Проползень

Проползень

Пролог

"Нашел!" — радостно прошептал Игорь, осматривая большой зал, освещенный тусклым светом налобника. Не меньше трех месяцев прошли со времени его последнего похода в пещеры, когда он нашел этот проход и эту роскошную пещеру. Сошедшие практически в ноль припасы не дали возможность прошлый раз детально обследовать находку, имевшую несколько перспективных отнорков в разные стороны. Все эти долгие три месяца зарабатывая отгулы на работе, Игорь мечтал вновь оказаться в этом зале, о котором кроме него не знал никто на свете.

Совсем недавно в междуречье Днестра, Серета и Збруча спелеологи обнаружили уникальную карстовую пещеру. Осмотреть новый подземный лабиринт удалось только после того, как энтузиасты-спелеологи откачали из него воду, и нашли узкий проход, за которым скрывалась красивейшая пещера. Она получила странное название "Музейная". Уже первые исследования показали, что суммарная длина вновь открытых ходов будет измеряться сотнями километров, а оптимисты громогласно заявили, что "Музейная" отберет пальму первенства у пещеры Флинт-Мамонтова, Кентукки США.

Как бы там ни было, а малоизученных и некартографированных коридоров и ответвлений в обнаруженном лабиринте хватало. Каждый уважающий себя спелеолог спешил взять неисследованный отнорок от основного коридора, чтоб со своей командой пройти неизведанным маршрутом, картографировать его и дать собственные названия открывшимся залам, проходам и галереям.

Так сложилось, что последние годы Игорь ходил в пещеры в одиночку. Еще четыре года назад это была дружная, пусть небольшая, команда... казалось, так будет еще очень долго. Но внезапная смерть отца, их бессменного лидера, наглядно продемонстрировала Игорю, как иллюзорны и зыбки все отношения в выстроенном тобой и окружающем тебя здании человеческих связей.

"Куда пойдем сперва? Налево или направо? Казалось бы, для существа мужского пола ответ очевиден, но является ли он правильным? Свой ответ на этот вечный вопрос будет искать каждое новое поколение..." — подумал Игорь и нырнул в правый отнорок полностью соответствующий своему названию. Ибо напоминал он собой скорее нору для большого крота, а не проход для человека прямоходящего.

Если ты в одиночку идешь по узкому проходу, единственное (писаное кровью многих спелеологов) правило гласит — когда ты видишь, что проход в пределах освещенного пространства суживается настолько, что становится невозможным развернуться, дальше не лезь. Вернись на это место с группой, тогда можно со страховкой, налегке исследовать узкий лаз, имея гарантии, что если даже застрянешь как пробка в бутылке, товарищи выдернут. Все это Игорь прекрасно знал, не раз оказываясь в ситуации пробки, которую штопором (веревкой, обвязанной через плечи и вокруг пояса на манер портупеи) вытягивали из узкого горла его товарищи по маршруту. Никогда за эти три года одиночных выходов он не изменял этому простому правилу, сидящему уже не в голове, а в спинном мозге.

Не собирался он этого делать и в этот раз, передвигаясь на четвереньках по узкому проходу и подтягивая за собой привязанный веревкой рюкзак. Проход продолжал оставаться достаточно широким, при этом неуловимо менялся.

Чем дальше продвигался Игорь, тем более гладкими становились окружающие его стены. Ему казалось, что воздух стал вязким, густым и плотным, ощутимо сопротивляясь его движению. Гулкая тишина подземелья сменилась невнятными шумами и шорохами, раздающимися со всех сторон. Беспричинная паника бросила в жар и заставила громко забиться сердце.

Неожиданно свод и стены прохода, по которому полз Игорь, пришли в движение. Они начали смыкаться, намереваясь раздавить забравшегося в них человечка. Одновременно с движением стен друг другу навстречу, по каменной поверхности начали гулять волны, подталкивая добычу внутрь прохода.

Не понимая, что происходит, пытаясь справиться с паникой, захватившей сознание, Игорь первым делом развернулся, чтобы попытаться вернуться в большой зал. В тусклом свете налобника он с ужасом увидел, что обратной дороги уже нет. С этой стороны проход уже практически полностью сомкнулся, оставив узкую щель величиной с кулак. Эта последняя волна, смыкающая стены, грозящая раздавить его как червяка, медленно, но неотвратимо надвигалась.

