Она стояла в поле, и ее сердце разрывалось, когда она смотрела на ущерб, который оставил после себя ее сын. Пожары потухли, но она могла видеть обугленные останки там, где они сгорели. Стены здания были испещрены следами световых мечей, а в воздухе витал запах смерти, хотя с того места, где она стояла, она не могла видеть трупов. Люк никогда бы не оставил тела гнить. Свидетельства его душераздирающей работы были слева от нее. Там были погребальные костры, слишком много погребальных костров, чтобы указать, где находятся его ученики. Лея пришла, чтобы своими глазами увидеть, что натворил ее сын. Увидеть вкус безумия, которое поглотило его, и как оно проявилось. Она хотела отвернуться, но не потому, что это было поле боя. Она видела слишком много такого в своей жизни, чтобы по-настоящему ужасаться им больше. Когда именно вид этой бойни перестал вызывать у нее ярость, а вместо этого вызвал только пробирающую до костей усталость?

Но это было не то, что пробудило в ней это поле битвы. Нет, не поле битвы, это подразумевало, что у обеих сторон был шанс, а здесь явно было не так. Это было поле смерти. Это было предательство и смерть, принесенные кем-то, у кого было дружелюбное лицо. Бен, ее драгоценный любящий Бен, сделал это. Она хотела отвести взгляд, так сильно ей этого хотелось, но она заставила себя смотреть и запечатлеть весь этот ужас в своей памяти. Что бы ни случилось в дальнейшем, она не могла забыть ничего из этого, когда столкнулась лицом к лицу со своим сыном.

— Лея? — спросил низкий голос позади нее. Пораженная, она обернулась, поднимая свой бластер, в поисках врага. Она пришла сюда одна, несмотря на всеобщие протесты по поводу ее безопасности. Она не хотела, чтобы никто, даже Хан, видел ее здесь. Они любили ее достаточно сильно, чтобы уважать ее пожелания по этому вопросу. Кто бы ни был здесь, она не могла доверять никому. Фигура, которая предстала ее глазам, не имела абсолютно никакого смысла. Вейдер стоял на краю поля, его плащ мягко развевался на легком ветру, менее чем в десяти шагах от нее. Она не смогла нажать на курок, так как шок лишил ее движения. Что он здесь делал? Он был давно мертв, и для него было многовато выползти из своей могилы, чтобы преследовать ее сейчас.

Затем реальность того, где она была и на кого смотрела, обрушилась на нее, разрушив ощущение реальности, окружающей это место. Ей снился сон. Ее здесь не было. Этого еще даже не произошло. Она спала на Явине, и ей приснился кошмар об одном из худших дней в ее жизни. Само по себе это было неудивительно. Это было время и место, к которым ее разум возвращался много раз с того давнего дня. Только теперь ее худший кошмар только что воплотился в реальность.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, заставляя себя опустить бластер. На самом деле против него это не сработало бы, не было смысла пытаться застрелить его здесь. Какой бы заманчивой ни была идея.

Он переминался с ноги на ногу, слегка, но это было так.

— Я чувствовал твою боль, — наконец сказал он, и в его голосе звучала неуверенность во всем. — И когда я позвонил, я смог войти.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь, — прорычала она, проклиная себя за дыру, которую она, по-видимому, оставила в своих щитах. Слабость, созданная ее горем и печалью, через которую он каким-то образом пробрался. Это привело его сюда из всех мест. Из всех кошмаров, которые жили в ее голове, он появляется в этом. Лее хотелось накричать на него, сказать, чтобы он огляделся и внимательно посмотрел на наследие, которое он ей оставил. Но она не хотела, чтобы он понимал значение того, на что он смотрел. Это было просто еще одно поле битвы, на котором не осталось ничего, что могло бы обозначить его как Новый орден джедаев. Он не мог понять контекста того, где он находился, а она не собиралась говорить ему, чтобы он мог позлорадствовать. Поэтому вместо этого она вложила все свое отвращение к нему в одно слово и приказала. — Иди.

Он напрягся, его неуверенность покинула его. Ее гнев, казалось, был чем-то, с чем он понимал, как справиться с ее печалью. Ну, он был лордом ситхов, гнев был чем-то, в чем он был экспертом.

— Лея, ты должна покинуть это место, — потребовал он, взмахнув рукой, чтобы охватить крушение и руины.

Ее ответ даже не требовал обдумывания.

— Нет. — Это было все, что она могла сделать, чтобы не разозлиться и не наброситься на него, а он осмеливался отдавать ей приказы, как будто она была одним из его безмозглых лакеев?

Он на самом деле сделал шаг назад в своем шоке от этого. Зная, что она сделала о его месте в Империи, она предположила, что это было не то слово, которое он часто слышал.

— Лея, — спокойно сказал он, делая шаг к ней. Она подавила инстинктивное желание отступить и расправила плечи. Если он хотел драки, она определенно была в настроении дать ему ее. По фиг на ущерб, нанесенный ее собственному разуму. Она собралась с Силами, готовясь нанести первый удар.

