Гарри Поттер и узник Азкабана

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДЖИЛЛ ПРЮЭТТ И

АЙНЕ КИЛИ,

КРЕСТНЫМ МАТЕРЯМ ГРУППЫ SWING

глава один

СОВИНОЕ СООБЩЕНИЕ

Гарри Поттер был очень необычным мальчиком во многих отношениях. Во-первых, он ненавидел летние каникулы больше, чем любое другое время года. Во-вторых, он очень хотел сделать домашнее задание, но был вынужден делать это тайно, глубокой ночью. А еще он оказался волшебником.

Была почти полночь, и он лежал на животе в постели, натянув одеяло прямо на голову, как палатку, с фонариком в руке и большой книгой в кожаном переплете ("История магии" Батильды Бэгшот), открытой и прислоненной к подушке. Гарри водил кончиком своего орлиного пера по странице, хмурясь и подыскивая что-нибудь, что помогло бы ему написать эссе на тему "Сожжение ведьм в четырнадцатом веке было совершенно бессмысленным — обсуждать".

Перо замерло в начале абзаца, который выглядел правдоподобно. Гарри сдвинул круглые очки на переносицу, поднес фонарик поближе к книге и прочитал:

Немагические люди (более известные как магглы) в Средние века особенно боялись магии, но не очень хорошо умели ее распознавать. В тех редких случаях, когда им удавалось поймать настоящую ведьму или волшебника, сожжение не имело никакого эффекта. Ведьма или волшебник произносили основное заклинание, замораживающее пламя, а затем притворялись, что кричат от боли, наслаждаясь при этом ощущением легкой щекотки. На самом деле, Венделин Странная так любила, когда ее сжигали, что позволила поймать себя не менее сорока семи раз в различных обличьях.

Гарри зажал перо в зубах и полез под подушку за чернильницей и свитком пергамента. Медленно и очень осторожно он отвинтил крышку чернильницы, обмакнул в нее перо и начал писать, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, потому что, если бы кто-нибудь из Дурслей услышал скрип его пера по пути в ванную, он, вероятно, обнаружил бы себя запертым в чулане под лестницей до конца лета.

Семья Дурслей, проживавшая в доме номер четыре на Тисовой улице, была причиной того, что Гарри никогда не наслаждался летними каникулами. Дядя Вернон, тетя Петуния и их сын Дадли были единственными оставшимися в живых родственниками Гарри. Они были магглами, и у них было очень средневековое отношение к магии. Умершие родители Гарри, которые сами были ведьмами и волшебниками, никогда не упоминались в доме Дурслей. Долгие годы тетя Петуния и дядя Вернон надеялись, что, если они будут держать Гарри в как можно более подавленном состоянии, им удастся выбить из него магию. К их ярости, у них ничего не вышло. В эти дни они жили в страхе, что кто-нибудь узнает, что Гарри провел большую часть последних двух лет в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Однако самое большее, что они могли сделать, — это запереть книги с заклинаниями, волшебную палочку, котел и метлу Гарри в начале летних каникул и запретить ему разговаривать с соседями.

Эта разлука с книгами заклинаний стала для Гарри настоящей проблемой, потому что учителя в Хогвартсе задали ему много работы на каникулах. Одно из эссе, особенно неприятное, о зельеварении, уменьшающем объем, было написано для самого нелюбимого Гарри учителя, профессора Снейпа, который был бы рад получить повод оставить Гарри после уроков на месяц. Поэтому Гарри воспользовался своим шансом в первую неделю каникул. Пока дядя Вернон, тетя Петуния и Дадли вышли в сад перед домом, чтобы полюбоваться новой служебной машиной дяди Вернона (очень громко, чтобы вся улица тоже это заметила), Гарри прокрался вниз, открыл замок на шкафу под лестницей, прихватил несколько из своих книг и спрятал их в своей спальне. До тех пор, пока он не оставит чернильных пятен на простынях, Дурсли никогда не узнают, что он изучал магию по ночам.

В данный момент Гарри особенно старался избежать неприятностей со своими тетей и дядей, поскольку они и так были в особенно плохом настроении из-за того, что через неделю после начала школьных каникул ему позвонил коллега-волшебник.

