Пролог
Звёзды...
Они сияют холодным блеском на чёрном небосклоне, и ничто не может их заинтересовать в этом мире, даже люди. Им всё равно: есть ли на свете человек, или нет его — они его просто не замечают. Потому что они есть истинная сущность бытия, а цивилизация людей — всего лишь миг, искра в их долгой, предолгой жизни.
А вот человек не таков, на то он и разумен, чтобы даже будучи букашкой стремиться к величию самих звёзд, стремиться к несбыточным мечтам, суя свой нос во всевозможные тайны Вселенной, даже в те, которые ему никогда не суждено постичь, но всё же очень хочется.
Но где же в таком случае предел нашего любопытства? Где тот миг, когда нас больно щёлкнут по носу, указав наше место? Или его на самом деле нет — предела? И человек действительно Божие дитя, кому суждено встать вскорости подле своего отца...
Но не всё так просто. Прежде нужно доказать что мы достойны, окунувшись в бездну Великих тайн, что расстилается за пределами родной планеты. А космос, он коварен и жесток, как дьявол, сулящий неимоверные дары, и в то же время, беспощадно расправляется с героями, дерзнувшими покорить его холодные просторы:
...Колониальный корабль "Могучий" — экипаж: 3248 колонистов; назначение — Созвездие "Геркулеса".
Статус: Пропал без вести.
...Колониальный корабль "Иллория" — экипаж: 3098 колонистов; назначение — Система "Пегаса".
Статус: Бесследно исчез.
...Колониальный корабль "Вавилон" — экипаж: 4560 колонистов; назначение — Созвездие "Паруса".
Статус: Погиб при невыясненных обстоятельствах.
...Колониальный корабль "Аурис" — экипаж: 2367 колонистов; назначение — Созвездие "Скорпиона".
Статус: Не вышел в заданный квадрат.
...Колониальный корабль "Гелиос" — экипаж: 4125 колонистов; назначение — Система "Гелиос — Прайм".
Статус: Исчез в глубоком космосе...
— Глава 1.
...Отряд "Альфа" — продвигайтесь в джунгли.
Отряд "Бета" — следуйте заданному маршруту.
Отряд "Дельта" — начинайте продвижение к точке рандеву.
Время операции — три часа...
Стоило сделать шаг и джунгли поглотили целиком и полностью без остатка, обступая со всех сторон непроницаемой завесой из растительности. И что с первых же шагов поражает, так это ошеломляющие звуки, способные свести с ума любого. Крики, писки, трели и завывания многочисленных тварей и весьма опасных тварей, коих ещё не видел человеческий глаз, раздавались, казалось бы, отовсюду: и сверху и снизу, и в отдалении, и чуть ли не под самым носом. Самих же хозяев звуков пока ещё не видно, но они уже рядом — крадутся, и лишь любопытство сдерживает их до поры до времени, да врождённая осторожность перед неизвестностью. Но скоро их колебаниям придёт конец...
На тактическом дисплее десантного шлема высвечивается маршрут до цели и, группа людей в боевых бронекостюмах неслышным шагом погружаются в густые заросли, сливаясь с ними по цветовой гамме. Джунгли не противятся новым гостям, но и не спешат раскрывать им все свои секреты. Настороженно умолкают, и сразу же поражающий контраст.
Тишина...
Вокруг неожиданно воцаряется такая тишина, что глохнешь от неё не слабее, чем от шквала звуков. И что самое поганое — эта зловещая тишина пугает.
Сердце на миг замирает, а потом словно подстёгнутое кнутом, учащённо начинает колотиться в груди, выплёскивая на губы кисловато-сухой привкус страха. Нервно вздрагиваешь всем телом. Вертишь головой по сторонам, как заведённый, ожидая нападения из-за каждого куста. Мысль одна — бежать, бежать отсюда надо, пока не заметил тебя никто. Но ноги словно бы врастают в землю и не хотят идти. А идти-то надо! Сжимаешь волю в кулак, зубы тоже сжаты, весь покрываешься холодным потом, и наконец, неимоверными усилиями заставляешь себя сделать первый шаг. Потом второй, и вот уже тихонечко крадешься, неосознанно сдерживая дыхание. Каждый вздох, каждый выдох чудится криком в ночи.
