Попавшие 3

Глава 1

17 апреля 1986 года. Припять. СССР

Припять. Та самая. И в то же время не та. Настоящая, залитая апрельским солнцем, живая. Здесь не было аномалий, мутантов, Храмовников, Выбросов, смерти на каждом шагу. Дома новые, улицы чистые, люди... Несмотря на будний день, они были повсюду. В большинстве своем молодежь и дети, беззаботно шагающие и бегущие по своим делам, пьющие квас у желтых бочек, едящие мороженое, читающие газеты, сидя на скамейках у подъездов. Глаз радовался, глядя на все это. И сердце могло бы успокоиться, если бы не одно "но": на дворе стоял апрель... 1986 года.

— Нет, мне здесь определенно нравится!— невзирая ни на что, лыбился счастливый "татарин", облизывая "пломбир" в вафельном стаканчике, купленный в киоске за 20 копеек. Впрочем, мороженое ели все, даже Док. Он выбрал себе "щербет" и ностальгически выковыривал его деревянной палочкой из картонного стаканчика. Макс, как и Сапожков, остановился на "пломбире". А Саня, как обычно выделяясь из общего стада, взял сначала "томатное", но, один раз лизнув, выкинул его в урну и, выстояв в очереди, купил молочное, брикет которого стоил 10 копеек.

Они сидели на лавочке позади дворца культуры "Энергетик" и рядом с колесом обозрения, которое так никогда и не закрутилось.

— Его собирались запустить на 1 мая,— пояснил Виктор Игоревич, прекрасно помнивший те далекие времена.

— Это же через две недели!— обрадовался Кузя.— Покатаемся?

— Ты идиот?— посмотрел на него Санек.— На следующей неделе здесь так бабахнет, что мало не покажется.

— Да, 26-го апреля произойдет авария, и город будет эвакуирован,— подтвердил его слова Назаров.— Правда, я узнаю об этом только через двадцать лет...

До Припяти они вчера добирались пешком. Но вначале был основательный разговор с Назаровым.

— Док, вам придется многое объяснить,— потребовал Макс, встречая появившегося посреди чистого поля Виктора Игоревича.

— Да,— поддержал его Санек, провожая взглядом подпрыгивавший на ухабах трактор.

— Если вы думаете, что я открою вам все тайны мироздания, то вы ошибаетесь,— слишком уж спокойно ответил Назаров, поднимая с земли все еще пахнущую типографской краской газету "Известия". Взглянул на дату, нахмурился. Тракторист бросил ее, увидев, как на ровном месте из ниоткуда появился еще один странного вида человек. Нервы не выдержали.

— Все не надо...— Макс развел руки в стороны, словно хотел обнять весь мир, и спросил:— Как?!

Он мог иметь в виду все, что угодно, но Док его понял, сложил газету, свернул ее трубочкой, постучал по ногтю большого пальца, словно размышляя, и коротко сказал:

— Не знаю...

У ребят от возмущения перехватило дыхание, и только по этой причине в адрес Виктора Игоревича не прозвучала ненормативная лексика. Но она, определенно прозвучала бы позже, если бы он снова не заговорил:

— Нет, честно, не знаю. Для меня это с самого начала было загадкой. Я могу рассказать, КАК это было, но не могу объяснить ПОЧЕМУ?

— Расскажите хоть что-то,— устало попросил Макс.

Назаров незамысловато опустился на траву, провел по ней, насыщенно-зеленой, сочной, ладонью и начал рассказ:

— Эта история началась в начале семидесятых прошлого века. И началась она здесь, неподалеку, при возведении атомной электростанции. Во время строительных работ был найден странный объект шаровидной формы, с необычными физическими и химическими свойствами. Пройдя через ряд исследовательских лабораторий, он попал в руки небезызвестного вам профессора Покровского Василия Григорьевича, а уж он втянул нас, своих товарищей в эту авантюру. Впрочем, выбора у нас не было. Это была не столько инициатива самого Покровского — хотя и она тоже,— сколько поручение партии и правительства, как тогда было модно выражаться. Ну, и самим было интересно, особенно после того, как Василий продемонстрировал возможности этого артефакта. На первых порах самым удивительным была его возможность изменять частоту световых волн в зависимости от различных факторов. Потом Покровский случайно обнаружил некоторые физические изменения в области, подверженной воздействию этих волн. Самых же впечатляющих результатов он достиг, фокусируя излучение на так называемых зеркалах Козырева, хотя сам Козырев имеет с ними мало чего общего, но не суть. Оказалось, что установка, созданная Покровским, могла преломлять само пространство.

