= = = Второе рождение = = =
Не знаю как у остальных, но у меня удар ножа, был безболезненным, я на него просто не обратил внимания. Из-за чего так произошло, даже и не спрашивайте, может быть сказалась горячка драки, а может алкоголь в моей крови притупил болевые рецепторы нервной системы, вариантов много, каждый из которых в равной степени вероятен.
Лично я считаю, что сказалась горячка драки, выброшенный адреналин в кровь, притупил болевые рецепторы, из-за чего проникающий удар заточки, сделанный из простой отвертки, привел к тому, что у меня была повреждена селезенка. Я продержался, наверное, минуту, после чего из-за охватившей слабости рухнул на землю, где меня благополучно затоптали.
Не сказать, чтобы я был верующим человеком, а тем более имел бы мистический склад характера, но в тот момент я воспарил над телом. Я видел как протекала драка, видел того урода который пырнул меня, видел даже саму заточку, торчащую у меня из спины, но уже ничего не мог сделать. Именно бессилие подняло во мне волну Ярости, которая была направлена не только на тех, с кем мы приехали на стрелу, но и на своих, и вообще на весь "несправедливый" мир.
Не имея возможности выплеснуть свою Ярость, которая охватила меня, я был вынужден плыть над миром, сжигаемый собственным бессилием. Именно Бессилие подняло меня на новый уровень. Мир слегка покрылся легкой дымкой, из-за которых цвета выцвели, обретя серый оттенок, звуки поблекли, и как будто доносились из-за невидимой мне преграды, которая поглощала определенную часть децибел.
Мне захотелось Разрушать. Все равно что, крушить, ломать, рвать и разбрасывать, захлебываясь кровью, и давясь чужой плотью. Мне было плевать на то, что при этом погибнут друзья, подруги, родичи, как близкие, так и через пень колоду удаленные. Вообще в охватившем меня состоянии было нечто запредельное, то чего я ни как не могу постичь. И хотя я понимаю, что будь я живым, и испытывай то, что испытываю, давно бы потерял всякий рассудок. Но сейчас я не был живым, а был мертвым, мое тело валялось склеив ласты, а я подобно легкому перышку на ветру парил, давясь охватившим меня желанием Разрушать, но при этом сохраняя трезвость мышления.
Я мыслю, значит существую. Эта фраза, на мой взгляд, ошибочна, и к подавляющему большинству нашего общества неприменима. Люди, быдло, которое только и умеет что жрать, срать, трахаться да спать, не задумываясь о сущности своего существования, для чего он собственно рожден и вообще, зачем он что-либо делает. Меня кстати с легкостью можно отнести к этому большинству.
Но в миг своего духовного существования, я задумался, а действительно, почему я пошел за обществом? Почему я позволил вести себя, сделать из меня ведомого?
И ответ был ужасен, я такое же быдло как и все люди. И испытываемая жажда разрешения обернулась и на меня. И мне стало плохо. Мир стал тускнеть.
Я проваливался в необъятно глубокую яму. Стены, выложенные из кричащих тел, проносились так быстро, что тела сливались в сплошную непроглядную тьму. Кишка тянулась, казалось бы, бесконечность, на протяжении которой я рвал себя на части, сокрушаясь над собственной глупостью, и скотским существованием стада под названием "человечество".
Наверное, все время, что я летел по этому тоннелю, я испытывал этот взгляд тысячи глаз. Нет, не так, взгляд тысячеглазого гиганта, чей взор проникал сквозь меня, поднимая из небытия подсознания, все мои грешки, мелкие пакости, и обиты, предательства и лицемерия, не говоря уже о серьезных проступках. И от этого взгляда мне стало еще хуже, остервенелое самобичевание и саморазрушения, возросло на порядок, провоцируя подобно лавине, собственное усиление.
