Глава 3 и далее.

Речные дела

— Отдатьшвартовы! — канаты, по-змеиному извиваясь,свалились с причальных тумб, и баржанехотя отвалила. Нетерпеливая Талискакачнула судно, выволакивая на стремнину.Снежа почувствовала на губах вкус реки.Странно, но вода почему-то отдавалапылью.

— Газету,газету! — надрывался мальчишка напристани, — Дяденька, купите газету!

— Лови, -вальяжный пассажир с кургузой трубкойзапустил в паренька медяком. Монетазвонко запрыгала по булыжникам, газетчикпрыгнул на нее кошкой.

— Газету.

Парень высунулязык, дразнясь, и состроил покупателюнос. Тот, равнодушно пожав плечами,отвернулся. Мальчик, расстроено вздохнув,запустил в пассажира плотно свернутойгазетой, стараясь попасть ему по макушке,но тот в последний момент, ловкоизвернувшись, перехватил сверток.

Снежавосхитилась выдержкой попутчика: онабы, скорее, попыталась запустить внаглеца еще раз — но уже не монетой.Пассажир же снова облокотился нафальшборт, расправляя прессу.

В небегромыхнуло — низкие сизые тучкинаконец-то решили разразиться дождем.С набережной понесло пыль — Снежаотвернулась, прикрывая лицо. Короткиесерые волосы встали дыбом, суднокачнулось, и девушка почувствовалакожей затылка первые капли.

Вдруг что-топрошуршало, Снежа резко обернулась —как раз вовремя, чтобы поймать парулистов свежекупленой газеты. Остальныевесело проскользили по палубе, но вскорезатихли, прибитые ливнем. Девушка толькоуспела заметить витиеватые строчкизаголовка «Графиня Стоцкая предпочитаетсемечки со сметаной!», как плохонькаябумага расползлась на ошметки.

— Зря толькогрошик потратил, — попутчик решительновыбил трубочку о парапет. — Подуматьтолько — три газеты в стране, а читатьнечего!

С озера сноваподуло — все вокруг на миг скрылось запеленой дождя. Снежа почувствоваласпиной струйки воды, а мигом промокшаяюбка плотно облепила ноги.

— Пожалуй,мы заболтались! — крикнул попутчик,перекрывая шум ливня. — Не соизволители пройти со мной, сударыня?

* * *

Единственнымдостоинством гальюна третьего классабыла его чистота. Снежа решительновыкрутила промокшую насквозь блузку —вода полилась ручьем.

— Пофорсила,называется, — в сердцах прошептала она.Запасная одежда вместе со всеми вещамиоказалась надежно заваленной багажомпопутчиков — пришлось обходиться, чеместь.

Синий доломан,застегнутый на все пуговицы, с успехомзаменил блузку и прочее, но с мокройюбкой пришлось смириться.

— Хорошо,хоть тепло, — девушка вышла в коридор.

* * *

Барка «ДжоккоВеликолепный» степенно выруливалана стремнину. Паруса трепетали подпорывами ветра, палубу заливало дождем— но под буковой палубой жизнь шла своимчередом: овцы испуганно блеяли, ящикис хозтоварами отзывались на каждый ударволны возмущенным дребезжанием, а людистарались просто устроиться поудобнее.

Гвадин Оссол— так представился любитель прессы —ожидал девушку у стойки бара второгокласса. На нем был нелепый, желтый вкрупную зеленую клетку, кургузый пиджачоки такой же расцветки штаны.

— Все мокрое— хоть выжимай, — флегматично пожалплечами Гвадин, аккуратно складываяочередную газету. — Вы бы, милая барышня,тоже переоделись. Чахотка, знаете ли,любит молодых да стройных.

— Эльфов неберет чахотка. Просто не во что, — девушкамрачно пригладила мокрые волосы. — Моясумка в самом низу.

— Бывает, -пожал плечами собеседник. — Тогдавозьмите чаю. Я настаиваю.

— Простите,как ваше отчество? — поинтересоваласьСнежа. — Я чувствую себя неловко.

