Возможно, впервые в жизни Гермионе стало трудно сосредоточиться на своей работе. Ее команда в Министерстве пришла к тому же выводу, что и Билл Уизли, — что гоблины были бы совершенно счастливы продвигаться вперед, если бы их можно было достаточно подкупить. Итак, следующим шагом было посмотреть, сколько сокровищ, сделанных гоблинами, можно было бы вытрясти из министерских хранилищ.

Это позволило Гермионе заняться другими своими любимыми проектами, такими как правила содержания домашних эльфов и практика найма сотрудников в министерство, но ее мысли постоянно возвращались к высокому блондину-охотнику в футбольных шортах, который нашептывал ей милые пустяки о законах физики.

Она то и дело поглядывала на свои наручные часы, но день тянулся незаметно. За обедом она услышала, как люди в министерской столовой обсуждали матч с "Пушками" и то, как хорошо сыграл Беллами. Услышав, как другой человек назвал его по имени, она поняла, что он настоящий, а не просто кто-то, кого она себе представляла, как это могло быть в детстве.

В тот вечер она должна была встретиться с Райаном у него дома и поужинать вместе. Казалось вероятным, что они отправятся в какое-нибудь экзотическое магловское место, но она была бы не менее счастлива съесть с ним бутерброды на скамейке в парке.

Рабочий день, наконец, закончился, и она едва могла устоять на ногах в лифте, который полз к атриуму. Обычно она добиралась домой с помощью камина, но из-за длинных очередей и ее нетерпения ей пришлось аппарировать. Ее родителей еще не было дома, и после того, как она переоделась в красивый маггловский наряд и освежила прическу, она спустилась вниз и включила стереосистему.

Райан одолжил ей несколько компакт-дисков, и она обнаружила, что все они ей нравятся. Более того, она была довольна тем, что просто погрузилась в музыку, а не отвлекалась книгой, как обычно. Как же она раньше не замечала всей сложности музыки, даже в, казалось бы, обычной поп-песне? Эмоциональность вокала, приятная последовательность аккордов и перезвон гитар привели ее в восторг, как никогда раньше.

Она почти потеряла счет времени, но благодаря многолетней привычке к пунктуальности оказалась в квартире Райана в назначенный час. Когда она вошла, он стоял у камина.

— Разве это неправильно, что я надеялся, что ты упадешь с камина, просто чтобы я мог поймать тебя? — спросил он.

— Ты все равно сможешь поймать меня, — сказала она, и он заключил ее в объятия.

После того, как они поприветствовали друг друга, она сказала:

— Не могу поверить, как медленно тянулся сегодняшний день. Я готова поклясться, что кто-то заколдовал мои наручные часы, чтобы они двигались в обратном направлении. Надеюсь, твой день был более бодрящим.

— Полеты помогают, — сказал он, — и сегодня днем Гарри продемонстрировал несколько поистине маниакальных трюков, но, признаюсь, я тоже был нетерпелив.

— Я не уверена, что хочу знать о маниакальных трюках Гарри.

— Нет, ты можешь заставить меня повторить их в следующий раз, когда мы будем вместе летать на метле.

— Я что, такая страшная? — спросила она.

— Ужасно, — восхищенно ответил он и снова поцеловал ее. — Но я обещал тебе ужин и беседу, так что, возможно, нам лучше покинуть квартиру.

— Если ты настаиваешь, — сказала она, и его глаза на мгновение расширились. Она не смогла удержаться от смеха и спросила: — Где ты имеешь в виду?

— У нас есть два варианта, оба местные. Один из них — маггловский тайский ресторан, в который я хожу постоянно, а другой — магический ресторан итальянской кухни.

— Местный? Стыдно признаться, но я не знаю, где мы находимся.

— В этом и заключается опасность магического транспорта, не так ли? Но мы же в Кембридже.

— действительно? — взволнованно спросила она, отворачиваясь к окну.

