Комфлота Бахирев. От Синопа до Босфора

Комфлота Бахирев. От Синопа до Босфора.

Должны мы помнить предков наших,

Хранить невидимую связь,

Помянем же за Русь всех павших,

Пред их могилами склонясь.

Новогодний приказ командующего Балтийским флотом.

31 декабря 1915 года адмирал Канин в приказе за N1433 подвел итоги боевой работы Балтийского флота за прошедший год.

"Полтора года наш флот, ведя неравную борьбу со значительно более сильным противником, с полным успехом выполняет все возложенные на него задачи и всё настойчивее оспаривает у врага господство на Балтийском море. Превосходство сил противника и совокупность всей обстановки истекшего года, как и в прошлом, не позволяли особенно рисковать главными силами флота, и его боевая деятельность по-прежнему носила характер войны преимущественно минно-подводной, в которой, однако, принимали участие почти все суда флота и в которой мы имели несомненный успех, нанеся врагу немалые потери. В этой общей боевой деятельности я нахожу справедливым отметить тяжелую, опасную и незаметную работу Дивизии траления, которая, несмотря на крайне ограниченные средства, всегда обеспечивала флоту пути для действий против врага. На долю Минной дивизии и Дивизии подводных лодок совместно с линейными кораблями "Цесаревич" "Слава", крейсером "Диана" канонерскими лодками "Грозящий" и "Храбрый", заградителем "Амур" выпала задача обороны Ирбенского пролива — ключа Моонзунда и Риги — и содействия нашим войскам на Рижском фронте. Их блестящая деятельность, увенчавшаяся полным успехом, оценена Родиной. Особо отмечу наших мужественных военлётов, летая над морем, они осуществляли разведывательные действия против нашего врага в пользу флота и армии. Проводили бомбометания кораблей и военных объектов противника на его территории и несмотря на свою малочисленность они всегда выполняли поставленные перед ним боевые задачи и не раз выходили победителями в схватках с более многочисленным противником. Линейные корабли и крейсера, являясь ядром всего флота и оплотом всей защиты отечественных вод, не только выполнили ряд важных задач вдали от своих берегов в весьма трудных условиях, но своей постоянной готовностью к выходу и к бою заставили неприятеля обеспечивать свои крупные против нас операции линейным флотом, то есть рисковать тем, чем им не следовало рисковать и расплачиваться за это. Первая оперативно-тактическая группа кораблей под командованием контр-адмирала Бахирева продемонстрировала чрезвычайно высокую боевую выучку и эффективность своих действий, нанеся противнику весьма ощутимые потери. Случаи открытой встречи с врагом, неизменно оканчивались к пользе Российского Флота. А враг был или повержен или бежал поля боя. Отряд заградителей не только способствовал успеху выполнения многих операций флота, но также принимал широкое участие в его боевой деятельности. Наши миноносцы, едва вступив в строй, умелым выполнением порученной им задачи нанесли врагу урон, вызвав гибель нескольких боевых судов. Особо хочется выделить из этого числа "Новик", покрывший себя заслуженной славой лучшего корабля флота. Отличились и наши подводники, которые с риском для жизни, но при этом с мужеством и героизмом настоящих моряков русских выполняли поставленные перед ними боевые задачи. Отмечу и наших боевых товарищей — английских моряков— подводников которые продолжали свою мужественную и настойчивую работу в Балтийском море и покрыли себя славой.

Служба связи, исключительной организацией своей деятельности, в высшей мере способствовала успеху всех операций флота. В то же время личный состав флота, морской крепости Императора Петра Великого (Ревель) и Свеаборгской, портов, вспомогательных учреждений и тыла произвел ряд работ огромной важности, давших нам линейные корабли типа "Севастополь", миноносцы типа "Новик", подводные лодки типа "Барс", надежно защищенные базы и рейды, укреплённые передовые позиции, обследованные шхерные пути, средства борьбы с подводными лодками и воздухоплавательными аппаратами, а также работы, позволившие нам сохранить и усовершенствовать наши суда и оружие, которые всегда были в полном снабжении и укомплектованы обученным личным составом, несмотря на значительные трудности, с которыми связано это дело во время войны. Оценивая общую деятельность за истекший год, я от лица службы и от всего сердца благодарю флот, вспомогательные его учреждения, порты, крепости и позиции за боевую деятельность и за ту огромную работу, в результате которой враг понес существенные потери, а наш флот вступает в новую кампанию не только не ослабленным, но значительно более сильным и опытным.

Некоторых из наших боевых товарищей, увы, уже не будет с нами в новом году. Вечная память погибшим, а мы, с непоколебимой верой в Святую православную веру, Государя и Отчизну нашу, будем и далее всеми силами выполнять свой священный долг перед Царем и Отчизной до полного торжества над врагом".

