Омегаверс Против течения (фрагмент)

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ

(Рейган Мариус омега)

Мир меняется, но что-то остаётся неизменным, и отсутствие ощутимых сдвигов в социальном укладе начинает грозить катастрофой. Омега-Двуликий Рейган Мариус, продолжая дело родителей, пытается что-то изменить и спасти свой народ и страну от неминуемого краха, но официальные власти остаются глухи к его призывам. И он решает пойти другим путём. Но сперва он должен выполнить своё главное предназначение — оставить после себя того, кто потом подхватит знамя победы из его ослабевших рук и понесёт его дальше — навстречу светлому будущему.

ПРОЛОГ

Салли стиснул зубы и отвернулся. Мрачный Тобиас прижал к себе дрожащего от негодования супруга, но продолжал смотреть. Ему, как и его омеге, было невыносимо больно видеть, как варварски уничтожается богатое наследие далёких предков.

— Готово, — небрежно бросил бригадир взрывников. — Все пошли отсюда, пока не накрыло.

— Идём, милый, — шепнул Тобиас и потянул Салли в нужную сторону.

— Но ведь ещё не поздно! — вскинулся омега и вцепился в жилет мужа. — Пожалуйста, скажи им, чтобы остановили это! Мы не можем позволить, чтобы всё это исчезло!

— Я пытался. Они ничего слушать не хотят. Да и мне уже прозрачно намекнули, что если я не хочу повторения судьбы Лайсергов, то должен уйти в сторону и не мешать.

Салли стал белым, как мел.

— По...вторения...

— Да. Фактически они признались, что дело было сфабриковано, но у нас опять ничего, кроме слов, нет. — Тобиас ласково поцеловал мужа и снова потянул в сторону. — Не надо так убиваться, любовь моя. Это ещё не всё. Мы собрали достаточно материала, и сейчас важно его сохранить и передать нашему мальчику, чтобы он смог продолжить нашу миссию.

Салли поник.

— Рейган... Ты думаешь, что он сможет? Он же омега, а нам ещё не везде открыты двери.

— Наш малыш очень умный и способный, — улыбнулся Тобиас. — И он наш сын. Я верю, что он добьётся своего.

С высоты пригорка Салли, кусая губы, смотрел, как бригадир машет красным флажком, подавая условный сигнал. Кошмарный взрыв сотряс воздух раз... другой... третий... Тобиас заслонил мужа от взрывной волны, а когда обернулся, то увидел, как над найденным им с таким трудом древним городом поднимаются тучи пыли. Как рушатся колонны, простоявшие почти две тысячи лет. Как превращаются в прах его многолетние труды и надежды.

Часть первая

ОТРОЧЕСТВО

14.04.1953г. от нач. ВХ.

Солнечный свет настойчиво стучался в прикрытые глаза омеги, и Рейган недовольно натянул на голову одеяло. После вчерашней вечерней вспышки он ужасно устал. Поспать бы, но школу никто не отменял. Хорошо ещё, что родители, заботясь о сыне, отправили его в частную школу для омежек, где можно сильно не беспокоиться за безопасность детей. Особенно только-только начавших созревать.

— Рейган, вставайте, а то опоздаете на занятия. — В комнату изолятора проник аромат воспитателя, школьного клерика Лестера. — Я понимаю, что вы вчера вечером ужасно устали, но сегодня контрольная, и пропустить её вы не имеете права — скоро экзамены.

— Почему нам не дают отгулы на время течки? — проворчал Рейган, выбираясь из-под одеяла. — Это вполне логично и рационально, особенно если течка выпадает на экзамены. Нет никакой гарантии, что омега в таком состоянии сможет прилично показать свои знания. Это вполне можно сделать и в частном порядке.

Лестер нахмурился, скрещивая руки на груди.

— Похвально, что вы в таком юном возрасте рассуждаете как взрослый, но это не повод игнорировать общие правила! Вы должны понимать, что наша школа открылась именно для того, чтобы молодые омеги вроде вас могли получить хорошее образование в тишине и покое. Без риска пострадать в самом начале созревания.

— А почему бы нашему государству не организовать таких школ побольше? — Рейган сел и чуть пошатнулся. Он с самого начала течки почти ничего не ел и успел ослабеть. — Почему только омеги из обеспеченных семей могут вкусить этого удовольствия?

— Вы недовольны тем, что ваши родители оплачивают ваше обучение здесь?

— Я считаю, что это несправедливо по отношению к омегам из рабочих семей. Вы лишаете их возможности хоть чего-то добиться в этой жизни...

— Я не имею к этой, как вы изволили выразиться, несправедливости никакого отношения, — смягчился клерик, поправляя косынку на голове. — Я всего лишь скромный школьный клерик, а не член правления или министр образования.

— И хорошо, что вы омега, а то бы я вам ответил иначе, — буркнул Рейган, глубоко вдохнул, покрепче ухватился за низкий поручень кровати и начал вставать. Лестер было подхватил его под локоть, но мальчик отрицательно мотнул головой. — Не надо, я сам.

— Вы слишком дерзки, — покачал головой Лестер. — Если вы не измените своего отношения к общим правилам, то вам будут грозить большие неприятности.

— Это уже не ваша забота. Вы лучше рубашку сзади заправьте как следует. Ходить по школе с "утиным хвостиком" непедагогично.

Лестер испуганно ахнул и, поняв, что ученик смекнул, почему он в таком виде, начал торопливо оправляться.

— Великие предки... и как я мог не заметить?..

— Скорее, вам не дали достаточно времени. Я прав? — Рейган постоял, дожидаясь, когда перестанет кружиться голова, а потом потянулся за майкой.

— Рейган... — Клерик густо покраснел.

— Да ладно вам святую простоту из себя строить! — усмехнулся непочтительный ученик. — Да вся школа знает, что директор вас втихаря нагибает за запертыми дверями, стоит кому-то из учеников потечь. И не только он. Хорошо ещё, что альфам на территорию путь закрыт, а то представляю, что бы здесь творилось.

— По-почему вы решили, что это директор?

— От вас им вовсю пахнет, — честно ответил Рейган. — Я вас не осуждаю, правда. Вы решили работать в школе — нести незрелым душам чистое-доброе-светлое, но вы всего лишь омега. Вы молоды, красивы, а самое главное — вы совершеннолетний. Если что, то им ничего не будет, а с вас снимут сан и лишат права работать в других школах. Ведь вы считаете, что воспитание детей — это ваше призвание, верно?

Лестер отвернулся. Его плечи заметно дрожали, а руки норовили в них вцепиться, но омега мужественно сдерживался.

— Вы слишком умны для своих лет, Рейган. До добра вас это не доведёт.

— А вот это уже мои проблемы. Сколько там до начала занятий?

— Примерно... полчаса. — Лестер кое-как взял себя в руки и достал из кармашка чёрного строгого жилета дешёвые часы на медной цепочке.

— Идите, я не опоздаю.

— Вы уверены, что справитесь сами? — встревожился клерик. — Вы уже третий день почти ничего не едите...

— Я в порядке, — заверил его Рейган. — Идите.

Лестер покачал головой снова.

— Вы странный омега, Рейган. И о чём думали ваши родители, давая вам не слишком омежье имя?

— О трагически погибшем друге, который был им особенно дорог, — тихо ответил омежка. — Они говорили, что дядя Рейган был... особенным. Сначала папа хотел назвать меня в честь дедушки-омеги, потом начал склоняться к имени нашего первопредка, а когда погиб дядя Рейган, то папа сделал окончательный выбор. И я не жалею, что меня назвали именно так.

— Он вам пишет? Я заметил, что вам редко приходят письма.

Рейган только улыбнулся, продолжая неторопливо одеваться.

— Зато когда мои родители вернутся из экспедиции, то рассказов будет столько, что ни одно письмо не вместило бы.

— А кто же вам пишет?

— Друзья семьи. Дядя Лори, например.

— А он кто?

— Очень известный художник. Вы слышали о Лориене Райли? Мой папа не раз ему позировал. Дядя Лори до сих пор в своих письмах называет его своим вдохновением...

Рейган сидел за партой и из последних сил пытался сосредоточиться на задании. В конце концов, зря что ли родители платят за его обучение здесь?!! Эх, если бы только можно было поехать с ними снова!

В классе было тихо, только поскрипывали перья. Пахнет пылью, чернилами, сухим деревом, наставником и его одноклассниками. Рейган склонился над своим листом и вчитался в последний вопрос.

"Проанализируйте предание о Мировом Доме. Какие выводы вы можете сделать, опираясь на эту легенду?"

И что писать? Ответ должен быть традиционным, иначе вся предыдущая работа будет насмарку. А писать эту бредятину совершенно не хочется. Не сравнивать же её с... А, точно! Сослаться на чей-нибудь рассказ, перечислить подвисшие моменты, а потом сделать какой-нибудь безобидный вывод.

Рейган обмакнул пёрышко в чернильницу и начал писать, старательно выводя каждую буковку. Его папа Салли умел красиво и грамотно писать, пытался учить этому искусству и своего единственного сына, только Рейгану каллиграфия давалась плохо — он спешил записывать возникающие в его голове мысли, над которыми стоило ещё подумать, и тут уже было не до каллиграфии. Чтобы красиво писать, было необходимо никуда не торопиться, а когда тратишь время не на то, чтобы вспомнить, а на то, чтобы случайно не написать не то, то красивого почерка не будет. Рейган быстро это понял и учился писать достаточно разборчиво, а уж свои собственные каракули он всегда разберёт. Вот и сейчас было то же самое. Понятное дело, это не останется незамеченным дирекцией, потом Лестер опять будет нотации читать... Частная школа — это, конечно, хорошо. Плата за обучение — это гарантия, что учеников никто не тронет, иначе школу закроют, и владельцы останутся без денег, а учителя без места. Лестер отправится обратно в свой приход... Хороший он всё-таки омега, только слишком пугливый. И почему он решил стать священником?

"...Всё это ясно и понятно объясняет роль каждого типа в обществе. Но я слышал, что когда-то, например, в Альхейне, считали не так. Что их жрецы заявляли, что перворождённым был не Адам, а Иво. И что всё было совсем иначе..."

Когда Лестер начнёт опять выговаривать, надо обязательно пересказать ему апокрифическую версию. Ему должно понравиться, ведь в этой версии природа каждого типа описана гораздо точнее. Отец говорит, что знание имеет ценность только в том случае, если оно передаётся от одного человека к другому. Из поколения в поколение. А до того это утверждал его почтенный наставник, профессор Тьюринг, которого маленький Рейган не боялся называть дедушкой, вызывая на лице старика ласковую и тёплую улыбку.

"...И я не понимаю, почему они именно так пересказали легенду о первопредках? Если всё было так, как говорят жрецы Альхейна, то тогда получается, что наша Революция Равенства лишь восстановила то, что было уничтожено во времена Великого Холода. Если правду говорит Священное Писание, то..."

В этот момент во дворе зазвонил колокол, оповещая о конце урока. Рейган торопливо дописал "зачем было нашим еретикам так упорно отстаивать свои взгляды?", поставил последнюю точку, промокнул страницу от излишков чернил и встал из-за парты. Снова пошатнулся. Так, а это уже плохо. Надо срочно что-нибудь съесть! Не хочется, а надо, иначе до изолятора просто не дойдёт.

— Господин Мариус, вы хорошо себя чувствуете? — Господин Вингарт строго уставился на омежку сквозь очки, подёргивая тонкими ноздрями.

— Да, сэр, вполне.

— Вы в состоянии самостоятельно покинуть класс?

— Да, сэр.

— Хорошо.

Под сочувствующими взглядами одноклассников Рейган завинтил крышечку чернильницы, сложил свои принадлежности в сумку, осторожно забросил лямку на плечо и вышел в оживающий коридор.

— Совсем плохо, да? — тут же подскочил к нему Эвелин, очаровательный пухляш. — Может, поешь немного? У меня с собой есть.

— Надо бы... но не хочется. — Рейган прислонился плечом к стене.

— Надо, — твёрдо сказал Френсис, подхватывая его под руки. Он и Эвелин были соседями Рейгана по комнате. — У тебя течка, и силы нужны. Скоро экзамены, и ты не должен их завалить. Может, к тебе и придираются постоянно, но ты всё же лучший ученик нашей школы.

Друзья усадили ослабевшего омежку на подоконник, и Эвелин всучил Рейгану большое сочное яблоко.

— Ешь. Отец говорит, что яблоки очень полезны для здоровья. А пирожок хочешь?

Рейган взял яблоко, понюхал и с сожалением вернул. Яблоко пахло очень аппетитно, но есть совершенно не хотелось.

— Прости, Эв, но не могу.

— Да что с тобой такое? — нахмурился Френсис. — Во время прошлой течки ты мало-мало, но всё-таки ел. Может, к врачу?

Рейган только головой замотал. Школьный врач вызывал у него стойкое отвращение, и Рейган обращался к нему за помощью только в самом крайнем случае. От папы Салли он унаследовал очень острый нюх и уже в четыре года неплохо разбирал запахи всех трёх типов. Он до сих пор помнил, как к ним в гости приходил дядя Дуг — в его запахе было много горечи, но пах он всё равно хорошо. И папа это тоже подтвердил. Вступив в возраст созревания, Рейган не знал, куда деваться от преподавателей и просто случайных взрослых так называемых "высших" типов, большинство из которых пахло отвратительно. Исключением в школе был только историк, господин Аленсио, который пах получше, но терпеть не мог строптивого ученика, который осмеливался с ним спорить. Порой на уроках вспыхивали самые настоящие диспуты, которые, разинув рты, слушали другие ученики, а стоило Рейгану сослаться на отца, как господин Аленсио начинал откровенно ругаться и называл Тобиаса Мариуса гнусным шарлатаном от науки. Когда родители приезжали в школу, чтобы забрать сына на каникулы, историк демонстративно отворачивался от Тобиаса, на что успешный доктор исторических наук только улыбался, а Салли делал вид, что покашливает. Рейган знал, что его отец и господин Аленсио когда-то учились в университете вместе, но Тобиас Мариус выбился в высокие научные круги, его работы по отечественной и зарубежной истории известны по всей стране и за рубежом, он даже выпустил два учебника, а его бывший однокашник только и смог, что найти себе место учителя истории. Рейган искренне симпатизировал этому неудачнику, и он был одним из немногих членов преподавательского и воспитательского состава, с кем он мог спокойно общаться, не морщась. Но школьный врач был хуже всех. Мало того, что он плотоядно принюхивался ко всем без исключения ученикам, так ещё и позволял себе во время медосмотров откровенно лапать. Поговаривали, что он сменил несколько подобных школ, и только чья-то большая мохнатая лапа позволила заменить скандальное увольнение переводом.

Рейган и сам чувствовал, что с ним творится что-то неладное. С самого начала созревания, когда у него случилась первая течка, ощущения были на порядок сильнее, чем описывал Салли, готовя сына к грядущим переменам. Температуры, как это иногда бывает, не было, но когда Рейган стимулировал себя пальцами, чтобы облегчить нестерпимый зуд, во время последней вспышки он заметил, что его пенис ведёт себя, мягко говоря, странно. Рейган пока не был знатоком медицины и омежьей анатомии, но точно знал, что такого быть не должно — перед тем, как выстрелить слабой струйкой мёртвого семени, его член встал по стойке "смирно". На несколько секунд от силы, но этого хватило, чтобы омежка забеспокоился. От школьного врача во время послетечного осмотра он сей факт скрыл, но мысли об этой странности не покидали. Во время этой течки странность повторилась в самый разгар вчерашней вечерней вспышки, и потом, переводя дыхание, когда всё схлынуло, Рейган украдкой ощупал себя и у самого основания обнаружил какое-то утолщение под кожей. Едва заметное, но омежка готов был поклясться чем угодно, что этого раньше не было — собственное тело он знал превосходно. Что же это такое? Рейган решил было написать родителям, но, обдумав эту идею со всех сторон, отказался от неё. Такие вещи не для писем — это надо говорить в глаза. А вдруг он становится таким же, как его покойный тёзка? Становится Двуликим? Если это действительно так, то стоит быть осторожнее и помалкивать...

— ...Рейган! Рейган, ты меня слышишь?

Омежка очнулся и увидел склонившегося над ним Лестера. Клерик встревоженно тряс его за плечи.

— Что случилось?

— Ты хорошо себя чувствуешь? Может, сразу в изолятор? Сколько там осталось? От тебя сильнее запахло.

За спиной молодого священника толпились другие ученики. Они шушукались и озабочено косились на сородича. Рейган их прекрасно понимал — многие одноклассники и большинство младших бегали к нему за уроками, поскольку не всегда справлялись с заданиями. Рейгану учёба давалась довольно легко, а по части знания официальной истории он даже опережал господина Аленсио, набравшись знаний во время занятий и диспутов с отцом, в том числе и во время экспедиций, в которых бывал. Скоро экзамены, и все его друзья опасались, что получат незачёт, и придётся либо пересдавать после каникул либо учиться ещё год, вынуждая родителей платить лишние деньги.

— Правда? — Рейган обнаружил, что он сполз на плиточный пол, и начал подниматься на ноги. — Тогда я прямо сейчас... Не надо мне помогать, я дойду сам!..

— Не спорь! Это часть моих обязанностей — помогать вам во время течки. Идём.

Лестер подхватил воспитанника под руки и почти потащил в сторону школьного изолятора. Подёргавшись для приличия, Рейган всё же ухватился за него и пошёл увереннее. За ними шёл Эвелин, неся сумку Рейгана.

— А, может, доктора позвать? Я могу сходить...

— Нет, не стоит. Что-то он на Рейгана особенно жадно смотреть начал. — Лестер хмурился всё сильнее, настороженно оглядываясь по сторонам. — Эвелин, принесёшь потом Рейгану свежее бельё из комнаты, хорошо?

— Хорошо. А с ним всё будет хорошо?

— Конечно. Это всего лишь течка. Ничего смертельного.

Приведя Рейгана в изолятор, Лестер тут же начал устраивать его на кровати в той самой комнате. Рейган покорно позволил себя раздеть донага, а потом уложить в свежую постель. Клерик заранее приготовил полотенце, чтобы обтереть подопечного после вспышки, и положил его на столик возле изголовья.

— Это будет короткая, да?

— Да, — чуть слышно ответил Рейган, неотрывно глядя на часы над входной дверью. — Вы только... выйдите, ладно?

— Ты что, стесняться начал? Я же омега, — удивился молодой священник, закатывая рукава серой рубашки заранее. — Меня стесняться просто глупо.

— И всё-таки я прошу вас уйти, — твёрдо сказал омежка, медленно переворачиваясь набок и чувствуя, как в заду уже начинает потихоньку свербеть, а под ним — мокреть. В воздухе комнаты запахло смазкой. Начинается. Хорошо, что не во время экзамена началось! — Уйдите! — снова попросил Рейган.

— Хорошо-хорошо, — кивнул Лестер, приобнимая за плечи Эвелина. — Но я буду рядом. Если что — зови.

Едва за ними закрылась дверь и щёлкнул замок, как Рейган перевернулся на спину, согнул ноги в коленях и решительно запустил средний палец в свой зад, а второй рукой начал массировать основание члена, чтобы побыстрее разрядиться. Тесное колечко, несмотря на обильную смазку, поддалось не сразу, а потом начало потихоньку расслабляться. Омежка глухо стонал, ёрзал, скрипел зубами. Сквозь пелену мучений от нереализованного влечения он вдруг почувствовал, что у основания члена снова начало тихо пульсировать. Рейган приоткрыл глаза и увидел, что его член крепнет быстрее обычного — даже головка из-под крайней плоти заметно высунулась, а на самом кончике наливается капля. Да что ж такое?! Он же всё-таки обычный омега!!! А, может... И решился. Вспомнив, как отец как-то тайком сбрасывал напряжение, когда папа болел, Рейган начал неторопливо поглаживать себя вдоль крепнущего ствола. Член напрягся сильнее и начал медленно приподниматься, и от этого мальчику странно захорошело. Он обхватил свой член уже увереннее, чуть сжал, не забывая шуровать пальцем в заметно расслабившемся заду. Мучительное удовольствие всё сильнее нарастало...

Разрядка пришла внезапно, и Рейган тихо вскрикнул, чувствуя сквозь пелену оргазма, как по его правой руке стекает что-то тёплое. Ненадолго полегчало. Спустя некоторое время омежка привстал, чувствуя, как трясутся локти. Перед глазами ещё стелился туман — предвестник забытия настоящей сцепки — но всё же кое-как разглядел стоящий рядом с постелью на табуретке кружку с водой, протянул руку, осторожно ухватился, подтянул к своему рту и так же бережно выпил. Отдышался и снова лёг, пытаясь понять, что же это было. Сегодня оргазм был ощутимо сильнее обычного, причём вряд ли он был вызван ставшими привычными манипуляциями. Рейган ощупал свой опавший орган и успел заметить то самое утолщение, которое медленно сдувалось. Это что, узел? Откуда узел у омеги??? Так, надо будет всё-таки вызвать родителей на откровенный разговор. Рейган задумчиво разглядывал забрызганную скудным семенем с вкраплениями чего-то белесого ладонь, поднёс её к носу и понюхал. Пахло несколько иначе, чем обычное омежье семя. Что же это?

До начала летних каникул оставалось около двух лун, а там за ним кто-нибудь приедет, чтобы увезти к родителям. И тогда-то всё должно выясниться.

Школьный двор звенел голосами. Рейган, уже вполне оправившийся после течки, тихонько сидел в садовой беседке и вдумчиво перечитывал Первый Завет, время от времени что-то подчёркивая и записывая свои мысли карандашом на полях и между строк, когда его тревожно окликнул Лестер. Омежка тут же обернулся.

— Что случилось? Снова недовольная дирекция?

— Нет, хвала первопредкам. — Клерик подошёл ближе, и Рейган заметил, что плотная полоска белого воротничка перекошена. Опять! Заметив его хмурый взгляд, Лестер начал торопливо себя проверять и поправил. — За вами приехали.

— Кто?

— Ваш отец.

Рейган вскочил, закрывая книгу.

— Отец? Сам? И так рано? Ведь до начала каникул ещё...

— Всё непросто, — вздохнул омега. — Идите к директору, там вам всё объяснят.

По грусти в голосе клерика Рейган понял, что случилось что-то по-настоящему серьёзное. Неужели что-то с папой? Рейган со всех ног бросился в сторону преподавательского корпуса, придерживая свою книгу. Пробегая через двор, он заметил, что на него смотрят с любопытством и недоумением, а некоторые даже со страхом. Да что же случилось?

В кабинете директора негромко разговаривали, и Рейган узнал голос отца. Тобиас Мариус говорил вполне себе ровным тоном, и омежка прислушался.

— ...это было неожиданно. Мне очень жаль.

— Понимаю, — с фальшивым сочувствием ответил директор Бом. — И что теперь будет? Не думаю, что вы с лёгким сердцем переведёте своего мальчика в обычную школу.