— Мы не в центре города, поэтому вы не увидите никаких шпилей. Но оба ресторана находятся там, так что вы скоро увидите историческую архитектуру.

— Мы можем дойти отсюда пешком?

— Мы могли бы, но нам пришлось бы пересечь несколько утомительных кольцевых дорог. Было бы приятнее аппарировать в уединенное место и начать оттуда.

— Звучит заманчиво, — сказала она, протягивая руку. Вскоре они оказались в переулке и продолжали держаться за руки, пока шли по узким улочкам.

— Итак, какой ресторан ты бы предпочла? — спросил он.

— Они оба звучат неплохо. Полагаю, там, где легче поддерживать беседу.

— Да, это всегда непросто. В маггловских ресторанах принято соблюдать секретность, а в волшебных заведениях есть риск, что их прервут. Что, я полагаю, будет бесконечно хуже теперь, когда ты здесь, со мной. — Он помолчал и добавил: — Извини, это прозвучало неправильно.

Гермиона рассмеялась и сказала:

— Нет, я поняла, что ты имеешь в виду.

— Но, возвращаясь к твоему вопросу, итальянский ресторан — лучший выбор. Там темнее, чем в тайском ресторане, и столики расположены не так близко друг к другу.

— Хорошо, тогда, — сказала она, глядя на него снизу вверх. — Веди.

Они неторопливо шли по улицам, и он показывал на некоторые знаменитые здания, пока они не оказались в другом переулке.

— Это проблема большинства волшебных заведений. Внешний вид неизменно унылый или совершенно непривлекательный.

— Да, — согласилась она, когда они проходили мимо ряда мусорных баков. — Но, вероятно, внутри лучше.

— Так и есть, — сказал он, прижимая палочку к руне, которая была замаскирована под граффити. Появилась большая дверь, Райан открыл ее и пропустил Гермиону внутрь.

— Намного лучше, — сказала она. Интерьер был просторным, но уютным, лестница вела вниз, к подиуму, за которым стояло несколько столиков. Ведущий поприветствовал их.

— Добрый вечер... столик на двоих? — Он тепло посмотрел на Райана и Гермиону, но не показал, узнал ли их.

— Да, пожалуйста, — сказал Райан, и их провели за угол в маленькую и очень уединенную кабинку.

Когда они уселись, она сказала:

— Это чудесно и идеально подходит для беседы.

— Это хорошо, потому что я хочу услышать о тебе все. В субботу за ужином ты рассказала лишь в общих чертах.

— Но ты обещал, что расскажешь мне о своей маггловской тайне. Я очень хочу узнать об этом, не в последнюю очередь потому, что мне нужны идеи о том, как воссоединиться с моей собственной семьей.

— Хорошо, — сказал он. — Но сначала меню — Им потребовалось время, чтобы просмотреть меню и сделать выбор, а после ухода официанта они начали серьезный разговор.

— Пока мне не исполнилось одиннадцать, мне не приходилось особо скрываться, — сказал он. — Я не мог пойти в школу, пока мне не исполнилось почти восемь, и мне можно было доверить сохранение тайны. К тому времени я был менее подвержена случайному воздействию магии, хотя моей матери пришлось уладить несколько инцидентов.

— И под "уладить" ты подразумеваешь Обливиэйт? — спросила Гермиона.

— да. Она ненавидела это делать — и до сих пор ненавидит, — но, по ее мнению, альтернатива была еще хуже.

— Что, домашнее обучение?

— Это или специальная школа, в которой преподает относительно неграмотный родитель. Не то чтобы вам нужна докторская степень, чтобы учить восьмилетних детей, но я думаю, что полезно иметь учителя с более широким взглядом на мир, чем у большинства ведьм или волшебников.

— да. Я была потрясена, обнаружив, какой неоднородной оказалась система дошкольного образования в Хогвартсе. — Она сделала паузу и поправилась. — Прости, я была в подготовительной школе для волшебников.