— У нас, вСвиренке, не пользуются отчествами, -махнул рукой Гвадин. — Даже наши«благородные», — это слово собеседникпротянул с явной издевкой, — лучше скажут«сын Такого-то, там, из рода Сякого-то»,чем исковеркают свое имя по-имперски.

— Вы не любитесоотечественников, — заметила девушка.

— Да, — Оссолпокаянно покачал головой, но в его глазахплясали хитрые искорки. — Впрочем,заслуженно. Сбросили независимость,как старый камзол, приняли ярмо «дворянвторого сорта» — а теперь фрондерствуютпо салонам.

Он рассеянноглянул в стакан, убедился — чая в нейбольше нет, и отставил его в сторону.

— Теперь,думаю, ваш черед представиться, — вдругспохватился он, согнав грусть с лица.

Снежа согласнокивнула.

— СнежаАрвентай, стажер-курсант, Пограничныевойска.

— О, благороднаядоминья, — усмехнулся Гвадин. — Судя поэльфийским ушкам, дворянство личное?

— Само собой,— улыбнулась в ответ девушка. — Ятеменградская.

—Где толькоквенди не повстречаешь! — усмехнулсясобеседник. — Как благородной доминьеродина предков?

— Потрясающе,— тут же ответила Снежа. — Никогда немогла представить ничего подобного.Конечно, книги читала, гравюры видела— но это же все не то...

— Ну, разумеется,— Гвадин, закончив набивать трубочку,принялся чиркать зажигалкой. По комнаткепополз удушливый запах керосина.Официантка, прямо-таки лучась раздражением,подобралась поближе, принявшись протиратьстойку засаленной тряпкой. Оссол,скривившись, бросил ей марку. Монетаисчезла, не успев коснуться стойки.

— Тот, ктоизобрел деньги — несомненно, являлсявесьма ленивым человеком, — собеседникс наслаждением затянулся. — Другой быпросто не додумался до средства, котороестоль успешно решает любые проблемы.

— Так уж все?— Снежа, метко кинув буфетчице пятачок,с благодарностью приняла горячий стакан.

— Кроме ихотсутствия, — скривился Оссол. — Потомуприходится смешить почтенную публикуради презренного металла.

Снежа еще разоглядела костюм собеседника. Действительно,если не считать вполне штатских туфлей,то Гвадин вполне мог сойти занегриммированного клоуна.

— Остальныеспят, — пояснил артист, с трудом сдержавзевок. — Шапито «Мир неведомого»— слышали? Весьма известная фирма.

— Увы, -покачала головой Снежа. — Я этим как-тоне увлекаюсь.

— Напрасно,— возразил Гвадин. — Шапито — отличноеместо. К нам даже аристократы заглядывают.Инкогнито, разумеется, но я кое-когоузнал.

— Может,как-нибудь, — девушка потрясла головой,отгоняя зевок, и постучала по прилавкугрошом, требуя еще чаю.

— Гвидо, а мытебя ищем! — в буфет ввалился рыжийверзила в кожаном плаще, с которого напол буквально лила вода. — Ты плакался:мол вымок! Слабак.

— Я бы попросил,— отчетливо процедил Оссол, даже неглянув в сторону здоровяка. Гордыйпрофиль артиста выглядел настолькоблагородно, что вполне подошел быкакому-нибудь королю. — Ты забываешься,Джок.

— Ой, прошупрощения, ваше высокородство, — рыжийшутливо поклонился. — Но, может, тебебудет интересно: Рей чуть не смыло заборт.

— Этого ещене хватало, — недовольно пробормоталГвадин. — Шторм?

— Вроде того,— подтвердил парень. — А ты тутразвлекаешься.

— Чем ещеприкажешь заниматься? — холоднопоинтересовался Оссол. — Заметь, мнесовершенно неинтересно, чем ты с Рей напалубе занимался, раз ее чуть не смыло.Вряд ли акробатикой, думаю.

— Ну, несовсем, — парень смущенно кашлянул. —Так ты представишь меня, или как?