Мощный удар потряс все мое естество, мою сущность, мое "Я". Падение прекратилось без всякого замедления, при этом, даже своими возросшими мыслительными процессами я ни как не мог осознать момента, когда же я остановился. И именно момент осознания и был интерпретирован мною как мощный удар.
Меня начало корежить, мять, и рвать. Впервые за все время своей бестелесности я испытал боль, при этом не душевную, а физическую. Все суставы ныли, мышцы тянуло так, как будто их растягивало, а кости ломало не по-детски. В общем ни когда ранее я не испытывал такой боли, но при этом эта боль ни шла ни в какое сравнение с тем, что я испытал духовно. Наверное, поэтому я лежал, молча и тихо, заглушая, успокаивая духовную муку болью физической.
И это помогло. Постепенно жажда ломать и крушить, отступила, сменившись Яростью, которая в свою очередь, свернувшись подобно змее, спряталась глубоко внутри меня, дожидаясь своего срока. И все это было окончено под акампонимент колокольного перезвона, еле слышимого, почти на грани, и как будто приглушенного расстоянием.
Первым что я испытал, это было мое тело. Оно было грузным, тяжелым и огромным, но при этом в нем была заключена такая мощь, что грузность и тяжесть тела так и оставалась лишь ощущением. Я, каким-то шестым чувством, или как говорят "жопой чувствовал", что сейчас могу встать, и если потребуется разметать весь наш завшилый городок по камешку, мог поднять глыбу в несколько десятков тонн.
Запах. Судя по запаху, я лежал на поляне, цветущей цветами, при этом я лежал недалеко от леса. Пахло цветами и травой, мелкими насекомыми и грызунами, пахло птицами и недавно пробегавшим зверьем. Ни когда бы, ни подумал, что может так пахнуть, я даже ни думал, что может существовать такое многообразие запахов, ни думал, что существует столько оттенков. Подумать только, пахли не только цветы, шерсть грызунов, или скажем зверья, но даже то, что не могло пахнуть в принципе — камень, высушенная временем ветка, бабочка, парящая неподалеку, хитиновый панцирь молчащего сверчка, и даже сам воздух.
Все запахи складывались, но не создавали какофонию, которая бы рождала ощущение смрада, а как бы рождала второе зрение, объемное, отмечающее не только источник, но и расстояние до него, его размеры. И хотя картинка, созданная на основании обоняния, постоянно подрагивала, из-за порывов воздуха, размывалась из-за легкого ветерка, я понял, что легко сориентируюсь и с закрытыми глазами.
Понимая, что мое бестелесное существование прошло, и начались теперь либо посмертные галлюцинации, либо начались галлюцинации послеоперационного наркоза, который еще не до конца отпустил. Поэтому подумав, что собственно ничего не теряю, я открыл глаза.
Яркий свет рухнул на меня во всем своем многообразии. Небо куда был устремлен мой взор было, не синим, точнее не только небесно-голубым, но и в добавок ко всему, еще имело черноту подземелья со множеством искрящихся искр, и радужная игра "северного сияния", освещала небо придавая ей небывалую красоту, и радуга разделившее небо от правого горизонта до левого, создавала сюрреалистическую картину. Я видел какие-то объемы и формы, которых недолжно быть на нормальном небе и которые я просто не могу описать словами. Они, то поднимались, то опускались, то уменьшались, то наоборот увеличивались, я видел, как в вышине неба пробегает волна электрических разрядов, подобных тем, которые рождаются когда гладишь кошку в темноте, я видел даже как надомной пронесся китайский дракон, чье тело просвечивало, и казалось зыбким и аморфным.
Напрягшись, я поднял корпус и сел. Оглядевшись, я ни как не мог понять, что же собственно я вижу, потому как единственное, что я видел, могло быть галлюцинацией. Нет, не спорю, я видел мир, так же как и раньше, но при этом я видел, что каждый камень или травинка окружено полями силы, я видел пульсацию токов внутри каждого объекта. Я видел не только сам объект, но и его объем, и его плотность, я видел внутренности, скелет, и все это складывалось в гармоничную картину, нисколько, ни напрягающую меня.