Рон Уизли, который был одним из лучших друзей Гарри в Хогвартсе, происходил из семьи волшебников. Это означало, что он знал многое из того, чего не знал Гарри, но никогда раньше не пользовался телефоном. К несчастью, на звонок ответил дядя Вернон.

— Говорит Вернон Дурсль.

Гарри, случайно оказавшийся в это время в комнате, замер, услышав ответный голос Рона.

— Привет? привет? ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? Я-ХОЧУ-ПОГОВОРИТЬ-С-ГАРРИ-ПОТТЕРОМ!

Рон орал так громко, что дядя Вернон подпрыгнул и, держа трубку на расстоянии полуметров от уха, уставился на нее со смешанным выражением ярости и тревоги.

— КТО ЭТО? — проревел он в сторону трубки. — КТО ТЫ ТАКОЙ?

— РОН-УИЗЛИ! — Проревел Рон в ответ, как будто они с дядей Верноном разговаривали на противоположных концах футбольного поля. — Я — ШКОЛЬНЫЙ-ДРУГ-ГАРРИ...

Маленькие глазки дяди Вернона уставились на Гарри, который застыл на месте.

— ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОГО ГАРРИ ПОТТЕРА! — взревел он, держа трубку на расстоянии вытянутой руки, как будто боялся, что она взорвется. — Я НЕ ЗНАЮ, О КАКОЙ ШКОЛЕ ТЫ ГОВОРИШЬ! НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ СВЯЗЫВАЙТЕСЬ СО МНОЙ! НЕ СМЕЙТЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К МОЕЙ СЕМЬЕ!

И он бросил трубку обратно на телефонный аппарат, как будто сбросил ядовитого паука.

Последовавшая за этим ссора была одной из самых страшных в его жизни.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ ДАВАТЬ ЭТОТ НОМЕР ТАКИМ ЛЮДЯМ, КАК... ТАКИМ, КАК ТЫ! — взревел дядя Вернон, обрызгав Гарри слюной.

Рон, очевидно, понял, что навлек на Гарри неприятности, потому что больше не звонил. Другая лучшая подруга Гарри по Хогвартсу, Гермиона Грейнджер, тоже не выходила на связь. Гарри подозревал, что Рон предупредил Гермиону, чтобы она не звонила, и это было досадно, потому что у Гермионы, самой умной ведьмы на курсе Гарри, были родители-магглы, она прекрасно умела пользоваться телефоном, и у нее, вероятно, хватило бы ума не говорить, что она училась в Хогвартсе.

Итак, Гарри не получал вестей ни от кого из своих друзей-волшебников в течение долгих пяти недель, и это лето выдалось почти таким же плохим, как и предыдущее. Было только одно очень маленькое улучшение — после того, как Гарри поклялся, что не будет использовать ее для отправки писем никому из своих друзей, ему разрешили выпускать свою сову Хедвиг на ночь. Дядя Вернон сдался из-за шума, который поднимала Букля, если ее все время запирали в клетке.

Гарри закончил писать о Венделине Странной и остановился, чтобы еще раз прислушаться. Тишина в темном доме нарушалась только отдаленным хриплым храпом его огромного кузена Дадли. Гарри подумал, что, должно быть, уже очень поздно. Его глаза чесались от усталости. Возможно, он закончит это эссе завтра вечером. . . .

Он закрыл чернильницу, вытащил из-под кровати старую наволочку, положил в нее фонарик, "Историю магии", свое эссе, перо и чернила, встал с постели и спрятал все это под расшатанной половицей под кроватью. Затем он встал, потянулся и проверил время на светящемся будильнике, стоявшем на прикроватном столике.

Был час ночи. Желудок Гарри странно сжался. Он не осознавал этого уже целый час, когда ему исполнилось тринадцать.

Еще одной необычной чертой Гарри было то, как мало он ждал своих дней рождения. Он никогда в жизни не получал поздравительных открыток. Дурсли полностью проигнорировали его последние два дня рождения, и у него не было причин полагать, что они вспомнят об этом.

