Демонология для чайников

Влад Прогин

Кристина Пасика

ДЕМОНОЛОГИЯ ДЛЯ ЧАЙНИКОВ

Мне нравится, что вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не вами,

Что никогда тяжелый шар земной,

Не уплывет под нашими ногами.

Марина Цветаева

Из-за таких, как Вы, наша наука там, где она сейчас!

Эдуард Васильевич Онищенко

Незнакомые слова и термины смотрите в примечаниях

Пролог

Мир Кейрат, Руссонская Империя

год 1308

Последний золотистый луч света скользил по песчаным насыпям, напоминая разыгравшегося котенка. Он ловко прыгал с места на место, словно специально обходя разбросанные на земле доски, и упрямо мчался к горизонту вслед за уходящим солнцем, как будто где-то там его ждала долгожданная миска с едой.

Пашка, провожая взглядом шальные солнечные лучи, устало вытер тыльной стороной ладони пот со лба и поудобней перехватил черенок лопаты. Очередной день археологической практики близился к своему завершению, что просто не могло не приносить радости. Осталась всего пара недель подобного кошмара, и он со спокойной душой сможет вернуться домой к своей привычной жизни.

Сказать, что парень не любил свою будущую профессию, было бы неправильно. Он с искренним удовольствием увлекался историей родного мира и всегда с приятным предвкушением ожидал начало новых археологических изысканий. Просто именно эта практика стала для студента настоящей головной болью. Старый профессор Оргени Угрюмлопата, курирующий летние выезды будущих историков и археологов, выбрал самое пустынное место, удаленное на сотни километров от обжитых территорий.

Объяснялось его решение довольно просто — только вдали от современной цивилизации у них был шанс найти действительно древние вещи, относящиеся еще ко времени поклонения древним кейратским богам.

Родной мир Пашки — Кейрат с высоты птичьего полета до странности напоминал огурец, брошенный каким-то древним богом в рассол бескрайнего океана. Был ли в этом четко продуманный план или же всего лишь нелепая прихоть — древние легенды умалчивали. Процесс появления этой земли оставался тайной, раскрыть которую было заветной мечтой любого уважающего себя историка.

В незапамятные времена приплыли на удаленный от материков остров коренные жители и на протяжении столетий спокойно обитали на своих землях, поклоняясь многочисленным богам. Идиллию эту нарушили чужеземцы, появившиеся около трех сотен лет назад. Причем, пришли они не из-за океана, а, ни много ни мало, из совсем другого мира. Странные люди, странные имена и странные обычаи. Они быстро смешались с остальным населением, не вызвав на этой почве каких-либо конфликтов.

Пашка хмыкнул. Не верил он в это "объединение сверху", хоть и держал мнение при себе.

Чужаки принесли с собой свою веру, которая постепенно заняла место рядом со старыми культами богов, а потом, когда во главе церкви встал радикально настроенный человек, и вовсе вытеснила их, оставив только пару праздников на память. Кто-то отрекся от старых богов добровольно, кого-то пришлось "убеждать", не без вреда для здоровья.

Такова история.

Но был в этой истории и еще один компонент. Маги.

Дар к магии был у многих, да вот только проявлялся он наиболее ярко почему-то именно в Кейрате. Издревле магов боялись и выгоняли из сел, так как первые заклинания одаренного человека всегда влекли за собой разрушения. Они жили отшельниками, и, в общем-то, в дела мирские не ввязывались. Путь примирения церкви и магии был долгим, и, в конечном счете, от кровавой бойни с могущественными отшельниками спасла только неожиданная перестановка в верхах церкви.

Задачей же Пашкиной группы в этот раз стали поиски глубинных пластов эпохи, еще до пришествия чужаков, задолго до того, как на Кейрате укрепилась единая вера. Задолго до того момента, как поклонения божествам и культам канули в прошлое...

Впрочем, Пашка был уверен, что это едва ли объясняет удаленность места раскопок от обжитых мест. Скорее всего, старый профессор просто желал, чтобы его группа работала, а не бездельничала, приставая ко всем местным девушкам подряд. В пользу этого говорил так же исключительно мужской состав экспедиции, которая была за это до ненависти "благодарна" профессору.

Парень отвлекся от размышлений и продолжил копать. Земля под ногами, давным-давно перешедшая в песок, никак не хотела держаться горкой в стороне и каждый раз вновь и вновь сползала к выкопанной яме. Это делало работу в сотни раз сложней. По словам профессора, до нужного уровня студентам оставалось рыть еще метра три, так что — приходилось лишь плотнее сжимать зубы от безысходности, в очередной раз заставляя вездесущий песок противно на них скрипеть. Еще можно было проклинать прошедший здесь несколько лет назад оползень, застывший дополнительными метрами, которые теперь предстояло откопать.

Худшее было впереди — когда они доберутся до искомого пласта, им придется исследовать каждый сантиметр, боясь даже дышать на место раскопки. Придется вооружиться миниатюрными инструментами и кисточками, которые и двумя пальцами то не удержишь. "Раскапывай, пока не упал, а упал — ползай и смотри что раскопал", именно таков был девиз их профессора.