— Пока об этом рано говорить. Сперва надо решить куда более насущные проблемы.

— Мне очень жаль, что наше сотрудничество прекращается. Ваш сын на удивление способный омега и со временем мог бы даже поступить в университет...

— Да, Рейган очень умный мальчик, я знаю. Мы даже дома занимаемся его образованием. И до школы в том числе. Уверен, что пропустить какое-то время он вполне может. Потом наверстает.

Рейган потрясённо замер, не решаясь войти в кабинет. Его забирают отсюда насовсем? Почему?

— И как вы теперь жить будете? — В голосе директора проскочило любопытство.

— Всё наладится со временем. Уж не нам ли, бетам, это знать лучше всех?! — Рейган буквально увидел, как по губам отца скользнула усмешка. — В конце концов, я не только историк. Моих знаний и навыков вполне достаточно, чтобы прокормить семью. Главное — пережить первые луны.

Рейган похолодел. Неужели отец обнародовал что-то такое, что его вытурили с кафедры и запретили заниматься наукой?! Эта мысль помогла собраться и постучаться в дверь.

— Входите, — разрешил господин Бом.

Увидев сына, Тобиас поднялся с кресла, рядом с которым стоял чёрный саквояж. Бета совсем не выглядел расстроенным или растерянным. Худой, долговязый, в отменно сидящем строгом костюме с узким бантом вместо галстука, аккуратно подстриженный, с ухоженной щёточкой усов. Салли всегда следил, чтобы его муж выглядел на "отлично".

— Отец...

— Ты ведь слышал? — подчёркнуто спокойно спросил Тобиас.

— Ты забираешь меня отсюда?

— Да. Я понимаю — шесть лет здесь, но ничего другого не остаётся. Иди в свою комнату и собирай вещи. По дороге домой я всё объясню.

— Хорошо.

Тобиас украдкой подмигнул сыну, и Рейган едва удержался, чтобы не улыбнуться в ответ — перед посторонними приходилось держать лицо.

Едва Рейган спустился во двор, как его тут же окружили все.

— Значит, уезжаешь?

— А кто теперь будет помогать нам с уроками?!!

— А с кем мы будем играть в мяч? У нас же теперь игрока не хватает! И кто будет тактику придумывать?!

— Почему тебя забирают?

— Я сам ещё толком не знаю, — пожал плечами Рейган, — но похоже, что отцу стало не по карману оплачивать моё обучение здесь.

— Как это? — удивился Френсис. — Он же получает такие хорошие гонорары! Ты сам говорил!

— Я ещё ничего толком не знаю, — повторил Рейган. — Но мне уже сказали вещи собирать.

— Как же мы без тебя? — чуть не плакал Эвелин.

— Как-нибудь. — Рейган сочувственно приобнял друга. — Ты главное помни, что я тебе говорил, и всегда будешь готов к экзаменам и контрольным.

— Я буду скучать... — всхлипнул пухляш.

— Я тоже.

Со сборами помогал Лестер. Он то и дело косился на воспитанника, пока не решился заговорить.

— Рейган... твоего отца убрали с кафедры?

— Похоже. Почему ещё он не может себе позволить держать меня здесь?

— И как же вы теперь?

— Отец что-нибудь придумает. Он же бета. Лестер, — Рейган обернулся к клерику. — вы приглядите тут за остальными, хорошо? Эвелин очень скучает по дому, и ему особенно нужна поддержка, а Френсису важно, чтобы его искренне хвалили...

— Да, я знаю, — улыбнулся клерик. — Ни о чём не беспокойся. И я тут подумал... — Лестер помялся. — Я начинаю думать, что апокрифы более правдивы. Но официальная точка зрения...

— Я обязательно поступлю в университет и попытаюсь доказать это. Хватит принижать нас. Вы только не сдавайтесь.

— Я буду молиться Светлейшему, чтобы все твои желания исполнились.

Лестер крепко обнял мальчика, и Рейган с наслаждением вдохнул его карамельный аромат. Как же хорошо Лестер пахнет! Почти так же хорошо, как папа.

По пути на железнодорожную станцию отец и сын молчали. Рейган видел, как его "старший" родитель напряжённо думает, и ломал голову над возможными причинами такого поворота событий. Если отцу запретили заниматься наукой и уволили, то на что теперь будет жить их семья? Сбережения, конечно, есть — их семья привыкла жить скромно — но эти деньги рано или поздно закончатся. Школьный кучер омега Эдвин — постарше Лестера — время от времени косился на седоков, в ногах которых стоял чемодан юного сородича, но молчал. С ним было так же легко и приятно общаться, как и с Лестером, а ещё Рейган часто помогал ему ухаживать за лошадьми. Привезя пассажиров на железнодорожную станцию, он высадил их, помог Тобиасу спустить на землю чемодан Рейгана, пожелал счастливого пути и укатил обратно в школу. Только теперь мальчик рискнул обратиться к отцу.

— Папа, что происходит? Почему вы не стали ждать до каникул?

— Потому что. Все разговоры — в купе, — хладнокровно ответил бета, и Рейган прикусил язык, поняв, что здесь слишком людно.

До посадки в вагон омежка изводился от двух желаний — расспросить отца и рассказать о своей странности. Но Тобиас невозмутимо покупал билеты в кассе, заносил чемодан в купе вагона, договаривался с проводником-омегой на счёт постельного белья... Только когда поезд тронулся и проверяющий покинул вагон на ближайшей станции, Тобиас пересел к сыну и заговорил.

— Сынок, ты должен кое-что понять, — сказал он, складывая длинные руки на столике. — То, что случилось, не исправить, но это не означает, что мы проиграли. Могло быть и хуже.

— Но что именно случилось? — встревожился Рейган. — Что-то не так с экспедицией? Ты промахнулся, и университет штрафанули за напрасно потраченные средства?

— Наоборот. — Ладонь Тобиаса сжалась в кулак. — Мы нашли то, что искали.

— И?.. — Рейган замер.

— Ты бы видел это, малыш! — В голосе историка прорезалось восхищение. — Великолепные храмы, чудесные скульптуры и барельефы, богатые надписи и почти целые фрески! Перед тем, как отправить телеграмму в университет, мы с твоим папой облазили всё! Всё расчистили, сфотографировали, зарисовали, обмерили... Это была наша победа, сынок! Всё подтверждало наши с профессором Тьюрингом, мои прежние высказывания и записи Баалов и Спенсеров! Мы уже планировали, как представим наше открытие на ближайшем симпозиуме!.. И тут всё рухнуло. — Тобиас сгорбился и трясущейся рукой стянул с лица очки. Сколько Рейган себя помнил, он видел отца исключительно в них. Эту пару Салли купил ему сам, заработав денег на сеансах позирования Лориену Райли, ставшему в последствии другом семьи. Тобиас очень дорожил этими очками и наотрез отказывался заводить запасные. — Вместо профессора Тьюринга приехал зам кафедры Гоббсон. Он выслушал меня молча, походил, посмотрел, потом уехал... а потом прибыла бригада, которой был дан чёткий приказ — сровнять остатки города с землёй, уничтожить статуи, а место взрыва закопать.

— Как?!! — едва не закричал Рейган. Даже привстал, опираясь на столик. — Уничтожить часть нашего прошлого???

— Да. — Тобиас настойчиво усадил сына на место. — Я слал телеграммы в университет, даже звонил, но меня никто не слушал. Я бы заплатил бригаде, чтобы они соврали, что выполнили приказ, но за их работой следили поверенные университета, и я ничего не смог сделать, чтобы остановить их. После того, как прогремел взрыв, твой папа долго плакал... А потом мы вернулись домой, меня вызвали на кафедру и официально огласили приказ о моём отстранении от научной работы на неопределённый срок. От внятных объяснений они отказались, и я ушёл сам.

Рейган нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.

— Ты ведь вычислил место нахождения города по записям, оставшимся от Адама?

— Да.

— Так ты расшифровал всё до конца?!

— Да. На это ушёл не один год. Когда я понял, что часть его записей — это координаты, то мы с твоим папой выбрали время и поехали в одно из указанных мест, которое было ближе всего к столице. И мы нашли не только ключ к расшифровке древних надписей, уже имевшихся в распоряжении университета. Мы нашли тайник со множеством древних свитков и манускриптов. Это был целый подвал-хранилище. И там были статуэтки, которые, судя по всему, были копиями древних полноразмерных статуй. Там нашлось несколько деревянных досок с изумительными по своему мастерству картинами. В этом собрании мы нашли уменьшенные почти вдвое копии статуй Иво и Адама, которых мы с друзьями когда-то вывезли из запасников... — Рейган торопливо кивнул. Эту историю ему родители тоже рассказывали. Спасение первопредков состоялось, когда Салли уже носил в себе зачатое дитя. Вскоре после этого были арестованы братья Лайсерги и погиб его тёзка. — Кое-что мы забрали, и я обязательно тебе это покажу. Разобравшись во всех тонкостях перевода, я понял, что все прежние надписи переведены неверно. А то и вовсе исправлены кем-то, но уже тогда знание прежнего диалекта начало стираться из нашей памяти, как и правила правописания. В результате получалась какая-то бессмыслица, которую и толковали, как им надо. Стоило мне осторожно намекнуть на это, как на меня начали косо поглядывать, а уничтожение нашей находки только подтвердило, что власти не заинтересованы в раскрытии правды.

— Представляю, как убивался папа.

— Не то слово, — покачал головой Тобиас, теребя дужки очков. — Мы так надеялись... столько трудов было вложено... и память об Адаме все эти годы не давала нам покоя.

— Папа до сих пор его не забыл? — Голос Рейгана дрогнул.

— Нет. Истинность — это и великое благо и тяжкий крест. Я до сих пор иногда просыпаюсь по ночам от того, что Салли разговаривает во сне и повторяет его имя. Это бывает нечасто, но, похоже, никогда не уйдёт.

— Пап... а что бы ты сделал, если бы Адам не умер? — осторожно спросил Рейган, теребя манжету рукава. — Ты бы отпустил папу с ним?

— Думаю, что из нас бы получилась хорошая семья. — По лицу беты скользнула тень, но непохоже было, что это тень вынужденного смирения. Скорее, наоборот. Подобное Рейган видел, когда отец рассказывал про Хелля. — Нетрадиционная со времён Великого Холода, но достаточно крепкая. У нас с твоим папой как-то был разговор на эту тему, и он сказал, что скорее согласился бы на двух мужей, чем расстаться со мной... — На миг Тобиас запнулся, и Рейгану опять показалось, что неспроста. — Да, увидев Адама и видя, какими глазами на него смотрит Салли, я сначала рассердился. Ведь мы уже несколько лет с твоим папой жили душа в душу. А потом, вспоминая его, я начал думать, что он, как потомок Баалов, понял бы нас и согласился тоже. Ведь почему традиционная Церковь отрицает подобные союзы, не признавая их нормой?

— Дабы не вносить в семьи раздоры, провоцируемые омегами, — ответил Рейган классической цитатой из Нового Завета.

— Именно. Сперва, когда шла перестройка во времена Смуты, редкие случаи благополучного сосуществования в таких семьях называли божьим благословением, которое даруется не всем, а потом и вовсе начали разводить альф и бет, выстраивая нынешнюю иерархию более чётко. Всё-таки вражда за особенно привлекательных омег порой приводила к самым печальным результатам, а люди умирали тысячами... За времена Великого Холода эта система окончательно укрепилась. Скажу тебе честно, малыш, — Тобиас аккуратно надел очки и выпрямился. — я бы уступил Адаму своё кольцо и признал его старшинство в семье и без этих заморочек. Он показался мне достойным альфой... — Тобиас погладил своё обручальное кольцо. — и перед смертью он попросил меня беречь твоего папу.

— И что будет теперь?

— Придётся приостановить нашу работу, пока шум не уляжется. Потом я попытаюсь вернуться в историческое сообщество и продолжить.

— А на что мы будем жить?

— Кое-какие сбережения у нас ещё есть — у нашего папы и сейчас заказчиков хватает. Придётся быть экономнее, но это ненадолго. Всё-таки я умею много чего помимо истории. Я уже присмотрел несколько вариантов трудоустройства, осталось выбрать, но нам придётся уехать из Камартанга.

— Надолго? — Рейган с грустью вспомнил дядю Лори, дядю Кайла, дядю Мариона и их семьи, а также Рейнольдсов.

— Пока не знаю. Если там, где мы поселимся, будет приличная школа, то поучишься пока в ней, а там будет видно. — Тобиас взял себя в руки и выпрямился. — В крайнем случае, я сам поднатаскаю тебя, если ты не передумал поступать в университет.

— Я не передумал.

— Решил уже, на какую кафедру будешь поступать?

— Да, на естественные науки. Например, на биологическую. Я ещё подумаю...

— Почему именно туда, а не на социологию?

Рейган помялся, поёрзал. Тобиас терпеливо ждал ответа.

— Я не совсем уверен... это только предположение... но кажется... я становлюсь... Двуликим.

Тобиас замер. В серых глазах беты промелькнуло замешательство.

— Двуликим?

— Да. — И Рейган выдохнул. Главное сказал, а остальное приложится.

— И почему ты сделал именно этот вывод?

Рейган кратко описал симптомы. Тобиас всё больше хмурился, теребя и пощипывая свои усы.

— Школьный врач знает?

— Нет. Я решил ничего ему не говорить, чтобы со мной не случилось то же самое, что с дядей Рейганом.

— Молодец. — Тобиас выдохнул с облегчением. — Твой папа бы этого не пережил. Он после смерти твоего тёзки так мучился, что мы тебя едва не потеряли... — Тобиас сглотнул, и Рейган мысленно окончательно оставил очередной узелок на память. — Когда приедем домой, мы это детально обсудим, а потом составим график и план наблюдений, чтобы всё досконально проверить. Я надеюсь, ты понимаешь, какая теперь ответственность на тебе лежит?

— Конечно, — кивнул омежка, приободрившись. Он не сомневался, что отец его поддержит. — Двуликие, как чистокровки и дети Истинных, являются основными хранителями и переносчиками чистой крови.

— Именно. Если мы убедимся, что ты теперь Двуликий, то начинай потихоньку строить планы на будущее. Никто не должен знать о твоей особенности, кроме нас и тех, кому ты сам доверишься.

Рейган просиял и прильнул к отцу.

— Я знал, что ты меня поймёшь.

— Конечно, — улыбнулся в ответ Тобиас, обнимая сына за хрупкие плечи. — Я ведь твой отец. И я тебя люблю так же сильно, как и твоего папу.

— Я тоже тебя люблю. — Рейган обхватил отца руками, а потом решительно устроился на его коленях, как когда-то давно, когда был совсем маленьким. — А расскажи, что ещё вы там в тайнике нашли?

Когда Рейган вошёл в родной полуподвальчик, по которому очень скучал, Салли учуял его сразу и обернулся. На красивом лице омеги заиграла лучистая улыбка.

— Рейган...

— Папа! — Мальчик подбежал к родителю и повис на нём. — Папочка, как же я по тебе соскучился!

— Я тоже, дорогой. — Салли даже прослезился, обняв сына. — Я тоже очень по тебе скучал. Ты не очень расстроился, что нам пришлось забрать тебя из школы?

— Немного, — пожал плечами Рейган. — Там много хороших ребят было, и клерик у нас хороший.

— Да, ты писал. Лестер, кажется? Как он поживает?

— Если не считать, что он стал игрушкой для всего бета-преподавательского состава, то неплохо, — вздохнул омежка.

Салли совсем не изменился с их последней встречи. Всё такой же стройный и изящный, с небрежной косой, свёрнутой на затылке, как он всегда ходил дома, в простой рубашке и узких штанах. В ушах поблескивают простенькие серёжки-колечки, а на правой руке красуется точно такое же кольцо, что и у его мужа. Рейган знал, что эти парные кольца из потускневшего от времени золота передавались из поколения в поколение в семье Спенсеров как знак преемственности. Когда-нибудь он станет их владельцем и передаст своим детям.

— С возвращением, милый. — Салли горячо поцеловал мужа, опускавшего на пол чемодан сына. — Как доехали? Никаких проблем не было?

— Пока никаких. — Тобиас начал снимать пиджак. — Похоже, что нас пока оставили в покое. А тебя не беспокоили?

— Нет, хотя по вечерам за окнами то и дело чьи-то ноги топчутся. Лори заходил несколько раз.

— Его не трогают? А то после последней выставки...

— Только грязью поливают с газетных страниц, — тихо ответил Салли. — Элиен то и дело плачет, боится, а ведь ему нельзя сейчас волноваться.

— Они снова зачали ребёнка? — обрадовался Рейган. — Четвёртого?

— Да, — слабо улыбнулся Салли. — Пятая луна уже идёт. И хотят ещё взять кого-нибудь на воспитание.

— Боюсь, что Лори всех не вытянет, — вздохнул Тобиас. — Большая семья — это хорошо, но её кормить надо.

— Пока проблем с деньгами нет. Похоже, что придётся ему переключиться на более традиционные сюжеты и заказные портреты. В крайнем случае, вспомнит испытание, что ему тесть устроил, и возьмётся за грубый ручной труд. Или наберёт учеников. И ещё. Урри собирается продавать этот дом.

— Совсем? — расстроился Рейган.

— Да. Артур женится и собирается перебраться в деревню. На обзаведение хозяйством деньги нужны, и получится выручить хорошую сумму — дом же почти в центре. Ладно, переодевайтесь и мойте руки. Ужин скоро будет готов.

Рейган с удовольствием обозрел родительскую квартиру. За время его отсутствия всё осталось по-прежнему, только некоторые полки освободились, а возле овощного ящика начали выстраиваться другие ящики и коробки. Один был не заколочен, и Рейган разглядел отцовские книги. Папина швейная машинка, которую когда-то подарил и даже немножко усовершенствовал дядя Альвар, тоже была собрана.

Уезжать отсюда было жалко. Папа рассказывал, что, когда он сюда приехал, только-только выйдя замуж, квартира имела более жалкий вид и даже электричества не было, а отремонтировали они её только спустя пару лет, когда Тобиас начал больше зарабатывать, а Урри Рейнольдс добился включения своего дома в план масштабной городской электрификации. И друзья помогали, и сам Салли не сложа руки сидел, и тот самый Рейган руки приложил... Омежка любил эту квартирку. Здесь он родился. Здесь жил с родителями вплоть до того, как его отправили в школу. Отсюда несколько раз выезжал в экспедиции. Детскую кроватку, которую Тобиас смастерил собственными руками, позже сменил довольно удобный диванчик, с которого Рейган иногда украдкой подглядывал за родителями с помощью карманного зеркальца. Мебель, купленную Мариусами на собственные деньги, придётся оставить здесь на попечении друзей. Ладно, может, они сюда ещё вернутся... Когда Тобиас начал завоёвывать признание и уважение всего исторического сообщества, многие его коллеги искренне удивлялись, почему Мариусы продолжают жить здесь, не пытаясь найти себе более достойное жильё, а то и вовсе купить собственный дом в кредит. Гонорары Тобиаса и заработки Салли по части шитья это вполне позволяли. И только друзья и дедушки знали, что с этим полуподвальчиком у молодой семьи связано слишком много прекрасных и дорогих сердцу воспоминаний, чтобы просто взять и съехать отсюда.

Не успела семья поужинать — Салли готовился разливать чай, чтобы слегка остыл — как в дверь кто-то постучался. Салли и Рейган тут же принюхались, но нервный запах гостя, едва слышный из-за двери, первым распознал именно Салли.

— Кайл.

— Да неужели, — проворчал Тобиас, вставая из-за стола. — Неужто вспомнил старых друзей?

За дверью топтался бета в строгом чёрном костюме, и в нём Рейган узнал дядю Кайла. Они что, поссорились? Или это как-то связано со статьями, порочащими дядю Лори?

— Чем обязаны такой чести? — недружелюбно поинтересовался Тобиас.

— Может, я всё-таки войду? — мирно попросил журналист. — Разговаривать через порог не слишком-то удобно... — Тут бета принюхался и удивлённо заглянул внутрь. — Рейган, малыш, это тобой так хорошо пахнет?

— Да, это я. Здравствуйте, дядя Кайл.

— Заходи, — мрачно махнул рукой Тобиас, пропуская гостя в квартиру.

— Что-то ты рано домой вернулся, сынок, — натянуто заметил Кайл, снимая шляпу и вертя её в руках. — В школе надоело?

— Не надо строить из себя непонятливого, Кайл, — посуровел Салли, ставя чайник на печную решётку. — Ты прекрасно знаешь, что нам теперь не по карману частная школа.

— Ребята, не надо так, — понурился гость. — У меня работа такая...

— А это ничего, что ты на мои звонки и телеграммы не отвечал? Это ничего, что Лори и твой друг тоже? Это ничего, что у него тоже семья? Ты же в курсе всех статей, что у вас выходят — без твоего ведома их не пускают в печать! Ты же главный корректор!

— Вы тоже меня поймите, — пожаловался Кайл. — Я же сижу как на пороховой бочке, нас то и дело шерстит Тайная Канцелярия, шеф сердечные капли пьёт по пять раз на дню...

— Тайная Канцелярия? — Тобиас переглянулся с мужем. — С чего вдруг?

— Наша газета передаётся под патронат государства, её собираются расширять, вот и проверяют лояльность сотрудников. После того, как казнили Дона с Франом, — Шляпа в руках беты начала крутиться быстрее. — разведка озаботилась вопросом шпионажа сверх всякой меры, ты же знаешь. А тут ещё два скандала в верхах, о которых мы активно писали... Вот и проверяют всех подряд. Если бы не моя семья, я бы сразу перешёл в другое издание. Понятно, что без работы я не останусь — всё-таки кое-какое имя себе сделать успел — но мне сейчас много денег нужно, а в других оклад меньше. И если я продолжу в том же духе, то не видать мне журналистского пера, как своих ушей. И что дальше? Писарем в адвокатскую контору к твоему отцу идти? Так там только штатную ставку дают и предпочитают омег набирать, чтобы дать им возможность заработать хоть какие-то деньги.

— С Лори-то говорил? — смягчился Тобиас, скрестив руки на груди.

— Да, уже после первых двух статей. Объяснил ситуацию, и он меня понял. Слушай, Тоби, мне сейчас нельзя рисковать! На кону жизнь Сайласа!

— Значит, операцию уже назначили? — ахнул Тобиас.

— Да. — Кайл опустил глаза в пол и начал откровенно мять свою шляпу. — Прогнозы пока обнадёживающие, но оперировать будет Рональд Гетсби, а он... Я не могу допустить, чтобы мой сын умер под скальпелем! Что будет с Тани, если мы потеряем нашего мальчика? Он же у нас единственный.

— А чего к Мариону не обратишься? Он отличный хирург и сделает всё совершенно бесплатно.

