Джейн и мир масс эффекта. Глава 33

Явик изумил Сташинского. Профессор подумал, что если протеанин настолько категорически против исследований подземной базы своей расы, то он не захочет ничем компенсировать свой обидный для археологов отказ в допуске. Но воин Старшей Расы нашёл для профессора именно компенсацию: рассказ и показ своими специфическими средствами о том, какие "следы" могут ждать археологов на новообозначенных и теперь уже новооткрываемых площадках.

Сташинский решил, что первая площадка, на которой они побывают, в скором времени станет новой центральной базой его экспедиции. Поэтому заблаговременно перевёл туда часть своих сотрудников — ассистентов, инженеров и техников, теперь занимавшихся реальными раскопками.

* * *

Едва только челнок совершил посадку, к машине подошли несколько ассистентов и инженеров. Из короткого обмена мнениями я и Явик узнали, что археологи больше чем довольны результатами работы на новой, ранее неизвестной им точке: найдены новые интересные многочисленные артефакты.

Осмотрев площадку, Явик предложил Сташинскому и мне короткий обзор протеанской истории. Удивлённый археолог не преминул спросить:

— Явик, но... это же долго. У вас огромная история. Две тысячи лет борьбы со Жнецами — один этот период чего стоит.

— Именно поэтому, профессор, я и хочу вам лично рассказать о том, что вы сможете найти не только на Иден Прайме. Война — войной, но я убеждён в том, что научные исследования будут продолжаться.

— Что-то не особо верится... Если я вас правильно понял, то Жнецы не преминут изолировать расовые пространства. А у нас, насколько я знаю, нет до сих пор не только кораблей — двигателей, способных предельно сократить время в пути от одного расового пространства до другого.

— Верить — одно, а знать — другое, профессор, — сказал Явик. — Присядем, — он указал на несколько раскладных стульев, стоявших вокруг небольшого раскладного столика. Стоявшая на столике лампа тускло освещала стулья. Я и профессор устроились на стульях, Явик жестом попросил людей взяться за руки и взял мою руку в свою.

— Вы не будете говорить об этом вслух? — спросил Сташинский.

— Нет. Вы сами расскажете своим коллегам лучше, чем это смогу сделать я. — сказал Явик.

Далее он говорил с археологом и мной только языком мыслеобразов. Скорость обмена информацией резко возросла, протеанин не только говорил, но и показывал собеседникам знакомые им "картинки" из иденских баз данных. И не только эти "картинки".

— Итак... начну с Туманности Армстронга, а именно — с планеты Антибар. По известным вам лоциям это — холодная планета земного типа, атмосферу которой составляют метан и аргон. Поверхность планеты имеет высокое содержание железа, встречаются залежи магния. Планета считается ныне претендентом на долгосрочное терраформирование, если, конечно, удастся увеличить толщину атмосферного слоя до толщины атмосферы Земли. Температура на планете должна подняться в среднем на десять процентов. Сейчас там царят сильные ветры, видимость — низка, равно как и низки среднепланетные и среднесуточные температуры. В наше время там располагалось небольшое поселение. Строили мы такие поселения так, чтобы они простояли не десятилетия — столетия, поэтому, вполне вероятно, что там что-то осталось. — Явик показал Сташинскому и мне несколько "картинок" этой планеты из своей памяти и из своего кристалла данных. — Если после Цитадели мы отправимся не только на поиск Лиары, но и в полёт по Галактике для сбора самой актуальной информации о состоянии дел в исследованной части её Пространства... То, вполне возможно, мы посетим эту планету. И вы увидите, как минимум, развалины и руины нашего поселения. Информацию о посещении Антибара, профессор, я перешлю вам лично, как только мы вернёмся с планеты. Полагаю, вы и в дальнейшем будете иметь возможность получать с борта "Нормандии" самую свежую информацию о многих протеанских артефактах, расположенных на других планетах и сумеете правильно распорядиться этой информацией. Думаю, что природные условия Антибара не позволили кладоискателям и пиратам вывезти всё ценное и уничтожить развалины и руины... окончательно.

Явик старался увеличить поток информации до возможного предела. Но, если я воспринимала этот поток спокойно, то профессор-археолог то ли в силу возраста, то ли в силу привычки иногда не успевал воспринять и тем более осмыслить поток мыслеобразов. Да, ему было интересно, он был удовлетворён тем, что услышал, увидел и даже почувствовал, но... Всё же его уровень готовности восприятия был, закономерно, гораздо ниже, чем у мой. И эта недостаточность порождала проблему, влияющую на полноту понимания.

