Омегаверс Против течения (фрагмент)

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ

(Рейган Мариус омега)

Мир меняется, но что-то остаётся неизменным, и отсутствие ощутимых сдвигов в социальном укладе начинает грозить катастрофой. Омега-Двуликий Рейган Мариус, продолжая дело родителей, пытается что-то изменить и спасти свой народ и страну от неминуемого краха, но официальные власти остаются глухи к его призывам. И он решает пойти другим путём. Но сперва он должен выполнить своё главное предназначение — оставить после себя того, кто потом подхватит знамя победы из его ослабевших рук и понесёт его дальше — навстречу светлому будущему.

ПРОЛОГ

Салли стиснул зубы и отвернулся. Мрачный Тобиас прижал к себе дрожащего от негодования супруга, но продолжал смотреть. Ему, как и его омеге, было невыносимо больно видеть, как варварски уничтожается богатое наследие далёких предков.

— Готово, — небрежно бросил бригадир взрывников. — Все пошли отсюда, пока не накрыло.

— Идём, милый, — шепнул Тобиас и потянул Салли в нужную сторону.

— Но ведь ещё не поздно! — вскинулся омега и вцепился в жилет мужа. — Пожалуйста, скажи им, чтобы остановили это! Мы не можем позволить, чтобы всё это исчезло!

— Я пытался. Они ничего слушать не хотят. Да и мне уже прозрачно намекнули, что если я не хочу повторения судьбы Лайсергов, то должен уйти в сторону и не мешать.

Салли стал белым, как мел.

— По...вторения...

— Да. Фактически они признались, что дело было сфабриковано, но у нас опять ничего, кроме слов, нет. — Тобиас ласково поцеловал мужа и снова потянул в сторону. — Не надо так убиваться, любовь моя. Это ещё не всё. Мы собрали достаточно материала, и сейчас важно его сохранить и передать нашему мальчику, чтобы он смог продолжить нашу миссию.

Салли поник.

— Рейган... Ты думаешь, что он сможет? Он же омега, а нам ещё не везде открыты двери.

— Наш малыш очень умный и способный, — улыбнулся Тобиас. — И он наш сын. Я верю, что он добьётся своего.

С высоты пригорка Салли, кусая губы, смотрел, как бригадир машет красным флажком, подавая условный сигнал. Кошмарный взрыв сотряс воздух раз... другой... третий... Тобиас заслонил мужа от взрывной волны, а когда обернулся, то увидел, как над найденным им с таким трудом древним городом поднимаются тучи пыли. Как рушатся колонны, простоявшие почти две тысячи лет. Как превращаются в прах его многолетние труды и надежды.

Часть первая

ОТРОЧЕСТВО

14.04.1953г. от нач. ВХ.

Солнечный свет настойчиво стучался в прикрытые глаза омеги, и Рейган недовольно натянул на голову одеяло. После вчерашней вечерней вспышки он ужасно устал. Поспать бы, но школу никто не отменял. Хорошо ещё, что родители, заботясь о сыне, отправили его в частную школу для омежек, где можно сильно не беспокоиться за безопасность детей. Особенно только-только начавших созревать.

— Рейган, вставайте, а то опоздаете на занятия. — В комнату изолятора проник аромат воспитателя, школьного клерика Лестера. — Я понимаю, что вы вчера вечером ужасно устали, но сегодня контрольная, и пропустить её вы не имеете права — скоро экзамены.

— Почему нам не дают отгулы на время течки? — проворчал Рейган, выбираясь из-под одеяла. — Это вполне логично и рационально, особенно если течка выпадает на экзамены. Нет никакой гарантии, что омега в таком состоянии сможет прилично показать свои знания. Это вполне можно сделать и в частном порядке.

Лестер нахмурился, скрещивая руки на груди.

— Похвально, что вы в таком юном возрасте рассуждаете как взрослый, но это не повод игнорировать общие правила! Вы должны понимать, что наша школа открылась именно для того, чтобы молодые омеги вроде вас могли получить хорошее образование в тишине и покое. Без риска пострадать в самом начале созревания.