"Это просто Песец!" — мелькнула догадка в голове у Игоря. Не было другого выхода, как развернуться (пока еще оставалась такая возможность) и со всей возможной скоростью двигаться вперед, убегая от каменной волны.

"А это же Игорюня!" — догадался Песец, медленно, но неумолимо приближаясь сзади к отползающему рюкзаку.

Руки скользили по гладкому камню, стены продолжали сжиматься, вынуждая передвигаться ползком. Красный туман плыл перед глазами, вязкий воздух с трудом проталкивался судорожно вздымающейся грудью. Последнее, что почувствовал Игорь, как что-то, упершись ему в ступни, проталкивает его вперед по гладкому камню.

"Это просто рюкзак!" — последней мыслью пронеслось в голове, перед глазами закружились кровавые звезды, и его сознание погасло.

Глава 1

"Представьте себе сложенные стопкой листы бумаги, в одном из которых образовалась дыра неправильной формы. Можете считать ее каплевидной. Для двумерного существа, живущего на этом листе, разрыв его пространства будет представляться концом света, за которым ему будет чудиться бездонный провал, заполненный серой мглой, вызывающий безотчетный страх и ужас. Но любая живая сущность, живущая на листе, не является абсолютно плоской. В той или иной мере она способна чувствовать, воспринимать третье измерение. Назовем этот орган эфирным телом. Те, у кого оно достаточно развито, могут пройти, а лучше сказать, проползти меж мирами, при этом выжить, не получив серьезных травм. Таких разумных, назовем их — "проползнями", мало, в среднем — один из десяти миллионов. Очень редко, раз в тысячелетие, а то и реже рождается ходок, способный не только сам пройти сквозь межмировую каверну, но и провести с собой других. Таким ходоком был первооткрыватель нашего мира и спаситель нашей расы великий Донган ван Барут. Но и ему, как и всем рискнувшим войти в межмирье, пришлось за это платить..." — отрывок из лекции заведующего отделением межмировых проколов и каверн, познавшего 6-го ранга, Барна дан Тенруата, студентам столичного имперского университета.

Очнулся Игорь в большом зале, заполненном колонами сросшихся сталактитов со сталагмитами. Налобник не горел, но он с удивлением обнаружил, что различает очертания предметов. Сперва Игорю показалось, что слабо светятся поверхности помещения, но серый, неясный свет был разлит во всем пространстве.

"И как я здесь очутился?" — он ошарашено рассматривал сплошную каменную стену, возле которой лежал. Не веря своим глазам, Игорь начал ощупывать ее руками. В одном месте стена была ощутимо теплее, и это теплое вещество странно пружинило под пальцами. Игорь с силой надавил и рука начала медленно погружаться.

"Окуеть можно! Я сквозь это пролез? Правда, более актуальный вопрос, а как пролезть обратно?" — вовремя сообразив, что на этот вопрос есть простой и незамысловатый ответ, Игорь снял его с повестки дня. Но на всякий случай оставил отметку на стене обухом небольшого топорика, который всегда брал с собой в походы. Отвязав рюкзак от пояса, смотав веревку, он закинул его на плечи и пошел к единственному выходу из зала, в котором провел последние минуты. Чуть заметное движение свежего воздуха, которое за эти годы Игорь научился чувствовать спинным мозгом, подсказывало, что выход на поверхность где-то рядом и найти его не составит труда.

Едва вдали показался свет, намекающий на близкий выход из пещеры, как зрение прыжком перешло от черно-белого, к обычному цветному. Оглянувшись, он вместо серого, разлитого во всем пространстве света увидел беспроглядную тьму.

"Японский сад, это что же получается, я теперь в темноте вижу?" — испуганно метнулась всполошенная мысль, когда темнота перед глазами скачком отступила, проявив серые очертания свода и стен пещеры.

"На этот раз, Маня, вляпалась ты всерьез!" — вспомнилась ему фраза из классики советского кинематографа, а поскольку Игорь по жизни считал себя оптимистом, то ничего хорошего от этого вляпа он не ожидал.