Мысли так захватили работающего студента, что гулкий звон впечатавшейся во что-то лопаты стал для него громом посреди ясного неба. И, судя по звуку, это что-то не слишком походило на камень, хотя... Еще одна попытка — с тем же результатом. На камень находка походила мало.

— Профессор!!! — закричал парень изо всех сил. — Профессор...

Неизвестно что там. Если ничем непримечательный осколок, то можно копать дальше, подумаешь, отвлек учителя. А вот если что-то ценное?! Попробуй не позвать, потом еще и зачет не поставит...

— Профессор!

— Да иду я! — седобородый старик осторожно спускался в вырытый котлован. — Что случилось?

— Я, кажется, что-то нашел...

Горький вздох, и наставник подходит ближе, наклоняясь над местом, где стоит его студент.

— Давай, еще немного сними, только аккуратно.

Прошло еще десяток секунд, и из глубин стал проглядывать угол какого-то железного предмета.

— Ящик? — парень приподнял бровь, с нескрываемым любопытством глядя на непонятную штуковину и пытаясь незаметно присыпать песком две отметины, оставленные его лопатой.

— Вытаскивай, если сможешь... — Профессор перевел взгляд на другого трудягу. — А вы чего уставились? Копайте, Шура, копайте!

Железная коробка поддалась на удивление легко, словно сама яростно желала как можно скорей оказаться на поверхности. Парень уже подтащил ее к самому краю ямы, и вдруг, как-то неловко развернувшись, выпустил из рук...

Со стороны Оргени последовали совсем уж неподходящие к его званию комментарии. В них седобородый профессор так прошелся по всех родне Пашки, что тот невольно подумал — вот уж сразу видна старая закалка, не то, что мы. Но мысль была мимолетна и в голове не задержалась, так как сам Пашка замер на месте, боясь шевельнуться. Ящик, перевернувшись несколько раз и опять очутился на дне... с распахнутой настежь крышкой.

— Ты мне теперь три года эту практику будешь сдавать! — устало добавил напоследок Оргени.

Парню оставалось только неразборчиво и тихо ругнуться, понимая, как ему "повезло". Профессор подошел к коробке, заглядывая внутрь, Паша осторожно крался следом, надеясь напоследок хоть посмотреть, на что удалось нарваться.

Внутри на истлевшем со временем и, видимо, когда-то красном бархате лежала книга. Но самое интересное, что в противовес обивке ящика на самом фолианте не было даже пыли, черный кожаный переплет находился в идеальном состоянии! На обложке яркими серебряными символами виднелась надпись...

"Демонология для чайников, том 1"

Восхищенный возглас профессора соединился с аналогичным возгласом обалдевшего студента...

В течение трех часов на место учебных раскопок прибыли все известные службы государства. И неизвестные тоже не остались в тени (четверых представителей явно несуществующих организаций наспех выставленной охране пришлось буквально отгонять силой). Студентов разогнали, территорию огородили, и укрыли от чужих глаз магическим заслоном. Потом тщательно подумали, поняли, что копать никто из вновь прибывших не желает совершенно, ибо чину не подобает, и вновь позвали студентов.

Дальнейшие два долгих дня, пока ученые мужи обсуждали важные вопросы, студенты непрестанно копали. Были найдены остальные тома, под номерами два, три и четыре соответственно.

Ох уж и споров было! Ведь каждый профессор, как ребенок, хочет пропихнуть свою фамилию в списке авторов той или иной научной работы первым. И совсем не важно, что эту самую работу вообще-то сделал второпях студент.

Среди прибывшей профессуры были и маги. Вернее, они с некоторых пор и составляли большую часть профессуры. Это "с некоторых пор", началось ровно тогда, когда Император Руссонской Империи, решил, что не разумно столь одаренным людям жить уединенно в пещерах, и убедил тогда молодой Университет в Петерграде принять их в свое лоно. Церковь немного роптала, но серьезного противостояния не было, так как времена лютой инквизиции уже успели давно миновать.

Столкнувшись с реликвиями, хранившими древние знания о демонологии, кейратцы переполошились не на шутку! Тут уж кто угодно бы растерялся... Демонология, как наука, привлекла людей особенно сильно, ведь она позволяла с легкостью перекладывать многочисленные задания на вызванных демонов — оставалось лишь позвать. Вот и неудивительно, что представители разнообразных организаций, да и просто частные лица дворянского и не очень происхождения, сразу же заинтересовались находкой.

Доложили об этом и Императору, который, помня наказы деда всячески поддерживать науку, взял и подписал указ своей не в меру размашистой подписью. И последовало в массы четкое указание — "возродить и обеспечить становление демонологии, как науки, в кратчайшие сроки!".

