Шелест Ветра

Шелест Ветра

Ласковый ночной ветерок шелестел в листве огромных деревьев, молчаливыми стражами возвышающимися вокруг белокаменного храма, он играл с невесомыми занавесками высокого стрельчатого окна, врывался в спальню и теребил пряди лазурных волос, в беспорядке рассыпавшихся по спине. Тихо пели ночные птицы, недалеко от храма хлопнули крылья: гиппогриф размялся и вновь устроился спать в свое гнезде. Мерно гудел накопитель на столе. Привычные звуки. Уже — родные, так непохожие на звуки прежнего моего мира...

Закрываю глаза и вновь перед мысленным взглядом сминается под чудовищным гравитационным ударом мощная броня колоссального корабля, ослепительной звездой полыхает беззвучный взрыв двигательного массива, росчерки летящих торпед, луна, крошащаяся под промахами чудовищных орудий, распадающаяся на куски и ссыпающаяся на обреченный, когда-то голубой и полный жизни мир, агонизирующий в пламени массовых извержений на дне собственного гравитационного колодца...

Война жестока. Не важно, в каком мире она полыхает, не важно, какое оружие обрывает жизни. Она всегда чудовищна и кровава. Уродлива. Но она всегда идет бок о бок с разумными существами, она очищает или уродует тех, кого вовлекает в свою круговерть, позволяет проявиться как величайшему благородству и мужеству, так и ужасающему уродству. И вскоре война коснется этого мира пылающей дланью Легиона, пройдет хладной поступью Плети и пронесется на огненных крыльях безумного Аспекта...

Облокотившись о белокаменные перила, я всматривалась в игру теней в листве растущего напротив балкона дерева. Умиротворение этого места меня не обманывает. Уже успела узнать, какой гадюшник скрывается под вроде как мирным и милым обществом ночных эльфов. Кривая улыбка изогнула губы. Очаровательные девушки с кожей оттенков синего и сиреневого на проверку оказались не столь уж очаровательными, а я, вернее, мой реципиент, всем этим руководит. В какой-то мере.

Усмешка перетекла в гримасу, я раздраженно сжала губы. Мне потребовалось три года, чтобы полностью усвоить память своего реципиента. Слишком долго она жила, слишком много бесценной информации хранится в моей... уже — моей голове, чтобы я могла позволить ей бесследно исчезнуть. Сложнее было не позволить себе стать отражением реципиента, не дать остаткам и отголоскам ее личности перейти на меня. Это тоже потребовало времени. Немалого времени. И еще больше ушло на то, чтобы получить один-единственный, но бесценный результат: ранее сияющие зеленым светом камни на изящном браслете погасли, а сам браслет бесполезной бижутерией валяется на не менее изящном прикроватном столике. Брачный браслет, символ вечного союза Тиранды Шелеста Ветра и Малфуриона Ярости Бури, сегодня, наконец-то, опал с МОЕЙ руки!

Союз расторгнут. Ведь он заключается на души, а я — не Тиранда и никогда ею не стану! По счастью.

Вернувшись в комнату, я подняла со стола крохотный флакончик, искрящийся и мерцающий, словно кристаллы ядра звездного корабля. В нем миллилитров двадцать, не больше. Но больше мне и не надо. Мне стоило немалых сил достать его. И ту жидкость, которая концентрированным светом плещется за его прозрачной преградой.

Это — не для меня. Это для другого. Для того, кого я собираюсь сегодня увидеть своими глазами. Впервые за те десять лет, что прошли с момента моего перерождения в этом мире в теле Тиранды Шелеста Ветра, погибшей во сне одной яркой, лунной ночью. Под светом своей богини...

Какая ирония.

Механизм перерождения не дает осечек. Если я здесь и, главное, СЕЙЧАС, на то есть причина. Если я проснулась именно Тирандой, а не кем-либо еще, на то тоже есть причина. В Азероте много тех, кто оставит свой след в его истории. В истории этого мира очень много важных, ключевых поворотов. Я не помню их всех, но всё помнить мне и не надо, поскольку сделать выводы много времени не потребовалось. Куда больше времени ушло на то, чтобы на основе этих выводов принять одно-единственное решение. А уж насколько оно будет верным, это уже покажет время.

