Птенцы Бедвира-16

Глава шестнадцатая

Бедвир оглянулся. Сиджи сидел в трёх шагах от него, охраняемый Морганом и Лукасом, и поспешно готовил основу — первоначальную смесь, куда и надо будет добавить драконий камень, растолчённый в пыль, и лунные капли.

...Кроме необходимых ингредиентов, маг Ниул прихватил с собой три кожаных мешочка с яблочным вином, настоянным ещё и на бодрящих травах — как он торопливо объяснил. С сомнением покосившись на трёх мальчишек: Сиджи, Лукаса и Моргана, с ожиданием взглянувших на учителя ("Разрешит ли?"), — Бедвир нехотя кивнул, и один кожаный мешочек отдал Орнии, чтобы та строго проследила: один-два глотка — не больше! — на каждого!

Клемент только улыбнулся: он взрослый — ему можно больше глотка без урона для работы с магией!

Тем временем молодой маг Ниул присел на корточки рядом с Сиджи, который уже начал, еле слышно прошёптывая заклинание, осторожно вводить в будущий эликсир пылинки драконьего камня. Рядом с мальчишкой сидел на корточках и маг-наставник. Не скрывая удивления, Ланти, уже слышавший перечисление ингредиентов для основы зелья, а теперь выслушавший начало заклинания, спросил:

— Бедвир, но ведь мальчик готовит эликсир... Вольного глаза?

— Да.

— Но я думал — вы... — чуть не извиняющимся тоном продолжил Ланти, — вы тёмные, а значит...

— Именно тёмных ритуалов и рецептов, по сути, нет. Мы исполняем те же действа, что и любой маг. Только вкладываем в них тёмные силы. — Бедвир слегка лукавил, но сейчас это было оправданно.

Зато Ланти немедленно заинтересовался. Его не смутила даже личная усталость. Глядя на Бедвира вынужденно снизу вверх, он спросил:

— А что-то меняется с применением тёмных сил в магических ритуалах или в рецептах? Или действие их остаётся привычным?

— Кое-что меняется, — размеренно согласился тёмный маг. — Действие эликсира Вольного глаза направлено против знакомого всем нам сглаза или против силы подчиняющего взгляда. А на основе тёмных сил — он действует против взгляда саранчи, который заставляет жертвы каменеть на месте, пока саранча не убьёт её — или не обратит.

— Сильнее, да? Тёмное против тёмного? — словно про себя пробормотал молодой маг и покачал головой. — Вы как будто...

Он замолк, глядя на руки Сиджи, но заинтересовавшийся Ланти подтолкнул его под руку и вопросительно кивнул: что, мол, имеешь в виду?

— Странная мысль возникла, — покосившись на воинов, которые, кажется, заканчивали с планом противодействия саранче в городе, проговорил Ниул. — Что дети с тёмным даром в нашем королевстве появились не зря. Ведь до недавнего времени о таких вообще не слышали.

Кажется, он успел расспросить у Орнии и Клемента, кто они.

Глаза Ланти, поблёскивающие в шатающемся пламени близких пожаров, стали отрешёнными, будто бывалый маг задумался над высказанной странной... истиной.

Дакей и Креван, не слышавшие, о чём переговорили маги, обернулись к ним. И Дакей немного раздражённо позвал:

— Бедвир! Мы решили идти в казармы! Там даже отсюда видна такая суматоха, что ясно — солдаты ещё сопротивляются! Ты говорил — сделал защиту как вокруг здешних домов, так и в городе. Что с казармами?

— Они объединены! — отозвался тёмный маг. — Что значит — окружены защитой как один дом, одна усадьба!

— Значит, вне казарм безопасно, — повторил вроде как про себя Дакей. И встрепенулся. — Мои воины и все те, кто будет присоединяться в дороге, будут под моим командованием! Бедвир, оставляю тебе магов! Закончите с эликсиром — подойди!

— Всех магов? — вырвалось уточнение у изумлённого тёмного мага.