— Ты прощена. Это не твоя вина, что все эти годы твою память искажали.

— Значит, ты ходил в маггловскую начальную школу, а потом получил свое "Уиджингтонское письмо", или как там оно работает?

— да. Моя мать и большая часть ее семьи учились в Уиджингтоне, так что это не стало неожиданностью, — объяснил он. — Мне пришлось сказать друзьям, что родители переводят меня в частную школу — к счастью, мои друзья не стали возражать. Но несколько родственников моего отца не могли понять, почему мои родители платят за мое образование, когда есть вполне приемлемая государственная школа, поэтому им сказали, что это для занятий легкой атлетикой. Из-за этого меня постоянно просили посещать матчи, пока моей матери не пришлось начать их финансировать.

— О боже, — сказала Гермиона. — И как это получилось?

— К счастью — или к сожалению, в зависимости от того, как на это посмотреть, — повторные заклинания в конце концов охладили их любопытство к этой теме, и через некоторое время моей матери больше не нужно было вмешиваться. Но ее очень беспокоит, что она, возможно, нанесла какой-то непоправимый ущерб, пусть и незначительный.

Гермиона была слишком самоуверенна, чтобы не заметить сходства со своей собственной ситуацией. Ей часто хотелось сбить с толку родителей, когда они задавали наводящие вопросы о ее жизни в Хогвартсе, но, конечно, ей мешало ограничение на использование магии несовершеннолетними. Поэтому она солгала.

— Что ты говорила людям, когда тебе было восемнадцать? Ты говорил им, что учился в университете?

— Да, — печально сказал он. — Было бы не в моем характере просто бросить учебу. Я стал заядлым читателем, поскольку это давало пищу для разговоров с моими двоюродными братьями и сестрами, и казалось маловероятным, что я брошу учебу и пойду работать в магазин чипсов.

— Я это понимаю.

— Мои друзья по начальной школе и футбольной команде тоже учились в университете, и мы виделись только во время каникул. Я сказал им, что учился в университете в Дареме, поскольку никто из них не учился, и мне это в основном сходило с рук.

— В основном?

Он вздохнул.

— Мой приятель Лиам — вы познакомитесь с ним, когда придете посмотреть, как мы играем в футбол, — очень настаивал на том, чтобы навестить меня, и мне пришлось его переубедить. Мне приходилось делать это с несколькими моими друзьями, и я терпеть этого не мог. Я всегда прихожу в ужас, когда слышу, как волшебники говорят о том, что они случайно сбивают с толку продавцов билетов и тому подобном.

Гермиона чувствовала себя все более неуютно. Когда принесли закуски, она почувствовала облегчение, поскольку какое-то время им не нужно было разговаривать. У нее даже возникло искушение заказать бокал вина, просто чтобы снять напряжение.

— С тобой все в порядке? — спросил Райан. — Я сказал что-то, что тебя расстроило? К сожалению, это не самые приятные моменты, которыми я горжусь, но я надеюсь, ты не будешь держать на меня зла.

— Нет, дело не в этом, — сказала она, опустив глаза. — Во всяком случае, не так, как ты думаешь.

Он ничего не сказал, и она почувствовала себя ужасно. Что он мог сказать? Она глубоко вздохнула и продолжила.

— Я не осуждаю тебя за то, что ты сделал. Нисколько. Проблема в том, что я поступала гораздо хуже.

Райан потянулся через стол к ее руке.

— О, Гермиона. Мне так жаль. Я не думал... я полагаю, вам приходилось делать какие-то трудные вещи во время войны, когда вы были в бегах.

"Он, наверное, воображает, что я обманула продавцов билетов или лавочников", — подумала она.

— Ну да, но я не это имела в виду... Я забыла о своих родителях.

Она увидела, как в его глазах промелькнуло потрясение, но они были полны сострадания.

— Я уверен, что вы сделали только то, что было необходимо.