Флакончик холодил пальцы. Время — за полночь. Через три часа начнется рассвет. Моя главная проблема сейчас спит. Ну, или должна спать. Значит, пришло время приступить к начальному этапу исполнения моего безумного плана, который, прежде всего, отразится на мне. То, что я увижу и узнаю этой ночью, позволит сделать выбор в пользу одного из пяти вариантов развития событий, которые мне удалось смоделировать и просчитать с учетом полученной информации.

Подхватив плотный плащ с глубоким капюшоном, накинула его на плечи и вышла из спальни. Ночью в Ашенвале прохладно, а мне предстоит довольно дальний путь.

Моя красавица ждала меня, как и обычно, вытянувшись во всю свою немалую длину на мягком матраце, который по моему приказу был постелен на первом этаже моего дома, невзирая на негодование и мягкие укоры сородичей.

Вновь полыхнул гнев. Это — мой дом. Ночная Тень — моя кошка. Где хочу, там и селю! И никто не смеет отдавать мне приказы! Даже — завуалированные! Если Тиранда позволяла собою вертеть, то я — нет. Не позволяла и не позволю впредь.

Злость туго толкнулась в душе. Становление моей власти в этом обществе только начато, все же, вот так просто перечеркнуть десять тысячелетий "правления" аморфной идиотки, свято следующей наставлениям своего мужа, не так-то легко. Настоящая власть принадлежала Малфуриону, моему БЫВШЕМУ супругу, дрыхнущему в своей обожаемой пещере вместе с другими мужиками и оставившему номинальную власть Тиранде, которая всегда находилась в его тени. Я подчиняться друиду не собираюсь. Про то, чтобы с ним жить, и речи не шло! В моей постели этот рогатый бородатый мудак не окажется ни при каких раскладах! Так что избавление от этого замужества было моей приоритетной целью, и сегодня я, наконец-то, этот постылый брак разорвала.

Тень встретила меня мурлыканьем, потерлась головой о плечо, шумно выдохнула горячий воздух в шею.

— Моя красавица! — мурлыкнула я в ответ, гладя ездовую пантеру по лбу.

Кошка довольно прищурила синие глазищи и раскатисто замурчала.

— Пора покататься, милая моя.

Тень на подобное высказывание ответила благосклонностью, добродушно фыркнув и вставая в удобную для надевания сложной сбруи позу.

— Вот и умничка.

Рассказывая, какая она у меня хорошая и обаятельная, какая она умница и красавица, я надевала на кошку сложную сбрую, а огромное полуразумное животное благосклонно внимало и чуть слышно мурлыкало, демонстрируя свое расположение.

Застегнув последний замок, я запрыгнула в удобное седло, и Тень бесшумно покинула дом. Мне не надо было управлять ею: умное животное знало, куда мне нужно, считывая мое желание и образы места назначения. Бледная тень ментальной связи установилась у нас практически сразу, когда я взяла на руки пищащий темный комочек иссиня-черного меха, водящий слабой головенкой с еще нераскрытыми глазками.

Чего мне стоило выходить маленькую пантеру, мать которой погибла, неудачно упав и напоровшись на острый сук, не описать никакими словами! Котят доставали из уже мертвого животного, испустившего последний вздох на моих глазах. Но из всего помета выжила только Тень. Видимо, само провидение привело меня, Верховную Жрицу, в тот заросший овраг, видимо, какое-то чутье заставило остановить колонну, спешиться и спуститься к практически погибшему животному, а не оставить внешне давно мертвую кошку эльфийкам из Лесной Стражи. И какой-то инстинкт заставил приложить руку к раздувшемуся животу. А когда я ощутила отчаянный толчок чего-то живого, я сама, одним взмахом меча рассекла живот.