— Случай нестандартный и очень сложный. Уже после диагностической операции стало ясно, что обычные методы тут не помогут, а рисковать без твёрдой уверенности в хороших шансах на успех Марион не будет, ты же знаешь. А этот метод разработали буквально недавно, Марион с ним знаком только в теории, да и право на использование ещё надо получить. Его клиника стала очень популярна, и конкуренты следят в оба глаза, чтобы их пациенты туда не переметнулись. Проверки внезапные, в записях роются. Если придерутся к какой-нибудь мелочи — клинику закроют. И куда простым людям податься?!

Бета едва не плакал, и Тобиас окончательно перестал хмуриться. Рейган знал, что после рождения Сайласа у его папы пошли какие-то осложнения, омега чудом не умер, а потом у него не было ни одной течки. Сам Сайлас родился слабым и болезненным, родители с трудом его выходили, а потом у маленького беты обнаружился какой-то врождённый порок, который можно было оперировать только тогда, когда малыш подрастёт и окрепнет. Кайл с ног сбился, сперва ища хорошего специалиста-диагноста, потом договаривался насчёт диагностической операции, долго собирал деньги на клинику... Если он подчинился именно из опасения, что Сайласа зарежут в отместку, а потом спишут всё на слабое здоровье, то этот аргумент дядя Лори вполне способен понять. Он же сам отец и обожает своих детей, а скоро в их семье родится четвёртый малыш.

— Чаю? — сердобольно предложил Салли.

— Да, пожалуйста. — Журналист хлюпнул носом и, не смущаясь, утёрся рукавом.

Тобиас уступил другу свой стул, Салли устроился у мужа на коленях. Осилив кое-как полчашки, гость успокоился.

— А как Сайлас себя сейчас чувствует? — тихо спросил Рейган.

— Неплохо, только переутомляться ему сейчас нельзя. Тани от него почти не отходит.

— Передайте, что я Флоренсу за него молиться буду.

— Обязательно передам. Им будет приятно знать, что ты их не забыл. Значит, уезжаете?

— Да. Жить в Камартанге для нас сейчас дорого и не слишком безопасно, — кивнул Тобиас, приобнимая мужа за талию. — Надо где-то отсидеться.

— И куда планируешь податься?

— В нескольких провинциальных конторах нужны хорошие переводчики, но это только на первое время. Посмотрю, где сколько могут предложить, тогда и выберу.

— С разъездами надолго работу не бери, — посоветовал Кайл, отодвигая чашку. — Работорговцы снова активизировались. Может, Салли уже и староват, но выглядит по-прежнему эффектно, не хуже иных юношей, и пахнет обалденно.

— У него наследственность хорошая, — усмехнулся Тобиас, взглянув на мужа, который чуть покраснел и уткнулся носом в его плечо, пряча улыбку. — Спенсер всё-таки.

— Вот именно. И мальчишка ваш тоже чист — я это ясно чую. Рейган, сколько течек у тебя уже было?

— Две. Вторая случилась незадолго до папиного приезда.

— Вот именно. На начавшую созревать молодёжь особый спрос появился, так что смотрите за ним в оба глаза. — Помолчав, уже совсем другим тоном Кайл спросил: — Неужели то, что вы нашли, показалось властям настолько опасным?

— Город с большим храмовым комплексом, — ответил Салли. — Там даже на надписи смотреть было необязательно, чтобы понять, что в те времена было иначе, чем во времена Великого Холода. Всё сказали фрески, которые очень хорошо сохранились.

— И где он был?

— Там, где и написал Адам — в окрестностях вулкана Рио, в низине. Его засыпало наполовину, но мы сразу всё поняли, как только расчистили самые крупные объекты.

— Неужели они всё уничтожили?!

— Разнесли практически в щебень, — скрипнул зубами Тобиас. — Статуи разбивали на куски... варвары. Если когда-нибудь там снова будут работать археологи, то придётся восстанавливать всё по кускам в самом прямом смысле.

— И у вас ничего не осталось? Совсем-совсем?

— Только записи, снимки и зарисовки. То, что мы кинокамерой снимали, изъяли сразу после приезда.

— А припрятать?..

— Как? Это же часть экспедиционного имущества, всё оприходовано. — Салли поднялся с коленей мужа и зарылся в одну из коробок, после чего достал оттуда толстый альбом и небольшой свёрток. — И это. Я не мог не прихватить это с собой.

— А что это? — полюбопытствовал Рейган, вытягивая шею.

— Терракотовая статуэтка, которую я нашёл в одном из домов. Вероятно там жил бета с семьёй.

Салли бережно положил свою ношу на стол, на котором Тобиас начал сдвигать посуду в сторону, и аккуратно развернул плотную упаковочную бумагу. Рейган придвинулся ближе, чтобы увидеть первым.

Статуэтка была небольшой, ещё хранящей следы краски, и сразу стало понятно, почему Салли её прихватил. Она изображала семью из трёх человек, причём мальчик, стоящий между обоими родителями, определённо был омегой. По тому, как трогательно долговязый бета приобнимал мужа и сына, было ясно, что такую мог заказать только человек, искренне любящий свою семью. У омеги под одеждой был заметен небольшой животик.

— Красота! — выдохнул Кайл, не сводя глаз со статуэтки. — Хотел бы я такую себе домой, да боюсь, что Тани ещё больше расстроится. Он так хотел двух детей... Сколько же ей лет?

— По моим подсчётам, не меньше двух тысяч. Геологи говорят, что в последний раз Рио извергался примерно в этот период, а статуэтка была сделана до того. — Тобиас раскрыл альбом. — А вот что мы наснимали фотоаппаратом — он-то у нас свой...

Рейгану очень хотелось подержать статуэтку в руках, но это вполне можно было сделать и потом. Он зачарованно рассматривал фотографии и рисунки, сделанные Салли, и поражался, как можно было это всё так хладнокровно уничтожить.

— Позднее я скопирую их на бумагу, но уже в цвете, — пояснил омега. — Я хорошо всё запомнил.

— А что здесь написано? — спросил Кайл, показывая на надпись над храмовыми дверями.

— "Идите вперёд рука об руку и обретёте блаженство в Мировом Доме." — перевёл Тобиас. — Судя по спискам с древних богослужебных книг, что оставил нам в тайнике Адам, в те времена верили, что Мировой Дом стал одним из загробных пристанищ для душ умерших, где они проводят положенный срок, а потом идут на перерождение, если Авалон и Асмос, Безмолвные Стражи небесных чертогов, сочли, что человек не приобрёл необходимого опыта, чтобы стать частью окружающего мира, его животворящей искрой.Покойный господин Орри передал суть древнего учения очеть точно, когда обучал Салли.

— Перерождение? Значит, теперь можно не бояться всего того, чем попы постоянно стращают!

— Именно. Нынешние богословы отрицают это, заявляя, что мы живём только один раз, а когда умираем, то расходимся — святые и великомученники в Мировой Дом, простые праведники в Рай под сень Светлейшего, а грешники в Ад, которым правит Деймос, или Чистилище, где происходит либо искупление незначительных грехов либо окончательное падение. Расходясь в указанные места, души сливаются с богами, питая их и давая силы для управления миром и дальше, в чём проводится параллель с процессом поглощения пищи. Что неудивительно, учитывая, как люди голодали во времена Великого Холода..

— Вот чудеса! Вроде бы мелочи, а как меняется картина мира! — покачал головой Кайл. — Ведь если мы перерождаемся, а, накопив нужный опыт, сливаемся с окружающим миром, то и отношение к нему должно быть иным, ведь и ты сам когда-нибудь займёшь в нём своё место. А тут тебе втирают, что ты лишь пища для богов. Естественно, что после смерти захочется попасть туда, где нет смертных мук Ада! А тут под носом омеги, которых выставляют носителями греха, и, чтобы одолеть это зло, их надо пригибать к земле, чтобы уничтожить демона и не впасть в грех самому... Кто конкретно это придумал?

— Не знаю, но этот умник явно был либо импотентом либо просто сумасшедшим. — Тобиас придвинул альбом поближе к сыну, чтобы он посмотрел ещё раз. — Наши предки считали, что через детей перворожденного Иво передаётся частичка божественного света, через детей Адама — сила и отвага, через детей Рослина — ум, и важно нести это через века и поколения, сохраняя в чистоте, чтобы новые дети рождались здоровыми и, покидая мир живых, давали живительную силу миру, в котором будут продолжать жить их дети и внуки. Боевые культы того времени сильно отличались от тех, что потом взяли власть во времена Великого Холода, и я всё больше убеждаюсь, что во времена смерти и смуты кто-то из старших жрецов, скорее всего, именно Данелий, сплотил вокруг себя самых отчаянных, изменил всю доктрину и начал захватывать власть в свои руки. В одной из книг, что я видел, была история Великого Холода, да только читать было некогда, а брать её с собой... Всего из тайника я прихватить не смог, но там, возможно, и это есть. Как и в других.

— Скорее всего, так и было, — согласился Кайл. — Это вполне логично. Когда смерть хватает за горло и хочется жить, человек способен ухватиться за любую соломинку. Примеров в нашей и соседской истории сколько угодно. А потом, чтобы оправдаться, надо было обосновывать свои претензии, они начали навязывать новое учение народу и охотиться на адептов прежних культов.

— Инквизиция, — сказал Рейган. — Официальная история говорит, что она действовала несколько веков и возрождалась потом ещё четыре раза.

— И всё-таки всё исковеркать им было не под силу, — продолжил Тобиас. — Ведь люди впитывали в себя представления об окружающем мире веками ещё до Великого Холода, и, чтобы донести свои взгляды до нужной категории, среди которых было и немало правоверных, использовалась обрядовая практика старых культов, но уже приспособленная под себя. Так проще пропагандировать новую веру, постепенно подменяя понятия. В конце концов, было несколько Соборов, на которых утверждались новые поправки, корректировались книги и обряды. Однако основа осталась прежней, и если как следует копнуть, то можно докопаться до истоков. Особенно имея подспорье в виде остатков старого знания, которое хранили Баалы и Спенсеры.

— И как ты собираешься представлять это всё в учёном совете? — Кайл помрачнел. — Церковники тебя с потрохами сожрут. Да для них и сейчас всё это враньё что-то вроде священной коровы! Да, они начали делать небольшие уступки науке незадолго до переворота, сильно не вякают после, но покусительство на основы может оказаться фатальным.

— Но это не значит, что всё, что мы с Салли успели наработать, надо выбрасывать в печку. Я сохраню это всё, и, может быть, когда-нибудь Рейган или его дети всё же обнародуют наши открытия.

— Я вижу, что ты уже всерьёз считаешь миссию Спенсеров своим святым долгом.

— Орри благословил нас, передал эстафету, вверил свою миссию нам, и я принял этот груз на свои плечи ещё тогда. Времена всё же меняются, технический прогресс тоже неумолим, и эти гири в виде искажённого учения здорово нас тормозят. Мы слабеем, дурная кровь продолжает множиться и портить нас, ведь рождение и воспитание детей происходит вопреки законам Рафаэля. И без того замутнённая, плохая наследственность продолжает смешиваться с такой же, и это делает своё чёрное дело. Об этом говорил ещё Дон, доказывая, что наши предки были крупнее, здоровее и выносливее. Если медицина сумеет доказать, что законы передачи наследственности, которые сформулировали наши предки в своих заповедях, правдивы и отражают реальность, то придётся корректировать всю систему, и тогда современное учение Церкви так или иначе придётся менять, чтобы не вносить новую смуту и усобицы в нашу только-только начавшую налаживаться жизнь. Я не говорю, что надо полностью восстанавливать обряды и церемониал прошлого, разрушать нынешние храмы и строить новые, но суть должна быть восстановлена...

Рейган зачарованно слушал горячие речи отца, ловя каждое слово и окончательно укрепляясь в своей цели. Он поступит в университет, получит диплом с отличием и продолжит исследования не только отца, но и Донована Лайсерга, чтобы потом соединить это всё воедино и подготовить почву для изменений, как перед тем, как сажать цветы, овощи и сеять хлеб, подготавливают землю. Придётся немало всего изучить, работать порой на износ, но он должен это сделать, чтобы исполнить миссию своего рода. И он это сделает.

Когда Кайл ушёл, на семейном совете началось обсуждение очень важных вещей. Первым делом Тобиас расспросил сына о процессе созревания более подробно. Салли, услышав, что произвёл на свет Двуликого, сперва испуганно зажал себе рот, а потом расплакался, обнимая сына.

— Мальчик мой! Это же... это чудо! Ты понимаешь это?

— Да, пап, я понимаю. Это означает, что мои дети будут носить чистую кровь, если я решу зачать их омегам. Только я не понимаю, как буду рожать детей сам. Ведь если я выйду замуж...

— У тебя ещё будет время всё хорошенько обдумать, — улыбнулся Тобиас. — Тебе ещё только двенадцать лет, впереди учёба, а там всё решится. Если ты сумеешь найти единомышленников, то они согласятся и на самый необычный вариант. Ведь твой папа согласен был жить с двумя мужьями, если встретит Истинного, и рожать детей от обоих.

— Как Иво, — улыбнулся Рейган.

— Да, как Иво. А теперь давай-ка тебя осмотрим. Мы должны убедиться, что у тебя не будет проблем со здоровьем. В наследии Баалов рассказывалось об особенностях созревания Двуликих, вот и будем смотреть, как это будет происходить у тебя. И если у тебя будут какие-то вопросы ко мне, то не стесняйся.

— Хорошо, — слегка покраснел Рейган.

Омежка начал раздеваться. Родителей он совершенно не стеснялся и отца не боялся, зная, что уж он-то никогда его не обидит. Тобиас и Салли долго его обследовали, осторожно ощупывая мышцы, выступающие косточки таза... Пока ощутимых внешних признаков не было, но когда Рейган рассказал про свои подозрения на счёт узла, бета смущённо сказал:

— Ну... это вы проверите сами, ладно? А я выйду. Твой папа хорошо знает, что делать.

— Сейчас? — залился краской Рейган.

— Решайте сами, когда будете это делать. Но если у тебя действительно начинает развиваться узел, то это означает, что твоё созревание идёт правильно. Помни главное — это нормально. Это не извращение и не ошибка Флоренса. Это такая же часть нашей природы, как привлекательный запах омег или сила духа альфы.

Рейган снова кивнул и начал одеваться. Он колебался, не решаясь задать тот самый вопрос. В родителях он не сомневался никогда, но тут нужно было убедиться.

— Папа... а ты уверен... что именно ты мой кровный отец?

Тобиас нахмурился было, но потом его лоб разгладился.

— Вот оно что... Я уверен. Да, риск был, однако мы были совершенно спокойны. Рейган не твой отец, пусть и был рядом в момент твоего зачатия.

— А почему ты так уверен?

— Потому, что мы видели тебя во сне перед твоим приходом к нам. И ты назвал меня папой. И я чувствовал, что ты именно мой. А твой папа Салли видел тебя чуть ли не с самой нашей свадьбы. Причин сомневаться нет.

— Дядя Рейган был с вами? То есть... — Омежка густо покраснел.

— После гибели Адама твой папа был в жутком раздрае. Он при первой же возможности не отпускал нас от себя, и... — Тобиас запнулся. По его забегавшим глазам Рейган понял, что что-то отец снова недоговаривает. — Рейган поселился у нас, а когда с ним случилась беда, ушёл.

— Почему?

— Это... — Бета покосился на мужа, который поджал губы. Кажется, даже в глазах подозрительно заблестело. Что за дела? Что родители скрывают? — долго рассказывать. Когда-нибудь мы тебе расскажем, а сейчас у нас более важное обсуждение.

В голове омежки забрезжили смутные догадки. Если в семью готовы были принять Адама, то почему бы и не...

— А теперь самое главное, — со вздохом сказал Тобиас, когда все снова сели за стол. — Я уже нашёл несколько вариантов новой работы, но я хочу обсудить один с вами.

— Это так важно? — встревожился Салли.

— Да. Для тебя особенно.

— Почему?

— Потому что, чтобы приступить к этой работе, нам придётся переехать... в Руднев.

Салли побледнел.

— В мой... город?

— Да. За последние годы Руднев сильно вырос, и уже подумывают его переименовывать. Так вот, там открылось представительство дипмиссии, поскольку он находится довольно близко к западной границе, и туда требуются высококлассные переводчики. Моя квалификация и знание нужных языков вполне устраивает тамошнее руководство, профессор Тьюринг даже написал хорошие рекомендации. И платить будут прилично — вполне хватит, чтобы жить безбедно. Но там всё ещё живут Кристо и Барнсы, и я опасаюсь, что во время моих отъездов вам может угрожать опасность. Поэтому я и хочу обсудить это с вами. Если вы решите, что этот вариант вам не подходит, то я от него откажусь.

Салли переглянулся с сыном.

— А к какому варианту склоняешься ты?

— Если бы не твоя несостоявшаяся родня и Арчибальд, то я согласился бы, не раздумывая долго. Я уже навёл справки, выяснил, что там можно недорого снять хорошую квартиру в новом доме, и школа приличная... вроде бы. Жить там вообще будет дешевле. Но вы...

Рейган снова переглянулся с папой.

— Ты только из-за денег хочешь туда ехать?

— Да. В плане финансов этот вариант наиболее выигрышный, но я не хочу подвергать вас опасности. Ведь не факт, что ваш статус семьи работника дипломатического корпуса сделает вас неприкасаемыми.

— Сколько у нас времени на раздумье? — вздохнул Салли.

— Неделя. Через неделю надо телеграфировать о принятом решении.

— Тогда... мы согласны, — нестройно ответили омеги. — Всё-таки столько лет прошло...

— Вы уверены? — Тобиас протянул руку и сжал ладонь мужа.

— Да, милый. Сейчас у нас непростые времена, и надо на что-то решаться, чтобы их пережить. И я хотел бы навестить папину могилу. Я же ни разу там не был.

— Тогда начинаем собираться активнее. К отъезду все наши вещи должны быть упакованы и отправлены.

— А дедушку Эркюля и дедушку Эли навестить успеем? — погрустнел Рейган. — Я так по ним соскучился!

— Конечно же навестим, — приобнял сына Салли. — Они тоже по тебе скучают. Может, нам и придётся скоро уехать, но мы ещё не раз их увидим. Будем писать письма и приезжать в гости, а потом, когда всё наладится, вернёмся сюда.

На том и порешили.

Застилая свой диванчик, Рейган обдумывал создавшееся положение. Если тёзка был не просто другом семьи, и его гибель стала для родителей тяжким ударом — да ещё после того, как на их глазах погиб Адам — то нежелание рассказывать об этом сыну более чем обоснованное. Всё-таки, судя по рассказам родителей, Хелль был им исключительно дорог, они даже хотели чистокровного ребёнка в семью... Как бы раскрутить родителей на откровенный рассказ побыстрее? Сейчас явно не момент — много дел, и отъезд на носу. Да ещё отъезд в место, куда ехать хочется меньше всего. Да, надо чем-то жертвовать, но ведь это не навсегда. Жалко будет надолго расставаться с дедушками, с дядей Лори и его семьёй, с дядей Марионом и его семьёй, с дядей Кайлом и его семьёй, с домовладельцами и Артуром, с которым он в детстве играл и гулял по улицам. И дедушку Тьюринга уже, возможно, никогда больше не увидит — тот уже очень стар. Так же нелегко было прощаться с Лестером и школьными друзьями. Но такова жизнь. Что-то приходит, что-то уходит, и очень важно определиться с целью и жизненными принципами, чтобы пережить все тяготы и снова начать радоваться жизни, когда всё хорошо.

Его родители заснули не сразу, да и самому Рейгану долго не спалось, хотя он лёг в постель и укрылся одеялом. Помаявшись немного, омежка привычно прислушался, что происходит у родителей, и понял, что им сейчас не до супружеского долга.

— Как ты думаешь, Рейгана не постигнет участь?.. — испуганным шёпотом спросил Салли у мужа.

— Ни в коем случае, — уверенно ответил Тобиас. — Наш мальчик достаточно умён и осторожен. Нужно только обучить его, подготовить к самостоятельной жизни. Мы же не всегда сможем быть рядом с ним. Рано или поздно и мы перейдём Грань.

— Как ты думаешь, он справится с этим грузом? Ведь когда нас не станет, он останется последним хранителем. Лори, Марион и Кайл тоже не вечные, Альвар как зарёкся, так и не появляется в столице, Дуг и вовсе пропал, а Дон и Фран...

— Понимаю, ты боишься за нашего мальчика. Для омеги это вполне нормально. Но мы живём на изломе эпох. И как ты нашёл меня и наших ребят, так и наш мальчик сможет найти товарищей и единомышленников. Ведь людей, живущих по совести и основываясь на здравом смысле, тоже хватает. А если он что-то не успеет сделать сам, то передаст свою миссию другим, как твой папа передал её нам, а мы передаём нашему сыну.

— Мне страшно. Рейган... наш... он... — В тишине полумрака прозвучал всхлип. — А наш сын...

— Я тоже боюсь за него, как и за наше дальнейшее будущее. Перемены, особенно если прежние устои приобрели статус непоколебимых, всегда тяжелы и болезненны. Нам остаётся только молить Деймоса, чтобы дело обошлось как можно меньшим числом жертв. А теперь постарайся заснуть, любовь моя. У нас впереди много дел.

— Я люблю тебя.

— Спи, сокровище моё.

Подслушанный разговор лишь подтвердил подозрения и подхлестнул решимость Рейгана поступать в университет. Если необходимо доказать и обосновать знания предков с точки зрения науки, то именно этим он и займётся. Будет изучать новую науку — генетику, исследующую законы передачи наследственности и её проявления, и подведёт под знания предков твёрдую почву. Сколько бы времени это не заняло. А когда власти поймут опасность существующего общественного строя и тлетворного влияния нынешней религии, то само будет проводить необходимые изменения. Возможно, это займёт ещё два-три поколения, но зато новые дети будут жить уже в обновлённом мире. Без всего того ужаса, что окружает нынешних детей, станет надеждой для новых Двуликих на спокойную и достойную жизнь.

Он продолжит семейную традицию.

Елеазар прослезился, увидев внука, и крепко его обнял.

— Рейган, дорогой...

— Привет, деда. Как вы тут без меня?

— Пыхтим помаленьку, — улыбнулся Эркюль, потрепав внука по волосам. — Тебя всё-таки забрали из той школы?

— Да, но я всё равно буду учиться и поступлю в университет.

— Вот и умница.

Вскоре к старшим Мариусам пришли ещё гости. Рейган с радостным возгласом бросился к крёстному и его мужу. Художник совсем не изменился за то время, что они не виделись, а Элиен снова расцвёл, нося очередного малыша.

— Кого ждёте? — полюбопытствовал Рейган, бережно касаясь его округлившегося живота.