— Я действовала тщательно, — продолжила она, не желая скрывать правду. — Я полностью изменила их личности. Заставила их забыть, что у них когда-либо была дочь, и поверить, что они отчаянно хотят уехать жить в Австралию. Это был единственный известный мне способ обезопасить их.

— И вам это удалось, — сказал он с чувством. — Не только это, вы смогли помочь Гарри, не беспокоясь о них. Я не думаю, что будет преувеличением сказать, что ваше решение, возможно, повлияло на весь исход войны.

Она немного расслабилась, пока не поняла, что не рассказала ему даже самого худшего.

— Но даже до этого... Я лгала им годами. Откровенная ложь — начиная с моего первого семестра в Хогвартсе. И это не было похоже на вашу ситуацию со Статутом секретности. Мои родители знали, что я ведьма, так что это не имело значения. Но я была в ужасе, что если они узнают, в какой опасности я нахожусь, они заставят меня покинуть Хогвартс и перестать быть волшебницей. В конце концов, я и не знала, что есть другие школы.

— О, Гермиона, — успокаивающе сказал Райан. Он выглядел так, словно хотел перегнуться через стол и обнять ее.

— На первом курсе меня чуть не убил тролль. А потом, на втором курсе, Василиск превратил меня в камень. Я не могла рассказать об этом своим родителям. Или о том, что в Хогвартсе были дементоры, или о том, что за моим лучшим другом охотился массовый убийца.

— Оправдан, — сказал Райан, и она улыбнулась.

— Каждый год в Хогвартсе происходило одно событие за другим. И я никогда не говорила им, что Волдеморт вернулся. Если бы они знали, как сильно пожиратели смерти ненавидят таких людей, как я, они бы перевезли нас в Австралию без моего вмешательства. Но я не могла оставить Гарри и Рона. И тогда я солгала. И я солгала еще немного. А потом я стерла память своим родителям.

— Ты поступила правильно, — сказал он. — И я не просто так это говорю. Гарри, вероятно, не говорил тебе этого, но пожиратели смерти убили моих бабушку и дедушку. Родители моего отца, из-за меня.

Она подняла на него глаза.

— О, Райан... Мне так жаль.

Он покачал головой.

— Я не могу передать, сколько раз я жалел, что не сделал что-нибудь — что угодно — чтобы защитить их. Если бы только я наложил на них Обливиант, или выслал в Америку, или отправил в один из этих ужасных годичных круизов. Но мы всего лишь хотели защитить моего отца.

— Вы знаете, кто это сделал и было ли это... — Она хотела сказать "быстро", но передумала.

Он покачал головой.

— Трудно сказать. Это могло быть любое количество пожирателей смерти — кто-то, кому не нравились Пушки или кто не одобрял, что я играю за них. Они оставили Темную Метку над головой, а также мои бабушка и дедушка... их тела... выглядели испуганными.

Она схватила его за руки через стол и посмотрела на него с глубоким сочувствием.

— Мне так жаль, — повторила она. Что еще можно было сказать?

— Нам пришлось прятать остальных членов моей семьи — братьев и сестер моего отца и моих двоюродных братьев. И мы не могли сказать им истинную причину. Мы сказали им, что мой отец стал мишенью террористов из-за своей работы, и тогда моя мать сбила с толку различных чиновников и вынудила их переехать.

— К счастью, война закончилась всего через несколько месяцев — благодаря вам, Гермиона, и Гарри. Я надеюсь, вы понимаете, сколько жизней вы спасли. И если ложь твоим родителям и забвение их памяти сделали это возможным, то я последний человек, который стал бы тебя за это критиковать.

Гермиона тихо плакала и не могла говорить, что побудило Райана наколдовать носовой платок и протянуть его ей. Наконец она сказала:

— Нам следовало сесть рядом, а не напротив, — и ее слезы потекли быстрее.

↓ Содержание ↓