— А почему бы нашему государству не организовать таких школ побольше? — Рейган сел и чуть пошатнулся. Он с самого начала течки почти ничего не ел и успел ослабеть. — Почему только омеги из обеспеченных семей могут вкусить этого удовольствия?

— Вы недовольны тем, что ваши родители оплачивают ваше обучение здесь?

— Я считаю, что это несправедливо по отношению к омегам из рабочих семей. Вы лишаете их возможности хоть чего-то добиться в этой жизни...

— Я не имею к этой, как вы изволили выразиться, несправедливости никакого отношения, — смягчился клерик, поправляя косынку на голове. — Я всего лишь скромный школьный клерик, а не член правления или министр образования.

— И хорошо, что вы омега, а то бы я вам ответил иначе, — буркнул Рейган, глубоко вдохнул, покрепче ухватился за низкий поручень кровати и начал вставать. Лестер было подхватил его под локоть, но мальчик отрицательно мотнул головой. — Не надо, я сам.

— Вы слишком дерзки, — покачал головой Лестер. — Если вы не измените своего отношения к общим правилам, то вам будут грозить большие неприятности.

— Это уже не ваша забота. Вы лучше рубашку сзади заправьте как следует. Ходить по школе с "утиным хвостиком" непедагогично.

Лестер испуганно ахнул и, поняв, что ученик смекнул, почему он в таком виде, начал торопливо оправляться.

— Великие предки... и как я мог не заметить?..

— Скорее, вам не дали достаточно времени. Я прав? — Рейган постоял, дожидаясь, когда перестанет кружиться голова, а потом потянулся за майкой.

— Рейган... — Клерик густо покраснел.

— Да ладно вам святую простоту из себя строить! — усмехнулся непочтительный ученик. — Да вся школа знает, что директор вас втихаря нагибает за запертыми дверями, стоит кому-то из учеников потечь. И не только он. Хорошо ещё, что альфам на территорию путь закрыт, а то представляю, что бы здесь творилось.

— По-почему вы решили, что это директор?

— От вас им вовсю пахнет, — честно ответил Рейган. — Я вас не осуждаю, правда. Вы решили работать в школе — нести незрелым душам чистое-доброе-светлое, но вы всего лишь омега. Вы молоды, красивы, а самое главное — вы совершеннолетний. Если что, то им ничего не будет, а с вас снимут сан и лишат права работать в других школах. Ведь вы считаете, что воспитание детей — это ваше призвание, верно?

Лестер отвернулся. Его плечи заметно дрожали, а руки норовили в них вцепиться, но омега мужественно сдерживался.

— Вы слишком умны для своих лет, Рейган. До добра вас это не доведёт.

— А вот это уже мои проблемы. Сколько там до начала занятий?

— Примерно... полчаса. — Лестер кое-как взял себя в руки и достал из кармашка чёрного строгого жилета дешёвые часы на медной цепочке.

— Идите, я не опоздаю.

— Вы уверены, что справитесь сами? — встревожился клерик. — Вы уже третий день почти ничего не едите...

— Я в порядке, — заверил его Рейган. — Идите.

Лестер покачал головой снова.

— Вы странный омега, Рейган. И о чём думали ваши родители, давая вам не слишком омежье имя?

— О трагически погибшем друге, который был им особенно дорог, — тихо ответил омежка. — Они говорили, что дядя Рейган был... особенным. Сначала папа хотел назвать меня в честь дедушки-омеги, потом начал склоняться к имени нашего первопредка, а когда погиб дядя Рейган, то папа сделал окончательный выбор. И я не жалею, что меня назвали именно так.

— Он вам пишет? Я заметил, что вам редко приходят письма.

Рейган только улыбнулся, продолжая неторопливо одеваться.

— Зато когда мои родители вернутся из экспедиции, то рассказов будет столько, что ни одно письмо не вместило бы.

— А кто же вам пишет?

— Друзья семьи. Дядя Лори, например.

— А он кто?

— Очень известный художник. Вы слышали о Лориене Райли? Мой папа не раз ему позировал. Дядя Лори до сих пор в своих письмах называет его своим вдохновением...

Рейган сидел за партой и из последних сил пытался сосредоточиться на задании. В конце концов, зря что ли родители платят за его обучение здесь?!! Эх, если бы только можно было поехать с ними снова!