— Неважно, кто родится, — ответил Лориен, осаживая трёх своих сорванцов. Тревор, Вадим и Крейн опять что-то не поделили по дороге и пихались в передней, мешая другим переобуваться. При том, что они постоянно из-за чего-то спорили, братья были удивительно дружны и всегда друг друга защищали. Даже омега Вадим не стеснялся лезть в драку, если кто-то пытался оскорблять его братьев. Уже сейчас было видно, что все трое пошли в отца, но Рейган не беспокоился по поводу некрасивости Вадима — он был славным парнем, умным, и его достоинства с лихвой перевешивали недостатки внешности. Особенно запах — кровь родителей, соединившись, произвела на свет очень чистого мальчишку. Салли рассказывал, что, познакомившись с самим Лориеном, уже к концу первого визита перестал обращать внимания на неприятные примеси в его запахе и внешние изъяны, а уж Элиен и вовсе после первого испуга был быстро очарован будущим мужем, его добротой, заботой и пониманием.

Последними пришли Костасы — задержались. В последнее время их семейная клиника стала пользоваться особой популярностью за сравнительно скромные расценки, внимательное отношение ко всем пациентам и отменный результат. Не так давно Марион Костас на вывеске и визитках поместил девиз "Пусть наша работа говорит сама за себя.". Дети супругов, бета Диллан и омежка Майкл, уже были чётко настроены на получение медицинского образования и в свободное от школы и домашних заданий время помогали родителям в клинике.

Друзья сразу начали расспрашивать Рейгана про школу, про тамошних друзей, взрослые завели свои разговоры.

— Дела хреновые, — безаппеляционно заявил Лориен, выслушав друга, — но жить надо.

— Вот мы и продолжаем жить.

— Но ведь вы не сдадитесь?

— Никогда, — упрямо мотнул головой Салли. — Сколько бы власти не пытались стирать наше наследие, всё равно остаётся достаточно, чтобы вывести их на чистую воду.

— Трудно вам будет, — вздохнул Эркюль. Бета ощутимо растолстел за последние несколько лет — сказывалась нервная работа и переживания за детей, которые он всё чаще предпочитал заедать, как бы не ворчал по этому поводу Эмиль. — Даже если ты попытаешься вернуться в историческое сообщество, найденный город тебе долго будут поминать.

— Знаю, — кивнул Тобиас. — Но я набрал достаточно материала, чтобы продолжить работу, а работа в посольстве позволит мне выезжать за границу и работать со сбором материалов уже там. Всё-таки корни у нас у всех одни и те же.

— Будь осторожен, — попросил Елеазар, поглаживая ладонь сына. — Сейчас очень непростая ситуация, и твои поиски могут расценить как шпионаж.

— Будем надеяться, что его работы по истории исправят это. — Эркюль откинулся на спинку кресла. — Я их читал все. Достаточно взвешено и объективно написано. Даже с точки зрения юриспруденции придраться не к чему.

— В этом и была цель, — подтвердил Тобиас. — Составить общую картину предельно чётко, рационально и беспристрастно. Белых пятен и грязи хватает и у них и у нас, как и героических страниц. Отбрасывать и скрывать негатив бессмысленно — из него надо делать выводы и предотвращать повторения.

— Кстати, я тут перечитал несколько твоих старых публикаций... — Эркюль нахмурился, поглаживая второй подбородок. — Ты в курсе, что кое-кто собирается снова вскрывать гробницу Аврория, чтобы проверить твои предположения по поводу того, что Аврорий был омегой?

— Это не предположения, — решительно мотнул головой историк. — Мы с Доном самым тщательным образом исследовали костные останки и пришли к выводу, что это омега. Все признаки налицо, как и следы от боевых ранений. Может, это был муж полководца, а, может, и сын. Я до сих пор разбираю официальные летописи тех лет, чтобы окончательно это подтвердить, но там всё слишком запутано.

— Ты понимаешь, что будет, если кто-то другой подтвердит твои выводы? Кости могут подменить, чтобы официальная версия не расходилась с показаниями государственных историков, а то и уничтожить.

— Тем не менее я буду продолжать поиски в этом направлении. И я сомневаюсь, что власти уничтожат кости. Скорее, припрячут, а доступ к гробнице будет закрыт. Мы уже двадцать лет живём при республике и с Конституцией, пошли какие-то ощутимые изменения, и на фоне того, что творится у соседей, у нас очень неплохо всё складывается. Да, для омег по-прежнему не все двери открыты либо стоит масса преград, но власти продолжают подчёркивать, что это временные трудности. Чтобы не допустить нового омежьего бунта, они будут использовать всё, что смогут, чтобы продолжать морочить им головы и убеждать, что всё не так плохо, что перестройка требует времени. Если им будет выгодно обнародовать, что один из выдающихся полководцев времён Великого Холода был омегой, то они это сделают.

— Но ведь Аврорий, согласно признанным источникам, всего лишь занял место отца, когда тот погиб, — вступил в разговор Марион. — Он командовал армией несколько лет, одержал немало побед, и благодаря ему в той войне наступил ощутимый перелом в нашу пользу. Аврорий и сам сражался на передовой, был не единожды ранен, в битве при Крессине получил смертельное ранение и умер после того, как знамя его армии было утверждено на месте ставки противника. Был похоронен со всеми почестями. Официальная наука заявляет, что омега на такое неспособен, ведь тогдашнее вооружение и доспехи слишком тяжелы, чтобы их мог носить омега. Значит, Аврорий был альфой. А то, что рост покойного не дотягивает до нормы, то выходит, что он был совсем юным сыном генерала.

— Аврорий был омегой, — рассердился Салли. — Об этом говорил и мой папа, об этом писали Баалы. В тайнике, который мы нашли, была книга того времени — дневник армейского писаря-беты, и я его читал. Он довольно подробно описывал, что происходило при штабе в то время. Он пишет, что Аврорий был не просто омегой. Он был рабом, которого воевода Стайн купил на рынке ещё мальчишкой, а потом, заметив его интерес к оружию и воинскому искусству, начал обучать. Потом, когда началась война, он начал возить Аврория с собой, чтобы иметь рядом надёжного соратника, а чтобы никому не пришло в голову покуситься на парня, официально женился на нём и даже пометил своим укусом. Согласно оставленному описанию, Аврорий был заметно выше обычного омеги и крепче сложением. Когда Стайн был убит в бою, Аврорий собрал остатки его дружины и повёл их в наступление. Командование было уверено, что вся дружина Стайна погибла, но когда пришли вести о победе Аврория и выживших бойцов, один из советников князя спешно отбыл к месту сражения. После чего Аврорий был допущен в штаб. Писарь сообщает, что все были поражены, как за парня горой стояли его солдаты! Аврорий начал с командования небольшим летучим отрядом из тех самых солдат, а потом, когда он подтвердил своё мастерство полководца, ему доверили целую армию.

— Но как он мог управляться с мечом и носить доспехи? — недоумевал Лориен. — Ведь тогдашнее вооружение немало весило.

— Я думаю, что тут либо сработала наследственность, и Аврорий получил рост, силу и выносливость от какого-то предка-альфы, либо он был Двуликим, — снова заговорил Тобиас. — В архиве Баалов говорилось, что Двуликие иногда при созревании получают физическую силу, превосходящую силу обычных омег, обладают врождённой стойкостью перед духом альфы и порой отличаются поистине альфими способностями к ремеслу воина и отвагой на уровне безрассудства. Никаких логических противоречий я тут не вижу. Если Аврорий, овладев наукой боя, уверовал в себя и свои силы, то он вполне мог доказать солдатам своё право быть с ними на равных, за что получил признание. А доспехи можно и сковать под нужный размер. В конце концов, мы не знаем, как эти доспехи выглядели на самом деле, до сих пор — миниатюры из разных хроник изображают их каждый раз по-разному. Да и слегка изменить предание со временем вполне реально. Учитывая, когда всё происходило, раздуть силу Аврория могли придворные менестрели и простые бродячие музыканты.

— И король со своими присными тоже его признал? — удивился Эмиль.

— Им было выгодно иметь под рукой такого полководца. Аврорий не единожды доказывал свою верность и даже отказался участвовать в заговоре против правящей династии. Когда он погиб, гробницу строил младший брат советника Гривуса Конан, который всегда горячо поддерживал Аврория. В дневнике писаря было высказано предположение, что этот бета был влюблён в Аврория, поскольку после его гибели был буквально убит горем. Он потратил на эту гробницу всё своё состояние, после чего ушёл в скит простым монахом.

— А обычные омеги могут быть настоящими воинами? — полюбопытствовал Элиен.

— Очень даже могут. — Тобиас улыбнулся, переглянувшись с супругом. — И Анастасий Баал не был исключением. Салли уже носил под сердцем нашего Рейгана, когда я в запасниках университета нашёл пергамент, на котором была записана старинная баллада об одном таком омеге. Вы помните легенду о двух враждующих кланах?

— Савари и Догари? — вскинулся Лориен. — Я слышал. Я даже хотел написать серию картин по этой легенде, но так и не смог найти подробностей.

— А мой Салли, соединив этот документ с рассказами Орри, написал свою поэму об этой истории. — В глазах Тобиаса загорелся огонёк гордости.

— Поэму? — ахнул Елеазар. — Стихи?

— Да. Это случилось после того, как Альвар женился на Рейгане... — Салли запнулся, и все невольно притихли. Даже дети заметили и перестали шушукаться. Особенно Рейган. Увидев это, Салли кое-как взял себя в руки и продолжил: — Я тогда был всё ещё в раздрае после этой истории, и стихи начали получаться сами собой.

— Помню, как он подошёл и молча положил исписанные листки передо мной. Честно вам скажу. — Тобиас обнял мужа крепче. — Я уже хорошо знал Салли, он не раз меня потрясал своими талантами и умом, но это...

— А прочесть можешь? — попросил Элиен.

— Пусть Салли читает. У него это лучше получается.

Омега откашлялся и начал декламировать свою поэму. Очень быстро к ним подтянулись дети, расселись кружком и жадно ловили каждое слово.

Рейган зачарованно слушал папин голос. Ему уже попадался среди родительских бумаг листок с этой поэмой, но он считал, что папа просто переписал её собственной рукой... Неужели он написал такие замечательные стихи во время беременности? Это же просто великолепно! Как только Салли закончил, в гостиной раздались аплодисменты.

— Салли, дорогой, это... это... — вытирая выступившие слёзы платком прошептал Елеазар. — Как ты смог написать это?

— Я не знаю. — Салли перевёл дыхание и снова сел рядом с мужем. — Рейган был смелым и сильным. И меня учил быть таким. Когда с ним случилась беда, я вспомнил тот пергамент... и то, что мне папа рассказывал... и написал.

— В этой легенде говорится об Истинных, — понял Эмиль и прислонился к своему мужу.

— Да.

— Кстати, медики уже придумали термин для этого явления, — сказал Тобиас.

— И каким вульгарным словом они назвали Истинное Предназначение? — скривился художник.

— "Импринтинг". И они на полном серьёзе считают это болезнью.

— Кретины! — выругался Эркюль. — Если эту точку зрения утвердят официально...

— Значит, надо доказать, что это не болезнь, а вполне нормальное явление, — заговорил Рейган. — И я это сделаю, когда буду учиться в университете. Я докажу и обоснованность существования Двуликих — дядя Дон оставил очень подробные записи своих поисков. Я всё сделаю, чтобы исправить то, что они ломают со времён Великого Холода.

— Опасное это дело, малыш, — покачал головой Елеазар.

— Но кто-то должен хотя бы начать. Отец, например, старается говорить о своих открытиях максимально осторожно, приводит неопровержимые доводы либо выдвигает вполне логичные теории. Я собираюсь пойти тем же путём. Ведь наука тоже не стоит на месте, и рано или поздно противоречия официальной точки зрения и реалий жизни заставят всё пересмотреть.

Лориен только усмехнулся, глядя на крестника.

— Ну, Тоби... Сразу видно, что это твой сын.

— А у тебя были какие-то сомнения? — фыркнул Тобиас.

— Зная Салли? Никаких. Но теперь я вижу, что твой сын унаследовал твой ум, и это самое лучшее подтверждение слов древних.

Тобиас поколебался.

— Я... я должен вам кое-что сказать... Вы только пообещайте, что за пределы этого дома оно не выйдет.

— Что такое? — встревожился Елеазар.

— Похоже, что наш Рейган... родился Двуликим. Пошли первые признаки.

В гостиной повисла тишина, которую нарушил Вадим:

— Двуликий? То есть он потом сможет не только сам рожать?

— Именно. Само собой, твёрдые выводы пока делать рано, но такое подозрение есть. Всё-таки нашему мальчику ещё только двенадцать лет.

Лориен потаращился на смущённого мальчишку и выдохнул.

— Ну вы даёте! Хочешь — не хочешь, а поверишь, что именно Светлейший возложил миссию по нашему спасению на эту семейку.

Настало время отъезда. Все вещи были упакованы и отправлены на вокзал, а мебель перевезена на арендованный Лориеном склад. Видеть заметно опустевшую квартиру было больно, однако пути назад уже не было.

Салли и Рейган очень тепло попрощались с ощутимо состарившимся Оскаром, искренне огорчённым отъездом таких хороших квартирантов Урри и расстроенным Артуром. Молодой бета попросил не забывать и писать письма. Уже на вокзал их пришли провожать старшие Мариусы, вся семья Райли, Костасы и Кайл со своими. Журналист не отпускал от себя мужа и сына. Рейган от всего сердца пожелал, чтобы операция прошла успешно — до неё оставалось около двух недель.

— Уезжаешь... — чуть не плакал Сайлас. Худенький, бледный, очень похожий на папу-омегу, он был очень привязан к Рейгану и его семье — до того, как Рейгана отправили в школу, Базили были в квартирке особенно частыми гостями. А несколько раз Сайлас даже жил у них.

— Ничего, мы обязательно вернёмся, — приободрил его Рейган. — Уверен, это ненадолго.

— А насколько?

— Не знаю. Год, может, два... Мы вернёмся.

— Я буду ждать.

— Жди. И обязательно держись, чтобы справиться во время операции. Ты сможешь.

— Буду... чтобы снова вас увидеть.

Рейган осторожно обнял друга. Несмотря на болезнь, Сайлас был чист — он очень хорошо пах.

— Мы вернёмся.

— Берегите себя, — попросил Лориен Салли. — Если с тобой или Рейганом что-то случится... И пиши почаще.

— Конечно, — слабо улыбнулся омега. — И ты не унывай. Ты гениальный художник, и спрос на твои картины всегда будет хороший, даже если ты не сможешь их подписывать своим именем. Как только смогу, то напишу. Держи нас в курсе, как у вас дела.

Элиен обнял его на прощание.

— Как посоветуешь назвать нашего нового малыша? Я точно знаю, что снова омежка будет, только назваться он так и не захотел.

— Значит, выбирать тебе, — покачал головой Салли. — А кого вы хотите ещё к себе взять?

— Альфу. Лори уже ходит по рабочим кварталам, приглядывается под предлогом поиска натуры, в приюты заглядывает. Он не хочет приводить в семью первого попавшегося мальчишку.

— Если найдёте такого, то объясните ему как следует, что Вадима против воли трогать нельзя.

— Обязательно. Мы не хотим раздоров в семье.

— Будь осторожен, — не уставал твердить сыну Эркюль. — Если ты попадёшься, то с кем твои останутся?!!

— Но ведь вы их не бросите?

— Нет, конечно, но что с ними без тебя будет?!! Может, беты и не могут быть Истинными, но для Салли ты именно таким и стал. Особенно после смерти Адама... и не только его. Не смей забывать о нём!

  — Я всегда помню, — глухо отозвался историк и крепче сжал ручку своего дорожного чемодана.

Наконец раздался свисток дежурного, и Мариусы начали садиться в вагон — поезд скоро должен был трогаться. Рейган бросил в сторону дедушек и друзей последний взгляд и помахал рукой.

Ехали долго. В дороге Рейган о многом успел переговорить с отцом и подкорректировать свои планы на будущее. Краснея, задал несколько вопросов о сексе. Проверку с папой он всё-таки прошёл, и было получено очередное доказательство — он развивается в Двуликого. Из записей найденного архива Баалов Тобиас и Салли знали, что признаки второго созревания могут появляться как одновременно с основным, так и чуть позже и уже после завершения основного. Рейган оказался "скороспелкой", и Тобиас очень подробно и доходчиво разъяснял ему особенности обычного секса и спаривания. Рейган слушал очень внимательно — не каждому омеге удастся побывать с обеих сторон соития и на себе испытать всё то, что им обычно недоступно.

Ещё Рейган расспрашивал папу о его родном городе. Салли вспоминал Руднев неохотно, особенно начиная с дебюта, и очень волновался. Насколько изменился тихий провинциальный городок? Помнят ли его там? Насколько серьёзная опасность им с Рейганом будет грозить? Из светской хроники Салли знал, что Грэг женился на другом омеге, прижил ему всего одного сына, после чего бедняга умер. Арчибальд, овдовев, долго жил в своё удовольствие, пока Дориан не погиб в очередном сражении. Потом, если верить официальной версии, уцелевшие бойцы отряда противника, горя жаждой мести за большие потери, что им нанёс этот альфа, разыскали Симона и убили и его тоже. Это если верить официальной версии. Сам Салли не поверил в месть сразу, как прочёл об этом заметку в газете. Он ещё не забыл, как в "Хромом шакале" Симон наблюдал за его схваткой с Гамильтоном, а рядом с ним стоял незнакомый омега и прижимался к его брату так, что характер их отношений был более чем очевиден. Стать отцом Симон тоже не успел — обе беременности его официального мужа Дезирэ закончились рождением мёртвого и увечного детей. Второй не прожил и недели. Узнав о гибели второго брата, Салли не мог не думать, что стало с тем омегой, что пришёл тогда вместе с Симоном. Жив ли? А вдруг у Симона всё же остался хотя бы один ребёнок? Если был, то Симон, похоже, сумел хорошо его спрятать. Оставшись без наследников, Арчибальд срочно нашёл себе второго мужа и уже был отцом двоих детей — альфы Грэхема и омеги Оливера. Сводных братьев Салли тоже хотел бы увидеть и искренне сочувствовал младшему — он не забыл собственное детство и отрочество.

В дороге Рейган обдумывал, как будет готовиться к поступлению в университет. Он уже знал, какие примерно дисциплины надо будет сдавать, какие требования предъявляются к абитуриентам, но особую сложность будет представлять собеседование перед экзаменами. Если Тобиас к тому времени не вернётся в университет на кафедру истории, то Рейгана, как его сына, к экзаменам могут и не допустить. Значит, надо заранее обдумать свою речь на собеседовании, получить максимально приличный аттестат в новой школе и доказать своё стремление двигать вперёд отечественную науку. Записей в его персональном блокноте становилось всё больше, омежка со всех сторон обдумывал их, сопровождая свои рассуждения новыми записями. На каникулах он не только ездил с родителями в экспедиции, помогал разбирать документы, вычитывал статьи и принимал участие в домашних диспутах, но и изучал записи, оставшиеся от Лайсергов. Особенно его привлекли записи Франческо о веществах, которые он назвал "феромоны". Талантливый химик сумел выделить образец этого вещества из желез пчелы-матки и вместе с Донованом обосновал теорию, что, возможно, похожие вещества, стимулирующие на определённые действия, выделяют и люди, что и воспринимается как индивидуальный запах. Подвисшим пока оставался вопрос, почему каждый чует по-своему, но одно предположение, вполне стройное и логичное, выдвинул доктор психологических наук Гай Дмировски, тоже давний друг семьи. В последние несколько лет бета вёл достаточно уединённый образ жизни, и Мариусы давно с ним не встречались... Раздел теории на счёт омежьих феромонов Академии наук понравился, но вот предположение, что вне течки феромоны альф и бет не всегда притягивают омег, вызывая в них сексуальное желание, что и обосновывается заявлениями омег о скверном запахе претендентов, вызвало возмущение. Слова древних о том, что чистота и притягательность запаха говорят о здоровье или предпочтительности той или иной особи, казалось, получили своё объяснение, но вот главам учёного совета не понравились выводы, высказанные Лайсергами в своей теории. Взбудоражила их и теория близнецов на счёт Двуликих. При том, что сама теория звучала вполне логично и стройно, практически не оставляя подвисов. Вывод получился такой, что близнецов спешно обвинили в шпионаже, осудили и расстреляли. Это служило очередным доказательством заговора в верхах. Значит, нужно так обосновать и доказать свои изыскания, чтобы и другие учёные не смогли подкопаться. А чтобы не замутить свои мозги уже совершёнными открытиями и максимально объективно вести свою линию, отдельные вещи придётся изучать с нуля. Если строительство дома начинается с фундамента, и если фундамент построен неправильно, то такой дом рано или поздно развалится.

Работы впереди было много, но Рейган не унывал. Он был полон решимости продолжить миссию своих предков. У него уже было самое главное — желание, родительская поддержка и хорошие мозги. Осталось только приложить труд, а уж с этим у паренька проблем не было с четырёх лет — он очень любил родителей и потому никогда не отлынивал ни от домашней работы ни от заданий, которые давал отец. А ещё у него было папино воспитание, гордость за предков и желание поддержать фамильную честь как Спенсеров, так и Баалов. Чтобы их труды не пропали бесследно.

Наблюдая за сыном, Салли и Тобиас не могли не загордиться ещё больше. Возможно, они и не Истинная пара в привычном значении, но Рейган собрал в себе всё самое лучшее, что было у обоих родителей — чистую кровь, ясный ум и горячее желание хоть что-то изменить в этой лицемерной жизни.

— Пойду узнаю на счёт наших вещей. Далеко не уходите, — попросил Тобиас.

— Конечно, — кивнул Салли, нервно оглядываясь по сторонам и крепче хватаясь за ручку их общего дорожного чемодана. — Ты только возвращайся поскорее.

— Я быстро. Рейган, от папы ни на шаг!

— Хорошо, — кивнул омежка, прижимая к груди саквояж со своим багажом. Саквояж был довольно старым, успел облупиться, но Рейган не променял бы его даже на самый дорогой современный. С этим саквояжем Салли когда-то вышел в новую жизнь со своим избранником.

Тобиас ушёл, а Салли, крепко держа сына за руку, продолжал оглядываться. Здание железнодорожного вокзала сильно разрослось, платформа стала шире, рядом проложили ещё несколько путей. Высоко в небе плавно и важно проплыл идущий на взлёт почтовый дирижабль. Людей тоже прибавилось, и от взвеси самых разных запахов слегка мутило. Носильщики заметно косились на них с Рейганом — это были подростки из рабочих семей, альфы и беты, которые здесь подрабатывали. Большинство из них уже активно созревало, кое-кто даже принюхивался, и омеге стоило немалых сил делать вид, что он их не замечает — страх за сына буквально захлёстывал каждый раз, как он замечал, как именно эти мальчишки смотрят на Рейгана.

— Салли? Салли Кристо? — вдруг кто-то его окликнул.