— Следующая планета — Бинту, — протеанин передал собеседникам новые мыслеобразы, стремясь, чтобы даже профессор успел их хорошенько рассмотреть, а не только почувствовать. — На ваших картах эта планета появилась не более двадцати лет назад, как и большинство планет в скоплении, названном вами Скоплением Вояджера. Мне известно, что она была открыта благодаря гражданским, исследовательским кораблям Альянса. По вашим общедоступным данным принято считать, что экосистема, как таковая, на планете отсутствует. И я знаю, что, по тем же данным, в их расширенной версии, атмосфера Бинту состоит из углекислого газа с примесью хлора и сернистого ангидрида, которые временами порождают кислотные ливни. Кора планеты по вашим данным состоит большей частью из серы, там имеются также залежи кальция. Словом, с точки зрения большинства нынешних рас Галактики, планета малогостеприимная и малопривлекательная. Тем не менее, коллеги, нельзя забывать, что общая точка зрения не всегда бывает самой точной и правильной. По Галактике постоянно передвигаются одиночные искатели приключений, контрабандисты и бандиты, для которых эта планета — хорошее убежище именно в силу её кажущейся недружелюбности и неинтересности.

— Но как вы сумели... получить такие картины, — успел подумать Сташинский, с изумлением отмечая, что Явик услышал его мысль.

— На таких планетах, профессор, мы ставили форпосты. Разных типов, но, конечно же, хорошо защищённые. В том числе и от попыток взлома, — усмехнулся Явик, прислав Сташинскому новый мыслеобраз — Так что там вполне может быть обнаружена наша "пирамида" — в такой форме перед разумными туземцами наши форпосты представали довольно часто. Не скажу, что взломщикам будет легко проникнуть внутрь, но надеюсь, что за последнее время им так и не удалось сколько-нибудь существенно продвинуться в этом стремлении.

— Явик, вы... читаете мысли? — подумал Сташинский, уже начиная привыкать к тому, что странный протеанин успевает слишком многое делать одновременно и крайне быстро.

— Нет, — протеанин, как поняла я, не торопился подтверждать перед земным учёным все свои возможности и способности, поэтому ответил отрицательно. — Чаще всего — просчитываю ситуацию на основе многих признаков. Для вас, да, не очень заметных, но — не для меня. Вполне рядовое для протеан умение, — прислал новый мыслеобраз воин древней расы. — Кстати, интересно было бы понять, почему сейчас в планетных и галактических базах данные о Бинту ограничиваются слишком краткой общей информацией. Я бы не хотел делать поспешные выводы, но это — настораживает. Ладно. Переходим к следующей планете. Это — Гей Хином. Данные о её местоположении, — прислал протеанин своим собеседникам новые мыслеобразы, — я больше озвучивать не буду, вы сами их прочтёте и поймёте. — Он помедлил, затем продолжил. — Мне известно, что вы уже обнаружили на этой планете наше протеанское кладбище. — Сташинский увидел, как черты лица воина древней расы заострились — он был явно недоволен и напряжён. — Мне также известно, что только несколько захоронений моих сородичей были сохранены в качестве памятников. Это было сделано под давлением, оказанным на горнопромышленную компанию "Эльдфель-Эшланд", которая, тем не менее, сумела настоять на дальнейшем изучении планеты с целью продолжения поиска и разработки нулевого элемента. Мне также известно, — прислал Явик новые мыслеобразы, — что шахтёры, работавшие на эту компанию, оказались столь же тупы, сколь и алчны. Вместо того чтобы нормально работать на добыче и складировании нулевого элемента, они увлеклись поиском сокровищ, для чего массово грабили всё новые и новые протеанские захоронения.

Читая и просматривая мыслеобразы, присланные протеанином, Сташинский всё острее понимал, что воин древней расы сделает всё возможное, чтобы наказать и шахтёров, и руководство горнодобывающей компании. Возможно, весть о появлении живого протеанина ещё не так далеко ушла с Иден-Прайма, но... за месяц стоянки ситуация могла круто измениться. Могла. "Да не только могла, — подумал профессор. — Она изменится. Это — точно. И тогда... Шок у шахтёров и чиновников компании будет очень сильным. Не только шок".

Тем временем Явик прислал Сташинскому и мне новые мыслеобразы. Речь в них шла по-прежнему о Гей-Хинноме:

— Я знаю, что на этом "могильном" бизнесе многим — и шахтёрам и чиновникам удалось разбогатеть. По-разному, в разной мере, но — удалось. И вы правы, Тимур Лаврович. — Явик посмотрел на Сташинского. — Я это дело так не оставлю. — Губы протеанина были по-прежнему крепко сжаты, лицо выражало ясное недовольство. Сташинский понял, что Явик снова прочёл его мысли. Или — просчитал его, вполне человеческую реакцию на услышанное, увиденное и понятое. — Может быть, официально, как следует из данных иденских баз, компания и прекратила разрушение гробниц, коллеги, но мы-то с вами знаем, насколько официальная точка зрения, изложенная в любом документе, может быть сильно далека от реальной действительности. Руда по-прежнему переправляется для обработки в систему Память, это означает, что так или иначе или одиночные шахтёры или целые бригады вынуждены рушить новые и новые захоронения. Я изучил технологию ваших горных разработок. Она не сложна, мы такими или почти такими пользовались достаточно долго. Без расширения площадей обойтись при использовании таких технологий, — Явик прислал собеседникам новые мыслеобразы, — крайне сложно или вообще невозможно.

