Василий Ложкин и неудачное колдунство

Василий Ложкин давно увлекался оккультными науками и темной магией, но до сих пор как-то опасался применять могущественные темные заклятья в деле. До тех пор, пока у него на даче в огромных количествах не завелись клопы! Дать бой этим созданиям с помощью черной магии — показалось Ложкину оптимальным вариантом.

Рассказ является приквелом к "Черному магу Василию Ложкину" и на сей раз не имеет отношения к "Годвиллю".

Василий Ложкин и неудачное колдунство

Посвящается Г.Ф. Лавкрафту и Д. Ромеро.

Простите меня, великие мэтры!

Нельзя сказать, чтобы Василий совсем не испытывал радости, глядя на догорающую дачу. Нет, безусловно, если бы это была дача соседа — радость бы была, и была очень радостной! Такой радостной, что в пору было бы гордиться радостью и радоваться гордости, но... Но дача принадлежала ему, Василию Ложкину. И чувство, которое он сейчас испытывал, было сравнимо с описанным в известном анекдоте: "Когда твоя теща летит в пропасть на твоем новом "Ягуаре".

Дача горела красиво и ярко. Сосед (скотина, и собака его скотина, повадилась в Васин огород нужду справлять) вышел на крыльцо и с радостной улыбкой наблюдал за танцами языков пламени... Ничего, месяц назад, когда этот тип, будучи в изрядном подпитии, врезался в собственный гараж, Вася с точно такой же улыбкой стоял на крыльце.

— Сосед, — крикнул сосед. — Помощь нужна?

— Спасибо, обойдусь!

— Может пожарных вызвать?

— Не стоит, пусть горит!

— Может, чаю выпьешь? Вещей подкинуть?

Вася кивнул на стоящую у его ног сумку.

— У меня все с собой, я подготовился.

— А от чего загорелось? Проводка?

— Нет! Спички и керосин!

Лицо соседа приняло выражение легкого недоумения, смешанного с основательным взрывом мозга.

— Это как так?

— Ну как, как? Уронил горящую спичку в лужу керосина!

Сосед снова изменился в лице. Теперь он выглядел так, как будто обдумывал, как сове больнее — совой об пень, или пнем по сове?

— А зачем? — спросил сосед.

— Потому что задолбали! — злобно ответил Вася.

— Ну... Ты это... Заходи, если что...

Сосед скрылся в доме, и только по движению занавесок на окне было понятно, что он все еще не может оторваться от созерцания горящей дачи.

— Ну, если и после этого останутся клопы, — пробормотал Василий, — то я просто уже и не знаю, что делать!

Когда Василий только купил эту дачу, этот маленький (всего 100 квадратных метров) домик на уютном участке (15 соток, занятых преимущественно яблоневым садом), он проводил в нем практически все свободное время. Один! Потом в его жизни появилась Юля, вскоре ставшая его женой, и они стали проводить время на даче уже вдвоем. Вдвоем, в тишине и покое, сидя у камина, лежа у камина... А потом пришли они! Клопы!

Первой на непрошенных гостей пожаловалась, естественно, более ранимая Юля. Обнаружив как-то утром у себя на попе маленький укус, она вскочила так, словно ее одновременно ужалило как минимум 19 ос!

— У нас клопы! — взвизгнула девушка, сдергивая с кровати простынь!

Вот кто бы мог предположить в хрупкой Юле такую силищу, а? Слабый пол, слабый пол... А простынь она дернула так, что мирно спавший на ней Василий взлетел в воздух всеми своими семьюдесятью килограммами, закрутился, словно пуля в нарезном стволе, и грохнулся оземь так, что ударной волной от его столкновения с полом едва не сорвало картину со стены.

— Юля... — начал Вася, пытаясь подобрать слова помягче, но, так и не сумев сделать этого, продолжил свой монолог так, что первый найденный Юлей под матрасом клоп был красным как божья коровка!

— У нас клопы! — отмела Юля все Васины аргументы, которые он использовал в своем монологе, пытаясь объяснить жене, что нельзя ронять сонного мужа на пол, выдергивая из под него простынь!

— Да я вижу!

Скопище клопов, обнаруженных под матрасом, смог бы не заметить разве что слепой!

— Что делать?

— Дави их!

— Чем?

— Да хоть задницей!

— Задницей не могу, они ее уже покусали!

Устав слушать пререкания супружеской пары и осознав, что их сейчас будут бить, причем, вероятно, ногами, клопы брызнули в разные стороны, стекаясь в неприметные щели в полу.

— Они убегают!

— Как ты любишь констатировать факты...

— Сделай что-нибудь!

— Уходите и не возвращайтесь! — встав в позу, смотревшуюся особенно комично, учитывая, что Василий был абсолютно гол, гордо заявил Ложкин!