Салли обернулся и узнал Гейла Старка. Годы замужества уже наложили на того свой отпечаток — после рождения четверых детей, старший из которых погиб по глупости три года назад — Гейл потерял юношескую стройность, которая притягивала многих, вокруг глаз залегли тонкие морщинки, да и вообще он выглядел усталым. От некогда блистательного красавчика бальных залов мало что осталось. Рядом с ним стояли двое омежек и цеплялись за подол пиджака.

— Салли Мариус, Гейл, — поправил Салли. — Я уже шестнадцать лет замужем.

— Да, я знаю, но твой отец до сих пор не признаёт твой брак.

— А меня не волнует, что думает этот самодовольный озабоченный кобель! — нахмурился Салли. — После того, как он сломал жизнь моему папе и свёл его в могилу раньше времени, он для меня всё равно что мёртв.

Гейл потрясённо отшатнулся, приобнимая младших сыновей.

— Салли... он же твой отец...

— Может, он и поспособствовал моему появлению на свет, но для меня это ничего не значит. И я безумно счастлив, что наш сын растёт в нормальной семье. Как и должно быть.

Гейл перевёл взгляд на Рейгана и осторожно принюхался, после чего огорчённо вздохнул.

— А твой мальчик пахнет лучше, чем мои. Почему?

— Потому что в нём кровь чище. — Салли стало жалко старого знакомого. Судя по глубокой неаккуратной метке на шее, едва прикрытой бархоткой, Уолт с ним во время первой течки не церемонился, да и потом вообще. — Если твой супруг из богатой родовитой семьи, то это не значит, что он чист по крови. Чистая кровь не воняет.

— А твой чист?

— Один из самых чистых альф и бет, каких я только видел, — гордо сверкнул глазами Салли. — Он настолько чист, что я захотел его, не дожидаясь свадьбы. А ты должен помнить, как я бегал от Грэга.

— И? — Гейл замер.

— И я хочу его до сих пор. Если бы не его работа и скромный быт в самом начале нашей совместной жизни, то у нас уже было бы несколько детей. Жаль, что ты не был на том рауте, когда мы встретились.

— Я слышал, — тихо усмехнулся Гейл. — Говорили, что он неуклюжий и неухо... женый...

Омега осёкся, увидев стремительно приближающегося бету в очках. Салли в очередной раз залюбовался мужем, заслуженно гордясь своими трудами. Тобиас выглядел так эффектно, что на него оборачивались другие омеги, чувствуя в том числе и его чистый аромат.

— Да, Гейл, это мой Тобиас, — ещё шире улыбнулся Салли, видя как на его супруга таращится Гейл. — И я сам приложил руки к тому, чтобы он так великолепно выглядел. Я лишь постарался подчеркнуть, что он у меня самый лучший.

— Но ведь...

— Никогда не суди по внешности — внешность часто обманчива. Ты про Лориена Райли слышал?

— Это художник, да? — рассеянно пробормотал Гейл.

— Да. И близкий друг нашей семьи. Он откровенно некрасив, но при этом такой хороший человек, что на его недостатки быстро перестаёшь обращать внимание.

— Значит, дело такое, родные мои, — сказал Тобиас, подходя к мужу и сыну. — Все коробки и ящики доехали благополучно, всё цело, но до квартиры вам придётся ехать самим — надо договориться о перевозке, а сейчас все заняты.

— Далеко?

— Не очень. — Тобиас достал из кармана сложенный вдвое листок бумаги и какую-то деревянную бирку. — Вот адрес. Ты у меня умница, найдёшь быстро, да и Рейган у нас смышлёный мальчик. Если домовладелец не поверит, что вы и есть новые квартиранты, то покажешь ему эту бирку. Её мне воздушной почтой прислали. Она — копия бирки с нашего ключа. Поднимайтесь и начинайте обустраиваться. Я приеду сразу, как получится, и начнём разбираться с вещами.

— А как зовут домовладельца?

— Эйфель Ланистер. Ещё вас может встретить его муж Трайн. Вы только не тушуйтесь, и всё будет хорошо.

— Пап, а ты скоро приедешь? — прильнул к отцу Рейган.

— Постараюсь побыстрее. — Бета ласково погладил сына по волосам. — Уже завтра я должен буду появиться в посольстве, а вы будете обустраиваться.

Гейл смотрел, как бета объясняет что-то мужу и сыну, и его поразило то, какими глазами Салли глядит на своего мужа. Омега уже давно понял, что совершил ошибку, охотно выйдя замуж по расчёту, но было поздно. Терпеть пренебрежение, вонь и грубость мужа, который не упускал возможности поразвлечься с другими, оказалось сложнее, чем он думал. И особой любви к собственным детям Гейл в нём не видел. Даже богатство Старков не могло оправдать этого всего. Да, Гейл жил в тепле и сытости, имел возможность блистать в самых модных и дорогих нарядах, но ровно до первой течки, после которой его по сути заперли в доме. Выходы в свет стали редкими, и во время них приходилось играть роль статусного аксессуара и просто инкубатора для производства наследников. Одно воспоминание о том, как был зачат его старший сын, вызывало отвращение к самому себе! И это повторялось раз за разом. Рождение детей сгладило всё пережитое, привнеся в его тусклую и безрадостную жизнь смысл, гибель первенца стала тяжелейшим потрясением, и видеть, как счастлив в браке Салли, над которым когда-то посмеивались из-за старомодных нарядов и которого сторонились, было невыносимо.

Когда прошёл слух, что Салли сбежал из дома с каким-то случайным бетой, все были шокированы. Да, то, что Салли ненавидел Грэга Барнса, не было секретом, но ведь он и никогда не протестовал открыто! Потом поползли слухи, что омежка пытался покончить с собой, чтобы не выходить замуж. Слухи разнесла прислуга. А потом Салли исчез — на центральной площади нашли лошадь из конюшни загородного дома Кристо, привязанную к фонарному столбу. Само собой, что Арчибальд Кристо искал беглеца, а потом, уже зимой, вернулся злой, как сам Деймос, и объявил, что отрекается от Салли, который опозорил семью. Говорили, что Салли скоропалительно выскочил замуж за того самого неуклюжего бету, который оказался полунищим аспирантом какой-то научной кафедры, что живут они в сыром холодном подвале и впроголодь... Гейл и его приятели откровенно недоумевали, почему Салли бросил привычный круг и комфорт, выбрав жалкое существование в столице — это было сущее безумие! — но ровно до тех пор, пока в одной из центральных газет не была напечатана заметка о торжественном вечере в университете. На одной из фотографий был запечатлён Салли со своим мужем, которого едва узнали. Отлично подогнанный костюм необычного стильного фасона, удачно подобранная причёска — не совсем традиционная, но очень к лицу молодому учёному — и очки в модной оправе совершенно преобразили случайного недотёпу. Салли крепко держался за его руку, и смотрелись они вместе очень хорошо. Позднее стали проходить сообщения, что Тобиас Мариус начал завоёвывать признание научных кругов. То и дело писали о его открытиях и заслугах перед отечественной дипломатией, о написанных им учебниках, в самых разных изданиях выходили заметки и статьи. Да и в модных журналах появились заметки, что новые модели и фасоны одежды разрабатываются и шьются не без участия Салли, который имеет со всего этого хороший процент. Потом прошло краткое сообщение о том, что в семье Мариусов случилось пополнение — спустя несколько лет после свадьбы. Семья явно не бедствовала, и тут выясняется, что Салли не просто повезло заполучить пробивного супруга! Гейл ясно чуял, как чист и лёгок запах этого невероятного беты, как он обращается к мужу и сыну-омеге. Он ЛЮБИЛ своих омег, это не было притворством!!! Неужели так бывает? Ведь они не герои омежьего романа!.. Наверно, поэтому Салли был так же красив и строен, как в юности — его красило счастье. На нём не было дорогих украшений и нарядов, но простая одежда сидела на нём так, что это вызывало зависть. Он прямо держал спину и высоко голову. Возраст почти не тронул его. Салли стал спокойнее и увереннее в себе.

Гейл смотрел на эту счастливую семью, и ему было больно.

— ...Ни о чём не беспокойся, мы справимся. Ты только приходи поскорее.

— Я быстро.

— Сейчас опять лизаться будут, — шепнул Рейган Гейлу, хитро подмигнув. Разумеется, по запаху и лицу нового знакомого он всё понял. — И им никогда не надоедает. А уж когда приспичивает потискаться в постели... Вроде и стараются потише, чтобы мне не мешать спать, но я-то всё равно слышу.

Салли сурово покосился на сына, но всё же поцеловал мужа, и по лицу Гейла покатилась слеза. Он тоже хотел бы целовать мужа с удовольствием, но увы...

Едва Тобиас снова отлучился, Салли осуждающе покачал головой.

— Как тебе не стыдно! — выговорил он сыну.

— Если бы вы хотя бы перегородку или ширму поставили...

— Куда? Или ты уже забыл, какая у нас квартирка была тесная? Хорошо, что у тебя теперь своя комната будет.

— И ты с отцом сможешь отрываться по-полной?

Салли густо покраснел. Когда Рейган был ещё маленький, они не стали брать вторую комнату, чтобы их единственный сын всегда был на глазах, а когда спохватились, то было поздно — Рейган подрос. Поняв, что сын за ними украдкой подглядывает, супруги решили смириться с неизбежным. Пусть хотя бы видит хороший пример родителей, чем успеет наслушаться всяких гадостей от чужих. А то, что Рейган так спокойно рассказывает их семейные тайны при всех...

— Не рано ещё об этом думать?

— Я вообще-то уже вступил в возраст созревания. — Рейган без тени смущения улыбнулся. — Да и поздно уже меня стесняться.

— Дерзкий он... у вас... — кое-как выдавил из себя Гейл.

— Да уж, не доглядели немного. — Салли наградил сына воспитательным щелчком по носу, и омежка поморщился. — Но зато сможет добиться всего, чего захочет. Ладно, нам пора. Столько дел... Может, ещё встретимся.

— Да... пока...

Салли перехватил поудобнее чемодан, взял сына за руку покрепче и направился к зданию вокзала. Гейл долго смотрел им вслед, и тут к нему подошёл Сван Дрен со своими неугомонными близнецами. Гейл невольно отметил, что Сван опять переборщил с косметикой и не идёт с Салли ни в какое сравнение. Сван, как и он, не был счастлив замужем, периодически злоупотреблял спиртным и начал увядать раньше времени. Сейчас от него тоже веяло хорошей порцией виски, а внутренний карман сюртука заметно топырился, с головой выдавая припрятанную фляжку.

— Это кто был?

— А ты не узнал? Салли Кристо.

— Кто? — оторопел Сван. — Салли? Это Салли? Тот самый? — И начал вглядываться в удаляющиеся спины. Салли снова о чём-то говорил с сыном.

— Да. И он, в отличие от нас, счастлив.

— А что он у нас-то забыл?.. Так, угомонитесь! — прикрикнул Сван на сыновей. — Я с дядей Гейлом разговариваю!

— Тобиас ушёл с кафедры, и они к нам приехали. Теперь в посольстве работать будет — я читал, что он знает несколько языков.

Сван скис.

— Тот самый?

— Ты зря морщишься. Знаешь, как хорошо этот бета пахнет?! И он совсем не неуклюжий лопух, каким вы мне его описывали, а весьма видный и эффектный. Это и по газетным снимкам заметно было.

— Да? — скептически вскинул тонкую бровь Сван. — Я припоминаю, что он недурно пах...

— Недурно? Да он пахнет так, что я едва сам на нём не повис! И я видел, как Салли на него смотрит.

— И как?

— С обожанием. И сын-омега его нисколько не боится. Да и сам этот бета их любит. По-настоящему.

Судя по лицу Свана, омега всё ещё не верил сказанному.

— Да быть того не может!

— Посмотрим. Я так понял, что они к нам надолго, и их сын будет учиться в нашей школе.

Салли шагал по недавно отстроенной и заасфальтированной улице и с трудом узнавал свою родину. Руднев теперь мало походил на то, что он когда-то оставил за спиной в такой спешке — ощутимо разросся, людей прибавилось, автомобилей тоже, конный экипаж попался только один. Шпиль городской ратуши с часами всё так же возвышался над городком, но теперь он грозил утонуть среди домов, если здесь начнут строить грандиозные высотки вроде той, что недавно начали возводить по проекту Ренца.

— Пап, всё так сильно изменилось? — осторожно подёргал родителя за рукав Рейган.

— Очень. Я едва узнаю город. Когда мы с твоим отцом уезжали отсюда, уже пошли какие-то перемены, но за шестнадцать лет их стало слишком много. Я помню, что деревянных домов было куда больше, фонари на улицах если и были, то газовые, а сейчас их сменили на электрические, и их гораздо больше.

— Так за городом построили электростанцию.

— А во времена моей юности её только собирались строить. Как же быстро летит время! — Салли взглянул на сына. — Ты скоро станешь взрослым. Я уже начинаю чувствовать себя таким старым.

— Пап, да ты почти не выглядишь на свой возраст! Это все говорят! — возмутился Рейган. — И я уверен, что ты ещё долго будешь оставаться таким же молодым и красивым. Ты же рассказывал, что деда Орри тоже выглядел моложе, так почему бы и тебе это не передалось?!

Салли то и дело ловил на себе любопытные взгляды, замечал смутно знакомые лица. Омеге было не по себе. Да, он согласился вернуться сюда, но сам не предполагал, что возвращение будет таким нелёгким. Надо снова ко многому привыкать, ну, да ничего. Он часто бывал в разъездах с мужем, подолгу жил на местах экспедиций, привыкнет и к обновлённому Рудневу.

Нужную улицу, которая называлась "Садовая", они нашли довольно быстро. Дом, в котором их поселило посольство, выглядел прилично, был трёхэтажным, окружённым маленьким садиком, в котором благоухали цветы, и таких домов в этом районе было немало. Здесь сдавались небольшие, но уютные отдельные квартиры внаём. Судя по тому, что Тобиас назвал Ланистеров домовладельцами, они заключили с городской администрацией договор, согласно которому дали разрешение на перестройку своего собственного дома и теперь входят в долю с муниципалитетом. Заодно и следят за состоянием дома. Салли с наслаждением принюхался и уловил аромат сирени.

— Сирень, да, пап? — догадался Рейган.

— Да, твоим отцом пахнет... Идём.

На стук им открыл немолодой полный омега, от чего-то хмурый, но тут же смягчившийся, увидев Рейгана.

— Слушаю вас.

— Я Салли Мариус, а это мой сын Рейган. Мой супруг сказал, что по этому адресу...

— Бирка при вас? — перебил омега.

Салли тут же достал бирку, и омега заулыбался.

— Всё правильно. Вы — наши новые квартиранты.

— А вы — Трайн Ланистер.

— Да, очень приятно познакомиться. — Трайн протянул руку, и Салли с удовольствием её пожал. — Ваш супруг, как я понял, задерживается.

— Да, но он скоро должен подъехать с остальными вещами. Сказал начинать обустраиваться без него.

— Тогда прошу за мной.

Квартира, выделенная Мариусам, располагалась на третьем этаже, и её окна выходили на самую цветущую сторону сада. Две небольшие спальни, гостиная, маленькая кухонька с газовой плитой, ванная с туалетом, водяное отопление. Новые дома строились сразу с самыми современными удобствами, стоили тоже соответственно, однако посольство явно не собиралось экономить на жилплощади для своих работников, автоматически зачисляя их в класс местной элиты. Салли быстро глянулась скромная, но стильная обстановка. Пожалуй, здесь жить ему даже понравится.

— Вижу, вам нравится, — улыбнулся Трайн. — Прачечная на первом этаже, ближайшая бакалея за углом. Вам помочь?

— Если только позже, когда другие вещи привезут.

— И много их? — полюбопытствовал Трайн.

— В основном книги и так...

— Да, я слышал, что ваш муж был учёным, — кивнул Трайн. — Наш сын с таким увлечением читает его учебники и собирает статьи! Он даже сам загорелся идеей стать историком.

— А ваш сын...

— Альфа. Осенью в восьмой класс перейдёт. За своего мальчика не волнуйтесь, — торопливо добавил омега, — Ларри приличный альфа. Уверен, наши дети найдут общий язык.

Трайн ушёл, и Салли поставил чемодан на пол гостиной.

— Ну, как тебе?

— Нравится, — кивнул Рейган, опуская рядом свой саквояж. — Надеюсь, что и в школе мне тоже понравится.

— Она непохожа на ту, в которой ты учился, — напомнил Салли. — Здесь только смешанная.

— Я буду осторожен, — пообещал омежка. — По физическому развитию я был лучшим, бегаю быстро, да и вы с папой меня кое-чему уже научить успели.

— Ладно, давай разбираться — скоро ужин готовить.

Немногие пожитки они разложили быстро, застелили кровати. Оставив сына осваиваться в новой квартире, Салли отправился за продуктами к ужину и в лавочке столкнулся с ещё одним знакомым.

— Суон?

— Салли?

Суон Увенсон, старший сын местного главы железнодорожного отделения, когда-то был самым ехидным из дебютантов. В свет он вышел в том же году, что и Салли, и при первой встрече моментально обсмеял его старомодный наряд. Салли не единожды замечал его в весьма провокационных позах. За прошедшие годы Суон тоже изменился, причём не в лучшую сторону. Судя по всему, омега выскочил замуж вскоре после его отъезда, рано забеременел. Одет некогда блистательный парень был очень просто, увешан дешёвыми побрякушками, словом, от прежнего Суона тоже почти ничего не осталось. Язвительный омега превратился в банальную клушу с натруженными руками.

Суон с потрясением и завистью разглядывал давнего знакомца.

— Как ты так хорошо сохранился?

— Так уж, — пожал плечами Салли. — Как живёшь?

— Паршиво, — буркнул Суон, высматривая в ящиках овощи по-сочнее. — Надо было раньше думать, за кого замуж выхожу, а теперь приходится каждую медяшку считать и думать, чем кормить свою ораву.

— Сколько у вас детей?

— Пять. После того, как Иви родился, Саймон жёстко заявил, что хватит, и велел настойку пить.

— А кто он у тебя?

— Кочегар на электростанции. Когда мы только познакомились, то показался ничего себе — весёлый такой, интересный... — Суон будто ждал повода выговориться — это было слышно по его голосу. — Я, как узнал, за кого меня отец отдавать собрался, долго не думал. Ковингтона помнишь? — Салли тяжело вздохнул — этот бета его изводил лишь немногим меньше Грэга, зато пах чуть лучше, был обходительнее, почему и остался всего лишь факт былого в памяти. — Тогда Саймон грузчиком на станции работал, на боях подрабатывал, при деньгах постоянно был. Поженились быстро, меня тут же от семьи отлучили, а я и рад — хоть в покое оставили. Когда у нас трое детей уже было, Саймон на боях покалечился, и его со станции попёрли. Менял место за местом, пока на электростанцию не взяли, да и там гроши платят. В последние два года выпивать начал. Если бы у меня было хоть какое-то приличное образование, то я бы себе нормальную работу нашёл вместо того, чтобы стирать на дому, и бросил его ко всем псам шелудивым! — Суон перевёл дух и снова с завистью оглядел знакомого. — А ты как живёшь?

— Хорошо. Правда, Тобиасу пришлось уйти из университета, но мы не жалуемся.

— А... слышал, — покивал Суон, окидывая нервным взглядом другие полки и вчитываясь в ценники. — И вы теперь к нам приехали?

— Да, в диппредставительстве хороший переводчик нужен, а Тобиас знает несколько языков.

Суон сглотнул, и у омеги подозрительно затряслись губы.

— Ты... доволен жизнью?

— Вполне. У меня замечательный муж, с его родителями более чем повезло, в столице есть хорошие друзья, и сын у нас замечательный, умница. Собирается поступать в университет на кафедру естественных наук.

— Ты... счастлив? — Голос омеги дрогнул, а рука повисла над пучками зелени.

— Да, я очень счастлив. И ни о чём не жалею. Я знал, с кем уезжаю отсюда.

Суон тихо всхлипнул, и Салли едва успел подхватить выпадающую из его рук корзинку.

— Ты... ты... А ведь мы...

— Да не убивайся ты так. — Салли опустил корзинку на пол и приобнял его. — Да, жизнь часто бывает несправедлива, но в ней и хорошего хватает. У тебя есть дети...

— Да, дети... только ради них и держусь... — Суон зарыдал, уткнувшись в плечо сородича. — Я устал, Салли. Я так больше не могу. Почему всё так несправедливо?!!

— Жизнь такая. Когда мы с Тобиасом поженились, я знал, что в первое время будет трудно. Нам приходилось жёстко экономить, и печь как следует топили только на ночь, потому что дров не хватало, но мы жили дружно, нам было хорошо и интересно вместе, и друзья помогали и поддерживали. А потом всё наладилось. Потом у нас сын родился...

— Ты всегда был не таким, как мы. Мы думали, что ты спятил, когда сбежал от Грэга... а теперь...

— Грэг сволочь, а мой Тобиас — самый замечательный бета на свете. И я ни на кого его не променяю. Я за ним хоть на край света пойду.

— Ты любишь его? — Суон поднял голову, вытирая слёзы. В его горчащем аромате проскочила нотка светлой грусти.

— Безумно. — Салли с болью вспомнил своего погибшего Истинного и то, как его все эти дни поддерживал Тобиас. И как они вместе оплакивали Рейгана, своего безвременно умершего мужа. — Я уже при первой встрече понял, что он не такой, как наши кобели, рискнул, и мы счастливы до сих пор.

— Почему тебе повезло, а нам нет?!

— Потому что вы жили чужим умом, даже не попытавшись попробовать жить своим. Я не осуждаю вас за это — вас такими воспитали. Мне ведь ещё и с папой повезло — он учил меня иначе, чем учили вас. Я сумел выбрать верную дорогу в жизни. Да, было непросто, но я был не один. Когда рядом с тобой человек, на которого ты всегда можешь опереться, любые тяготы жизни становятся легче.

— У тебя только один сын?

— Да. Мы с Тобиасом были так заняты его работой, что больше не могли себе позволить. — И не только поэтому, мысленно добавил Салли.

— А как же ты не забеременел снова? Ведь течка...

— А ты разве не слышал про новое изобретение? — удивился Салли. — Есть средство предохранения и без настоек.

— Ты про пре-зер-ва-тивы? — с трудом выговорил диковинное слово Суон.

— Да, про них. Их изобрели наши друзья, и с их помощью мы протянули почти четыре года. А когда наши друзья... погибли, дело продолжил их компаньон. Стоят они недорого.

— К нам их не завозят, — вздохнул Суон. — Градоначальник и наш каноник считают, что нечего провоцировать и пропагандировать разврат.

— О, Рафаэль... — закатил глаза Салли. — И когда только это мракобесие закончится?!