Слух, на который я обратил внимание, только сейчас также превосходил всяческие ожидания, а точнее полностью соответствовал моим обонянию и слуху. Я слышал дуновение ветерка — как будто сыплется мелкая крупа, слышал пульс замершего мышонка в своей норке, всего в двух метрах от меня, я слышал набатный стук стеблей травы, бьющихся друг о друга, я слышал, клекот птицы возмущенной моим присутствием, я даже слышал, шуршание насекомых, которые под сводами леса, переговаривались друг с другом, в отличие от своих собратьев пребывающих сейчас на поляне. Я слышал расходящийся шепот, от каждого предмета, непонятных мне слов, вот сейчас валун, лежащий на самом краю, пропел свою песню, рожденную тем, что он накаляется под лучами солнца.
Стоя посредине поляны, я понял, что весь информационный поток, стекающийся ко мне от каждого предмета, воспринимается мною отдельно, создавая самую настоящую лавину информации, которую я при этом каким-то запредельными возможностями классифицировал, сортировал, и на основании всей этой массы создавал объемную модель окружающего меня мира.
Я ощущал как от окружающих меня растений, камней, деревьев, зверей и насекомых, растекается страх, и я знал, что причиной этого страха являюсь я.
Не буду более описывать то, что видел и то, что ощущал, потому как тому, кто не был ни разу в шкуре подобной моей сейчас, это невозможно описать. Лучше расскажу о том, что за тело было у меня.
Не имея ориентиров, по которым можно было бы судить о собственном размере, я сделал заключение по собственным внутренним ощущениям, которые говорили, что я подрос и значительно. Тело было далеко не человеческим, ведь нельзя назвать человеком того, кто имеет внешний костяной панцирь, кроваво-красного цвет. Встав во весь рост, я развел руки, поиграл мышцами, напрягая руки, но, ни каких движений мышечных масс я не увидел.
Вообще мое тело больше напоминало рыцарские латы, полоски хитинового панциря, смыкались, образуя внешний скелет, как у насекомых. Весь хитиновый панцирь был покрыт тонкой, высушенной пергаментной кожей, такого же оттенка, но прозрачной. Грудная клетка, напоминала оголенные ребра, так как массивные пластины хитина, подобно человеческим ребрам расходились в стороны от гортани до середины тулова. При этом вокруг рук, и вообще моего тела, разливалось пламя огня, я понимал, что это пламя иллюзорно, и видно только мне, так как на других уровнях зрения, этого пламени не было.
На ладони обнаружилось семь мощных пальцев, каждый из которых был вооружен острым когтем. Нет, не так, пальцев у меня не было, у меня были отростки, больше напоминающие змею, при этом эти пальцы-змеи состояли из сегментов, ярко выраженных фаланг, обтянутых все той же пергаментной кожей. Каждый палец вооружен непросто когтем, а когтем, который выдвигался из сустава, увеличиваясь в длине троекратно, при этом подобно клюву птицы раскрывался на две половинки, и из его нутра выдвигалось жало.
Повернув голову назад, я испытал шок. Оказалось, что мой ярко выраженный позвоночник продолжался далее в виде хвоста. Хвост был уродлив, потому как были видны сегменты хвоста, при этом треугольная форма сегмента, позволяла хвосту вращаться во все стороны, как собственно и сгибаться как угодно. Длинна хвоста, если брать в соотношении с моим ростом, как раз была с мой рост. Хвост заканчивался мощным жалом, которое на треть было утоплено, но по первому моему желанию мгновенно выдвинулось на всю свою длину. Подведя к своему, наверное, такому же "красивому" лику, я увидел маленький сток, по которому тут же повинуясь моей подсознательной воле, потекла прозрачная капелька. Стряхнув ее на землю, я получил еще одну пищу для размышления, потому как капля, коснувшись травы, мгновенно вызвала очень интересную реакцию, а именно, взрыв огня.