Он немедленно прекратил приближаться к ней, оценивая ее состояние. Он сделал паузу, оценивая свои возможности, затем медленно развел обе руки в стороны. Универсальный человеческий жест, показывающий, что он безоружен и пришел с миром.

— Лея, — сказал он спокойно и медленно, как будто разговаривал с испуганным ребенком. — Я почувствовал, как ты закричала на другом конце галактики. Не оставайся здесь и не причиняй себе дальнейшего вреда просто ради того, чтобы разозлить меня.

Она посмотрела прямо на него, уставившись в эти бездонные пустые глазницы, не желая уступать даже в такой малости. Если бы она уступила ему сейчас, даже самую малость, что еще он попытался бы получить от нее? Он стоял неподвижно, намеренно не оглядываясь на окружающий их пейзаж. Постепенно до нее дошло, что он, похоже, не слишком заинтересован в том, чтобы украдкой заглянуть в будущее. Конечно, это было будущее, до которого он так и не дожил, но у него не было возможности узнать это.

Она задавалась вопросом, поступил бы так же кто-нибудь еще в ее жизни, кто знал бы о ее обстоятельствах и оказался здесь. Вероятно, нет. Это было слишком большим искушением. Даже для Люка, который проявил наименьший интерес к тому, что она знала. Но, конечно, Вейдер должен был быть исключением из этого правила. Казалось, он нашел, что единственное, что здесь заслуживает его внимания, — это она. Ну, разве это не фантастично?

Она чувствовала, как растет его нетерпение, чем дольше они продолжают эту игру в то, кто моргнет первым. Он ничего не сказал, ни команды, ни даже мольбы. Просто стоял там, и единственным звуком были ритмичные вдохи и выдохи воздуха из его респиратора. Ждет, когда она подчинится его воле и уберется отсюда.

По мере того, как тянулись минуты, когда они оба смотрели друг на друга, она начала восстанавливать контроль над собой. Отвращение и страх перед его присутствием лишали ее возможности думать о чем-либо, кроме его отъезда. Когда ее дыхание начало успокаиваться, она обдумала свои варианты и попыталась рационально, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, все обдумать.

На данный момент он был готов предоставить ей самостоятельность. Но, поскольку она чувствовала, как растет его нетерпение, ей стало интересно, что он будет делать, когда поводок, на котором он, казалось, держал себя, наконец оборвется. Его действия в битве при Альдераане, а также здесь и сейчас доказали, что у него не было желания намеренно причинять ей боль. Но какой вред он мог причинить ей, пусть и невольно, в попытке заставить ее подчиниться его желаниям? Она подумала о повреждениях, нанесенных ее камере на "Звезде смерти", и подавила дрожь.

Была ли она действительно готова вступить с ним в войну из-за такого мелкого вопроса, как этот? Было слишком много вещей, которые она должна была сделать, и слишком много людей, которых ей нужно было защитить. Могла ли она отказаться от всех этих обязанностей и перегореть? На всем протяжении того, что, по сути, было пейзажем в ее собственном воображении?

Лея подавила инстинктивное отвращение к тому, что делала все, о чем он просил, без борьбы. Она могла бы отнестись к этому по-взрослому. Ей не нужно было подчиняться своему характеру. Кроме того, это не было отступлением или подчинением какого-либо рода. Это была она, переместившая их на более выгодное поле боя. Она медленно перевела дыхание и сосредоточилась. Не сказав ему ни слова, она отвела их в большой парадный зал Королевского дворца Алдераана. Если все это должно было закончиться битвой, она предпочла бы находиться в месте, где чувствовала бы себя комфортно. Напоминание о ее собственной истории и силе, и о том, что она каким-то образом сделала невозможное и спасла все это.

Он испуганно вскрикнул, когда фон исчез и появился снова с тошнотворно быстрой скоростью. Но когда он огляделся и увидел, где они находятся, его поза расслабилась.

— Спасибо тебе, дитя мое.

Она стиснула зубы от нежности.

— А теперь убирайся, — повторила она, больше надеясь, чем ожидая, что он подчинится.

Он выпрямился и заложил руки за спину.

— У меня есть к тебе несколько вопросов.

Что ж, это хорошо для него. Она усмехнулась.

— Мне все равно.

— На каждый вопрос, на который ты ответишь добровольно, я отвечу на один в ответ.

О, он хотел поиграть в эту игру, не так ли? Она сразу перешла к вопросу, на который на самом деле хотела получить ответ. Если бы он сказал ей, что это было бы полезно для нее, и если бы он отказался, она бы узнала реальные пределы его желания получить от нее ответы.

— Каков текущий пароль для списка имперских шпионов в Восстании? — она бросила вызов.

Ответа не последовало, только волна недоверия с его стороны.

Не в силах ничего с собой поделать, она знала, что он не так уж сильно хотел это знать, и поддразнила его.

— Не знаешь этого? Хорошо, давай остановимся на том, что, я знаю, ты знаешь. Где в настоящее время дислоцируется 501-я и где их следующая цель?

— Эта информация — не то, что я предлагал, и ты это знаешь, — прошипел он, его гнев волнами вырывался из-за его щитов.

— Эта информация — единственное, что у тебя есть, и чего я хочу от тебя.