Из лавки они выходили вместе. Салли оплатил часть покупок Суона и помог донести до дома. Жил Суон в бедном районе, где сдавались самые дешёвые и тесные комнатушки, и нормальный столичный житель искренне бы недоумевал, как в них может помещаться такая большая семья... но не Салли, успевший повидать много чего. Увидев самых маленьких детей приятеля, выбежавших встречать их, омега искренне умилился — мальчики-омежки были просто очаровательны! — после чего тут же сбросил с себя пиджак и засучил рукава — в крохотной квартирке было не прибрано. Суон с удивлением наблюдал, как Салли решительно собрал вокруг себя старших и малышню и начал раздавать указания. Спустя почти час квартирка приобрела такой вид, какого бедный Суон отчаялся добиться уже давно. Салли помог и с готовкой, потом уверенно отправил детей умываться и мыть руки.

— Салли, когда ты успел стать таким сильным? Ты командуешь не хуже альфы!

— Научился. И я был не один. И ты не унывай — всё ещё может наладиться. Не только от твоего Саймона всё зависит, но и от тебя самого. Ладно, я побежал, а то там Рейган один остался... Ещё увидимся.

В новой квартирке Мариусов уже кипела работа. Пока Салли помогал Суону, подъехали их коробки и ящики, и Тобиас вместе с сыном метались с разгрузкой.

— Салли, ты где пропадаешь?!

— Знакомого встретил и помог ему немного. Ты давно приехал?

— Буквально только что. Давай, относи всё на кухню и подключайся, а то до ночи не разгрузимся.

— Одну минутку...

Грузчики с удивлением наблюдали за этой странной семьёй. Чтобы омеги сами таскали коробки с вещами, если есть кому их носить? И не лень будет бегать туда-сюда? Поразило их и то, как заказчик разговаривал со своими омегами. С разгрузкой управились быстро, Тобиас присовокупил щедрые чаевые, и альфа и двое бет отъехали обратно, тихо переговариваясь.

— Фух, теперь можно и передохнуть. — Тобиас смахнул с лица пот. — Что с ужином?

— Сейчас приготовлю, а вы идите умываться и руки мыть. Я быстро. Рейган, покажи отцу, где ванная.

За ужином Салли рассказал про своих прежних знакомых, кого успел встретить. Рейган даже расплылся в злорадной ухмылке.

— Так им и надо. Нечего было над тобой смеяться и ложиться под кого попало!..

— Нельзя так говорить, — сурово перебил его отец. — Да, они были глупы и теперь расплачиваются за свою глупость, но это не значит, что надо над ними смеяться. Их пожалеть надо. Это папе твоему повезло, что твой дедушка Орри воспитывал его по традициям предков и учил думать, а других растили достаточно глупыми, чтобы они были послушными и не перечили. Воспитание и пример старших очень сильно влияет на становление личности. Если бы я не видел перед собой пример своих родителей и другие семьи, то кто знает, каким бы я стал?! И стал бы ты таким умным, если бы мы с ранних лет не занимались твоим обучением, и ты бы не видел, как мы работаем? Порочное воспитание и догмы, прививаемые со времён Великого Холода, вырастили этих омег такими, и они не так уж и виноваты.

— Ладно уж... — потупился Рейган.

— Осенью ты пойдёшь учиться в школу, и там будет немало детей из похожих семей. Тебе предстоит учиться жить среди них. Если тебе там не понравится, то будешь учиться самостоятельно дома, а пока соберись. И выбрось из головы все эти глупости. Лучше подумай, как будешь завтра с папой разбирать ящики.

Рейган только вздохнул. Он понимал, что родители правы, но осознание того, что бывшие насмешники получили по заслугам, грело душу. Всё же жизнь всё всегда расставляет по своим местам — Деймос знает своё дело.

На полный разбор коробок ушло дня три, и Рейган наконец увидел то, что обещали показать родители. Коллекция потрясла его своей красотой и ощутимой древностью, особенно три терракотовые статуэтки — миниатюрные копии тех самых статуй первопредков, о которых рассказывали Тобиас и Салли. Они даже соединялись вместе за счёт выступов и выемок в подставках! Рейган упросил отца поставить их в его комнате рядом с постелью и сам устроил вокруг них что-то вроде кумирни по примеру домашних молелен Альхейна — окружил статуэтки венком из сорванных в садике цветов и поставил свечку, которую зажигал по вечерам, и молился на ночь. Цветы символизировали новую жизнь, кольцо венка — Круг Жизни, а зажжённая свеча — сигнальный огонёк для богов и первопредков, а так же она была символом надежды. Среди собраний книг и рукописей отцовской библиотеки была и копия перевода старого Завета Альхейна с молитвами, которые юный омега уже учил наизусть. Её среди зашифрованных дневников оставил им Адам, подправив названия и формулировки по образцу молитв Верных. По вечерам, когда Тобиас возвращался домой, вся семья собиралась в гостиной и разбирала скопившиеся завалы из черновиков, зарисовок и снимков. Рейган продолжал помогать родителям, готовясь к долгой и нелёгкой миссии.

На четвёртый день, сидя рядом с отцом, Рейган заглянул в записи отца и нахмурился.

— Пап, а это что?

— Что именно? — поднял голову бета, поправляя очки.

— Вот это. — Рейган подал ему заинтересовавший его листок. — Какой-то новый перевод?

— Нет, не новый... Боги милостивые, а я уже начал думать, что потерял его!

— А что это? — Рейган вскочил со своего стула и встал за плечом отца.

— Я тут кое-что нашёл. В дневниках Адама то и дело попадается слово "оми", и, судя по контексту, так он называл родителей-омег. Я заинтересовался этой деталью и начал копать глубже. Оказывается, в языках многих наших соседей сохранились отголоски древнего знания. Мы ведь имеем общие корни, но за века Великого Холода наши языки серьёзно изменились. Тем не менее, кое-что вполне возможно восстановить, и я этим и пытаюсь заниматься, хотя я и не лингвист.

— И что ты нашёл? — Салли тут же отложил шитьё и подошёл к ним, приобнимая мужа.

— Оказывается в самих названиях типов скрыто послание из прошлого, которое подтверждает нашу правоту. Например, "омега". У нас это слово до сих пор стоит в списке заимствованных, чья этимология остаётся неразгаданной. А в языке наших северных соседей из Норвеи есть корень "оми", который означает "свет", и архаичное понятие "го", которое означает движение. Получается, что "омега" можно перевести как "несущий свет".

— Свет первого творения! — воскликнул Рейган.

— Именно! Как и говорилось в преданиях до Великого Холода. "Аль" на языке Альхейна означало "воин", "фа" — "первый". Получается, что "альфа"...

— ..."первый воин", — закончил Салли. — А самым первым воином-человеком стал Адам.

— Да, дорогой, всё верно.

— А "бета" что означает? — спросил Рейган.

— Ответ я нашёл в языке всё того же Альхейна, в котором сохранился корень "бет", входящий в состав слов, имеющих отношение к понятиям, связанных с умом и мудростью. Искажённая форма этого слова стала приставкой к фамилии "бен", которая обозначала бету. Фактически "бета" можно перевести как "мудрец", "разумник".

— Ну, конечно, ведь именно это и воплощал в себе Рослин, — закивал Рейган. — Мудрость, стремление к знаниям... И в тех молитвах, что я уже выучил, тоже было что-то такое. Я только теперь понимаю, что сразу не понял, когда читал в первый раз.

— И я ещё кое-что нашёл. — Тобиас взглянул на мужа. — Оказывается, родителей-омег в Альхейне тоже называли "оми". В самых старых летописях начала Великого Холода, что я перебирал в тайнике Баалов, это слово ещё можно было встретить, но потом в одном из церковных архивов Синода я случайно нашёл записи по обновлению нашего ритуального языка. В прежнем учении слово "оми" тоже было частым гостем, но после первого Собора оно было запрещено, а потом и вовсе забыто. Только в некоторых старых детских песенках сохранился его отголосок.

Салли просиял.

— Светик мой, не плачь, не надо!

Не угас ещё огонь!

Стану я тебе отрадой,

Где от вод исходит вонь.

Заболочены равнины,

Опадает древа лист,

Ил осядет на глубины,

Но с тобой я буду чист.

Озарит твой свет надеждой

Мрак и холод средь врагов,

Будет снова всё, как прежде —

Станет светом добрых снов.

— Что это? — удивился Рейган.

— Я пел эту песню папе Орри, когда ему было больно, а он пел её мне. Значит, "свет" символизирует омежью любовь...

— ...которая очищает души. — Рейган поднял горящие глаза на родителя. — Я теперь всегда буду тебя так называть.

— Как?

— Оми. Ты мой оми. — Рейган обнял папу и прижался к нему. — Мой светик.

— Да, папа наш оми. — Тобиас приобнял мужа за талию.

Салли смахнул слезинку и обнял в ответ их обоих.

— А вы — мой свет. Теперь я вспоминаю, что... оми не очень-то любил, когда я его папой звал. Особенно, когда сердился. Но так было принято.

— Значит, его растили и воспитывали с этим словом, а после убийства Сета и родителей твой оми затаился, осторожничая. Возможно, он и это собирался тебе передать, но не успел... Хотя погоди. — Тобиас нахмурился. — Нет же, передал! Когда мы виделись с ним в последний раз, он употреблял это слово! И почему я уже тогда не обратил внимание?!.

Сидели допоздна, и Рейган, прежде чем лечь спать, снова запалил свечку перед фигурками первопредков, опустился перед ними на левое колено, сложил руки перед грудью и зашептал:

— Иво Свет Предвечный, Адам Сила Господня, Рослин Мудрость Живая, помогите моему папе и моему оми продолжить свой нелёгкий труд. Пошлите им жизнь долгую, чтобы и дальше хранилась и приумножалась память предков наших. Чтобы свет истины воссиял над мраком и снова стало всё, как до Великого Холода. Я обещаю вам, что продолжу их труд, не сдамся, не отступлю. Я не опозорю имени Баалов и Спенсеров и их памяти. Во имя Жизни.

Язычок пламени качнулся, и на какой-то миг Рейгану показалось, что в глазах Иво что-то блеснуло. Омежка встал, бережно взял статуэтку в руки и начал разглядывать. Может, крупинка какого-нибудь минерала? Да нет, вроде ничего такого. Откуда же этот блеск? Остатки краски? Ставя фигурку на место, мальчик увидел крохотную трещинку под тем самым глазом, похожую на след от скатившейся слезинки, которую он раньше не заметил. Как будто Иво был глубоко тронут искренней молитвой потомка. Рейган, продолжая недоумевать, поставил статуэтку на место, разделся, задул свечку и лёг в постель.

Жизнь в Рудневе налаживалась.

Рейган быстро привык к новому дому. Он вставал очень рано и, умывшись, мчался на кухню — ставить чайник и варить кофе для отца, который практически сразу окунулся в бурную работу дипломатов. Он приходил домой довольно поздно, часто приносил требующие перевода документы домой, и Рейган помогал ему, попутно улучшая свои знания зарубежных языков. Проводив Тобиаса на службу, Салли и Рейган продолжали разбираться с вещами. Несколько раз к ним заглядывал Ларри Ланистер, у которого тут же глаза загорелись при виде библиотеки Мариусов. Этот четырнадцатилетний "волчонок" действительно оказался неплохим, хоть в его запахе и хватало неприятных примесей. Прямо как дядя Лори, подумал Рейган уже через час после знакомства. Принюхавшись к новым жильцам, Ларри уже при первом знакомстве заявил, что они с Салли "обалденно пахнут" и предложил свою помощь в освоении в школе. Салли тут же пригласил его на обед, и всё это время Ларри требовал рассказов. Живой, общительный, он быстро завоевал расположение новых соседей. Узнав, что Рейган несколько раз бывал в экспедициях вместе с отцом, паренёк пришёл в поистине щенячий восторг и начал спрашивать, что нужно, чтобы поступить учиться на кафедру истории. Ларри хотел было сразу познакомить Рейгана со своими друзьями, но Салли сказал, что это вполне подождёт до школы. К директору они уже ходили, Рейгана приняли — вступительные экзамены и собеседование он прошёл играючи. Обследовав при первой же возможности школьную территорию вместе с новым другом, Рейган остался доволен — укромных уголков хватает.

Рейган, пользуясь тем, что наступили каникулы, часто гулял с оми по улицам и магазинам, познакомился с Суоном Искандером, которого Салли знал со времён своего дебюта. Жилось этому омеге нелегко, да ещё с пятью детьми. Его муж, альфа Саймон, пах не слишком хорошо, был мрачным и много курил, заслоняясь газетой, но при ближайшем рассмотрении оказался ничего так. По тому, как он поглядывал на мужа и детей, увлечённых беседой с гостями, Рейган понял, почему Суон всё-таки вышел за него замуж — Саймон был хоть и грубоват, но искренне привязан к мужу, только не самая лёгкая жизнь, тяжёлая работа, последующая травма, скудные заработки и обуза в виде пяти детей подпортили мужика, который все свои неудачи вымещал на Суоне, а иногда и на детях. И всё же старший Искандер был не так безнадёжен, как могло показаться — Рейган это и видел и чуял. Салли выбрал момент и поговорил с альфой, после чего за вечерним чаем сообщил, что Саймон пообещал сдерживаться. В следующий визит в квартирку Искандеров Рейган заметил, что Суон заметно приободрился. Значит, супруги нашли время поговорить по душам, и что-то начало меняться.

Салли водил сына и по своим любимым местам. К его радости "Пряничный домик" остался прежним — всё таким же уютным и вкусным. Эрик уже не бегал с подносом, а стоял за стойкой на месте оми, а по залу носился его сын-бета, славный симпатичный мальчишка. Судя по внешнему виду, Эрику повезло с мужем. Это подтвердилось, когда омеги при первом же удобном случае перекинулись парой слов. Эрик вышел замуж через два года после бегства Салли, и его мужем стал приезжий, начинавший работать на железнодорожной станции грузчиком, а сейчас управляющий городской кондитерской. После женитьбы Руфус стал правой рукой отца Эрика, быстро вник в семейное дело и очень скоро должен был стать полным хозяином. Салли искренне порадовался за знакомца. Мариусы побывали на широком лугу, по которому Салли когда-то мчался на своей Каури, позагорали у лесного озера, и Салли со слезами вспоминал оми. Вскоре заглянули и на городское кладбище, где долго стояли у могилы Орри Спенсера. Рейган принёс с собой небольшой букет бархатных роз, купленных в цветочной лавке — Салли как-то рассказывал, что именно бархатными розами для Орри пах Сет, его Истинный.

— Оми, а Двуликие могут встретить свою Истинную пару?

— Могут, — кивнул Салли, приобнимая сына. — Может, вы и необычные, но всё-таки омеги.

— А если я встречу своего Истинного, как думаешь... он позволит мне иметь детей от других омег?

— Всё будет зависеть от того, что он за человек. Адам... он... — Салли запнулся, и его ладонь на плече сына чуть сжалась. — Он был рад, что я встретил хорошего человека, с которым счастлив. Я видел это в его глазах, когда он увидел наши кольца. Если бы он не умер, то у нас была бы хорошая семья с... тремя родителями.

— Ты всё ещё помнишь его? — Рейган повернулся к оми лицом и крепко его обнял, чувствуя, как тот снова недоговаривает.

— Я и не забывал. Всего одна встреча, а запомнилась на всю жизнь.

— Ты его любишь? Ты же его почти совсем не знал.

— Иногда это неважно, дорогой. Кое-что мы знали — слышали о нём и видели на эскизах и картинах Лори. А ты знаешь, какой Лори замечательный мастер. Адам поразил меня при личной встрече особенно сильно, это так. Потом я долго думал о нём, вспоминал, какими глазами он смотрел на меня, умирая, как от него пахло все мгновения, что мы были рядом... Да, я полюбил его, но и папу твоего я тоже люблю.

— А почему вы не родили ещё одного ребёнка? — решился спросить Рейган. — Если бы родился бета, то его можно было бы назвать Адамом.

— Мы думали об этом, но было так много работы... — Ложь. Не в работе было дело. И не только в Адаме. — Впрочем, у меня ещё есть время. — Салли слабо улыбнулся и погладил себя по животу. — Может, мы всё же родим тебе братика, когда всё наладится.

— Твоя следующая течка уже через луну?

— Да. Это так странно, родной... Мой цикл сдвинулся только на пару недель, когда ты родился. Обычно сдвиги бывают гораздо ощутимее.

— А моя — почти через луну после твоей... и перед Новым Годом... — Рейган вспомнил примерные расчёты, которые они уже сделали. — Как мы будем её переживать?

— В школу я тебя не отпущу, конечно — будешь дома сидеть.

— Но там есть изолятор...

— Нет, — посуровел Салли. — Так будет безопаснее.

Вдруг лёгкий ветерок донёс до омег отвратительный запах, и Салли с содроганием узнал один из его компонентов. Резко обернулся и увидел своего отца, рядом с которым стоял юный альфа лет пятнадцати. Грэхем, его сводный брат. Оливера не было видно. Наверно, сидит дома. Грэхем с жадностью принюхивался.

— Отец, ты глянь! Как раз для нас обоих! И пахнут так, что хоть прямо без дрочки кончай!

Арчибальд только нахмурился и отвесил ему крепкую затрещину.

— На этих губу не раскатывай!

— Чего это? — возмутился юнец. — Это же мокряки!..

— Старший — твой сводный брат, а мелкий...

— Сам его распечатать хочешь? — глумливо хихикнул Грэхем. Он был просто вылитый отец, что неприятно напомнило Салли старших братьев, погибших много лет назад, но даже Дориан с Симоном не были настолько испорченными в таком же возрасте.

— Я не так туп, чтобы нарываться на разборки с дипкорпусом, — проворчал Кристо-старший. — Значит, вернулся? — обратился он к старшему сыну.

— Ненадолго, — процедил Салли, прижимая к себе сына крепче.

— Всё дерзишь? А ведь я твой отец. — Арчибальд начал давить на старшего сына, и Салли с трудом сдерживался, чтобы не склонить голову. Рейган поёжился — его дед-альфа был очень силён.

— Это не имеет значения. Ты мне уже давно никто.

— Я слышал, что твоего умника вышвырнули с кафедры.

— Тобиас сам ушёл. — Салли гордо вскинул голову. — Идём, сынок. Мы ещё сюда придём — попозже. — И омега крепко сжал ладонь сына.

Рейган последовал за оми, демонстративно зажимая нос и рот ладонью — воняло просто немилосердно. Оставалось только посочувствовать бедному омеге, обречённому жить с этими людьми, и Оливеру. Арчибальд глухо зарычал, но Рейган и бровью не повёл.

— Это были Арчибальд и Грэхем? — спросил омежка уже за пределами кладбища.

— Да, милый. Ты, когда в школу пойдёшь, будь осторожен, хорошо? Я уже узнал, что Оливер будет с тобой в одном классе учиться. Ты присмотри за ним, если будет возможность, хорошо?

— Беспокоишься? — понял Рейган.

— Я сам когда-то был на его месте.

— А почему Оливер и Грэхем учатся здесь, а не в частной школе?

— Дела у Кристо сейчас идут не слишком хорошо. После того, как погиб твой дядя Симон, Барнсы перехватили контроль над самыми крупными семейными предприятиями, и теперь Кристо не столь богаты и влиятельны, как были раньше. Платить за частную школу Арчибальду просто не по карману, и потому и Оливер и Грэхем учатся в местной.

Дома ждал сюрприз в виде Саймона Искандера. Альфа — непривычно опрятный — сидел под дверью их квартиры и мял в руках свою кепку. После вони обоих Кристо его запах показался просто замечательным! Увидев Салли и Рейгана, Саймон тут же вскочил.

— Салли... Как хорошо, что я вас застал...

— А что случилось? — встревожился омега. — Что-то с Суоном или детьми?

— Нет, что вы! Я просто хотел попросить вас об одолжении.

— Деньги нужны?

— Нет-нет, я сам должен содержать семью. — Искандер замотал головой. — Вы не могли бы... позаниматься с моими старшими? Мальчики провалили несколько переводных экзаменов. Если они не выдержат пересдачу, то их на второй год оставят.

— Когда пересдача? — поинтересовался Рейган.

— Перед новым учебным годом. Я слышал, что ваш сын в частной школе учился... — Саймон старательно не смотрел на Рейгана, сосредоточившись на его родителе, и юный Двуликий понял, что всё дело в их запахах. Альфа был заметно возбуждён, но мужественно сдерживался. Это производило впечатление. — Вы... нам не поможете?

— Конечно же помогу. Пусть приходят, а я им растолкую всё, что непонятно. Я в той школе часто с уроками помогал.

— Спасибо. — Альфа украдкой выдохнул с облегчением. — А... сколько это будет стоить?..

— Нисколько, — вздохнул Салли. — Мы с вас ни монетки не возьмём. Вы только не вымещайте свои проблемы на Суоне и детях. И по поводу обедов не переживайте — я всех накормлю.

— Спасибо вам... — Альфа скованно поклонился. — Мне так неловко вас беспокоить по такой ерунде...

— Это не ерунда, а ваши дети, — укоризненно покачал головой Салли. — Надо помочь им получить хорошее образование, чтобы потом их жизнь сложилась благополучно.

Было заметно, что Саймон не привык просить — он был очень гордый, отчего и появлялась изрядная часть его проблем и неприятностей. И всё же пришёл. Рейган всё больше убеждался, что он неплохой человек.

— Тогда... я пришлю их завтра... около полудня.

— Мы будем ждать, — кивнул Салли.

Бартоломью, Расмус и Ликан Искандеры долго мялись на пороге, старательно вытирая ноги о придверный коврик, не решаясь войти сразу. Старшие были альфами, и Ликан — омегой, разница в возрасте у них была по полтора-два года. Альфы пошли в отца — черноволосые и темноглазые, а Ликан — в оми. Хрупкий, как все незрелые омежки, немного невзрачный... пока, светлый, и пахло от него хорошо. Судя по тому, что Рейган уже знал о них, братишек Бартоломью и Расмус трогать не будут.

— Да не мнитесь вы, проходите, — пригласил их Салли. — Может, чаю пока? У нас пирог как раз поспел.

— Д-да... спас-сибо... — промямлил Бартоломью.

Устроив детей в гостиной, Салли захлопотал на кухне. Бартоломью, теребя свои книжки и тетрадки, повернулся к Рейгану.

— Ты... когда в школу придёшь... будь осторожен. Ты слишком хорошо пахнешь. Кристо и Барнс наверняка попытаются тебя нагнуть.

— А я быстро бегаю и всегда могу сдачи дать, — усмехнулся в ответ тот. — А вы хорошие ребята. Это... папа вас так хорошо воспитывает?

— Так он же сам омега, — пожал плечами Расмус. — Он ещё дома от родного отца такого натерпелся, что поклялся себе, что его дети такими не будут. Если бы у нас постоянно денег не хватало, то было бы совсем хорошо. Мы потому и хотим хорошо учиться, чтобы отец так не надрывался.