— Джок Кирбин,— скороговоркой пробормотал Гвадин, -Снежа Арвентай.

— ОгненныйДжок, — с важным видом подтвердил рыжий.— Танцы на канате, акробатическиевальсы, с пламенем на ты. А Гвидо насчетблондинок не промах, — Джок хитро глянулна насупившегося собеседника. — Кудани глянь в труппе — сплошные блондинки.

— Джок, — сусталым видом попросил артист.

— Что — Джок?Скажешь, неправду говорю?

— Джок, — тихийголос будто пропел это слово, но рыжий,мгновенно утихнув, с виноватым видомоглянулся. Снежа тоже оглянулась: удверей в комнату стояла закутанная впокрывало девушка. Алые глаза подснежно-белого цвета челкой подозрительнооглядывали притихшую компанию. —Перестань. Все нормально, Гвидо.

— Надеюсь, -Оссол с едва скрываемым разражениемотвернулся от притихшего акробата. —Слушайте меня внимательно, голубки —если так невтерпеж, разыщите себе укрытиепонадежнее, чем палуба в шторм. Иначе ябуду зол. Понятно?

— Ясно ичетко, как всегда, — рассмеялась девушка.— Гвидо, когда злишься, ты сама прелесть!— она, развернувшись, исчезла. Впрочем,Снежа успела заметить на обнаженнойспине Рей причудливую сеть старыхшрамов.

— Допры... -Гвадин повернулся к акробату, но тоттоже исчез — столь же быстро, как идевушка. — Как только это им удается?

— Вы не простоклоун, — заявила Снежа, пристальноразглядывая артиста.

— Так заметно?— кисло ухмыльнулся Оссол. — Я ещедиректор. А эта парочка — лучшие воздушныеакробаты, кого я только видел. Вдобавокони это знают!

— Не вижупроблемы, — девушка недоуменно пожалаплечами. Чай медленно расползался внутригорячим облаком, даря иллюзию сытостии уюта.

— Вам бы намое место, благородная доминья, — горестновздохнул клоун-директор. — Тогда быпоглядели.

Он решительнослез со стула, одернув кургузый пиджачок.

— Позволюсебе откланяться. Дела, увы, — Гвадинотвесил Снеже изящный поклон. — Надеюсь,завтра продолжим беседу. Желаю удачи.

* * *

В каюте Снежицарили темнота с духотой — третий класс,куда ее поместили, не обладал роскошьюв виде иллюминаторов. Впрочем, такоказалось даже к лучшему: открывать ихв шторм было сродни самоубийству.Девушка, зная про невысокую остойчивостьречных барок, совсем не хотела на своейшкуре узнавать — каков знаменитыйКелдуин на вкус.

Попутчикиуже разбрелись по своим закуткам, откудауже доносился мелодичный храп в такт.Девушка подивилась — как им удалосьуснуть так, что первый храпун не смогпомешать остальным? Впрочем, нет худабез добра — пожитки Снежи одиноковалялись в углу, где она их оставила припосадке. Все узлы с завязками присутствовалина своих местах, и девушка понадеялась:содержимое тоже цело.

ВпоследствииСнежа сама признавалась — горячий чайвкупе с переодеванием в сухое ее безсумнорасслабили — сил после смены одеждыхватило как раз на то, чтобы доползтидо своей койки. А там девушка провалиласьв черный, без сновидений, сон.

* * *

Снежа проснуласьот резкого толчка, сопровождаемого едваслышным скрежетом. В мгновение окавыкатившись из койки, она огляделатесную каюту. Попутчики все так жехрапели, как и вечером, пара магилампнад входом едва слышно потрескивали,не в силах разогнать душный мрак.

Скрежет сноваповторился. На сей раз девушкапочувствовала, как барку что-то неуклюжепытается отпихнуть со своего пути.Впрочем, делалось это очень деликатно— никто, кроме Снежи, толчков непочувствовал вовсе.

Девушка,накинув на плечи доломан, выбралась напалубу. Над рекой стелился негустойтуман, местами пронизанный розовымивсполохами рассветного солнца. На кормебарки, сразу за рубкой, возились матросы.