Вдруг на дисплее высвечивается движение, и десантники замирают, опасаясь быть замеченными. Проходит три секунды и мимо них стремительно проноситься неясный силуэт. Настолько быстро, что не успеваешь даже понять, кто это был или что, и по коже уже бегут мурашки. Вскоре в отдалении раздаётся предсмертный хрип неосторожной жертвы, после чего в джунглях снова воцаряется звенящая тишина. И только стук сердце гулко отдаётся в голове: тук-тук, тук-тук...
Без сомнений, тот неясный силуэт — был крупный хищник, кто, ничего не опасаясь на своей собственной территории, продолжал свою извечную охоту. И ему было плевать на каких-то там людей, встань и они у него на пути, он и их попробует на зуб.
От подобной мысли, на душе становится и правда жутко.
И всё потому, что света в джунглях пшик, почти что ночь. Лишь тонкие лучи подобно иглам пронзают непроницаемый ковер растительности, расцвечивая его местами: в красные, синие и зелёные оттенки, как яркие мазки по чёрному холсту. И если бы не приборы ночного видения, то бродить по джунглям не было бы никакого смысла. А так хоть что-то можно разглядеть в этакой кромешной мешанине чуждой фауны. Видно, например, что вокруг тебя деревья десятиметровой высоты, с корой чёрной, как уголь, все в наростах и наплывах и ещё странно так блестят. А притронешься к стволу, деревья и вовсе будто бы живые: тёплые, влажные, и даже, кажется, что дышат. Бред конечно, но ощущение не отступает, и потому стараешься держаться от них подальше, но деревья, как будто бы назло, то и дело выныривают навстречу и предлагают снова и снова притронуться к себе.
Минуешь их, обходишь и сразу же запутываешься в лианах, что космами свисают с веток. И лианы эти не простые, так и норовят: опутать, да подцепить своими коготками. Ты режешь их, и кромсаешь, но они вновь и вновь змеями сваливаются с деревьев, впиваясь своими жгучими присосками, что у них между коготками, и тянут, тянут на верхотуру, туда, где расположено их плотоядные отверстия, что ртом не поворачивается язык назвать.
Только выскользнешь из их объятий смертоносных, можно сказать что чудом, как сразу же напарываешься уже на наземные отростки, ползающих по земле с иглою полной яда. Стоит к ним притронуться, как тут же обовьют, и давай своей иглой долбачить, словно клювом, стараясь пробить бронированный костюм. Почувствовав же, что жертва не даётся: пытается ускользнуть, вырывается, юлит; отростки давай её валить на землю и тащить, тащить в сырую нору, где сидит мерзостная тварь в предвкушении поживы.
И вот так стоишь, раздираемый на обе части, размахивая ножом. Брызжет ядовитый сок вперемешку с кислотой. Всё пенится, бурлит, воняет. На запах слетается мошкара. Карабкается с земли, падает с деревьев, врезается на крыльях — и всё ей нипочём. Каждая мерзостная букашка спешит поживиться твоей разлагающейся плотью. Но хрен им! Броня выдерживает и лишь дрожь охватывает от омерзения, что было бы, если бы не защита.
Лецизрея: деревья, лианы, папоротники и хвощи; листья с прожилками, будто бы мышцами увитые; цветы размером с человека и просто бегающие шишки и летающие шары — всё шумит, волнуется, живя своей загадочной судьбой, в столь же загадочном месте, где каждый норовит кусок оттяпать и сожрать скорей, опасаясь, что сейчас отнимут; ты понимаешь что здесь тебе совсем не место. Но что поделаешь — приказ, а их, как известно, не обсуждают.