— Всех! — рявкнул воин, кажется раздражённый лишним вопросом, — и быстро повернулся к своим, криком посылая команды и чуть ли не выстраивая всех по группам.

Какие-то мгновения Бедвир недоверчиво смотрел в спину Дакея. То, о чём он боялся спросить, ему было предложено... нет, едва ли не приказано! С другой стороны — и правда, не с воинами же идти магам! Следовательно, можно использовать двоих так, как предполагалось? Подчинятся ли? Серые, потрескавшиеся губы тёмного мага с трудом исказились в усмешке.

— И неплохо бы знать, как лучше использовать наши магические силы, — словно подытожил Ланти, снова глядя снизу вверх на Бедвира.

— Пока первое, что скажу... — отозвался тёмный маг. — Надо бы разлить эликсир по всем фиалам. Сколько сможете — возьмёте и вы. Вы обладаете сильной защитой. Там, в казарме, будете помогать воинам не впадать в оцепенение, обнося их эликсиром.

Насторожившийся было, Ланти торопливо закивал. Наверное, сначала он решил, что тёмные маги их будут использовать, как подручных — или ещё что-то близко к тому, что его едва не обидело. Бедвир снова попытался усмехнуться — и вздохнул: в последнее время он слишком часто во многих ситуациях пытается изобразить эмоции.

Но времени мало. Пора к Дакею, благо фиалы уже закрывались и раздавались всем — кто сколько сможет держать при себе.

Разыскать Дакея даже в хаосе огней и тьмы несложно: Бедвир уже знал его приметы в пространстве. Шагнул к нему сбоку, сказал только:

— Я здесь.

— Мы идём в казармы клином, — без предисловий объяснил тот. — Впереди — вы, маги. В том построении, которое ты скажешь. Мы — охраняем вас. Одновременно отбиваемся от саранчи. Добираем в клин тех, кого спасём. Очищаем казармы. Всё.

Бедвир молчал, оценивая план Дакея. Что ж... Хорошо, что он не сказал воину о Моргане, вызывающем монстров. Судя по всему, Дакей надеется, что принцесса Орния будет клювом клина, уничтожая тварей дымом. Избирательным. Хотя Бедвир ранее предупредил, что долго она не сумеет использовать избирательный — из-за сложностей с силой. Тем не менее... Дакей смотрел ему прямо в лицо, злобно скалясь — явно готовый накинуться на него если не с оскорблениями, но с любым давлением, если только тёмный маг осмелится возразить ему хоть что-то. Но орать точно будет — чтобы Бедвир выполнил его задумку.

Но воин сдержался. Из давления — только фраза сквозь зубы:

— Там ещё есть живые.

— Сделаем, — бесстрастно сказал тёмный маг и развернулся идти к своим.

Собрал учеников и двух магов в кружок и кратко сообщил о приказе Дакея.

— Но я не сумею творить долго! — возразила Орния, правда не испуганная, а встревоженная выполнением предстоящего задания.

— Ты пойдёшь впереди, но не одна, — сказал Бедвир. — Я буду рядом, чтобы ты могла касаться моей руки и брать силы.

Птенцы — он видел — переглянулись. А вот два взрослых мага не вполне правильно поняли поддержку Бедвира. Они решили, что Орния будет использовать силы Бедвира. Это приемлемо для любого мага. Но прикосновение к руке старшего — только часть того, что имел в виду тёмный маг. Потому как во тьме и пламени, где обычным магам трудно сосредоточиться на внимании к деяниям тёмных магов, Бедвир будет собирать, стаскивать к себе мёртвые силы отовсюду. А таких сил в нынешних казармах, к сожалению, должно быть много — бойня с тварями в городе продолжается почти сутки.

— Идём! — скомандовал Бедвир. — Ланти и Ниул — ближе ко мне!

И они все бросились следом за воинами Дакея, которые уже бежали к казармам.

Придётся потратить время — пока достигнут их. Но на лошадей садиться — смысла не видел даже Дакей... На бегу Бедвир объяснил взрослым магам, что такое клин и как он будет построен, а также — как они двое будут в нём задействованы — в основном в создании той же защиты. А затем они мчались молча, настраиваясь на долгую битву...

