Mortal Lovers

I come home in the morning light,

My mother says when you gonna live your life right.

Oh mother dear we're not the fortunate ones!

And girls they want to have fun,

Oh girls just want to have fun!!!

Cyndi Lauper

* * *

В ту первую ночь — хотя я предпочитаю вести обратный отсчет — он сказал, что мне лучше убраться подобру-поздорову. А я попросил перенести этот разговор на пару дней. Не то чтобы я надеялся, что он передумает — ведь он мог бы со всей легкомысленностью, он вряд ли хозяин своего слова и мог передумать в любой момент, оставить меня, или убить меня, или какое уж там будет настроение. Но я, честно говоря, в это не верил. Наверное, надеялся, что передумаю сам.

Сейчас мне кажется, что так оно и было, а тогда я словно не думал вообще.

Ночь 3.

— Хорошо, — сказал он и растянулся неподалеку, больше не делая попыток приближаться. — Раз уж ты здесь, сходи в бар за чем-нибудь посерьезнее пива.

— Мы празднуем? — спросил я осторожно, но Зак только рассмеялся.

— Если ты имеешь в виду наше чудесное спасение — то да. В остальном же повода не вижу. — Он посерьезнел, хотя и ненамного. — Да, кстати, в этих стенах слово на Л дозволено только в контексте предоргазменного стона. Усвой или проваливай.

— Есть много слов на Л, — ответил я, не сводя глаз с потолка, — невозможно избегать их все. To live, to laugh...

Зак сделал секундную паузу, потом сказал едко, чуть растягивая слоги:

— Ты прав, есть масса полезных слов на Л... Например — to leave. Помни об этом, Джошуа Лот, и не умничай. До рассвета осталась пара часов, почему бы не наполнить их под завязку?

Я чувствовал, что окончательно протрезвел, пока искал наверху бутылку виски. Возможно, Зак протрезвел тоже и хотел это исправить.

Мне было все равно. Я был здесь, и это единственное, что волновало меня.

Наполняясь под завязку, я вспомнил, как начиналась эта ночь. Даже не смыв с себя кровь, он направился в ближайший клуб, я шел за ним тенью, утешаясь тем, что Зак прекрасно осведомлен о моем присутствии и не будь это ему угодно, уже принял бы меры. Мы сели на разных сторонах барной стойки, он пил и клеил барменшу, а я пил и старался не потерять его из виду. Я боялся пялиться открыто; единственное, что мне удавалось удерживать боковым зрением — это полоску реальности на пути к выходу, Зак не смог бы уйти незамеченным, не смог бы ее пересечь. И когда мне пришлось выползти "навестить Уинстона Черчилля", больше всего я боялся — что на том месте напротив будет сидеть уже кто-то другой, а у меня совсем не было сил искать Зака снова. Он растворится в нью-йоркской ночи, как сигаретный дым, и мне останется лишь полировать задницей порог его дома безо всякой уверенности, что после всего он вообще вернется туда.

Однако он был на месте, не сошел с него даже на танцпол, и когда через немеряно длинные, растянутые часы барменша сказала, что за мою выпивку заплачено, — пересек полоску и коснулся моего локтя, небрежно, словно случайно зацепил — но откуда-то я знал, что это разрешение. Идти следом, сесть в машину и заговорить, когда к тебе обратятся. И это был такой экстаз, что удивляюсь, как я не навернулся от счастья прямо с барного стула.

Я всегда был своевольным, даже слишком. Не знаю, куда что делось.

И сейчас, когда он отключился после третьего глотка, я не нашел ничего лучше, как пододвинуться близко, совсем близко, едва не касаясь — я наблюдал за ним много минут, как вздрагивают ресницы от случайного удара сердца, как прядь пересекает лоб, будто чернильный мазок, наблюдал, пока у меня не вспотели ладони и слезы не навернулись на глаза. А потом я снова плюнул на самосохранение и прижался губами к его щеке, обнял его, приткнувшись к плечу — пусть оторвет мне руку, когда проснется, это не цена.

Значит, не все своеволие было пропито, что-то еще осталось.