— Руины на этой планете, принадлежащие вашей расе, — подумал Сташинский, уже уверенный в том, что Явик его услышит и поймёт правильно, — стали причиной вооружённого конфликта между учёными и шахтёрами. У меня там погибло несколько хорошо знакомых мне коллег. Шахтёры... вы правы, Явик, они становятся одержимы, когда желают разбогатеть... неправедными способами.

— Эта планета, — Явик едва заметно кивнул Сташинскому, прислав профессору новые мыслеобразы, которые с лёгкостью читала и я, — была определена нашим имперским правительством как место массового захоронения. Планета — кладбище. Вы, со временем, тоже к этому можете придти... И, скорее всего, придёте, — уточнил протеанин. — Сначала пускать дело на самотёк, потом — пытаться исправить ситуацию... Вы, люди... Да и не только — люди... очень молодые расы. Очень молодые, — вспыхнул в сознании собеседников протеанина новый мыслеобраз. — Но, как вы правильно полагаете, молодость, как недостаток, проходит быстро и безвозвратно.

Он сделал в рассказе короткую паузу:

— Следующая планета — Жоаб. — Новый мыслеобраз. Сташинский не понимал, как протеанин успевает формировать в своей памяти и в своём сознании такие богатые деталями объёмные картины, переполненные информацией. Какую же нагрузку способен выдержать мозг этого разумного органика? — задавал себе вопрос профессор и сам же отвечал. — Большую, очень большую. Настоящая Старшая Раса. Не Старая, а именно — Старшая.

Тем временем протеанин прислал собеседникам новые мыслеобразы с информацией о Жоабе:

— Эта планета и в наше время была признана очень пригодной для жизни, она, и в наше время и сейчас располагала двумя спутниками. Вам, нынешним расам, известно, что в течение тысяч лет, довольно давно, на этой планете существовали не только разнообразная флора и фауна, но и антропоидная цивилизация, вышедшая в космос. Не скрою, это была моя цивилизация. Точнее — часть моей цивилизации, часть моего народа. Именно о нём говорится в данных, найденных вами, нынешними расами пространства Галактики, в капсулах, названных вами достаточно точно — "мемориальные". Мы действительно размещали такие капсулы за пределами областей, предназначенных для строительства городов, посёлков, иных населённых пунктов. — Явик помедлил, затем прислал немало мыслеобразов. Сташинский напрягся — слишком страшные были эти мыслеобразы, заключавшие в себе немало информации о происшедшем на Жоабе. — Да, профессор. Все города и селения были превращены в пыль в результате массированной орбитальной бомбардировки. Образовавшееся в ходе обстрела планеты облако пыли, закрыло доступ к планете света местной звезды, уничтожив всю фотосинтетическую растительную жизнь и зависевшую от неё фауну. — Явик помедлил, потом прислал уже знакомые и профессору и старпому мыслеобразы, сформированные, как было заметно, по данным иденских баз. — Земляне в недавнем, относительно нынешнего момента времени, прошлом снова колонизировали планету. И сейчас достаточно быстро, что не может не радовать, делают планету пригодной для обитания. Конечно, пройдёт ещё немало времени, пока планета станет действительно приветливой и безопасной, но уже сейчас я знаю, что сделано для её возвращения в прежнее состояние очень много. Значит, у нас есть ещё одна планета, которую можно будет оборонять, сдерживая натиск Жнецов. — Явик не стал уточнять, кто обстреливал планету протеан с орбиты и Сташинский понял — эта информация должна остаться закрытой. Возможно, протеанин посвятит в эту тайну Шепарда, который, как было заметно, имел почти полный доступ к такой информации, а для него, учёного-археолога эта информация вполне может оказаться избыточной.

— Мне также известно, профессор, что наёмники, в частности — члены группировки "Синие Светила" не брезгуют участием в нелегальных археологических раскопках. Причём достаточно профессионально делают всё, чтобы их истинные намерения относительно и раскопок и их результатов, оставались для посторонних как можно более неясными, — уточнил протеанин, прислав собеседникам новые мыслеобразы. — Эта планета уже сейчас располагает населением, численность которого в несколько раз превышает численность населения Иден-Прайма. И я склонен рассматривать Жоаб в его современном виде, как форпост, от которого люди шагнут глубже в космос. Всё же условия на планете пока ещё далеки от идеальных.

Сташинский едва заметно кивнул.

Я, сидевшая неподвижно, не смотрела ни на Явика, ни на археолога. Я смотрела на мерцавший фонарь:

— Мне его свет напоминает свет керосиновой лампы, — задумчиво сказала я. — У нашего сторожа в детдоме была такая. Керосин, конечно — не большая экзотика для землян, но при сегодняшнем засилье светодиодов и электроники для нас, детей, это было сродни сказке или... чуду. — я перебирала воспоминания парня. — Мы часто собирались в домике-сторожке у Билла — так звали сторожа — и, сидя вокруг керосиновой лампы, поставленной прямо на пол, слушали его рассказы. Не только страшные, нет. Но всегда — интересные, — я помолчала, давая возможность Явику переслать в сознание собеседников новые мыслеобразы.