— Поберегись!— Снежа услышала протяжный скрип, и надней пронеслась рея. Парусина с шорохомразвернулась — барку снова дернуло.

— Принято! —крикнул в ответ кто-то с юта. Снежаглянула назад: в тумане распускался ещедесяток парусов. Штурман удовлетвореннооглядел речной караван, выудил из-подштурвала жестяной рупор и гаркнул:

— Караван,слушай мою команду! Интервал полминуты,начиная с «Джокко Великолепного»,поднять якоря!

Матросынавалились на шпиль, в клюзах загрохотало.Барка тронулась, а через полминутыметаллический грохот за кормой возвестил:вторая барка пошла следом.

* * *

Снежа, крякнув,приподняла запасной якорь. Ей так нехотелось возвращаться в тесные коридоры,где нестерпимо пахло кислой капустой,а голова поминутно стукалась о низкиебалки, что девушка позволила себе немногоудлинить зарядку. Матросы на юте испуганнозамерли, а юнга, шутивший по поводу«бессильных баб» больше всех,побледнев, спрятался за бочкой. Девушкаухмыльнулась, аккуратно поставила якорьна место, который тягала за неимениемгирь, и танцующей походкой подошла кматросам.

— Вы что-тосказали? — осведомилась она, извлекаяиз-за бочки спавшего с лица юнгу.

— Нет, я... —пролепетал тот. Секундой позже онвзвизгнул, почувствовав, как его вдругокунули в воду.

— А по-моему,сказал, — нахмурилась Снежа, любуясьторчащим в бочке юнгой. — Ты — тоже... —девушка повернулась к остальным, но техуже пропали без следа, только защелкана люке щелкнула.

Со стороныпассажирского люка послышалисьаплодисменты.

— Браво, — Гвадин шутливо поклонился. — С утра вделах?

— Не даю себерасплываться, — улыбнулась Снежа. — Надодержать себя в порядке.

Собеседник,придирчиво оглядев фигурку девушки,покачал головой.

— Никогда несказал бы, что такое возможно, — Оссолухмыльнулся. — Как вам только этот якорьподнять удалось — в нем же пудов шестьбудет!

—Четыре, небольше, — отмахнулась девушка, еще разприподняла железяку и внимательно ееосмотрела. — Хотя нет, тут написаношесть. То-то чувствую — тяжеловат.

— Столькодаже для Марека тяжело будет, — пожалплечами Гвадин. — Это наш атлет.

— Человек,наверно? — предположил девушка. —Гному-то все восемь нипочем.

— Угадали, -кивнул Оссол. Снежа улыбнулась, подхватилас палубы ведро на веревке и пристальноглянула в глаза выбравшемуся из бочкиюнге.

— Я позаимствую,не возражаешь?

* * *

За времяутреннего моциона соседи по каюте ужепроснулись. Они оказались шахтерамиоткуда-то из-под Риети — по их словам,гномы им просто-таки не давали работать,вот — решили уехать на побережье,рыбаками стать. Буквально через полчасаСнеже стало тошно от непрестанныхразговоров в стиле «А вот Серпице —да! А Риети — фу!», и она сбежала изкаюты, прихватив только ладунку с едой.

Увы, в коридорахоказалось еще хуже — в них в оглушительнымвизгом бегали дети, которым казалось:любой взрослый на пути — отличноесредство перекрыть путь остальным.После очередного, особо сильного ребенка— девушке он показался гномом, уж слишкомявно кучерявилась у него на подбородкебороденка — Снежа с грохотом ввалиласьв какой-то закуток, дверь в которыйотлично сливалась со стеной.

— Доброеутро, сударыня, — над распростертой пополу Снежей склонился Джок. — Не ушиблись?

— Пожалуй,нет, — девушка помотала головой, поняв,что отделалась максимум парой синяков.

— Тогда будьтетак любезны, ноги поднимите, пожалуйста,— почти пропел Джон, выразительно постучавкостяшками пальцев по створке двери. —А то сквозняки, знаете ли.