Надо было видеть глаза моей свиты, когда я, воплощение грации и чистоты, поднялась из оврага, неся на окровавленных, испачканных в слизи и гное руках копошащийся, отчаянно пищащий оголодавший комочек черного меха...

Тень перескочила овраг и помчалась по дикому лесу к далекой пещере, в которой располагался единственный вход в единственную темницу эльфийского народа, в которой был заточен единственный разумный.

Иллидан.

На подходах к темнице меня встретила Стража, но, узнав меня, девы склонили головы в приветствии. Я спешилась, положила руку на холку Тени, нежно перебирая короткую шерсть. Это помогает мне успокоиться, а спокойствие и хладный расчёт мне сейчас пригодятся.

— Тиранда.

— Маев. — тем же тоном ответила я.

Какая досада, моя главная проблема не спит, а бдит.

— Что привело вас сюда, Жрица? — вежливо спросила Песнь Теней.

— Я желаю увидеть узника. — спокойно и доброжелательно ответила я.

Можно подумать, в эту дыру может привести еще какая-то причина... По крайней мере, меня.

— Он — опасен. Вам не следует подвергать себя риску!

Мир на мгновение замер.

Что?

Она смеет мне перечить? Она смеет мне указывать, что мне следует делать, а что нет?

Когда я встретила взгляд Маев, она отшатнулась.

Натуру не спрячешь. Война не проходит без последствий. Она оставляет свои отпечатки. На душе. В глазах и во взгляде. На личности. Чудовищные отпечатки.

— Маев Песнь Теней, полагаешь, ты знаешь об Иллидане что-то, чего не знаю я?

В голосе зазвенела сталь.

Вспоминай, девочка. Тиранда участвовала в первой войне с Легионом. Она своими глазами видела весь тот кошмар, о котором ты лишь слышала. То, что моя реципиент предпочла об этом забыть, технично перенеся весь ужас на Иллидана, намертво связав его образ с образом катастрофы и гибели, ничего не меняет. Это лишь показатель ее слепоты и глупости. Допущенной ошибки, повторять которую я не намерена.

— Простите, Жрица. — Маев опустила глаза. — Я забочусь о вашей безопасности.

— Моя безопасность не входит в круг твоих обязанностей, Страж. Твоя обязанность следить за тем, чтобы узник не вышел за эти ворота без моего на то позволения. — мягким, вкрадчивым голосом добавила я.

Маев растерялась.

— Но Верховный Друид...

— Предвзят. И спит в объятиях Изумрудного Сна, добровольно передав мне все бремя власти. — голос утратил остатки тепла. — Заточение охотника на демонов Иллидана в узилище было моим решением. Малфурион лишь согласился с ним. И мое же решение это заточение прервет, когда выйдет срок.

Игра слов на основе реальных фактов так... многогранна. Правда и ничего кроме правды. Это Тиранда подала идею о заточении, лишь бы Малфурион не получил печать братоубийцы. Друиду идея не слишком понравилась, но альтернативы он не нашел и принял это предложение, давая МНЕ свободу маневра. Правда и ничего кроме правды, поданной под нужным ракурсом и с нужным акцентом, и это уже не Верховный Друид принимает решение, основанное на неуверенное предложение испуганной девушки, а Малфурион соглашается с решением Верховной Жрицы. Мелочь. Смена акцентов.

Была бы моя воля, Иллидан уже покинул бы эти застенки, но пока это — преждевременно и вызовет ненужное мне сейчас шевеление. У сожалению, придется ему еще немного посидеть, пока не появится повод дать ему свободу. Или возможность устроить побег. А сейчас мне нужно узнать, в каком состоянии его психика после десяти тысяч лет заточения и, главное, предательства тех, кто был ему дорог: брата и любимой девушки, вместо которой я имею удовольствие жить.

— Простите, Верховная Жрица.

Маев отступила, давая мне возможность вступить под своды пещеры. Ночная Тень осталась снаружи: нечего тащить животное в эту нору. Попытку последовать за мной прервало одно-единственное слово:

— Наедине!