Под градом атакующих растений и мошкары десантники проходят лишь какую-то пару сотен метров заданного маршрута, как вдруг джунгли снова озаряются криками и трелями животных. И это, как оказывается, хуже тишины, потому как сразу расслабляешься и теряешь бдительность, поддавшись всеобщему спокойствию. А между тем в кустах и сред деревьев уже мелькают звери хищные, примеривая свои зубастые морды — хватить ли сил напасть на диковинных гостей? Подбираются всё ближе, ближе и вот уже не скрываются в листве...
Опасность!
У тебя же в руках только вибрационный нож с молекулярным лезвием и больше ничего. Из винтовки стрелять категорически нельзя — враг заметить электромагнитный всплеск, своими невидимыми датчиками, и тогда — пиши пропало.
Но пока всё тихо — звери особо не проявляют к чужакам агрессии. Только с верхних ярусов деревьев, там, где соединяясь меж собой, толстые корявые ветви образовали многоуровневые террасы, группу десантников провожают голодные глаза, блестящие в ночи, словно маленькие звёзды. Кто-то смотрит холодно и с презрением, кто-то с любопытством, а то и страхом, а кто-то даже заинтересованно и жадно, будто бы уже поедает жертву.
Но есть ещё время, есть, до того момента, как хищники, наконец, решаться сделать первый ход. И десантники упорно двигаются к намеченной цели, по склизкой и мягкой почве, заблаговременно обходя болота, и перелезая поваленные стволы деревьев, постоянно подвергая атакам отвратительных лиан.
Но где же выход? Ещё чуть-чуть и можно навеки остаться здесь гнить белыми костями.
А гнить-то не охота. Вот и идёшь упорно — до-упаду, пока держат ноги, а там уж не обессудьте, как могли Но вот вдали показывается просвет, и карта на дисплее, подтверждает — конец маршрута. Цель достигнута и, слава богу, без потерь...
Отряд в полном боевом составе выходит из плотоядных джунглей на выжженный простор. Прямо перед глазами, в двухстах метрах впереди, вражеский форт-пост во всём своём величие грозном ощетинился оружием и ждёт момента, когда можно будет изрыгнуть огонь, дай только повод.
Но не величие оружейной мысли привлекает взор людей, а величие открывшейся картины написанной самой природой.
Повсюду, куда не кинешь взор, опоясывая выжженный пятачок земли, раскинулись тёмные и загадочные джунгли. И дрожь берёт и восхищение от этакого вида. Джунгли притягивают взгляд, тихо шепчут, манят. И хоть и был там только что, и было это похоже на дорогу в ад, а любопытство и жажда приключений снова манят и зовут окунуться в зелёный ад, или хотя бы любоваться им до бесконечности.
А скосишь глаза чуть вверх, и видишь, как над ковром живой растительности пологом стелются туманные облака: чёрные внизу, потом белесая прожилка, а сверху подкрашены голубоватым светом, отчего они загадочно в ночи мерцают , создавая ощущение, будто перед тобой не облака, а призрачные поля и горы неведомой страны.
Но это ещё что. Прямо над всей этой призрачной странной возвышался голубой диск газового гиганта. Вот где диво, так уж диво.
Величественно и грозно проплывала по небосклону гигантская планета, показывая всем: кто тут истинный хозяин, а кто всего лишь ничтожный спутник сбоку примостившийся.
Озаряя ночь мягким голубоватым светом, сам он хмурился, кипел, то и дело меняя цвет: от слабо-голубого и лазурного, до туманно-серого-стального, с яркими всполохами гигантских молний в дымной глубине. И не было ему никакого дела до людей. А вот десантники не смогли оторвать от него своих восторженных взглядов, всего лишь на секунды позабыв об операции. За что и были наказаны жестоко:
-Отряд "альфа" — уничтожен, — оповестил бесцветный голос в шлеме.
И вдруг всё пропало...
И было это похоже на чудный сон, и вдруг тебя выдёргивают именно на самом интересном месте, после чего ты долго не можешь прийти в себя, пока в глазах рассеивается образы чудесного мирка.