Пролог

Ещё в декабре до нашего генералитета стали доходить слухи, что наши союзники намерены свернуть свою операцию по захвату Дарданелл. Их упорство в желании захватить пролив, и этим открыть себе путь к Стамбулу и дорогу в Черное море, было сломлено, но какой ценой!?

Да это они не путь себе открывали, а двери перед нами хотели закрыть и нас навечно запереть в Чёрном море.

А в начале января стало доподлинно известно, что наши клятые союзнички наконец-то отказались от дальнейших действий на Галлиполийском полуострове. Союзники отказались!? Да три раза ха-ха на это высказывание. Это турки наваляли им "по самое не могу". Хотя, с точки зрения мерзких островитян, это звучало как "по самое не хочу".

Получив очень чувствительную оплеуху от никчемных турок и не добившись практически ничего, союзнички приступили к эвакуации своих войск с полуострова. В газетах пишут, что союзники изрядно потеряли в живой силе, пока еще нет общего списка потерь в людях, но говорят, что они колоссальны. Особенно много потерь у англичан. Как мне помнится, из моего будущего, островитяне, именно островитяне, а не набранный со всей колониальной империи, над которой пока никогда не заходит солнце, подвассальный люд, потеряли всего-то чуть больше сотни тысяч. Но в этот счет так же входят и раненые и пленные и без вести пропавшие. А вот потери среди всяких выходцев из Австралии и тихоокеанских островов, из Индии и Чёрного континента составили около ста пятидесяти тысяч. Французской армии эта героическая эпопея обошлась порядка сорока тысяч гробов. В сознании австралийцев после этой провальной операции закрепилось чёткое понимание того, что британское командование продемонстрировало свой непрофессионализм в военном деле и наплевательское отношение к людским потерям. Так что не будем верить этим газетным заголовкам о колоссальных потерях англичан. По мне бы, да чтоб их было в два или три раза больше, хотя с точки зрения морского офицера Российского Императорского флота, предосудительно желать своим союзникам подобное, но вот с точки зрения попаданца из будущего, знающего, чем именно является этот сволочной народец, я был крайне рад за турок.

Объединённый союзный флот также понёс большие потери, особенно на минах и от противодействия подлодок противника. Англичане потеряли пять броненосцев: — "Трайэмф" и "Маджестик" стали жертвами U-21. "Голиаф" был потоплен тремя торпедами с эсминца. А "Оушен" и "Иррезистибл" подорвались на минах и затонули. Ещё несколько броненосцев после подрывов удалось спасти. Французы потеряли броненосец "Буве", только доподлинно неизвестно, или от попадания снаряда в артпогреб, или от подрыва на мине с последующей детонации всё того же артпогреба. Помимо этого погибло немало миноносцев и транспортов. А сколько кораблей и судов было повреждено за это время, мы перечислять не будем.

Большие потери в этом предприятии союзники понесли и в подводных лодках, которые все время пытались прорваться через Дарданеллы в Мраморное море и при этом погибали. После погибших, с не меньшим упорством, на прорыв шли другие подлодки, но и они не возвращались. Потом эти попытки превратились уже вроде как в спорт, в котором англичане и французы состязались в умении и отваге. Только одной английской подлодке Е-11, под командованием лейтенант-коммандера Мартина Несмита, удалось проникнуть в Мраморное море, где он восьмого августа потопил старый турецкий броненосец "Хайреддин Барбаросса", чем произвел некоторый переполох в стане врага. Но на этом все успехи наших заклятых друзей в районе Дарданелл закончились, и разменяв шесть своих броненосцев на один турецкий, и уложив в турецкую землю около двухсот тысяч бойцов, 9 января последний солдат союзных войск покинул гостеприимный берег Галлиполи.

Глава первая. Год 1916. К Чёрному морю.

I

23 января 1916 года. Царское село. Неожиданное предложение, от которого нельзя отказаться.

Сразу после рождества, Николай II, как говорят в моем времени, направился в деловую поездку по югу страны. Григорович подался на юг через три дня после Царя, рассчитывая прибыть в Крым раньше государя, так как знал, что у того в пути будут остановки в некоторых губернских городах. Николай II решил побывать в Крыму не ради отдыха, а из-за того что некоторые "патриоты России", начали настойчиво шептать в его уши, что на Черном море не всё в порядке. На Балтике флот во много раз меньше германского, и то одержал несколько побед. Так почему же адмирал Эбергард, имея на данный момент подавляющие превосходства над морскими силами Турции, никак не может "приструнить" всего-то парочку германских кораблей. А раз так, то пора что-то предпринять. "Сколько ещё это будет продолжаться?" — нашёптывали со всех сторон. "Всего-то два, не слишком сильных корабля держат в постоянном напряжении целый флот". А у Эбергарда сейчас там помимо броненосцев имеется два дредноута. А он никак не может изловить германские корабли.

Но, справедливости ради, нужно признать, что догнать этих "немцев" могли только те наши корабли, которые "немцы" могли без труда утопить. Вот Император и решил заглянул в Севастополь, чтобы лично увидеть боевую работу Черноморского флота и славных моряков-севастопольцев.