Гарри пересек темную комнату, прошел мимо большой пустой клетки Хедвиги и подошел к открытому окну. Он облокотился на подоконник, чувствуя, как прохладный ночной воздух приятно овевает его лицо после долгого пребывания под одеялом. Хедвиг отсутствовала уже две ночи. Гарри не беспокоился о ней: она и раньше уходила надолго. Но он надеялся, что она скоро вернется — она была единственным живым существом в этом доме, которое не вздрагивало при виде него.

Гарри, хотя и оставался довольно маленьким и худощавым для своего возраста, за последний год подрос на несколько сантиметров. Его черные как смоль волосы, однако, были такими же, как всегда, — упрямо растрепанными, что бы он с ними ни делал. Глаза за стеклами очков были ярко-зелеными, а на лбу, отчетливо видимый сквозь волосы, виднелся тонкий шрам в форме молнии.

Из всех необычных вещей, связанных с Гарри, этот шрам был самым необычным. Он не был, как утверждали Дурсли в течение десяти лет, памяткой об автокатастрофе, в которой погибли родители Гарри, потому что Лили и Джеймс Поттеры погибли не в автокатастрофе. Они были убиты, убиты самым страшным Темным волшебником за последние сто лет, лордом Волдемортом. Гарри избежал того же нападения, отделавшись всего лишь шрамом на лбу, где проклятие Волдеморта, вместо того чтобы убить его, отразилось на его создателе. Едва живой, Волдеморт бежал. . . .

Но Гарри встретился с ним лицом к лицу в Хогвартсе. Вспоминая их последнюю встречу, когда он стоял у темного окна, Гарри вынужден был признать, что ему повезло, что он дожил до своего тринадцатого дня рождения.

Он оглядел звездное небо в поисках Букли, которая, возможно, летела к нему с дохлой мышью в клюве, ожидая похвалы. Рассеянно глядя поверх крыш, Гарри не сразу понял, что он видит.

На фоне золотистой луны вырисовывался силуэт большого, странно кривобокого существа, которое с каждым мгновением становилось все больше, и оно махало крыльями в направлении Гарри. Он стоял совершенно неподвижно, наблюдая, как оно опускается все ниже и ниже. На долю секунды он заколебался, держа руку на оконной задвижке, раздумывая, не захлопнуть ли ее. Но тут странное существо взмыло над одним из уличных фонарей на Бирючиновой аллее, и Гарри, поняв, что это было, отскочил в сторону.

В окно влетели три совы, две из которых держали третью, которая, казалось, была без сознания. Они с мягким стуком приземлились на кровать Гарри, и средняя сова, большая и серая, перевернулась и осталась лежать неподвижно. К его лапам был привязан большой сверток.

Гарри сразу узнал лежащую без сознания сову — его звали Эррол, и он принадлежал к семье Уизли. Гарри бросился к кровати, развязал веревки на ногах Эррола, снял сверток и отнес Эррола в клетку к Букле. Эррол приоткрыл один затуманенный глаз, слабо вскрикнул в знак благодарности и начал глотать воду.

Гарри повернулся к оставшимся совам. Одна из них, крупная белоснежная самка, была его собственной Хедвигой. Она тоже несла сверток и выглядела чрезвычайно довольной собой. Она ласково ущипнула Гарри клювом, когда он снял с нее ношу, а затем перелетела через комнату и присоединилась к Эрролу.

Гарри не узнал третью сову, красивую рыжевато-коричневую, но он сразу понял, откуда она прилетела, потому что в дополнение к третьей посылке в ней было письмо с гербом Хогвартса. Когда Гарри освободил сову от ее ноши, она важно взъерошила перья, расправила крылья и вылетела через окно в ночь.

Гарри сел на кровать, схватил посылку от Эррола, сорвал коричневую бумагу и обнаружил подарок, обернутый золотом, и свою первую в жизни поздравительную открытку. Слегка дрожащими пальцами он открыл конверт. Оттуда выпали два листка бумаги — письмо и газетная вырезка.