От скафандра отделяются датчики, вползая в потолок. Яркий свет бьёт по глазам. Голова проясняется, и понемногу приходит осознание, что всё, что только что пережил, было всего лишь иллюзией. Иллюзией навеянной виртуальным тренажёром с эффектом присутствия. На самом же деле, никаких джунглей и в помине не было, и вражеского форта и газового гиганта (ну до чего же красив чертяка), не было. Ничего не было. На самом деле, все эти два часа прошли вот в этой самой комнате напичканной электроникой с независимой аморфно-подвижным покрытием: пола, потолка и стен, способной по желанию программы воспроизвести все детали абсолютно любой поверхности, по которой и приходилось всё это время карабкаться, якобы отбиваясь от кровожадных лиан.
Отсоединив от шлема датчики мысленного контроля, сержант Званцев ошалело покрутил головой, избавляясь от навязанного миража, и снимая шлем, ступил в коридор, минуя любезно распахнувшуюся перед ним стеклянную перегородку.
Сколько раз он уже здесь побывал, и каждый раз у него учащённо билось сердце от восхищения торжества человеческой мысли. Огромное цилиндрическое сооружение, основная часть которого пряталась под землёй, вмешало в себя невероятную кучу народа и техники.
И ведь ничего такого уж необычного.
В центре главный компьютер. Дальше по окружности: технический отдел программирования, за ним тысяча кабинок виртуальных тренажёров и, наконец, корпуса временного пребывания с десятью залами тактического планирования, где на больших голографических экранах постоянно мелькали сотни раздробленных изображений поступавших прямо из виртуальных тренажеров, что позволяло командирам подразделений воочию наблюдать за своими подчинёнными, давая им время от времени ценные советы.
Но всё равно — это здание впечатляло: Огромный белый коридор чуть ли не в километр, закругляющийся с обоих концов, и сотни секционных кабинок, в которых прямо сейчас находились люди, сражаясь за собственные жизни на далёких вымышленных планетах с разнообразнейшими условиями окружающей среды.
А пока они там воевали, с потолка, не умолкая, лился бесцветный женский голос "прорицательницы":
-Отряд "бета" — понёс существенные потери.
Отряд 8 — вступил в бой.
Отряд 13 — находится в укрытии.
Отряд "Гамма" — приступил к патрулированию.
Рядовой Ривел — убит.
Сержант Праймус — тяжело ранен...
И так далее: кто убит, кто ранен, а кто, наоборот, без повреждений вышел из боя. И почти сразу же, вслед за комментарием из кабинок выходили люди, и еле передвигая ноги, шли в раздевалку сбросить скафандр и вернуться ненадолго к обычной жизни, чтобы через пару часов отдыха всё начать сначала. И вновь бесстрастный голос будет им вещать: кто из них успел получить ранение, а кто и вовсе уже убит.
Поглазев по сторонам, и немного послушав комментарии, Званцев понуро поплёлся в раздевалку, где его настиг голос всё той же комментаторши:
-Отряд "альфа" и "бета" пройдите в зал тактического разбора. — Дважды повторив сообщение "прорицательница" вновь вернулась к излюбленному делу — вещать о виртуальной смерти.
"Ну, щас мозги-то нам лейтенант прочистит, — ополаскиваясь в душе, подумал Званцев, уже представляя, как будет орать на них ротный. — Нет, ну надо же так глупо попасться. Как мальчишки, ей богу, — ругал он себя, пока душевая кабина высушивала кожу инфразвуком. — Особенно я хорош, погубить весь отряд. Вот идиотизм же! Вылупились блин, рты поразевали...".
Облачённый в униформу, Званцев, лавируя между персоналом учебного комплекса, шныряющего вокруг подобно рассерженной стае ос с вывешенными перед глазами голографическими экранами, добрался до зала тактического разбора, занял свободные места для своего отряда, и расслабленно развалился на мягком кресле, прикрыв глаза. И будь что будет, он так чертовски устал за этот день, что даже винить самого себя не осталось сил.