Взметнувшееся пламя охватило меня, но при этом я не ощутил его жара, не ощутил боли от ожогов, и при этом видел в огне также хорошо, как и раньше. Трава мгновенно вспыхнула, расходясь и образуя круг, выжженной земли. Поняв, что экспериментировать не стоит, я убрал хвост за спину, чтобы не видеть его, но теперь я ощущал его, при этом особого дискомфорта не ощущал.
Как я уже говорил, я был на опушке леса, и не ощущал ни какого присутствия живых. Хотя, как посмотреть, на некотором удалении от меня я ощутил мощный всплеск ненависти, страха, алчности, жажды отмщения, и прочих чувств. Прислушавшись, на грани слышимости я услышал удары железа о железо, и даже более того, звук был пусть более грубым, но таким же, как в фильмах о средневековье, где рыцари дубасили друг друга.
Люди... Там где люди, там и еда, а я был очень голоден, это раз, и во вторых, там где люди, там и цивилизация, в которую мне очень сильно хотелось побыстрее попасть и разобраться в конце концов, что со мной случилось...
Тело отреагировало быстрее, чем я успел подумать. Мощным прыжком, я преодолел, думаю так метров тридцать, и врубившись в лес побежал не глядя под ноги, снося на своем пути все мало мальски небольшие деревья, этак сантиметров двадцать в диаметре. Понимая, что к рыцарям, или ролевикам, нужно подойти втихую, тем более с моей-то внешностью, я постарался бежать не напропалую, а как можно тише, огибая любое деревце. Скорость мгновенно снизилась, а прямой бег, превратился в змееобразную перебежку.
Но все равно, ритм, который я взял, да и отсутствие усталости в моем теле, поражали. Глыба костей и мяса, будем считать, что мясо спрятано под костью, весила куда больше чем мое прежнее тело, раза этак в два-три, неслась по лесу легко, не требуя особых усилий по отношению к себе. Я думаю, что мышцы у моего тела устроены по иному принципу, как собственно и энергия используемая ими.
Где-то, через минуту, может две, я пробежал расстояние разделяющая поляну, на которой я очнулся и поляну, где бились два рыцаря. Замедлив бег, я наблюдал за картиной, развернувшейся на поляне, и при этом ощущал особый прилив сил, рожденных из душевного подъема и испытываемого азарта.
На поляне было три группы людей, лошадей и карету я считать не буду. Две группы по три человека в каждой, наблюдали, как третья группа с численностью в два человека лупят друг друга обычными рыцарскими мечами. Судя по тому, что я видел, сверх обычного зрения, исход поединка был за стариком. Несмотря на возраст, он построил бой на уклонах и отведении ударов, в то время как его оппонент сделал ставку на силу и скорость ударов.
Я даже увидел в окружающей тела присутствующих ауре, причину конфликта. Видите ли, молодой был оскорблен тем фактом, что ему не позволили ехать возле кареты, сопровождая молодую особу, которая сейчас наблюдала за происходящим из кареты, и откровенно испытывала чувство самодовольства.
От бушевавших на поляне чувств, которые я не только чувствовал, но еще и видел, и даже более того, слышал, я испытал небывалый подъем и азарт крови. Мне захотелось выскочить на поляну, и разорвать своими когтями этих недоумков, которым было бы перед кем по петушиться. Я даже сделал два шага в сторону поляны, как вдруг старый, отскочил и поднял руку, останавливая бой...
— Что случилось мессир? — тут же среагировал один из тройки, что стояла ближе к карете.
— Тихо! — голос старика оказался мощным басом, при этом само слово было наполнено властностью и силой. Такие люди одним только своим словом способны повелевать, я даже не могу представить, почему он не урегулировал возникший спор, простым словом.