Ночь 2.

Рука оказалась на месте.

Я проснулся от холода, обнимая сам себя. Внизу Зака не было, я, шатаясь, поднялся по лестнице и обнаружил его выкапывающим из шкафа чистую футболку — после душа его волосы были все еще мокрыми и рисовали по спине влажные полоски.

— Жив? — спросил он равнодушно, не оборачиваясь. — Похмелись, если хочешь.

— Не хочу, — меня прямо передернуло. Голова не болела, чувствовалась лишь пустота и слабость. — Ты уходишь, куда?

— Куда надо. Увидимся, — он натянул футболку с надписью "Not Love But Lust". — Твою мать, ключи! Джошуа, детка, ты не мог бы достать их из джинсов, которые крутятся сейчас в машинке?

Конечно, я мог, чего я только не мог... Зак поджидал меня у двери с нетерпением, едва не пританцовывая, но разжимать кулак я не спешил.

— Почему ты уходишь?

— Потому что я не привык сидеть дома по ночам, тем более такой прекрасной ночью, как эта. — Он сделал шаг ко мне, отбирая ключи, и я вдохнул запах мыла и чистоты. — Насколько помню, я обещал перенести наш разговор на пару ночей, а не повесить тебя себе на шею, — его палец очертил мой анк по контуру и до боли вдавил в грудь. — Помни, что Беати сдохла, когда попыталась лишить меня личного пространства.

— Она пыталась лишить тебя жизни, — пробормотал я, и Зак с полуулыбкой легонько хлопнул меня по щеке.

— Это одно и то же. Так что не повторяй ее ошибок, живи долго и приноси пользу.

Торчать здесь, одному, когда так мало времени осталось? Я ощутил растущее отчаяние, близкое к панике, и выпалил:

— А можно с тобой?

— Как хочешь, — неожиданно пожал он плечами, — почему нет?

— Я не помешаю!

— Я так и не говорил.

Мы ехали так долго, что я не удержался:

— Куда мы?

— В Бруклин. Бывал когда-нибудь в Бруклине, мажорчик?

— Эй, с чего ты взял, что я мажор? — фыркнул я. — Мою мать даже с натяжкой не назвать леди, а отца я вообще никогда не видел. И не у меня квартира с видом на парк, так что...

— Не оправдывайся, мне по фигу. — Зак тормознул. — Приехали.

Он был прав — таких трущоб я не видывал. Да особо и не оглядывался, просто старался не отставать и не потерять его из виду — Зак лавировал в этих грязных переулках между мусорными баками и разбитыми машинами, будто опытный проводник в амазонской сельве. Я так сконцентрировался на этом, что чуть не сбил его с ног, когда он внезапно остановился.

— Куда так разогнался, детка, — Зак отстранился, чтобы я убрал руки. — Кажется, мы нашли кого искали.

У пылающего мусорного контейнера зависала компания, я едва их видел и не был уверен, что хочу разглядеть. Но Зак не оставил мне выбора — он просто пошел к ним, а остаться одному в темноте и тем более на задворках задворок казалось хуже во сто крат.

— Как жизнь, ребята?

Те загудели, приветствуя — нестройно и без особого энтузиазма, потом от этого клубка теней отделилась одна, с поблескивающими глазами, и Зак раскрыл ему объятья.

— Здоров, братан, давненько не пересекались.

— Да, с той темы в Джерси, круто потусовались.

— Ага, — говоря с Заком, он не сводил с меня глаз. Он был чернокожим, длинным и худым, похожим на какого-то жуткого персонажа из комиксов, на шее болталась увесистая цепь. — Что это ты привел с собой?

— Да так, — тот даже не обернулся. — Приблудился на днях. Кстати, твой тезка, Джей Кей.

— Можно глянуть?

Зак молчал, и мне стало страшно. Ему словно не было до меня никакого дела, от него веяло холодом, сквозняками этих помоек и полным безразличием. Потом он кивнул и завел треп с тусклоглазой девицей, похожей на скелет, — единственной белой в этой компании, остальные, похожие на стаю гиен, тоже не обращали на нас внимания, раскуривая мет или что-то вроде того. Между тем Джей Кей подошел совсем близко, и единственное, чего мне сейчас страстно хотелось, делать было нельзя — а именно убегать. Что-то мне подсказывало, что он — отличная гончая и шансов у меня мало.