Она почувствовала, как вихрь его гнева подкатился к краям ее внутренних щитов, словно таран, только для того, чтобы быть яростно отброшенным назад, когда он обуздал себя. Его кулаки сжимались и разжимались в устойчивом ритме. Лея сразу поняла, что он использует это, чтобы успокоиться. Ну, о долгих ритмичных вдохах для него, конечно, не могло быть и речи. Ей стало интересно, считает ли он тоже про себя до десяти.

— Это не единственное, что у меня есть, чего ты хочешь, — наконец возразил он.

— О, я сомневаюсь в этом.

Она почувствовала мимолетную вспышку боли, исходящую от него, прежде чем она снова растворилась в той бурлящей массе, которой был его гнев.

— Ты хочешь моего отсутствия. — Так, так, так. У нее действительно была возможность причинить ему боль. Было не так уж интересно это знать.

К сожалению, он также был прав. Это было то, чего она от него хотела.

Почувствовав ее нерешительность, он продолжил.

— Если ты ответишь на мои вопросы, и ответишь на них правдиво, я уйду добровольно, — предложил он.

— Что ты с этого получишь? — подозрительно спросила она.

— Ответы. Остальные три человека, у которых они есть, на данный момент вне моей досягаемости. В настоящее время вы — единственный источник, который у меня есть. — Она почувствовала холодок от язвительности в его тоне, когда он упомянул другие источники для своих вопросов. Одни боги знали, что он сделает с ее родителями и Оби-Ваном, если доберется до них.

— И что я получу от этого?

— Мой добровольный уход.

— Ты думаешь, я здесь беззащитна? — парировала она. — Что я не научилась бы выгонять непрошеного гостя?

Горькое веселье наполнило воздух между ними.

— Я бы никогда не стал сбрасывать со счетов то, что ты научилась всему, что могла, чтобы защитить себя, Лея. — Она открыла рот, чтобы еще раз приказать ему уйти. Почувствовав ее намерение, он продолжил: — Но подумай вот о чем, это дорого обошлось бы нам обоим, если бы мы сражались здесь, в твоем сознании. Ты больше, чем я, но это борьба, которую ни один из нас не может себе позволить. Я выиграю, но ущерб, который ты способна нанести, был бы... неудобным. Затем он пристально посмотрел на нее и, оценив выражение ее лица и силу собирания Силы, которую она все еще держала наготове, исправился:

— Возможно, смертельный. И цена, которую тебе пришлось бы заплатить, была бы еще выше, даже если бы ты пережил это. Есть вещи похуже смерти Лея.

— Он бы знал об этом все, — подумала она, глядя на все оборудование, необходимое ему просто для того, чтобы остаться в живых.

Он также довольно кратко и правильно подытожил тупик, в котором они оказались. Каким бы извращенным ни было его мышление по другим вопросам, в его способностях стратега не было ничего плохого. Лея подавила ту часть себя, которая была довольна тем, что он видел в ней угрозу. Это была не та черта характера, которая была хоть немного полезна в данный момент. Прямо сейчас ей нужно было сохранять холодную голову. Или, по крайней мере, настолько жестко контролировать свой характер, насколько она могла.

То, что она была нужна ему живой, не означало, что он не причинит ей вреда. Избитое тело Люка, когда его доставили на борт "Сокола" в Беспине, промелькнуло у нее в голове, когда она взвешивала свои варианты. У нее было доказательство того, что только потому, что он не хотел причинить ей боль, не означало, что он не сделает этого, чтобы получить то, что хотел. И хотя в этом месте она никак не могла лишиться руки, можно потерять вещи, которые не так-то просто заменить. Это был наименее вредный способ заставить его уйти. Затем были и другие факторы, которые также следовало учитывать. Его все более отчаянные попытки заставить ее выслушать его, когда он стучался в ее щиты, только усиливались. Возможно, она могла бы купить себе небольшую передышку и хотя бы одну ночь хорошо выспаться. Несмотря на все это, она не собиралась давать ему полную свободу действий, чтобы делать то, что он хочет.

— Ничего о Восстании или нашем текущем местонахождении, — потребовала она.

— Я бы не стал просить о том, чего не хотел бы дать сам, — в его голосе звучало оскорбление. Она не знала почему. В конце концов, это был первый вопрос, который она ему задала. Справедливость есть справедливость, если только вы прямо не запретите это.

— Я сохраняю за собой право отказаться отвечать на любой вопрос по любой другой теме.

Он пожал плечами, она предположила, что он пытался снять напряжение в них.

— Я полагаю, это диктат, который вы применяете во всех ваших разговорах? — спросил он, и горечь выплеснулась из него.

Она воздержалась от своего первого ответа, который заключался в том, чтобы задаться вопросом, почему он думает, что заслуживает какого-либо внимания с ее стороны. Она сохранит хладнокровие и не будет его провоцировать. Если она будет его провоцировать, он не уйдет. Ей нужно было помнить об этом исходе, каким бы заманчивым ни было причинить ему боль. Вместо этого она фыркнула и сказала ему правду.

123456

↓ Содержание ↓