Вырезка явно была из волшебной газеты "Ежедневный пророк", потому что люди на черно-белом снимке двигались. Гарри взял вырезку, разгладил ее и прочитал:

"ГЛАВНЫЙ ПРИЗ ДОСТАЛСЯ СОТРУДНИКУ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Артур Уизли, глава отдела по борьбе с незаконным использованием маггловских артефактов Министерства магии, выиграл ежегодный розыгрыш главного приза "Ежедневного пророка" — галеоны.

Обрадованный мистер Уизли рассказал "Ежедневному пророку": "Мы потратим золото на летние каникулы в Египте, где наш старший сын Билл работает разрушителем проклятий в волшебном банке Гринготтс".

Семья Уизли проведет месяц в Египте и вернется к началу нового учебного года в Хогвартсе, который в настоящее время посещают пятеро детей Уизли."

Гарри вгляделся в движущуюся фотографию, и улыбка расплылась по его лицу, когда он увидел, как все девять Уизли яростно машут ему, стоя перед большой пирамидой. Маленькая пухленькая миссис Уизли, высокий лысеющий мистер Уизли, шестеро сыновей и одна дочь, все (хотя на черно-белой фотографии этого не было видно) с огненно-рыжими волосами. Прямо в центре снимка был Рон, высокий и долговязый, со своим любимым крысом Паршивцем на плече и обнимающий за плечи свою младшую сестру Джинни.

Гарри не мог представить себе никого, кто заслуживал бы выиграть большую кучу золота больше, чем Уизли, которые были очень милыми и крайне бедными людьми. Он взял письмо Рона и развернул его.

"Дорогой Гарри,

С днем рождения!

Послушай, я действительно сожалею о том телефонном звонке. Надеюсь, магглы не доставляли тебе хлопот. Я спросила папу, и он считает, что мне не следовало кричать.

Здесь, в Египте, удивительно. Билл водил нас по всем гробницам, и вы не поверите, какие проклятия наложили на них древние египетские колдуны. Мама не разрешила Джинни зайти в последнюю из них. Там были все эти скелеты мутантов, магглов, которые вломились в комнату и отрастили себе дополнительные головы и все такое прочее.

Я не мог поверить своим глазам, когда папа выиграл в лотерею "Ежедневный пророк". Семьсот галлеонов! Большая часть денег ушла на это путешествие, но они собираются купить мне новую волшебную палочку на следующий год.

Гарри слишком хорошо помнил случай, когда у Рона сломалась старая волшебная палочка. Это случилось, когда машина, на которой они летели в Хогвартс, врезалась в дерево на территории школы.

Мы вернемся примерно за неделю до начала семестра и поедем в Лондон за моей волшебной палочкой и нашими новыми книгами. Есть шанс встретиться с вами там?

Не позволяй магглам угнетать тебя!

Постарайся приехать в Лондон,

Рон

P.S. Перси старший ученик. Он получил письмо на прошлой неделе."

Гарри снова взглянул на фотографию. Перси, который учился на седьмом и последнем курсе Хогвартса, выглядел особенно самодовольным. К феске, небрежно нахлобученной на его аккуратные волосы, был приколот значок старшеклассника, очки в роговой оправе сверкали на египетском солнце.

Гарри повернулся к своему подарку и развернул его. Внутри было что-то похожее на миниатюрный стеклянный волчок. Под ним была еще одна записка от Рона.

"Гарри, это карманный тайноскоп. Если поблизости есть кто-то, кому нельзя доверять, он должен светиться и вращаться. Билл говорит, что это хлам, который продают туристам-волшебникам, и на него нельзя положиться, потому что вчера за ужином он продолжал светиться. Но он не знал, что Фред и Джордж положили ему в суп жуков.

Пока —

Рон"

Гарри положил карманный радиоскоп на прикроватный столик, где он стоял совершенно неподвижно, балансируя на острие, и в нем отражались светящиеся стрелки его часов. Несколько секунд он радостно смотрел на нее, затем взял сверток, который принесла Хедвиг.

Внутри тоже был завернутый подарок, открытка и письмо, на этот раз от Гермионы.

"Дорогой Гарри,

Рон написал мне и рассказал о своем телефонном звонке твоему дяде Вернону. Я очень надеюсь, что с тобой все в порядке.