...Родители Бедвира происходили из двух дальних ветвей довольно богатого рода. Ветвей, постепенно разорившихся и ушедших в городские низы.

Их старший сын — брат Бедвира — пропал без вести, наёмником уйдя на поиски лучшей жизни.

Мать боялась, что младший сын тоже соблазнится неведомой судьбой вольного наёмника и однажды оставит престарелых родителей: Бедвир родился поздно и старшего брата не знал, разве что по слухам о нём да по рассказам отца и матери. Поэтому мать, едва Бедвир к двенадцати годам пошёл в рост и стал довольно крепок, уговорила отца, мастера кузнечных дел, отвести сына в мастерские. Бедвир, околдованный ворожбой сильных людей с железом и огнём, и сам начал проситься в кузни.

Но кузнецом ему стать не удалось. Он был лишь пятнадцатилетним подмастерье, когда на улице его приметил некий сержант. Он уговорил высокого крепкого парнишку подписать военный контракт, который давал новобранцу не только проживание в городских казармах, но даже жалованье. Отец, к которому Бедвир отвёл сержанта, согласился на службу сына, поскольку служба предполагалась в городе. Для родителей это означало одно: они будут часто видеть сына.

Но и в казарме для новобранцев Бедвир не засиделся. Через полгода воинского обучения, после традиционной проверки, штатные маги вычислили, что у парнишки есть способности к магии. Так что Бедвир вскоре был переведён в отдельный корпус казармы — для будущих офицеров-магов.

Магические способности у Бедвира оказались не ахти какие выдающиеся. Средние. Но именно на таких воинов и рассчитывали их маги-воспитатели и непосредственные командиры. А чтобы ученики-новобранцы не слишком льстили себе и не уходили из казарм доучиваться на самостоятельного мага, им пришлось подписывать новый контракт.

Но Бедвиру нравилась как учёба, так и муштра. Он был не только крепок, но и вынослив. Там, где его соученики падали после занятий без сил на казарменные топчаны, он сидел с рукописями в руках и продолжал учёбу.

Когда он стал офицером, под рукой которого действовала воинская десятка, умерли его родители. Утрату Бедвир перенёс не слишком тяжело: после похорон он вернулся в гудящую голосами и командными окликами казарму, и долго горевать ему не дала всё та же служба и сотоварищи.

Время от времени офицеров посылали на границы королевства. Так однажды ему выпала обязанность охранять морской берег. Их было трое. Остался один. И не в том качестве, в каком был ранее.

Орния, спасённая им, однажды нечаянно подсмотрела его сон — она была неплохим видящим. Он знал, что она рассказала остальным ученикам о том, как он стал тёмным магом. Ничего не почувствовал. Разве что... осознание, что юным магам необходимо знать такие вещи: лучше будут понимать жизнь в её непредсказуемости. Даже несмотря на близкое присутствие, например, провидицы Этель...

Ему было всё равно. Обрывки прошлого изредка мелькали в памяти точечными уколами — без единой реакции души или сердца на них. Если у него ещё оставалось сердце. Или душа...

Но сейчас он бежал по еле заметному склону вниз, к казармам, к приближающейся к нему и его птенцам преисподней, которая — чем ближе, тем становилась удушливой из-за едкого дыма... И впервые чувствовал сердце — о котором думал, что его, возможно, и нет. Но сердце тяжким колоколом медленно и больно раскачивалось в груди. А прошлое внезапно прорвалось так, что было мгновение — он испугался, что вернулся туда, где его жизнь была перерезана границей между ним же, живым и мёртвым. То, что ранее время от времени возникало перед его внутренним взглядом и пропадало без видимых для него же последствий, сейчас вдруг лихорадочно начало биться в его голову. Он видел в темноте стены ближайшей казармы — а память вдруг подсовывала странные картинки: "Смотри! Эта та казарма, куда тебя впервые привели! Отец с матерью твои ещё были живы! А направо — казарма, в которой новобранцев проверяли, не маги ли они! А помнишь?.. Ты смеялся с новыми друзьями и шутил, что хочешь быть магом, чтобы намылить голову вашему сержанту?.. А помнишь?.."