Что и как было в Севастополе, какие выводы из этой поездки сделал Император, когда вернулся в ставку, я узнал немного позже от некоторых флотских.

Оказывается, что некоторую толику в судьбе Эбергарда сыграл я, подлив маслица в огонь в одной из бесед с Григоровичем. Этим разговором я подставил адмирала, правда, без всякого злого умысла, но подставил.

Когда Император наконец-то добрался до Севастополя, то Григорович был уже среди встречавших его на перроне. Тут же был командующий флотом Черного моря адмирал Эбергард, комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант Ананьин, главный командир Севастопольского порта вице-адмирал Маньковский.

"Это тот самый Маньковский, про которого в нашем времени ходили морские байки, о том, как будто он в 1910 году отстоял честь Андреевского флага и честь России, в Австро-Венгерском порту Фиуме.

Всё произошло из-за того что, ни крепость, ни австро-венгерские корабли, не ответили на его салют наций, когда он на броненосце "Цесаревич", с крейсерами "Рюрик" и "Богатырь" зашел в этот порт. А это было тяжелым оскорблением Андреевского флага и вообще России. И он был готов с тремя своими кораблями, сразиться с флотом оборзевших австрияков. Тем более, что на борту "Цесаревича" находился Великий Князь. Оскорбление действительно было нешуточное. К представителю Фамилии и отправился за консультациями адмирал Маньковский. Однако Николай Николаевич повел себя в этой ситуации в высшей степени своеобразно. Оскорбление, нанесенное России, его не задело. Великий князь сказал Маньковскому, что после выхода из Черногорского порта Антивари "Цесаревич" идет уже не под его флагом, а под флагом адмирала, следовательно, тому и разбираться в том, что произошло, и решать, как действовать. А сам Николай Николаевич сейчас просто частное лицо, которому пора на поезд. И отбыл на берег. Тогда Маньковский стал действовать самостоятельно, потребовал от австрийцев официальных объяснений по поводу того, почему ни крепость Фиуме, ни австрийская эскадра не отдали русским кораблям положенный салют наций. Те стали ссылаться на некие технические и служебные проблемы и оплошности, ясно давая понять, что очень хотели бы замять это дело. Маньковский передал австрийцам категорическое требование, что завтра в 8-00 утра, в момент подъема флага на русских кораблях, и крепость, и эскадра должны дать салют наций, а если до этого времени какой-либо боевой корабль австрийцев надумает выйти с рейда он откроет огонь. Австрияки в 8 утра, как только русские корабли подняли свои флаги дали положенный салют, и сразу же ушли в море. А вот как было на самом деле, надо будет у него самого спросить"

Кроме того, Государя встречали, и другие военные, а также гражданские чины, и депутация городских обывателей. Приняв рапорт от командующего флота и хлеб-соль горожан, государь на катере отправился на внутренний рейд. Обойдя застывшие на рейде корабли эскадры, он посетил линкор "Ростислав" и крейсер "Кагул".

Григорович специально приехал раньше высочайшего визита, чтобы потолковать по душам с Командующим Черноморским Флотом. Он пригласил адмирала Эбергарда к себе, в великокняжеский дворец, где он остановился, и сообщил ему, что в ставке Верховного Главнокомандующего и в столичных кабинетах весьма недовольны реальными делами флота и главными флотскими специалистами, в частности начальником штаба флота контр-адмиралом Плансоном и начальником оперативной части штаба, капитаном первого ранга Кетлинским. Последнего сам Григорович крыл, не стесняясь в выражениях, не хуже опытного боцмана или портового докера. Министр посоветовал адмиралу заменить своих помощников. Однако это предложение не понравилось адмиралу, и тот начал ссылаться на то, что он истинный джентльмен, и умудрён знанием служебной этики. И вообще, это его епархия. Адмирал категорически отказался последовать этому совету, объявив, что всю ответственность за положение дел на флоте несет только он лично. Министр, тем не менее, порекомендовал подумать о том, что было сказано в этом приватном разговоре, и ничего не говорить об этой встрече государю. Но адмирал, всё же рассказал Императору об этом разговоре, за что Николай слегка пожурил Григоровича, и успокоил Эбергарда, сказав ему — "Я вполне вам доверяю и доволен вами и деятельностью флота, о чем можете объявить в приказе". Вопрос был исчерпан, а флот на следующий день снова вышел в море "отметиться" у берегов Турции.

Но вот в ставке, Григорович всё же уговорил Императора заменить командование Черноморским флотом. Это был, конечно, не простой шаг, так как командующий пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных офицеров, и были все основания полагать, что и сам император ценил адмирала Эбергарда. Тем не менее, он согласился на эту замену. И с этой заменой Император и Морской министр быстро определились. И как оказалось, этот выбор касался меня, но я пока об этом не догадывался.