— Что вы имеете в виду?— не понял его Макс.

Ребята разместились вокруг него, усевшись на траву, как преданные ученики вокруг своего учителя, и внимательно внимали его словам.

— Вы книжки читаете? Хотя о чем это я, кто в наше время читает книжки! Но фильмы-то смотрите? Знаете, что такое телепортация?

— В общих чертах,— не стал вдаваться в подробности Клинцов.

— С квантовой телепортацией и теорией кротовых нор мы, советские ученые, были на тот момент знакомы, но практическое перемещение в пространстве физических объектов казалось нам чем-то из области научной фантастики. Однако Покровский смог продемонстрировать его на практике. При помощи своей установки, которую он скромно называл "Рука Бога", профессор мог мгновенно перемещать различные предметы на энное расстояние. Правда, эта были очень энергозатратные эксперименты. Чем тяжелее предмет, чем больше расстояние перемещения, тем больше энергии она потребляла. Чтобы продолжить эксперименты, нам понадобились мощности целой электростанции. Выбор пал на самую современную на тот момент чернобыльскую АЭС. Таким образом, артефакт вернулся туда, где он был однажды найден.

Понадобилось еще несколько лет, чтобы довести до ума новую установку. Прототип вы видели сами — это он перенес вас сюда.

— Но как?— не унимался Макс.

— Пространство и время — взаимосвязанные величины. Об этом говорил еще Эйнштейн в своей Теории Относительности. И Покровский это доказал, опытным путем вычислив частоты колебаний световых волн, с помощью которых можно было переместить предмет не только в пространстве, но и во времени. Это были чрезвычайно тонкие настройки. Одно неверное движение, и, в лучшем случае, могли перегореть пробки...

— А в худшем?— спросил Санек.

Док посмотрел на него, но не ответил.

— Работа была настолько прецизионная, что ни человеческий мозг, ни человеческие руки не могли с ней справиться. Поэтому пришлось подключать установку к самым совершенным на тот момент ЭВМ...— Назаров усмехнулся.— Это мы тогда считали их совершенными, а сейчас карманный калькулятор гораздо мощнее тех машин размером с пятиэтажный дом. Как бы то ни было, но установка работала. Правда, пожирая в секунду энергию, достаточную для питания большого индустриального города в течение целого дня, КПД у нее было невысокое. И нам постоянно приходилось увеличивать мощность. Да и Покровский не сидел, сложа руки, работал над алгоритмами зеркал, а приданные нам в помощь кибернетики писали новые программы управления.

Первые эксперименты были скромными. Нам удавалось перемещать мелкие предметы в пространстве, во времени или в обоих направлениях — это факт. Правда, недалеко и ненадолго. Причем пространство подавалось нам проще, нежели время. Начальные эксперименты показывали перемещение во времени на считанные доли секунды. А энергии на это уходило немерено. Потом, по мере совершенствования как техники, так и технологий, нам удалось увеличить время до целых секунд. И это уже был настоящий прорыв. Но Покровскому всего этого было мало. Да и сверху давили на него, требуя полновесных результатов. И вот 26 апреля 1986 года мы собирались провести эксперимент с новыми частотами и новым программным управлением. Для этого была создана еще одна установка, которую синхронизировали с основной. По задумке Покровского предмет, помещенный в один, так сказать, портал, должен был появиться в другом. Эксперимент прошел успешно. Я приглядывал за дублирующей установкой, и мы получили послание Покровского — клочок бумаги с временем его отправления. На втором этапе мы собирались увеличить массу пересылаемого объекта. И только на третьем перейти к экспериментам с временем. Но... что-то пошло не так. Что именно — я не знаю. Помню только яркую, ослепившую меня вспышку света, крики...— Док щурил глаза, напрягая память.— Потом меня потянуло куда-то, да так, что я не мог сопротивляться. Ощущения были странными, я не чувствовал своего тела, как будто его вовсе не было, а был только разум. Потом снова яркий свет и...