Снежа быстроподнялась на ноги, машинально отметив:наконец-то может вытянуться тут во весьрост. Потайная дверь тут же ехиднощелкнула, скрыв закуток от любопытныхдетских глаз.

— Знаем мываши сквозняки, — ухмыльнулась девушка,пристально осматривая каморку. — Рей,я тебя вижу.

— Где Рей? —вполне натурально удивился Джок. —Сударыня, вы здоровы?

Снежаухмыльнулась, отодвинула парня в сторонуи вдруг прыгнула в дальний угол комнатки.Раздался тихий вскрик — Снежа судовлетворением увидела у себя в рукахполупрозрачную акробатку-альбиноса.Та недовольно глянула на охотницу,прищелкнула пальцами и снова сталаполностью видимой.

— Рей, а ятебя по всей барке ищу! — восхитилсяДжок. — Ой, спасибо, сударыня, нашли!

— Перестань,Джок, — попросила акробатка. — Она жетак все видит.

— Сдадитенас Гвидо? — мрачно поинтересовалсяпарень.

— С какойстати? — искренне удивилась Снежа, новдруг вспомнила соседей по каюте. Глазадевушки хитро сверкнули. — Хотя...

— Не надо, -попросила Рей. — Гвидо — отличныйпарень, только кое-что он понимаетнеправильно.

— Отличный?— с преувеличенной трагичностью спросилДжок, но умолк, стоило акробатке недовольноскривиться.

— Покажите,как сюда попасть, не выламывая дверь,не будите меня, когда усну — и в расчете,— хмыкнула Снежа. — Остальное — не моипроблемы.

— Разумныевсегда договорятся, — едва заметноулыбнулась Рей. — Заметано.

* * *

Ровно черезполчаса Снежа поняла: путешествие набарке третьим классом может быть вполнетерпимым. Пачка свечей, гамак, паралишних одеял в отдельном кубрике — чегоеще может желать человек?

* * *

Под конецтрехдневного спуска по реке Снежапоняла, что подумывает о шумных соседяхс нежностью, и поежилась. Добровольноетрехдневное затворничество радоваловсего до вечера второго дня, но потом вдуше девушки поселилось какое-то щемящеечувство — даже матерные вопли матросов,готовивших швартовку, она воспринялачуть ли не с умилением.

Впрочем,выбираться на палубу, чтобы вволюпотолкаться у сходней, она не спешила — только после того, как в коридорахстихла и суета, потайная дверь открылась.

Ллогор посравнению с Тибессой оказался совершеннокарманным — уже с пристани виднеласькраснокирпичная стена всего в три саженивысотой, но даже ту не закрывали низенькие,от силы в пару этажей, дома, стыдливоприкрытые разнообразной вьющейсязеленью.

* * *

Снежа отстояланедлинную очередь в кассу, где ейпроштамповали билет, и направилась кприземистому ржаво-красному зданию сузкими окнами-бойницами. Девушка неошиблась — это оказалось Пограничноеуправление округа Ллогор.

— Какие люди!— седой сержант на входе обрадовалсяей, как родной. — Неужели к нам?

— Думаю, да,— Снежа предъявила пограничнику паспорт,повестку и орденское предписание. — Яне ошиблась?

— Нет, СнежаЛеевна, — сержант считался в документы,— добро пожаловать. Как оно там, вТибессе-Теменграде?

— Стоят, -улыбнулась девушка, но увидев в глазахсолдата нетерпимую жажду новостей,продолжила, — Железную дорогу сделали,порт вот еще, мостов парочку. Театруновое здание поставили.

— Эх,Тибасса-Тибесса, — вздохнул вахтенный.— Вот не поверишь — каждую ночь снится:иду я по Кузнецкому мосту, листочки набалюстраде тоненько так поют, тишина...Последний раз в Тибессе я там гулял.

— Кузнецкийпеределали, — улыбнулась Снежа. — повышеподняли, да еще на пару пролетов нарастили.

— Иди ты! —восхитился собеседник. — А листочковновых наковали?