— Натерпелся? — нахмурился Рейган.

— Отец его и лишил невинности, — пояснил Бартоломью. — Только об этом почти никто не знает.

— А вы откуда узнали?

— Случайно услышали, как папа отцу на днях сказал.

Рейган только выругался.

— Мерзавец!

— Потому-то папа нам и говорит всегда, что нельзя быть плохими с братьями. Мы уже знаем, что будем делать, когда Ликан созревать начнёт...

В самый разгар занятий в гости пожаловал Ларри. Увидев других гостей, он даже обрадовался.

— Ага, уже знакомы? Тогда и до школы ждать не надо.

— Это и есть твои друзья?!

— Ага. Подтягиваете?

— Так пересдача... — втянул голову в плечи Ликан, и Ларри покровительственно потрепал его по волосам.

— Ничего, справитесь — Рейган умница и почти всё знает. Я с вами посижу?

— Конечно.

Рейган только дивился тому, как быстро он здесь друзей нашёл. Похоже, что приличных людей среди так называемых "высших" гораздо больше, чем они думали — жизненные трудности нередко сплачивают, а большие деньги портят. Разве Лайсерги, Альвар, Дуглас, Кайл и Рейган Хелль не помогали молодой семье Мариусов, когда с деньгами становилось совсем плохо? Вот только не каждый из этих людей мог добиться чего-то внушительного в жизни и просто старался как-то прожить отпущенный ему срок, обставляя своё существование как можно комфортнее. Но не все такие. В школе наверняка будут и другие, как что настоящие проблемы начнутся, когда он придёт в школу. Остаётся надеяться, что новые друзья его поддержат.

Через три недели у Салли случилась течка. Рейган и ребята старались сидеть потише, чтобы не беспокоить хозяина, и всё же старшие альфы принюхивались к долетавшему до них запаху. Спальню супругов и комнату Рейгана заранее отделали изолирующими материалами, привезёнными с собой, но защита всё ещё не была стопроцентной. Рейган с опаской поглядывал на новых друзей, которые буквально заставляли себя сосредотачиваться на занятиях, а Ларри, сидя на диванчике, рассеянно поглаживал книгу про времена Великого Холода.

— Так, — решительно встал из-за стола Рейган, закрывая учебник, — пошли в сад. Так дело не пойдёт.

Парни с облегчением вскочили со своих мест — совсем извелись. Рейган прихватил омины часы, чтобы не пропустить окончание вспышки, дождался, пока старшие сбросят напряжение в кустах, после чего продолжил объяснять своим подопечным правила спряжения неправильных глаголов. Он всё больше понимал, что программа обучения в смешанных школах отличается от той, что дают в частных, что так же проводило жёсткую грань между богатыми семьями и бедными. Потому-то дети бедняков так редко и получают высшее образование — недостаточный уровень знаний мешает им сдавать вступительные экзамены наравне с выпускниками частных школ. Таким образом вся наука оказывается сосредоточена в руках семейных кланов, которые пишут ту историю, которая им выгодна. Надо вводить общую образовательную программу во всех школах, чтобы все были в равных условиях. Сделать хорошее образование более доступным. А чтобы омеги могли нормально учиться, надо обеспечить им приличные условия на период течки... Ладно, посмотрим, как с этим дела будут обстоять в школе, а потом будем планировать дальше.

На свежем воздухе работа пошла успешнее, но зато все, особенно альфы, так проголодались, что, когда пришло время возвращаться, Рейган полез по шкафам, чтобы приготовить хоть чего-нибудь перекусить. Ларри даже сбегал домой за своей долей. Ликан помогал с готовкой. Пока ребята перекусывали под чай, Рейган занимался оми.

— Я... не слишком вам помешал? — виновато спросил омега, пока сын обтирал его влажным полотенцем.

— Ничего, мы в саду сидели. Ты отдыхай. Принести тебе потом чего-нибудь?

— Только чаю. И не забудь про ужин для отца.

— Я всё сделаю, не волнуйся.

Салли с гордостью улыбнулся, коснувшись щеки сына.

— Ты достойный сын Спенсеров. Вот таким и оставайся.

— Останусь, — пообещал юный Двуликий.

— Кстати, а тебе... не мешало? — Салли заметно покраснел.

— Нет, конечно. Ты же мой оми. Как я могу? Мне даже напряжение сбрасывать не пришлось, в отличие от Ларри и Барта.

— А как часто ты... это делаешь?

— Сейчас примерно раз в неделю. Отец мне объяснил, как.

— И... как тебе?

Рейган смущённо опустился на край родительской постели, пощипывая полотенце.

— Мне это... нравится. Только странно немного. Беты обычно начинают созревать с тринадцати, а альфы — с четырнадцати, а я...

— Флоренс специально так сделал, чтобы к началу активной сексуальной жизни омеги привыкли к циклу и могли планировать детей. Альфы сильны и детей от них рождается больше, поэтому бетам надо иметь какое-то своё преимущество, вот они и начинают созревать раньше.

— Ладно, отдыхай. Если что — зови. Как только ребята уйдут, я провожу тебя в ванную и сменю простынь.

Рейган ласково поцеловал оми, блаженно вдыхая его чистый аромат. Вот что значит "чистая кровь"!

— Как папа? — с виноватой ноткой спросил Ларри, когда Рейган вернулся и начал проверять своё задание для друзей — от Рейгана ощутимо пахло родительской течкой.

— Хорошо, только устал. Ему отдохнуть надо.

— Сколько ещё? — спросил Бартоломью. — А то мы можем не приходить до самого конца.

— Ничего, будем в саду заниматься — погода позволяет. И осталось только три дня. А у вас пересдача, так что будем готовиться как следует.

Когда до пересдачи осталось совсем немножко, случилась течка у самого Рейгана. Первая настигла его за три луны до двенадцатого дня рождения — незадолго до Нового Года, но так тоже бывает. Судя по первым результатам, его цикл будет составлять три раза в год.

— Оми, что я скажу, когда ребята придут? — ёрзая на постели, едва не плакал Двуликий.

— Ничего, я с ними позанимаюсь. — Салли пригладил его волосы. — Сейчас тебе нельзя сильно переживать.

— Но ведь до пересдачи осталось так мало времени!

— Ты им и так помог, так что мальчики на "четвёрку" уже наработали. Успокойся, мой маленький, всё будет хорошо.

Разговаривая с сыном, Салли попутно наблюдал за тем, как ведёт себя его тело. Рейган лежал на постели полностью раздетый, и всё было видно во всех деталях. Салли с удивлением разглядывал напрягшийся член сына, уже начавший истекать смазкой. Подобное он видел только у покойного Хелля, когда помогал ему во время течки... Разбуженная память вновь ожгла болью, и Салли от всей души взмолился Светлейшему, чтобы его сына подобная участь не коснулась.

Когда ребята пришли и узнали, что у Рейгана течка, то хотели было уйти, но Салли объяснил, что может и сам с ними позаниматься. Тем более, что основной материал уже пройден и осталась только проверка. Рейган, планируя занятия, оставил кое-какие записи, и занятие в саду прошло хорошо.

— А вы уже знаете, какой у Рейгана цикл? — полюбопытствовал Ликан.

— Пока получается, что будет три раза в год, но вот со сроками пока рано утверждать. Рейгану ещё только двенадцать лет, а цикл становится устойчивым только к четырнадцати.

— А это правда, что в четырнадцать омеги уже могут рожать? — спросил Ларри.

— Правда, но нельзя. Их тела ещё не готовы к такому, и беременность может плохо закончиться.

— А как плохо?

— Во-первых, это очень сильно их ослабляет — они сами ещё продолжают расти. Во-вторых, дети при этом часто рождаются слабыми, болезненными и могут рано умереть.

— Но ведь омег много... — осторожно возразил Расмус.

— А ты бы был рад, если бы так случилось с твоими братьями? — нахмурился Салли. — А если бы кто-то из них умер во время родов? Такое тоже бывает.

— Не-ет...

— Вот потому-то их и нельзя трогать.

— Но ведь они так пахнут... — вздохнул Бартоломью, — что сдерживаться очень трудно. Я это видел.

— Не могут сдержаться только слабые и глупые. Разве вы такие? — Юные альфы протестующе замотали головами. — Вот и докажите себе и другим, что вы умные и сильные. Зато потом, когда вы будете общаться с будущими мужьями, и они будут видеть, что вы достойные люди, они будут искренне вас уважать и любить.

— Как вы своего мужа?

— Да. — Салли слегка покраснел. Теперь, когда сын за ними не подглядывал, можно было сильно не сдерживаться. — Мне очень повезло, что мы встретились, иначе бы я остался здесь и был мужем Грэга Барнса. А я его всегда ненавидел — он просто сволочь.

— Да и сынок его ничем не лучше, — сердито добавил Расмус. — Он никогда не упускает возможности развлечься. Я слышал, что он даже успел заделать детей нескольким.

— Вы присмотрите, чтобы он Рейгана не трогал? — попросил ребят Салли. — Мой мальчик, конечно, и сам может за себя постоять, но мало ли...

— Обязательно, — закивали альфы. — Он же наш друг.

Рейган переводил дух, лёжа на спине и чувствуя, какой он весь взмокший. На этот раз дневная получилась сравнительно короткой — всего три часа — но за эти три часа он совсем измучился. Кое-как привстав, юный Двуликий потянулся за кружкой с водой, которую оми оставил на стуле рядом, но нечаянно смахнул её на пол, и вода разлилась. Рейган выругался и начал сокрушённо разглядывать себя. Он был забрызган свежим, довольно обильным для омеги семенем, всё больше становившимся менее прозрачным, а под задницей ощущалась неприятно липкая омежья смазка. Хорошо ещё, что под простынь подстелили больничную клеёнку, а то пришлось бы потом и матрас чистить.

Отдышавшись, Двуликий начал обдумывать, как всё прошло. После отцовских советов он периодически практиковался в генитальной мастурбации и сегодня понял, что это облегчает его состояние во время течки. Какая-то часть гормонов, выбрасываемых в кровь, таким образом реализуется, отчего вспышка и переживается легче. Оно и понятно — она предназначена для активного секса. А нереализуемые гормоны причиняют массу неприятных ощущений. И с возрастом, когда выброс гормонов в кровь будет нарастать, мучений будет больше. Как бы сделать так, чтобы помогать омегам переживать это легче и спокойнее? Понятно, что первым делом нужно хорошо изолированное помещение, и кое-где это уже делают, но что потом? Кое-какие старые записи травников способны помочь — есть рецепты настоев, которые облегчают симптомы, да только если попытаться поставить это на поток сейчас, то неибежны всевозможные препоны от государства в виде нормативов, патентования и клинических испытаний. Нетрадиционная медицина, даже проверенная временем, всё больше подвергалась безжалостной критике министерства здравоохранения.

Узел во время вспышки уже отчётливо прощупывался, и Рейган с лёгким стыдом и явственным удовольствием вспоминал, как было здорово, когда его ладонь слегка сжимала его и массировала перед самым оргазмом. Наверно, примерно то же самое происходит во время случки и спаривания. Любопытно было бы попробовать, но это будет нескоро. Во-первых, он ещё не созрел полностью, и кто знает, как на нём это отразится, а во-вторых, с первым подвернувшимся омегой это делать нельзя — нет гарантии, что тот его не выдаст. Участь покойного Рейгана Хелля мальчика не прельщала, ведь он мечтал о большой и дружной семье, чтобы чистая кровь Спенсеров как можно шире растеклась в народе. Значит, надо быть предельно осторожным и не встречаться с кем попало.

В комнату осторожно постучался Салли.

— Можно?

— Да, оми, уже всё.

— Как ты? — Салли поспешил к сыну и ахнул, увидев разлитую воду.

— Ничего, нормально. — Рейган попытался сесть, и родитель подхватил его под руки. — Я тут посмотрел на часы... Всего три часа.

— Надо записать. — Салли помог сыну сесть поудобнее, подкладывая под спину подушки, потом метнулся к письменному столу, где рядом с маленькой кумирней лежал листок бумаги и стояла чернильница. Торопливо записал дату и время. — Давай-ка в ванную, потом я перестелю, и ты поспишь.

— Ребята не обиделись? — напрягся Рейган.

— Нет, они всё поняли. И твои записи пригодились. — Салли погладил сына по голове. — Сразу видно, что ты большим учёным станешь — всё планируешь заранее. Не иначе как сам Рослин благословил тебя при рождении.

— Толку-то с этого благословения, если бы не ваша забота! — фыркнул Рейган.

— И ты не боишься богохульствовать перед ликом первопредков? — шутливо сдвинул брови Салли, кивая на статуэтки, окружённые свежим цветочным венком.

— Так ведь они наши родственники, а с роднёй, бывает, и не слишком ладишь.

— Смотри у меня, — погрозил сыну пальцем Салли. — Будешь проявлять излишнее неуважение — они рассердятся!

— Ничего, договоримся, — слабо махнул рукой Рейган. — Они нормальные.

После ванной Рейган кое-как уговорил себя немного поесть. Тем временем комната проветрилась, и юный Двуликий улёгся в свежую постель, от которой ещё чуть попахивало. В комнату заглянул смущённый Ликан.

— Как ты?

— Нормально.

— А когда у тебя следующая?

— Перед Новым Годом. Первая состоялась именно тогда. Сколько осталось до пересдачи?

— Ничего, мы справимся. Спасибо тебе.

— Обращайтесь, если что понадобится.

— Ну, отдыхай. Мы пойдём...

Рейган кивнул, и Ликан вышел из комнаты.

Хорошие у него друзья появились. Осталось только приглядеться к ним и понять, насколько их можно посвятить в семейные тайны.

— Ну, я поехал. — Тобиас поправил галстук и, заметно волнуясь, повернулся к сыну. — Рейган... ну... в общем... ты сам всё знаешь.

— Всё будет хорошо, пап, — кивнул юный Двуликий. — И я там не один буду.

— И всё же будь осторожен. Ты носитель чистой крови, и потому тебе грозит куда большая опасность, чем остальным омегам.

— Я помню. И я не опозорю память и имя моих великих предков. Я сохраню нашу кровь чистой.

Тобиас крепко обнял сына на прощание. Он уезжал с делегацией на самый дальний приграничный кордон, причём надолго. Рейган ясно чувствовал, как отец боится оставлять семью. После последней течки Флоренс наделил его таким острым нюхом, что мальчик теперь мог чётче различать характерные особенности запахов во время самых разных эмоциональных состояний. Даже его оми не был настолько восприимчивым в аналогичном возрасте! Попрощавшись с сыном, бета очень нежно и трепетно поцеловал мужа, который стоял рядом и держал в руках его дорожный чемодан.

Рейгану всегда нравилось наблюдать за родителями — как они выражают друг другу свою любовь. Вот такой и должна быть идеальная семья! Как только за старшим Мариусом закрылась дверь, Салли выдохнул и нервно поправил воротник новой школьной формы сына, сшитый на манер матросского — широкий, квадратный и с белыми полосками по краю. Сама форма была тёмно-синей и включала в себя лёгкую курточку, прямые брючки и ботинки. Лишний раз оглядел.

— Кажется, всё в порядке... Ничего не забыл?

Рейган поднял с обувного ящика свою школьную сумку, оставшуюся ещё с прежнего места, и повесил на плечо.

— Ничего.

— Готов идти?

— Да, оми.

— Обед взял?

Рейган с улыбкой открыл сумку и показал уложенный туда бумажный пакет.

— Не забыл.

— Тогда... идём?

Салли был очень бледен — собирая сына в школу, он от волнения и бередящих душу страхов плохо спал. Форму, купленную в магазине, пришлось подгонять, и бедный омега, весьма искушённый в портновском ремесле, исколол себе все пальцы. Накануне, едва Рейган лёг спать, Салли пробрался в комнату сына, зажёг свечку перед фигурками первопредков и долго молился, прося Адама уберечь его единственного сына. Потом долго сидел на полу рядом с постелью Рейгана и смотрел на него. Уже было заметно, что при фамильном омежьем сходстве юный Двуликий унаследовал и кое-какие черты отца — лицо потихоньку вытягивалось, становясь таким же суховатым. И всё же Салли до сих пор не мог налюбоваться сыном. С самого его рождения он видел, что Рейган отличается от других новорожденных омежек, не только потому, что был его родителем. Это отмечали многие. Особенно Лориен. Вероятно, эта невзрачность в какой-то степени обуславливается и грязными примесями в крови, как и многие другие негативные проявления омежьей природы. Незадолго до своего ареста Донован и Франческо выдвинули предположение, что омежья ненасытность, появляющаяся у омег при излишне насыщенной сексуальной жизни, тоже есть один из признаков деградации их расы. Сам Салли, перебесившись после свадьбы и родив сына, ничего такого за собой не замечал, как и за многими своими благополучными друзьями и знакомыми. До конца его детородного возраста оставалось около четырёх лет, родить ребёнка он ещё мог и всё же не решался на это, а Тобиас не настаивал. Оба Мариуса ещё помнили, как по вине тайных врагов разбились их надежды на тихое счастье с дорогим их сердцам Двуликим. Мечты о трёх детях, которые свяжут их в единое целое ещё крепче. То несправедливо малое время, что Рейган Хелль прожил с ними как равноправный супруг, так крепко запечатлелось в памяти, что и сейчас эта утрата аукалась самым тяжким образом. Рейган пока ничего об этом периоде брака родителей не знал, но, похоже, уже начал о чём-то догадываться. Рано или поздно придётся рассказать обо всём — сейчас сил и решительности на этот рассказ просто не хватало. Да и новые дети во сне не приходили. Самого бету вполне устраивал и один сын, тем более такой, которым он не переставал гордиться. Казалось, что многочисленные дарования Спенсеров за много поколений чистейшей крови, которую слегка замарали Кристо, воскресли в потомке, давая шанс на изменение выстроенного за времена Великого Холода порядка. Отдавая сына в смешанную школу, Салли не мог не думать о том, что всё, к чему годами стремится их семья, может погибнуть вместе с их мальчиком, который и теперь не всегда сможет быть у них на глазах.

На лестнице уже ждал Ларри Ланистер. За лето он заметно подрос, но всё ещё оставался худым и нескладным. Тоже в новой форме — юный альфа очень быстро рос, и прежняя его форма переходила к Искандерам.

— Вместе пойдём?.. Здравствуйте, дядя Салли. Вы не переживайте так — мы с ребятами вашего сына в обиду не дадим.

— Так мой оми же омега. Он не может не волноваться, — укорил друга Рейган.

— Как ты сказал? — встрепенулся Ларри. — Оми? А что это означает?

— Так до Великого Холода называли родителей-омег, а потом слово вышло из употребления. Мой отец это не так давно выяснил.

— "Оми"... — Ларри вслушался в новое слово и улыбнулся. — А красиво звучит! А твой отец не знает, откуда оно взялось?

Завязался новый разговор, который Салли слушал с большим удовольствием. Становилось чуть легче.

По пути в школу встретили старших детей Искандеров и дальше пошли все вместе. Бартоломью, Расмус и Ликан были одеты не так ново, как Рейган и Ларри, но было видно, что Суон очень старался выпустить детей из дома в приличном виде. Всё-таки школьная форма достаточно серьёзно сглаживает социальное неравенство, подумал Рейган. Хорошо, что её ввели по всей стране.

Школьное здание располагалось почти на самой окраине Руднева, было очень старым, не единожды перестраивалось, и понять, что это было изначально, было уже невозможно — то ли небольшой монастырь то ли прежние владельцы попытались выстроить что-то вроде замка. Когда-то местная школа была ближе к ратуше, но с ростом города её стало не хватать, да и современным требованиям министерств образования и здравоохранения она не соответствовала. Нашли это здание и переделали под школьные нужды, оборудовав в том числе и изолятором для созревающих омежек. Впрочем, судя по количеству несовершеннолетних родителей, которых Рейган иногда видел на улицах Руднева, этот изолятор, который был открыт и в каникулы, не слишком-то справлялся со своей задачей. Обнесённая прочным решетчатым забором, сама школа выглядела довольно внушительно. На её территории располагалась просторная площадка для игры в мяч и гимнастических упражнений, до реки Мерки, в которой учеников в конце весны учили плавать, а альф ещё и нырять, тоже было не слишком далеко. Располагался рядом и обширный пустырь, на который можно было попасть через дыру в заборе, которую почему-то не спешили заделывать, и Рейган представлял, для чего она была нужна.

Во дворе уже кучковалась детвора и созревающая молодёжь, ожидающая торжественной "линейки". Салли ещё крепче сжал ладонь сына, увидев нескольких старшеклассников, которые, стоило только им перейти границу территории, тут же свернули головы в их сторону. Эти альфы уже выглядели весьма опытными и с любопытством принюхивались. Бартоломью, Расмус и Ларри окружили омег.

— Здешние вожаки и их свита, — тихо шепнул Рейгану Ларри. — Они и есть реальная власть в школе, а не директор. У каждого своя стая, и они наводят здесь свои порядки.

— А как они между собой общаются? — так же тихо спросил Рейган, украдкой разглядывая вожаков.

— Когда как. Иногда грызутся. За школой пустырь есть, помнишь? — Рейган кивнул — уже видел. Ровная утоптанная площадка. — Так там они часто такие драки устраивают! Или один на один отношения выясняют. Меня как-то звали в стаю, но я отказался.

— Почему?

— Если я стану бойцом одной из стай, то бойцы других сразу становятся моими врагами, а это удовольствие ниже среднего. Если с кем-то повздорил, то надо докладываться вожаку, а уже он решает, что можно, а что нельзя. Если ты серьёзно напортачил, то тебя сперва могут отметелить свои, потом отдают на расправу тем, кому ты подгадил так лихо, и всё — ты не в стае. И тебя чмырят все сразу. Я такое уже видел. Не хочу.

— И я не хочу, — поёжился Бартоломью. — Я как-то нарвался... Знаешь, какие они сильные?!

Тут Рейган почувствовал, как затряслась ладонь Салли.

— Что случилось, оми?

— Этот... этот...

— Который? — Рейган зашарил глазами по школьному двору.

— Барнс... — чуть слышно прохрипел Салли и вцепился в сына.

— Это вон тот, — подсказал Расмус, точно так же беря за руку Ликана. — Смуглый и бровастый вожак.

Рейган сразу понял, о ком идёт речь. Этот парень был старше него года на три, но уже держался на равных с выпускниками, пусть по росту, ширине плеч и мускулатуре пока не дотягивал. Ларри рассказывал, что Григ ни много ни мало, а школьный староста. Барнсы набрали большую силу в этих краях, были главными членами попечительского совета, и, возможно, поэтому, его старостой и назначили. Вспомнив всё, что Салли рассказывал о своём несостоявшемся муже, Рейган понял, что сын Грэга унаследовал самые яркие черты своего отца. И самое главное — отменную вонь. Юный Двуликий даже на таком расстоянии её учуял и внутренне сжался. Великие предки, что же было бы, не появись тогда его отец в Рудневе у родственников?!! Кстати, к Оттисам они пока не заходили — повода не было, но в этой же школе учился их внук Анри, и он вроде бы должен учиться в одном классе с ним и Расмусом.