— И?— подбодрил его Сапожков.

— Я очнулся через двадцать лет, аккурат после второго Выброса, изменившего Зону Отчуждения. Именно после него она стала такой, какой вы ее знаете.

— А что было все эти двадцать лет?— спросил Женя.— Где вы были?

— Я не знаю. Как будто память стерта. Лишь обрывки воспоминаний, как вспышки, ничего конкретного.

— Но есть ведь какие-то предположения?— продолжал допытываться Макс.

Назаров уставился вдаль. То ли думал, что сказать, то ли отказывался говорить. На помощь ему пришел Саня:

— Какая разница, что там было, чего не было? Сейчас-то мы где? Там, где я думаю?

— Да, Санек, это прошлое. 1986 год.

Глушаков вопросительно посмотрел на Дока, и тот кивнул, подтверждая слова Макса.

— Офигеть!— с выражением произнес Саня.— И что теперь?

Что теперь... Этот вопрос волновал не его одного, но ответить на него никто не мог. Или не хотел. Боялся.

— 1986 год... Это же почти каменный век,— пробормотал Санек.— Меня тогда даже в планах не было. Моей мамке в том году было... 4 года.

— А моей — 20,— похвастался Кузя, потом, словно оправдываясь, добавил: — Я поздний ребенок в семье.

— Делать что будем?— с нажимом спросил Санек.

— Я так понимаю, назад мы вернуться не можем?— Макс посмотрел на Дока.

Тот покачал головой.

— Назад я не хочу,— ответил за него Глушаков.— Я домой хочу, в свое время, в свой мир... или как это там называется.

— Почему нельзя?— спросил Женя.— Ведь в это время установка уже существовала. Если ее правильно настроить...

И снова Назаров покачал головой, но на этот раз сказал:

— Перемещение в прошлое, как в это ни трудно поверить, но поддается логике. А вот назад в будущее... Это вряд ли. Его еще нет, будущего. Оно будет. И чтобы оно наступило, должны произойти события, из которых оно сложится.

— А я где-то читал, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно,— блеснул эрудицией Макс.

— Это лишь теория, причем недоказанная. К тому же нам неизвестны параметры, которые надо задать в установку, чтобы она вернула вас в будущее.

— Но в прошлом-то мы как-то оказались!— не сдавался Санек.— Прыгнули почти на сорок лет назад. А вы говорили о секундах.

— Сам не понимаю, как такое получилось,— виновато произнес Назаров.— То ли ученые из "Ковчега" смогли доработать установку, то ли все дело в само Покровском.

— Кстати, а где он сам?— завертел головой Санек.— И где Храмовники, которые прыгнули в портал до него?

— И что они задумали?— тихо пробормотал Док.

Кажется, это не интересовало никого, кроме него самого. Он решительно поднялся и сказал:

— Нужно идти в Припять. Они должны быть где-то там.

— На кой они нам сдались?— поморщился Глушаков.— Со своими проблемами разобраться бы.

— Они пришли сюда не на прогулку. Они что-то задумали,— настаивал на своем Док.

— Безумный профессор тоже,— вспомнил Макс.— Он постоянно бормотал, что нужно все исправить. Я думал, он хочет вернуть нас назад, но, похоже, у него какие-то свои планы.

— И это тоже настораживает,— согласился с ним Назаров.— Он не в своем уме. Он может таких бед натворить. С другой стороны, если кто-то и сможет вернуть вас домой, так только он... Правда, есть кое-какие проблемы,— замялся Док.

— Подумаешь!— фыркнул Санек.— Одной больше, одной меньше.

— Что за проблемы?— поинтересовался Макс.