Мне не нужны свидетели и лишние уши. Тем более, эти.

Идя быстрым шагом по подземельям тюрьмы, я перебирала возможные варианты разговора, но реальность подкинула совсем иной, самый неудачный расклад: стоило мне войти в камеру, как сидящий на полу мужчина поднял голову и задал сухим, надтреснутым, хриплым голосом один-единственный вопрос:

— Кто ты?

Неудачное начало.

Или... Удачное?

Ложь... Она никогда не доводит до добра. Тем более, ТАКАЯ.

Посмотрим.

Я аккуратно закрыла двери. Они не замкнуться, пока я здесь и откроются по первому моему требованию: тюрьма построена не для меня. Не на меня настроены ее чары. А даже если замкнутся... не беда. Я к этому тоже готова.

Подойдя к все так же расслабленно сидящему на ледяном полу мужчине, я села рядом. Так, чтобы ему не требовалось задирать голову для разговора со мной. Говорят, он слеп. Возможно. Но то, что заменяет ему глаза, дает возможность видеть так, как никогда не смогут видеть другие. И он увидел...

— Видишь души? — негромко спросила я.

— Вижу. — тихий хриплый ответ дал понять: Иллидан настроен на разговор.

Отстегнув от пояса небольшую фляжку, протянула ему.

— Что это?

— Настойка златоцвета. — так же лаконично ответила я, вкладывая в когтистую ладонь теплую пузатую емкость.

Голова чуть склонилась набок, Иллидан выдернул пробку.

— Осторожнее.

Горлышко замерло у потрескавшихся губ, но в следующее мгновение эльф аккуратно отхлебнул горячий, пряный напиток. Он медленно пил, наслаждаясь забытым вкусом и не скрывал этого, а я рассматривала сидящего передо мной мужчину и делала выводы.

Бос, в одних затасканных штанах. В камере — тяжелый воздух, пропитанный запахами долгое время содержащегося в неволе разумного. Вентиляция отвратительная. Воды как таковой в свободном доступе нет, если не считать влагу на каменных стенах. Моему реципиенту говорили, что Иллидан сидит в одной позе без движения столетиями, отказываясь от еды и воды. Его организм позволял подобное. Своеобразный сознательный контролируемый анабиоз, позволяющий хоть как-то сократить бесконечное ожидание, отрешиться от времени, выпасть из существования, забыться...

Я бы такое не простила. Никогда.

— Кто ты, говорящая голосом Верховной Жрицы?

Хрипота сменилась мелодичностью и вкрадчивостью. Иллидан немного пришел в себя.

— В какой-то мере я и есть Верховная Жрица Тиранда Шелест Ветра. — спокойно произнесла я.

Тяжелая рука приподнялась, шершавые пальцы коснулись моего лица, едва заметно скользя по коже. Ощупывая, как это делают слепые.

— Твое зрение подводит тебя?

— Я слеп. — спокойный ответ.

— Потеря глаз не сделала тебя незрячим. — возразила я. — Хотя на счет слепоты я соглашусь.

Пальцы дрогнули.

— Что ты знаешь?

— Все. У меня вся память Тиранды. У меня отпечатки ее личности. Но я — не она. Ее богиня призвала к себе ее душу, позволив мне прийти в этот мир и занять ее место. — тихий смешок сам собой сорвался с губ.

— Когда?

— Ровно десять лет назад и четыре дня.

Иллидан замолчал, но его пальцы продолжили свой путь по моему лицу. Он изучал меня. Пытался понять. Осознать. Поверить.

— Вся ее память?

— С рождения и до той роковой ночи, когда вместо нее проснулась я. — я улыбнулась и скользящий по моим губам палец замер. — Вся ее память. Все ее чувства, чаяния и мечты. Даже самые сокровенные. Впервые мне передалась память реципиента настолько полно. Настолько, что я едва не растворилась в них.

— У тебя другая душа. — наконец, произнес Иллидан. — Но выглядишь ты так же. Ощущаешься иначе.