"За все хорошее приходится слишком дорого платить", — эта нехитрая мысль была записала в его памяти кровью...

"Жаль, что не моей, а кровью самых близких мне людей...".

...

Игорю был тридцать один год, когда четыре года назад умер отец. Умер, не дожив до шестидесяти, будучи полным сил и энергии. Никогда он не болел и не жаловался на здоровье... месяца не прошло, как они вернулись из последней экспедиции в пещеры. Гулял с матерью в парке, упал и ушел в Ирий. Инсульт.

Через год, за ним вдогонку поспешила мать... решила удалить жировик на голове, чем-то он ей мешал. Банальная операция под местным наркозом, проблем не должно быть в принципе... а сердце остановилось, и не захотело заводиться...

Не прошло и полгода, как похоронили мать, а у них в доме его жена собрала совет фирмы. Фирму создали еще в лихие девяностые на паритетных основаниях покойный отец и дядя Боря, его друг и напарник. Потом отец половину своей доли продал и купил две квартиры, Игорю и дочке. Сестра была моложе на два года, но замуж решила выйти еще раньше, чем Игорь надумал жениться. Вот и подсуетились отец с матерью оформить недвижимость на холостых еще детей. Так, на всякий случай.

После смерти родителей, сестра, аргументируя тем, что Игорь на фирме работает, а она живет с семьей в другом городе, сплавила свою долю акций брату, а себе взяла все остальное. Таким незамысловатым образом он стал владельцем 25-процентного пакета.

В совет фирмы входили: Константин Борисович — директор (сын дяди Бори и лучший друг Игоря еще со школьной парты), его жена Лариса — главный бухгалтер, жена Игоря — Марина — главный менеджер по продажам и работе с клиентами, Игорь — системный администратор, ответственный за компьютерную и не компьютерную безопасность фирмы. Ответственность за не компьютерную безопасность, как и 25% акций он унаследовал после смерти бати. Некому было взять это на плечи...

Игорь приготовился выслушать очередную проблему, возникшую у Маринки с клиентами, но речь неожиданно зашла совсем о другом...

— Мы с Костей собрали вас, ребята, чтоб обсудить одну очень деликатную ситуацию, касающуюся не только нашей фирмы... мы с Костей любим друг друга и решили соединить наши судьбы. Поэтому, больше не можем жить, так как раньше и решили официально оформить наши отношения после того, как получим развод.

Выслушав эту проникновенную речь, Игорю хотелось истерически рассмеяться. Всю прошлую ночь жена не давала ему заснуть, постоянно требуя любви, ласки и внимания. После этого услышать такое можно было только в глупом розыгрыше или в театре абсурда.

"До чего практичная женщина, решила порадовать себя на прощание, зная, что в будущем, доступ к этому телу может быть ограниченным... какая же ты сука, Маринка... любовь зла... полюбишь и козу...".

Повисшую над столом тяжелую паузу решился прервать второй актер театра абсурда.

— Игорь, я понимаю, что виноват перед тобой, но попробуй меня понять, я не могу жить без Марины. Давай подумаем, как нам вместе разрулить эту ситуацию...

Игорь смотрел на человека, которого он считал лучшим другом, глубоко дышал, стараясь унять дикое желание воткнуть ему в глаз кофейную ложечку, так, чтоб она достала до его тупого мозга, тем самым "разрулив эту ситуацию" самым банальным образом.

— Костик, я тебе не раз повторял одну простую истину, которой меня научил мой покойный отец. Любую проблему мужчина может решить всего четырьмя способами. Батя называл их — "решение мудреца", "решение воина", "решение торгаша" и "решение терпилы". Чем ты думал и на что надеялся, припершись ко мне с этим сопливым блеянием — "как нам вместе..."? Маринка, к примеру, прекрасно понимает, что она мать двоих наших детей, поэтому, в конце этого водевиля останется в числе выживших. В любом случае и при любом развитии событий. Пару синяков и побои средней тяжести ее не пугают. Ты, зная меня с детского сада, на что ты надеешься? На мою доброту и благородство? Ты мог просто не поддаться на ее провокации... любить и обладать, это два разных слова, любить мою жену издали тебе никто и ничто не могло запретить и помешать. Мог грохнуть меня, самостоятельно или заказать, не имеет значения. Мог попытаться купить, предложив мне или учебу за границей, или организовать филиал в другом городе, перечислять можно долго. Но ты, пришел и блеешь что-то типа — "пожалей нас бедненьких, мы так любим друг друга...". Кто ты, если ведешь себя, как последний мудак? Последний вопрос. Ты зачем сюда Лариску притащил? В качестве отступного? Типа, махнем друган женами, не глядя? Может ты американских мелодрам пересмотрел? Лариса, ты как к этому относишься? Согласна на обмен?