Одну за одной расшифровывали светила науки сложнейшие древние формулы из найденных книг, строили предположения, выявляли зависимости, проводили опыты. Все бы ничего, но вот один занятый профессор сложил часть своих обязанностей на аспиранта, аспирант пару заданий свалил на студента. А студент, только что отпраздновавший завершение очередной сессии... ошибся.

Важность работы определяет цена ошибки. Как минимум за ошибку можно получить "неуд", а как максимум — познать все богатство словарного запаса начальника, если не хуже. Вроде и ошибка эта была небольшой, в одном-то числе, да не намного... Но вот значило это число не что иное, как координату мира, откуда грядущие поколения демонологов будут вызывать всяких разумных существ... И обратилась эта оплошность адом, но вот только не для Кейрата (им-то что?), а для жителей далекого городка, одной достаточно большой и в меру удивительной страны...

Глава 0 или

История первого демона

— Есть ли жизнь за пределами МКАД?

Из сборника философских вопросов

Российская Федерация, город Энск

год 1998

Энск. Обычный и абсолютно ничем не примечательный город России, такой же, как и сотни других. Для жителя столиц — мелкий непримечательный городишка, для человека из области — "Большой Город", а для местных — дом родной. Энск, несмотря на свое удаление и неприметность, является крупным областным центром, городом с богатой историей, которой впору гордиться тем, кто ее знает. Впрочем, знают ее очень немногие. Даже большинство ярых патриотов родного города, кому этим городом хочется очень и очень гордиться, едва ли вспомнят хоть пару знаменательных исторических событий.

Осень девяносто восьмого года здесь выдалась на удивление хмурой, холодной и дождливой. Сильнейший ветер весело и с задором вырывал из рук немногочисленных прохожих зонты, словно подвыпивший хулиган, со всей силы дергал деревья за кроны, да гремел листовым металлом крыш.

По пустынной улице, ища пристанище от неугомонного ливня и вездесущего ветра, шел бомжеватого вида человек. Виталий Графков. Писатель, хоть и не столь успешный.

За 4 года все же создал роман, отнес в издательство и даже издал... На осуществление этой сокровенной цели он пустил все, что только у него было — уволился с работы и отказывал себе во всем, только чтобы закончить книгу. Считая себя литературным гением, положил всю привычную жизнь на алтарь мечте.

Но, жизнь сурова и зачастую, чем выше мнение человека о своем таланте, тем ничтожнее этот талант. Редких изрядно эксцентричных гениев с неплохой самооценкой мы в расчет не берем — они все равно имеют волшебное свойство ускользать от любой статистики. У судьбы тоже есть юмор, злой, черный, но все же юмор. И волею этой самой судьбы работник издательства, которому пришлось читать произведение Графкова перед публикацией, был в стельку пьян, и отчего-то чтиво в компании с выпивкой и закуской прошло на ура. Что поделаешь, но кроме этого литератора с огурцом и народным сорокоградусным средством, роман начинающего писателя больше никто читать даже и не пробовал.

Критики, умудряющиеся обласкать кого угодно (хоть принеси к ним на рецензию русских классиков), раскатали беднягу Графкова так, что тот постепенно спился, основательно съехав с катушек. После издания, если и находились случайные читатели, то слов благодарности в адрес сумасшедшего не находилось. Демоны, ангелы, черти и эльфы были так смешаны в одном котле, что вызывали аварийное отключение даже самых крепких мозгов уже на первых абзацах.

"Ничто так не ограничивает фантазию писателя, как русский язык" — эти, сказанные кем-то слова, не смущали Графкова, и текст книги был настолько "абагащон" новыми правилами и словами, что даже редакторская правка, трусливо ретировавшаяся после первых глав, здесь не спасала.

С той памятной попытки прославиться прошел год, за который Графков опустился окончательно, заметно двинулся умом, пропил все и автоматически присоединился к целой армии безработных бомжей, кочующих по земле Русской.

И в этот осенний день под жутким ливнем, как обычно бродил горе-писатель по серому городу, собирая пустые бутылки. Уже и не жаловался на судьбу, и привык, и менять ход жизни не желал. Разум, искалеченный алкоголем, заснул в нем, и этот сон мало что тревожило. Так и ходил он, давно промокший, когда повезет — пьяный, без особой цели, не зная — куда и зачем в этот миг идет. Как автомат, машина, с пустыми глазами и глупой необъяснимой улыбкой умалишенного на лице.

И оттого вдруг нахлынувшее на Графкова необъяснимое и тягучее ощущение чего-то странного стало внезапным своеобразным ударом по голове! Мужчина чувствовал себя так, как будто очутился в самом центре невидимой воронки, в водовороте, прямо в сердце озерного омута. Его тянуло, но не налево, право, верх, вниз, вперед или назад... а в какую-то иную, непонятную сторону. И это заставило проснуться спавший глубоким сном разум. Но и тот отказывался понимать, что именно происходит. В конце концов, он изначально был задуман для обработки только трех измерений, да и те с похмелья едва обрабатывал. А тут ему настойчиво и бескомпромиссно предлагали обработать еще как минимум одно.