И чем ближе казарма, тем явственнее представали перед ним тени тех, кто был его хорошим знакомцем в те дни — все те, кого он никогда не вспомнил до сих пор. Почему...

— Что с тобой, Бедвир?! — вскрикнула Орния, державшаяся рядом. — Ты полыхаешь странными линиями!

Он мысленно зарычал, стараясь отделаться от последних видений, и сосредоточился на собирании мёртвой силы, которая минуты спустя будет нужна девушке. И отозвался одним лишь:

— Держись за моё плечо!

А что ещё он мог ответить, если сам не понимал, что с ним происходит?

Он бежал к казарме впереди маленького отряда, который волной мчался покатой равниной к строгим когда-то строениям. А по впечатлениям, это казарма накатывала навстречу Бедвиру громкими и очень знакомыми голосами, и в бешеной тьме, часто взрывавшейся огнём, мелькали полупрозрачные лица всех тех, кто долгие годы был когда-то рядом с ним.

А когда первые полыхающие строения приблизились ещё и смрадом горелого дерева, Бедвир словно очнулся. Он продолжал бежать, не отпуская от себя запыхавшуюся от усталости и суматошного бега Орнию, но происходящее вокруг него вдруг словно придвинулось к нему, внезапно отчётливое. И тогда он осознал, что, обычно с трудом собираемая им отовсюду, тёмная сила необыкновенно легко откликается на его невидимый никому, кроме его птенцов, призыв. Сначала удивлённый, а затем заторопившийся чуть ли не сгребать эти силы по всем артефактам-накопителям, Бедвир внезапно почувствовал, что он... будто просыпается от странного сна, в котором спал с того мгновения, когда открыл глаза и увидел склонившегося перед ним некромага-пирата и его торжествующую ухмылку.

Множество раз он, с грязными длинными волосами, заросший бородой и щетиной (всё это — результат магической иллюзии), в лохмотьях, проходил по отдалённым улицам, перед казармами. И ничего, и сердце не вздрагивало. Почему же сегодня... сейчас...

И понял. Это одно из тех прорицаний, которые присущи только ему, а не Этель. Если маленькая провидица не только сама видела отчётливо, но и могла увиденное показать магам, то его прорицания чаще возникали непроизвольно и порой прорывались образами, которые предупреждали. Сейчас же... О чём могут предупреждать волны, идущие от казарм? О встрече с давними товарищами?.. Но вот то, как они его воспримут в таком случае, — образы ответа не давали...

И вздрогнул, мгновенно ощутив, как вздрогнуло тонкое плечо Орнии под его пальцами.

— Где начинается граница защиты?! — закричал сбоку Дакей.

— Внешние стены и линии между ними! — откликнулся Бедвир.

А Дакей продолжал кричать, вместе со всеми обходя угол ближайшего строения:

— Вход в казарму!..

— Я знаю, где он!

Отвечая, он, естественно, взглянул в сторону Дакея, чтобы тот услышал ответ. Мельком заметил, что капитан переглянулся с бежавшим рядом Креваном, но не обратил внимания на это переглядывание.

Ищущим взглядом шаря по улице вокруг казармы, Бедвир уверился: саранчи на ней нет. Все твари, сами заспешив и попав в ловушки защиты, так и оставались внутри дворов или помещений.

Когда воины и маги бежали к воротам, уже в открытых створах заметили неожиданное: на шаг дальше границы между казарменным двором и улицей стояли несколько человек. Сами не замечая подходящих к ним посторонних, эти несколько смотрели на безумствующий двор, а потом то в одиночку, то по двое кидались в это безумие, скрываясь в метавшихся языках пламени и раскромсанной тьме. А чуть позже за границы двора, на улицу, выбегали следующие несколько фигур, чтобы короткое время спустя снова броситься назад, в битву.