Салли буквально колотило от страха и ярости, стоило только омеге понять, что он и Рейган замечены. Вожаки тут же переглянулись, и на физиономии Барнса заиграла клыкастая ухмылка. Рядом с ним околачивался и Грэхем, который скабрезно облизнулся, тыча старосту локтем в бок.

— Ничего, оми, они же не полезут в первый же день, — попытался утешить родителя Рейган, но сразу понял, что слова тут не помогут — Салли его даже не услышал. По тому, как ладонь омеги стиснула руку сына, Рейган понял, что Салли буквально стоит на грани того, чтобы плюнуть на школу и увести его обратно домой. — Оми... Оми, мне больно!

Только тогда Салли опомнился и ослабил хватку.

— Прости, дорогой... — забормотал он, опасливо косясь на вожаков. — Я... я просто...

— Я понимаю. — Рейган обнял его. — Не бойся, оми, со мной ничего не случится — папа же в дипкорпусе работает и уже наверняка предупредил руководство.

— Так ведь здесь командует не директор!

— И всё же пока бояться рано, — продолжал упрашивать его Рейган. — Ларри мне уже сказал, что новичков весь первый триместр особо не трогают. Пока присмотрятся, пока чего, а мы с ребятами тем временем что-нибудь придумаем. Может, свою стаю соберём и будем отбиваться вместе.

— Хорошая идея, — кивнул Ларри, — только я по части силы им в подмётки пока не гожусь.

— А мы не силой брать будем. Сила без ума больше вредит, чем помогает. Если бы не светлый ум Рослина, то сила Адама была бы бесполезна, особенно в Белую Ночь, когда наступила первая долгая зима.

— Тогда я с вами, — кивнул Расмус. — И Ликан будет под защитой и другие наши братья, когда в школу пойдут.

Младшие Искандеры пока в школу не ходили, хотя им было уже шесть и восемь лет. И Сорен и Иви были омегами, и Суон просто боялся выпускать их из дома. Старшие братья по мере сил и знаний учили их грамоте, однако к Искандерам уже дважды приходили из комиссии по делам семьи и настоятельно советовали отдать детей в учение. Суон всё ещё колебался, Саймон в очередной раз поговорил с мужем, и омега, скрипя зубами, начал готовить младших, которые должны были придти учиться чуть позже. Разумеется, учиться они будут вместе — Сорен был таким маленьким, что его и Иви часто принимали за одногодок.

Вот на крыльцо вышли директор, учителя, школьный клерик-бета, завхоз, обслуживающий омега-персонал... Школьники начали строиться по классам. Салли с большим трудом выпустил руку сына, крепко обнял его, шепнув на ухо "Будь осторожен!", снова попросил приглядывать за Рейганом и отошёл, отчаянно кусая губы. Расмус уверенно повёл друга к своему классу, где на новенького тут же уставились все. В том числе и соседи.

— Знакомьтесь, это Рейган Мариус, — представил всем нового ученика Расмус. — Раньше он учился в частной школе, но пришлось уйти оттуда.

— Почему? — поинтересовался светловолосый голубоглазый омежка. Он был очень симпатичный.

— Отец покинул кафедру и уже не мог оплачивать моё обучение, — пояснил Рейган, осторожно принюхиваясь. Омежки ещё ничего — только двое слегка попахивали дурной кровью — а вот альфы и беты уже начинали внушать беспокойство. Хорошо, что город начал расти — больше людей приедет и привнесёт струю свежей крови в это начавшее застаиваться место.

— А, так ты мой троюродный брат! — обрадовался светловолосый и придвинулся ближе. — Меня зовут Анри!

— Вы родственники? — удивился Расмус.

— Да, — кивнул Анри, пожимая руку Рейгану. — Мой папа Харви и дядя Тобиас — двоюродные братья по омежьей линии. Дедушка Елеазар и мой дедушка Лэсси — родные братья.

— Так это ты! Очень рад.

— А чего вы к нам не приходите? — обиделся родственник. — Вы же ещё перед каникулами приехали!

— Да... как-то так вышло, — повинился Рейган. — Сначала вещи разбирали, потом ребятам помогал к пересдаче готовиться, потом у папы течка... потом у меня...

— Какая по счёту?

— Третья.

— Вы заходите, а то я обижусь, — пригрозил Анри.

— Обязательно зайдём, — кивнул Рейган, обернулся к Салли и указал на родственника. Омега слабо улыбнулся и помахал руками.

— А дядя Салли, и правда, очень красивый, — улыбнулся в ответ Анри. — Мой папа рассказывал, что за ним женихи толпами ходили с самого дебюта.

Рейган только поморщился.

— Знал бы дядя Харви, как мой папа это терпел.

— Да, папа тоже говорил, что они плохо пахли...

Тут к классу подошёл их ведущий — бета Рональд Дьюкс.

— Разговоры прекращаем! Рейган Мариус? — И тёмные глаза учителя впились в новенького.

— Да, сэр, — почтительно поклонился юный Двуликий, слыша, как учитель принюхивается. Сам бета пах, мягко говоря, неважно. Рейган ясно чуял отменное самомнение. Расмус и Бартоломью говорили, что Дьюкс ведёт уроки истории, а Ларри сетовал, что вместо того, чтобы рассказывать так же интересно, как пишет в своих статьях и книгах Тобиас Мариус, учитель нудно мусолит страницы учебников. Да ещё иногда путается в датах.

— Хорошо. Так, все строиться!

Кое-как выстроив учеников в колонны по двое — Анри встал рядом с троюродным братом — руководство школы начало традиционную церемонию открытия нового учебного года. Рейган слушал речи вполуха, рассматривая своих одноклассников и пытаясь понять, кто из них Оливер Кристо.

— Кого-то ищешь? — тихо спросил Анри.

— Оливера Кристо, — так же тихо ответил Рейган. — Он сводный младший брат моего папы. Папа попросил приглядеть за ним.

— Он вон тот — впереди нас, кудрявый. — Анри указал на омежку с густыми каштановыми кудрями, собранными в грозивший расползтись пучок на затылке. — И похоже, что живётся ему дома несладко.

— Что так?

— Он от всех шарахается и мало с кем вообще разговаривает.

Рейган вздрогнул, вспомнив Арчибальда и Грэхема. Неужели они даже Оливера не жалеют? Ведь мальчик уже вступил в возраст созревания — Рейган ясно чуял его аромат. Надо будет попробовать поговорить с ним — от паренька уже пахло старшим братом.

Наконец нудная церемония закончилась, и детей повели в классы. Рейган снова обернулся к оми и ободряюще помахал рукой. Салли смахнул слёзы, кивнул и направился к воротам.

Внутреннее убранство смешанной школы было проще, чем в частной омежьей. Сравнительно узкие коридоры и лестницы, низкие подоконники, простые двери. Классы имели точно такой же вид, только были, естественно, попросторнее. Простые парты и скамьи, широкая доска на стене за учительской кафедрой, портреты выдающихся деятелей, над которым главенствовала фотография нынешнего президента в красивой раме, висят довольно высоко. Понятно и объяснимо — смешанная школа живёт по другим принципам, чем частная для омег — хулиганов полно, и портреты могут испортить. Вряд ли внушительная часть альф может держать себя в узде, когда кровь в жилах бушует, а вокруг полно стимулирующих факторов. Сила инстинктов — это страшная сила, неизбежен урон окружающим предметам, и эта простота сводит возможный ущерб к минимуму. Судя по тому, что рассказывал Ларри, сама система существования стай является способом поддерживать дисциплину. Вполне разумно и неизбежно, только традиционная система взглядов изрядно портит жизнь тем, кто плохо вписывается в шаблон. И, разумеется, амбициозным мальчишкам надо как-то самоутверждаться, а самоутверждение выражается в конкретных действиях. Особенно, когда созревание идёт полным ходом.

Анри решительно усадил Рейгана рядом с собой.

— Так будет лучше, не спорь. Ты ещё новенький, так что держись тех, кого знаешь.

— А почему я не могу сесть рядом с Расмусом? Мы уже целое лето знакомы.

— Он альфа, а альфы с омегами почти никогда не садятся. Если альфа сидит рядом с омегой, то это означает, что они пара, а подобное могут себе позволить только уже созревающие. Расмусу до созревания ещё два года, так что если он сядет с тобой, то над ним смеяться будут.

Рейган посмотрел, как рассаживаются другие одноклассники, и убедился в правоте троюродного брата — омежки садились с омежками, альфы с альфами, а беты получали право занимать место между ними. Таким образом места рассадки разбили класс на отдельные группы, разграниченные типовой принадлежностью. Строго в соответствии с официальной идеологией, прописываемой Церковью.

— А в старших классах так же?

— Ага. Так что лучше этот порядок не нарушать...

— Разговоры! — встал рядом с мальчиками учитель Дьюкс. — Господа, урок начался. Или вы этого не заметили?

— Простите, сэр, — спешно извинился Анри, вскакивая со своего места. — Я всего лишь объясняю новенькому правила.

— Это можно сделать и на перемене. Сосредоточьтесь на занятиях.

"Волчата" захихикали. Анри сел на место, состроив виноватую рожицу. Дьюкс обошёл весь класс, наводя тишину, взошёл на кафедру и заговорил:

— Господа, поздравляю вас с началом нового учебного года. Господин Искандер, я рад, что вы выдержали пересдачу и не подвели своих товарищей, не оставшись на второй год.

Расмус встал, бросив благодарный взгляд на Рейгана.

— Я старался, сэр.

— Выражаю надежду, что будете стараться и впредь, — строго свёл брови бета. — Вы альфа, и потому вы обязаны стремиться к совершенству. Хорошее образование и достойный аттестат — прямая дорога к успеху. Помните об этом.

Намёк был более чем понятен — семья Искандеров была, мягко выражаясь, не слишком зажиточной, и некоторые ученики при этих словах презрительно посмотрели на мальчишку. Они из более благополучных в финансовом плане семей, чувствуют своё привилегированное положение в школе, и это несомненно является ещё одним фактором разграничения учеников. Руднев растёт, вот-вот получит новое название, сюда приезжают самые разные люди, чтобы основать собственное дело. Приезжают и новые рабочие, и легко понять, кто устраивается лучше.

— Я буду стараться, — сказал Расмус, и его руки сжались в кулаки. Он чувствовал презрение одноклассников — его чувствовал и Рейган. Атмосфера даже в подобных классах была непростой.

— Садитесь. Начнём урок.

По сути первое занятие было прелюдией к началу учебного года. Подобное бывало и в прежней школе Рейгана — учеников после каникул настраивали на учебный процесс. Главное отличие, что юный Двуликий сейчас видел в новой школе — в частной школе разделение учеников по степени финансового благополучия было не таким контрастным. Оно и понятно — не каждой семье частная школа по карману, и потому все были примерно равны. Да, там была пара ребят из менее обеспеченных семей, только один был пристроен по протекции — в школу его устроил опекун-крёстный — а во второго вкладывались родители, отдавая большую часть достатка на обучение сына и надеясь пропихнуть его выше. Здесь же разделение по социальным классам было видно невооружённым глазом. Школьная форма сглаживала этот контраст только на первый взгляд, однако детали всё же показывали процент самых обеспеченных учеников, а то и самых настоящих мажоров. Обувь, степень новизны формы, сумки под учебники и письменные принадлежности — всё это бросалось в глаза уже со второго взгляда. Кучкование во дворе происходило и по этому признаку — обеспеченные старались не смешиваться с детьми работяг. Если бы в городе была ещё одна школа, то соотношение количества учащихся было бы самой лучшей иллюстрацией социального устройства Руднева.

Первое занятие получилось скучноватым, и Рейган осторожно присматривался и принюхивался к одноклассникам, пытаясь окончательно определиться с тем, куда же его занёс Деймос. Общая взвесь запахов в воздухе была тяжёлой и не самой приятной, и Рейган постарался сосредотачиваться на отдельных ребятах, что было не так-то просто. В основном, запахи были неплохими, что показывало, что здесь в плане чистоты крови не так всё плохо. Город вырос из шахтёрского посёлка, вокруг которого возвели заводы, и социальный уклад был вполне традиционным для любой деревни. Чем больше людей переселялось в эти края, тем шире был выбор партнёра для производства потомства, и только приход состоятельных семей со своими понятиями, характерными для аристократов, озабоченных собственным престижем и обособленностью, начало изменять положение не в лучшую сторону. Развлечения богачей ощутимо подпортили кровь простых людей, и всё же было не так плохо. Дети состоятельных семей уже внушали опасения, и их запахи ухудшали и личностные особенности, определяемые особенностями восприятия. Особенно, когда речь шла об альфах, воспитываемых в определённом ключе. Вся надежда оставалась на дальнейший рост города, промышленное развитие производства, высокую востребованность образованного рабочего класса и все остальные неизбежные факторы технологического рывка, которые так же неизбежно заставят многое пересмотреть.

Перемена была чуть подлиннее, чем в частной школе — не десять минут, а пятнадцать. Этого хватило, чтобы дойти до следующего класса на урок математики, а по дороге нахватать немало выразительных взглядов и попыток шлёпнуть по заду. Рейган предполагал, что привлечёт к себе внимание, но не ожидал, что уже в первый же день...

— Стоять! — рявкнул какой-то старшеклассник, остановив очередного нахала. — Забыл правило??? Новичков до конца первого триместра НЕ ТРОГАТЬ!!! — Альфа обвёл тяжёлым взглядом разом притихший коридор. — Кто ещё себе позволил?

Омежки дружно показали на тех, кто стоял рядом с ними. В том числе и на тех, кто не довёл дело до конца.

— Кто это? — тихо спросил Рейган у Расмуса.

— Фрэнк Мортимер, один из самых авторитетных вожаков.

— Он тоже староста? Их тут двое?

— Нет, Григ Барнс единственный, но Фрэнка уважают куда больше.

Рейган пригляделся и принюхался к вожаку. Мортимер не выглядел богатырём — при должном для своего роста и возраста телосложения, он не был особо мускулистым. Скорее крепким и жилистым, но из-за формы полностью оценить было нельзя. Запах у парня был недурён, взгляд серых глаз прямым и умным.

— Прости, парень, не доглядели, — отрывисто бросил Рейгану вожак. — Значит, так! — ещё раз рявкнул альфа на сородичей помладше. — Напоминаю особо тупым — новичков не трогают до начала второго триместра. То есть все разборки — после Нового Года. Запомнили? Не слышу! — Ответом стал нестройный скулёж. — Другое дело.

Вожак развернулся и пошёл дальше. Расмус с уважением смотрел ему в след.

— Силён, верно? Вот это вожак, вот это я понимаю.

— Да, он силён. Потолковать с ним можно?

— Можно, только подожди до большой перемены. И ничему не удивляйся.

— Чему?

— С ними их омеги всегда сидят. Они добровольно под их покровительство пришли ещё тогда, когда стая образовалась, и до сих пор остаются. Да и другие омежки говорят, что эти парни их не трогают — своих хватает.

— А сколько всего ребят в стае Мортимера?

— Он и двое его друзей. Самая маленькая стая в школе.

Рейган задумался. Многообещающе звучит...

— Позже потолкую с ним. Похоже, он смышлёный парень.

— Самый толковый вожак в школе, — подтвердил Анри, восхищённо глядя вслед Мортимеру. — Многие думали, что его старостой и поставят, а поставили Барнса. Наверно, папаша подмазал директора как следует. Кёртис Рейвен тоже ничего, но он бета, и ему столько же, сколько и Барту с Ларри.

— Вожак-бета? Ты серьёзно? — невольно хохотнул омежка. — Как ему позволили?

— Предыдущий назначил сам, когда уезжал с родителями в другой город.

— И его не зажимают?

— Не-а. Он очень ловко ведёт дела, а стая его во всём поддерживает.

Рейган снова задумался. Ларри успел кое-что рассказать о школьных стаях и общих порядках, и рассказ друга вполне соотносился с общей ситуацией в стране.

В связи с ухудшением генофонда агрессивность альф начала закономерно расти, и давным-давно остро встал вопрос, как ввести это в рамки и не допустить резкого роста преступлений. Особенно на фоне растущего имущественного расслоения. Гай Дмировски предложил начинать со школ, и эта инициатива вводилась по всей стране уже без малого двадцать лет. Сама эта система должна была вбить в головы самой воинствующей части населения хоть какое-то понятие соблюдения общих правил. Разумеется, стаи молодняка существовали и раньше — везде, где собиралось достаточно народа. Само понятие "стая" было одним из ключевых в их культуре — семья, боевой отряд, рабочий цех и само государство представлялись как единая стая. И, как само собой разумеющееся, неоспоримой догмой стала формулировка, что настоящие стаи могут состоять исключительно из альф. Беты и омеги лишь обслуживают. То, что в этой школе появился вожак-бета, стало сюрпризом, но сюрпризом приятным, показывающим неизбежную тенденцию изменений в обществе. Пока Кёртис был одним таким, однако неумолимые процессы развития технологического общества в сочетании с внешними факторами — такими как постоянная военная угроза — неизбежно приведёт к перераспределению отдельных ролей и взаимоотношений в стаях самого разного ранга.

Поскольку неизбежны были стычки за территорию, вся школа и пришкольная территория были поделены задолго до приезда Рейгана в Руднев. У каждой стаи было своё фиксированное место как во дворе, так и внутри школы, были места общего пользования, которые считались ничейными. В общую территорию входили коридоры, большая часть лестниц, туалеты, классы, спортивная площадка за школой и учительские комнаты. Впрочем, последние были исключением, и хулиганские выходки в них строго карались. Общей была и школьная часовня, где проходили сходки вожаков, в которых участвовали все. На общих сходках присутствовал и представитель школьной администрации, но кто это был, Ларри не знал. Всего сейчас в школе было семь стай, и разборки между ними происходили достаточно регулярно.

Рейган быстро понял, почему стаям позволяют хозяйничать в школе, ограничивая правилами. Об этом буквально кричали интерьеры школы и само здание, в котором её устроили. Это было прочное каменное здание, которое трудно было разрушить, а драки в нём были чреваты тяжёлыми травмами, почему ученики под угрозой исключения за членовредительство сами вынесли драки во двор и на пустырь за школой. Мебель, окна, имеющие вид бесцветных "витражей" из отдельных кусочков стекла неправильной формы, школьная форма — всё несло на себе отпечаток вынужденной простоты, чтобы не тратить впустую деньги попечителей. Дирекция отчитывалась за каждую медяшку, а из-за самоуверенного и наглого альфа-молодняка быстро прикрыли школьную столовую — активно растущие "волчата" пробирались на кухню и просто воровали еду, а во время обеда требовали положенную порцию. В итоге приготовленного банально не хватало на всех, особенно детям, преимущественно омежкам, из бедных семей, для которых, собственно, столовую и организовали. Да и качество еды было неважным, отчего несколько ребят попросту отравились, а один умер от анафилактического шока — то, что для него приготовили отдельно по требованию родителей, и украли наглые мальчишки. На беду хулиганов этот мальчишка-"волчонок" был из непростой семьи — двоюродным племянником самого мэра. После жёсткого допроса школьные повара-омеги признались, что же произошло, воров исключили, но бедного мальчика было уже не вернуть. Теперь обед приходилось брать с собой, только и это не всегда удавалось сохранить до большой перемены — любой неудачный проход мимо кого-нибудь из стаи грозил сократить съестные запасы больше чем вполовину, а то и вовсе оставить ученика голодным до самого дома.

Сами стаи имели в школе привилегированное положение — если ученик состоит в стае, то многие вещи ему автоматически сходят с рук. Про вожаков и говорить нечего. Сами вожаки отвечали за поддержание порядка, но исключительно в том ключе, чтобы не было откровенной войны в стенах школы. Всё остальное было показухой чистой воды — омежки подвергались полноценному притеснению, а когда они вступали в возраст созревания... Изолятор в школе был, омежий персонал помогал ребятам переждать вспышку, привести себя в порядок и проводить к воротам, чтобы те успели попасть домой. С точки зрения любого нормального омеги решение было наиглупейшим — зачем детей гонять туда-сюда?! Почему нельзя было устроить в школе пару комнат, в котором течные дети и жили бы всю течку?! В прежней школе Рейгана так и было. Тем более, что местным школьным изолятором пользовались и взрослые — те, что могли оплатить эту роскошь. Робкие предложения родителей-омег были с ходу отметены советом попечителей с формулировкой "напрасные расходы". Оно и понятно — омежки из состоятельных семей вполне могли позволить себе отдыхать дома. В самом деле, зачем тратиться на бедноту?! Ничего, переживут — до четырнадцати лет не беременеют, а если потом и налетят, то уже полученного образования вполне хватит, чтобы жить и работать в растущем городе, где рабочие, мало-мало грамотные руки всегда в цене. И население быстрее вырастет. А то, что самые способные омежки теряли возможность реализовать свои способности, мало кого волновало. Из-за этой глупости самые упорные, которым удавалось остаться в стенах школы, тратили огромное время на дополнительные занятия после завершения уроков, достаточно поздно возвращались домой, где ждали домашние задания, работа в семье и прилагающиеся прелести жизни в плотно заселённых рабочих кварталах, возведённых по принципу "быстро и дешево". Да, электричество туда провели, были кое-какое водоснабжение и канализация, однако условия жизни по-прежнему оставляли желать лучшего из-за скученности и достаточно низкого уровня жизни. По этой причине "волчата" из бедных семей, как могли, подлизывались к ребятам побогаче, беты тоже не нарывались на конфликты, надеясь урвать своего, однако благоволения вожаков на всех не хватало. Можно было, правда, прибегнуть к покровительству стаи и тем самым уберечь себя от наездов других, только за это приходилось платить. Не можешь оплатить защиту — крутись, как хочешь.

Весь этот беспредел покрывался школьной администрацией настолько, насколько это было возможно. Разумеется, самые одиозные случаи замять было проблематично, и их вынужденно признавали, однако большая часть инцидентов так и оставалась в стенах школы. Омежки молчали о домогательствах и откровенном насилии, отговариваясь самыми простыми объяснениями, иначе их могли просто исключить под любым надуманным предлогом, терпели унижения и грабёж. Школьный аттестат был их единственным пропуском наверх. Остальные дети работяг ходили под той же угрозой, поэтому школа представляла из себя настоящее поле боя, где были и интриги, и локальные стычки и масштабные сражения. И в этой обстановке новой стае предстояло обустраиваться. С омегой во главе. Неизбежны были наезды, провокации, и Рейгану необходимо было до конца триместра оглядеться как следует и продумать дальнейшую линию, чтобы уцелеть самому и уберечь своих новых друзей.