— Вроде, всюбалюстраду переделали, — задумаласьдевушка. — Да, точно. всю бронзу на стальперековали — теперь ничего не поет.

— Жаль, -огорчился сержант. — Как живые были.

Он, покопавшисьв столе, положил перед Снежей натертыйдо блеска бронзовый листок.

— Видишь,какая работа? Патины нет, правда, ахимикам давать, чтоб новую навели —боязно. Еще попортят.

Вахтенный,еще раз просмотрев документы, подал ихСнеже.

— Рад быпоболтать еще — но если капитан заметит,снова ругаться будет, ты уж извини.

— Уже, АвдейВитьевич, — с лестницы на второй этажнеторопливо спускался парень в оливковойформе. — Надеюсь, с улицы, как в прошлыйраз?

Сержантнасупился.

— СтажерСнежа Арвентай, — отчеканил он. —Направлена из Тибессы.

— Даже так?— присвистнул капитан. — Ладно, будемсчитать: я ничего не видел. Прошу замной, стажер.

* * *

Кабинеткапитана поражал весьма неофициальнойобстановкой: букет сушеных цветов нашироком подоконнике, резная мебель ипейзажи в рамочках по стенам.

— Так работаетсялегче, — извиняющимся тоном пояснилкапитан. — Присаживайтесь, пожалуйста.Как там Теменград?

— Стоит, -Снежу посетило неприятное чувство «dejavu». — Правда, я там еще зимой была.Впрочем, какая у нас зима — одно название,снега на полпальца.

— Так вы прямоиз Университета? — хмыкнул Малкович. —Даже домой не заезжали, выходит. Могу япоинтересоваться — почему?

— Орденнастоял, чтобы я сразу отбыла к местуслужбы, — девушка машинально перешла наофициальный тон. — Вот и пришлось...

— А еслиначистоту? — капитан, отложив документыв сторонку, пристально глянул на Снежу.— Поймите, мы же все равно узнаем, такили иначе.

— Семейныепроблемы,— нехотя отозвалась девушка.— Матушка написала, мол, у нее готов«идеальный вариант, о котором девушкаможет только мечтать». А я этого нехочу.

— «Идеальноговарианта»? — Снежа кивнула. — Звучит,как любовный роман, не находите?

— О, да, -язвительно парировала девушка. — Знаюя это мусор: она строптивая дура, онбогат, умен, красив — удастся ли авторупоженить их страниц за триста? Последняястраница — все плачут, включая авторас читателями. Выть хочется, если честно.

— На границе,думаете, легче будет? — хмыкнул капитан.— Там ведь тоже приказы, только никтоне спрашивает, нравятся они вам или нет.

— Хуже небудет, — убежденно отозвалась Снежа. —Кроме того, уверена: военный аналитикиз меня будет получше, чем домохозяйка.

— Ну, это мывыясним, — хмыкнул капитан, выудил изкипы бланков какую-то бумажку и что-торазмашисто на ней написал. — Вот вашпропуск в общежитие, располагайтесь.Документы пока останутся у меня.

* * *

Общежитиеоказалось рядом — в неприметномпереулочке рядом с Управлением. Вахтерна входе ничем не напоминал общительногосержанта — он был подтянут, мускулисти немногословен.

— Комната314. Столовая на первом этаже, душевая вподвале. До получения предписанияпокидать здание запрещено.

Снежа взвыла.Ее добровольное одиночество в секретномкубрике барки грозило продолжиться ужена суше, и здесь уже перерасти всеразумные пределы — как оказалось, дажегостиничные окна выходили в густозаросший сорняками двор, годами невидевший людей.

Впрочем,кормили тут вкусно, горячая вода в душеимелась круглые сутки, а в номере стояланастоящая кровать длиной в полторысажени с твердым матрасом — а не гамаком,от которого потом ныла спина. Крометого, в холле, у загородки вахтера, стоялписьменный стол со всеми принадлежностями— даже керосиновой лампой — это оказалосьвесьма удобным при изучении знаменитого«Пути паладина».

* * *

Интермедия. Завтра — учения