— Припять — режимный город, а у нас такой вид...

Да, видок у них был еще тот. Морды битые, одежда рваная, грязная, в крови. Да и сама одежда. Такого в восьмидесятых прошлого века не носили.

— Нас остановит первый же встреченный на нашем пути милиционер.

— И что?— не понял Санек.— А то меня менты никогда не вязали!

— Повторяю еще раз: город — режимный. Милиция имеет полное право задерживать всех подозрительных. Сначала отправят в КПЗ до выяснения личности. У вас есть при себе паспорта? А даже если бы и были, они из совершенно другого времени, из другого мира. В лучшем случае примут за шпионов...

— А в худшем?— снова Санек хотел знать программу-максимум.

И на этот раз Док ответил:

— А в худшем отправят в одну из лабораторий, которых полно в этой живописной местности.

— И потом кто-то удивляется, откуда это в Зоне мутанты берутся?— покачал головой Санек.— Одни беды от вас, головастых.

— Что вы предлагаете?— спросил Макс.

— Нужно привести себя в порядок, найти чистую одежду, подходящую к этому времени... Деньги бы не помешали — жить-то на что-то нужно? Да где их взять?

— Что бы вы без меня делали,— задрав нос, Санек сунул руку в карман и достал целый пресс советских купюр.— Правда, они немного покоцанные...

Он развернул пачку и удивленно уставился на совершенно новые ни разу не поврежденные банкноты.

— Не понял...— пробормотал он.

— Сколько там? Пара тысяч?— деловито поинтересовался Кузя и обратился к Назарову.— И надолго нам их хватит?

— Если не шиковать, то на пару недель точно хватит.

— А потом?— прозвучал очередной вопрос "татарина".

На него уставились все без исключения, но ответил Клинцов:

— Разберемся... если это "потом" у нас вообще будет...

Добраться до города можно было на автобусе, который пару раз в день привозил в Припять людей из окрестных деревень, а потом развозил по домам. Или на попутке. Нет, не на легковушке — все не поместились бы в "жигули" или "москвич" с салоном, ненамного превышающим размерами собачью конуру. На грузовике, в кузове. В 86-ом по этим дорогам еще не ездили всевозможные MANы, SCANии и прочие IVECO. Зато хватало ГАЗонов, ЗИЛов, МАЗов, КАМАЗов. Но Док так запугал пацанов, что они решили идти пешком. Это в ЗОНЕ, как в анекдоте — выдали пистолет, и крутись, как хочешь. А здесь — или, вернее, сейчас — другие времена, другие порядки. Да и не было у парней при себе никаких стволов — Храмовники даже ножи отобрали. Роясь в карманах, Санек нашел пару затесавшихся патронов, ну, и деньги. А больше ничего. Ни у кого.

— Так даже лучше,— заявил Назаров.— Чтобы не возникло никаких временных коллизий.

— А у меня... вот...— Кузя виновато вытащил помятый батончик "сникерса". Он даже сам не мог припомнить, откуда тот взялся.

— Ну,— задумался Док.— Такие конфетки уже существовали в это время, правда, не в этой стране. Так что лучше сейчас съешь.

— Дай половину!— потребовал Санек.

А потом они двинулись в путь.

Шли лесополками, вдоль дороги, ведущей в Припять. Вел компанию Виктор Игоревич. Он и пути все знал, и время было ему знакомо — ему и карты в руки. Как оказалось, опасения парней были беспочвенными. Никто за ними не гнался, никто на них не охотился. На дорогах не стояли блокпосты, даже привычных постов ДПС не наблюдалось. Ни вышек, ни колючей проволоки, ни автоматчиков с собаками. Обычная сельская местность, типичная для всех времен этой большой страны. Омрачило дорогу лишь одно событие. Уже на подходе к Янову Женьке стало плохо. Ни с того, ни с сего. Впрочем, он и до этого все больше помалкивал, как ни пытался его Клинцов разговорить, а потом начал отставать. Однажды обернувшись, задумавшийся до этого Макс увидел приятеля, лежащего в траве.