В классе было тихо, только поскрипывали перья. Пахнет пылью, чернилами, сухим деревом, наставником и его одноклассниками. Рейган склонился над своим листом и вчитался в последний вопрос.

"Проанализируйте предание о Мировом Доме. Какие выводы вы можете сделать, опираясь на эту легенду?"

И что писать? Ответ должен быть традиционным, иначе вся предыдущая работа будет насмарку. А писать эту бредятину совершенно не хочется. Не сравнивать же её с... А, точно! Сослаться на чей-нибудь рассказ, перечислить подвисшие моменты, а потом сделать какой-нибудь безобидный вывод.

Рейган обмакнул пёрышко в чернильницу и начал писать, старательно выводя каждую буковку. Его папа Салли умел красиво и грамотно писать, пытался учить этому искусству и своего единственного сына, только Рейгану каллиграфия давалась плохо — он спешил записывать возникающие в его голове мысли, над которыми стоило ещё подумать, и тут уже было не до каллиграфии. Чтобы красиво писать, было необходимо никуда не торопиться, а когда тратишь время не на то, чтобы вспомнить, а на то, чтобы случайно не написать не то, то красивого почерка не будет. Рейган быстро это понял и учился писать достаточно разборчиво, а уж свои собственные каракули он всегда разберёт. Вот и сейчас было то же самое. Понятное дело, это не останется незамеченным дирекцией, потом Лестер опять будет нотации читать... Частная школа — это, конечно, хорошо. Плата за обучение — это гарантия, что учеников никто не тронет, иначе школу закроют, и владельцы останутся без денег, а учителя без места. Лестер отправится обратно в свой приход... Хороший он всё-таки омега, только слишком пугливый. И почему он решил стать священником?

"...Всё это ясно и понятно объясняет роль каждого типа в обществе. Но я слышал, что когда-то, например, в Альхейне, считали не так. Что их жрецы заявляли, что перворождённым был не Адам, а Иво. И что всё было совсем иначе..."

Когда Лестер начнёт опять выговаривать, надо обязательно пересказать ему апокрифическую версию. Ему должно понравиться, ведь в этой версии природа каждого типа описана гораздо точнее. Отец говорит, что знание имеет ценность только в том случае, если оно передаётся от одного человека к другому. Из поколения в поколение. А до того это утверждал его почтенный наставник, профессор Тьюринг, которого маленький Рейган не боялся называть дедушкой, вызывая на лице старика ласковую и тёплую улыбку.

"...И я не понимаю, почему они именно так пересказали легенду о первопредках? Если всё было так, как говорят жрецы Альхейна, то тогда получается, что наша Революция Равенства лишь восстановила то, что было уничтожено во времена Великого Холода. Если правду говорит Священное Писание, то..."

В этот момент во дворе зазвонил колокол, оповещая о конце урока. Рейган торопливо дописал "зачем было нашим еретикам так упорно отстаивать свои взгляды?", поставил последнюю точку, промокнул страницу от излишков чернил и встал из-за парты. Снова пошатнулся. Так, а это уже плохо. Надо срочно что-нибудь съесть! Не хочется, а надо, иначе до изолятора просто не дойдёт.

— Господин Мариус, вы хорошо себя чувствуете? — Господин Вингарт строго уставился на омежку сквозь очки, подёргивая тонкими ноздрями.

— Да, сэр, вполне.

— Вы в состоянии самостоятельно покинуть класс?

— Да, сэр.

— Хорошо.

Под сочувствующими взглядами одноклассников Рейган завинтил крышечку чернильницы, сложил свои принадлежности в сумку, осторожно забросил лямку на плечо и вышел в оживающий коридор.

— Совсем плохо, да? — тут же подскочил к нему Эвелин, очаровательный пухляш. — Может, поешь немного? У меня с собой есть.

— Надо бы... но не хочется. — Рейган прислонился плечом к стене.

— Надо, — твёрдо сказал Френсис, подхватывая его под руки. Он и Эвелин были соседями Рейгана по комнате. — У тебя течка, и силы нужны. Скоро экзамены, и ты не должен их завалить. Может, к тебе и придираются постоянно, но ты всё же лучший ученик нашей школы.