У него были голодные глаза чуть навыкате, белок весь в красных прожилках, как растрескавшийся витраж, от него разило парами мета, перегаром и смертью... я повидал чудовищ, но в нем было что-то особенное, или наоборот — обыденное, такое заурядное, уверен, все они выглядели примерно так, вызывая между тем первичный дикий ужас. Даже Зак, который умел выглядеть просто шикарно, слился с ними за одно мгновение, и это было самое страшное. Хотя не это. На секунду я вдруг представил, что кто-то когда-нибудь может посмотреть вот так и на меня... испугаться меня настолько, что не в силах дышать, а от прикосновения грохнуться в обморок. Но когда дыхание Джей Кея было уже у моего лица, что-то просвистело в воздухе, и он цепко поймал брошенную банку с пивом и лишь потом обернулся к Заку. Тот улыбался во весь рот.

— Суперкетчер, как всегда. Ты ж знаешь правила — смотри, но не трогай.

— Не боись. Меня не прут нецелованные.

Компания заржала, и Зак вместе с ними. Раздавив банку, тезка вылил содержимое в рот и утратил ко мне интерес. А я мог только надеяться, что никто не слышит моего загнанного дыхания, или если точнее — никому нет до этого дела. Они болтали, шептались, курили мет, перемежая это приступами визгливого смеха, это длилось довольно долго, пока Зак наконец не ткнул кулаком в кулак Джей Кея.

— Ладно, давай, братан. Пересечемся.

— Ага, давай. Гульнем в парке как-нить.

Он двинулся в темноту, и я едва удержался, чтобы не побежать следом со всех ног.

— Ты будто сейчас заплачешь, — заметил он после нескольких минут молчания. — Не понравились мои кореша?

— Они... твои друзья?..

— Дааа, мы часто видимся. — Зак хищно улыбнулся, в нем еще оставался тот холод... вернее, скорей всего, он всегда в нем был. Я же не раз его видел, почему сейчас так расстроен? — Отрываемся по полной. Какое облегчение, Джошуа, что они не станут и твоими друзьями, правда?

Я молчал, он посадил меня в машину и захлопнул дверь.

— Куда ты? — испугался я.

— Заправить бак, — улыбнулся он снова, тем же ледяным лезвием. — Хочешь со мной? Посмотришь, как оно бывает.

Я покачал головой, и Зак хмыкнул.

— Ну и зря. Закрой окно и ляг, если хочешь убраться отсюда живым.

Я сделал, как он сказал — лег, подтянув колени к груди, зажав уши, зажмурившись. Меня охватил ступор с потерей ощущения времени, пока наконец Зак не вернулся, перепугав меня до смерти — возбужденный, с алым блеском в глазах и футболкой, перепачканной кровью.

— Может быть, лучше было съездить в донорский пункт — например, в клинике ТВОИХ друзей? А? — весело спросил он, плюхаясь за руль. — Ну, кому-то определенно лучше... Что не так, Джошуа? Щас и тебе купим хавки, разжился наличкой. Ты ведь голоден, детка?

Он сунул мне в руку комок окровавленных купюр, ладонь была холодной и липкой, я чуть не отдернулся — и знаю, он ждал этого, готов был разжать пальцы. Но я только стиснул их крепче, пока они не начали согреваться — то ли от моего тепла, то ли до них добралась выпитая кровь безымянной трущобной жертвы.

— Душу продам за гамбургер.

— Поверь, при таком теле всем плевать на твою душу с колокольни...

Я не был согласен, но моего мнения и не спрашивали.