Лариска разревелась и убежала в ванную.

— Теперь, касательно вашего предложения... я кое-что придумал, как нам решить нашу маленькую проблему. Сейчас расскажу...

Игорь зашел в кладовку и вернулся с мотком веревки и большим резиновым молотком. Такой используют при рихтовке битых машин или при укладке тротуарной и керамической плитки. Пока присутствующие недоуменно рассматривали новые аксессуары, он нанес Косте быстрый и сильный удар молотком по макушке, и тут же повторил этот прием на сидящей рядом Марине. Не такой сильный, как первый, но достаточный, чтоб отправить ее сознание в короткое путешествие по иным пластам реальности.

— Иди сюда! Придерживай Маринку, чтоб со стула не сползла! — коротко приказал он Ларисе, взирающей на происходящее с открытым ртом.

— Игорь! Что ты делаешь!

— Привязываю твоего мужа к стулу, — прокомментировал тот очевидное, ловко затягивая узлы.

— Прошу тебя, не делай этого!

— Чего этого?

— Не убивай их...

— Ну, хоть ты не мели ерунды, головой подумай, на хрена для этого привязывать? Свернул бы им шеи... и все дела... сядь и помолчи.

Связав жене руки за спинкой кресла, заткнув рот и примотав ее двумя оборотами к стулу, чтоб не спадала, он мрачно глянул на Ларису.

— Давай я и тебя привяжу, чтоб не мешала разговору.

— Игорь, не надо...

— Руки за спину. Поверь, так будет лучше, и объяснять милиции ничего не придется — рот я тебе тоже заткну...

Оттащив стулья с участниками совещания на кухню, Игорь зажег на плите газовую горелку, положил на огонь два больших ножа, а сам пошел рыться в Ларискиной сумочке (она единственная из присутствующих иногда курила, и у нее могли быть сигареты).

Притащив на кухню сигареты и бутылку коньяка, он стащил с Кости штаны и сам разделся по пояс. Сверху облачился в легкомысленный белый фартучек с голубыми цветочками и закурил.

Вытянув ноги и потягивая из фужера коньяк, Игорь холодно разглядывал очнувшихся "влюбленных", отчаянно дергающихся в тщетной попытке освободиться.

— Раз все находятся в здравом уме и твердой памяти, тогда, с вашего разрешения, продолжу излагать суть своей идеи. Любовь, это святое чувство и я был бы последним подлецом, если бы встал на ее пути. Но. Было бы несправедливо, если бы от вашей большой любви страдали только мы с Ларисой и наши дети... вам, влюбленные, придется внести свою лепту в это море боли ... и пожертвовать чем-то дорогим. Начнем с тебя, Маринка. Ты так фирменно улыбалась, рассказывая нам о своих чувствах, как будто клиенту товар нашей фирмы втюхивала... психологи называют это "профессиональной деформацией". В тот момент, мне вспомнилось одно из произведений Гюго... и у тебя скоро будет улыбка до ушей... всегда. Еще придется отрезать тебе кусочек носа, чтоб он стал, как пятачок. Издали всем будет понятно — идет свинка. Кому-то покажешься большой свиньей, а кому-то — маленьким поросенком. С тобой, Костик, еще проще. Тебе отрежем все лишнее между ногами. А у тебя там все лишнее... смешной каламбур получился, верно? Ладно, смеяться будем потом. Сейчас я вам развяжу рты, вы подтвердите, что вашу большую любовь названные мной мелочи не пугают, быстренько режем все, о чем договорились, вызываем милицию и все свободны. Даже дети не успеют с продленки прийти... Марина, ты начинала наше совещание, тебе первой слово держать...