Друзья усадили ослабевшего омежку на подоконник, и Эвелин всучил Рейгану большое сочное яблоко.

— Ешь. Отец говорит, что яблоки очень полезны для здоровья. А пирожок хочешь?

Рейган взял яблоко, понюхал и с сожалением вернул. Яблоко пахло очень аппетитно, но есть совершенно не хотелось.

— Прости, Эв, но не могу.

— Да что с тобой такое? — нахмурился Френсис. — Во время прошлой течки ты мало-мало, но всё-таки ел. Может, к врачу?

Рейган только головой замотал. Школьный врач вызывал у него стойкое отвращение, и Рейган обращался к нему за помощью только в самом крайнем случае. От папы Салли он унаследовал очень острый нюх и уже в четыре года неплохо разбирал запахи всех трёх типов. Он до сих пор помнил, как к ним в гости приходил дядя Дуг — в его запахе было много горечи, но пах он всё равно хорошо. И папа это тоже подтвердил. Вступив в возраст созревания, Рейган не знал, куда деваться от преподавателей и просто случайных взрослых так называемых "высших" типов, большинство из которых пахло отвратительно. Исключением в школе был только историк, господин Аленсио, который пах получше, но терпеть не мог строптивого ученика, который осмеливался с ним спорить. Порой на уроках вспыхивали самые настоящие диспуты, которые, разинув рты, слушали другие ученики, а стоило Рейгану сослаться на отца, как господин Аленсио начинал откровенно ругаться и называл Тобиаса Мариуса гнусным шарлатаном от науки. Когда родители приезжали в школу, чтобы забрать сына на каникулы, историк демонстративно отворачивался от Тобиаса, на что успешный доктор исторических наук только улыбался, а Салли делал вид, что покашливает. Рейган знал, что его отец и господин Аленсио когда-то учились в университете вместе, но Тобиас Мариус выбился в высокие научные круги, его работы по отечественной и зарубежной истории известны по всей стране и за рубежом, он даже выпустил два учебника, а его бывший однокашник только и смог, что найти себе место учителя истории. Рейган искренне симпатизировал этому неудачнику, и он был одним из немногих членов преподавательского и воспитательского состава, с кем он мог спокойно общаться, не морщась. Но школьный врач был хуже всех. Мало того, что он плотоядно принюхивался ко всем без исключения ученикам, так ещё и позволял себе во время медосмотров откровенно лапать. Поговаривали, что он сменил несколько подобных школ, и только чья-то большая мохнатая лапа позволила заменить скандальное увольнение переводом.

Рейган и сам чувствовал, что с ним творится что-то неладное. С самого начала созревания, когда у него случилась первая течка, ощущения были на порядок сильнее, чем описывал Салли, готовя сына к грядущим переменам. Температуры, как это иногда бывает, не было, но когда Рейган стимулировал себя пальцами, чтобы облегчить нестерпимый зуд, во время последней вспышки он заметил, что его пенис ведёт себя, мягко говоря, странно. Рейган пока не был знатоком медицины и омежьей анатомии, но точно знал, что такого быть не должно — перед тем, как выстрелить слабой струйкой мёртвого семени, его член встал по стойке "смирно". На несколько секунд от силы, но этого хватило, чтобы омежка забеспокоился. От школьного врача во время послетечного осмотра он сей факт скрыл, но мысли об этой странности не покидали. Во время этой течки странность повторилась в самый разгар вчерашней вечерней вспышки, и потом, переводя дыхание, когда всё схлынуло, Рейган украдкой ощупал себя и у самого основания обнаружил какое-то утолщение под кожей. Едва заметное, но омежка готов был поклясться чем угодно, что этого раньше не было — собственное тело он знал превосходно. Что же это такое? Рейган решил было написать родителям, но, обдумав эту идею со всех сторон, отказался от неё. Такие вещи не для писем — это надо говорить в глаза. А вдруг он становится таким же, как его покойный тёзка? Становится Двуликим? Если это действительно так, то стоит быть осторожнее и помалкивать...