Всю дорогу Зак подпевал радио, а на вынужденных остановках — впивался пальцами куда придется и терзал поцелуями так, что в глазах темнело. Он затащил меня в дом, вниз, едва ли не волоком, по пути прихватив очередную бутылку; потом я забрал ее, глотая прямо из горлышка, пока не начал захлебываться. Он включил Strange days во всю мощь, почти с остервенением разорвал на мне футболку на лоскуты и облил виски, будто собирался поджечь — о да, он собирался. Поджечь. Нельзя сказать, что я об этом не думал — просто не думал, что будет так. Вчера бы я без разговоров... но то было вчера.

А сегодня Зак целовал меня и тискал, дико и грубо, оставляя синяки, вжимал в кровать под сумасшедшим потолком, и все это было как-то не так... казалось, он специально хотел делать мне больно, там, где этого можно избежать, и тогда, когда это совсем не обязательно. Но я такой, какой есть, я не могу терпеть и ничего не делать, если что-то можно изменить. И я не заметил, как стал стараться изменить это... я сопротивлялся ему, неосознанно и упрямо, пока наконец не победил... вернее, не я победил, а он сдался. Если кажется, что нет разницы — поверьте, она огромна.

Он просто оставил меня, откатился, раскинув руки, и было слышно лишь мое тяжелое рваное дыхание. Шея болела просто ужасно, и не только она.

— Пойдем, снимем кого-нибудь? — предложил он ровно.

— А?

— Парня, девчонку? Двух девчонок? Группу поддержки?..

— Зачем? — вздрогнул я, волосы намокли от пота, а сердце колотилось, будто решило износиться раньше времени. Зак коротко рассмеялся.

— Шучу, святая ты невинность. Просто напьемся.

Я чувствовал лишь растерянность и тоску, и выпивка была очень к месту, потому что скоро они отступили, как и настырное нытье в паху. Зак положил голову мне на бедро, расположившись между ног и сверкая снизу вверх смеющимся зеленым глазом, — похоже, он не злился на меня, и на фоне остального это казалось почти совершенством. Почти — потому что нытье переместилось выше, застряло между ребрами, вращаясь, будто наматывая на себя невидимую струну. Томно и на данный момент даже приятно, как иногда приятной бывает боль, пока не перерастает удовольствие.

Я не знал, куда девать руки, и Зак сам положил их себе на голову, едва не мурлыча, когда мои пальцы побежали по волосам.

— О, Джошуа. Да, так... Знаешь, только сегодня бросилось в глаза, до чего же все-таки разное у нас будущее...

— Оно может быть не таким уж и разным, — возразил я, полуприкрыв глаза.

— Ну не-ет. Мы покупали тебе еду за деньги какой-то несчастной шлюхи, которая была чьей-то дочерью... а может, младенец ждал ее дома... Убить кого-то этими руками, — он погладил меня по запястьям, — зубами вгрызаться в плоть? Только не ты. Ты у нас — созидатель, а я — разрушитель, тут уж ничего не поделать.

— Так создай что-нибудь!

— Все, что я могу создать — очередного разрушителя. А ты не такой. Потому, маленькое глупое существо, я спасаю тебе жизнь, и не только тебе, так что когда переживешь — будешь мне по уши благодарен.

— Если переживу, — хмыкнул я, это был почти всхлип. Даже вчера, чудом избежав смерти, я не был так пьян и разбит... Зак подтянулся выше и лег головой прямо на шевелящийся клубок внутри меня, так, что стало труднее дышать и ниточка натянулась донельзя.

— Куда денешься. Я, между прочим, пытаюсь совершить первый в жизни правильный поступок, так что прояви уважение и не мешай. Мы вообще-то говорим о твоем будущем, а это важно. Дом за белым забором, и собственная клиника, и жена, разумеется. И куча детей.

Я рассмеялся. Это звучало как бред.

— Детей?

— Ну конечно. У тебя обязательно будет сынуля, похожий на тебя.

— С зелеными глазами.

— Как скажешь. И ты сможешь выбрать ему какое-нибудь крутое имя. Например, Фрэнк. Имя настоящего бойца.

— Фрэнк — это супер.

— А как насчет супруги? Представлял когда-нибудь, что за девушку поведешь к алтарю?

— Неа. Кира еще ни одну не благословила в матери моих детей, и нельзя сказать, что была не права...