Клопы уходили, но вот на счет "не возвращаться" — обещать не могли. Юлина попа была вкусной...

— Дурак! — заявила жена и пошла одеваться.

— Юля, ну ты чего?

— Вася! Заруби себе на носу две вещи! Во-первых, я не согласна делить нашу кровать с кем-то еще! Хочешь групповой секс с девушкой и клопами — ищи другую девушку! А во-вторых, я ненавижу насекомых! Тараканов, клопов, двухвосток...

— Уховерток, — поправил ее Вася.

— Уховерток, жопокруток, рукоблудок! Ненавижу! Поэтому я на этой даче больше не останусь, понял?

— И что же мне делать?

— Изведи этих тварей! Пока они здесь — я на дачу ни ногой!

И Юля ушла, гордо подняв голову.

— Значит клопы... — пробурчал себе под нос Вася, одеваясь. — Ну держитесь!

Матрас был вынесен на улицу и тщательно выбит! Клопы сыпались из него, словно птенцы из гнезда, и тут же пытались уползти в сторону дома.

— Не уйдете! — рычал Василий, топча своих мелких противников. — От Васи Ложкина еще никто не уходил...

Тут же он, правда, вспоминал, что несколько часов назад от Васи Ложкина ушла его законная жена, и от этого распалялся еще больше!

Пол на втором этаже, в щели которого попрятались клопы, был тщательно пролит кипятком. Так тщательно, что в спальне теперь не хватало только веника для полного сходства с баней. Вася остановился только тогда, когда с потолка первого этажа начало ощутимо капать.

Утомившись от трудов праведных, Василий решил предаться полуденному отдыху, и завалился спать на первом этаже, возле камина, и через час проснулся от зуда в одном месте. Нет, ему не хотелось новых свершений и чудес, у него просто чесалась задница. В отсутствии филейной части его жены, клопы не побрезговали и закусили Ложкиным!

— Сволочи мелкозернистые! — взревел он, вытряхивая десяток клопов из одеяла и остервенело давя их ногами. — Всех урою!

Что применить против столь мелкого противника? Яды? Газы? Тотальную промывку всего дома кипятком? Нет, все это было слишком просто для Ложкина, последние полгода активно изучавшего оккультные науки и начавшего коллекционировать древние манускрипты и их переводы. Последним васиным приобретением был знаменитый "Al azif", увы, не оригинал, но, как уверял продавец, весьма качественно выполненный перевод на английский. Древние слова арабского языка были переданы английской транскрипцией, и несколько наиболее простеньких заклинаний Ложкин уже даже испытал в действии.

Метание огненного шара у него пока что выходило достаточно посредственно, но, оставшись один, Ложкин иногда прикуривал от порожденного магией небольшого фаербола, время жизни которого исчислялось секундами. Безусловно, прикурить от зажигалки было куда проще, чем читать заклятье из двадцати трех строк на арабском, но зато, держа между ладонями маленький теплый шарик, Вася чувствовал себя настоящим черным магом! И не важно, что метание шара он пока так и не освоил — чтобы заставить фаербол двигаться со скоростью мысли (а именно так он должен был двигаться, согласно записям Абдулы Альхозреда) нужно было прочесть еще одно заклятье, тоже из двадцати трех строк, а за это время фаербольчик уже успевал потухнуть! Важно то, что Вася ТЕОРЕТИЧЕСКИ мог метнуть в возможного противника фаербол, и это грело душу!

Конечно, можно было попросту потравить клопов "Дихлофосом", но "Дихлофос" вонял настолько жутко, что Ложкин склонен был считать его скорее средством от людей, нежели средством от клопов. Он был уверен в том, что сам он от этой гадости скопытится быстрее, чем мелкие кусачие насекомые... Да и вернуть домой Юлю хотелось как можно скорее, а то спать одному было как-то... не тепло, не уютно и ни разу не сексуально. А Юля вряд ли захочет вернуться на дачу, если к ней на километр нельзя будет подойти из-за аромата старого советского средства от насекомых.

Поэтому оставался один вариант, "Al azif"... И Василий, прыгнув в автомобиль, рванул в сторону дома. Клопы на даче тем временем радостно выползали из щелей, чтобы спрятаться получше и, в то же время, поближе к кровати, на которой проводят ночи эти вкусные мягкокожие...

— Извел? — спросила Ложкина супруга, как только он переступил порог своей их квартиры.

— Еще нет, но скоро изведу!

— Тогда правильно я тебе ужин не стала готовить! А ведь знала, что ты приедешь...

— Не больно то и хотелось!

Вася был недоволен и не скрывал этого. Во-первых, могла бы в самом деле и накормить законного мужа. Он, ведь, для нее старается, ее прихоть исполняет, носится тут как угорелый, намеревается читать клопам заклинания, которых, быть может, не слышала ни одна живая душа со времен первого пришествия самого Ньярлатхотепа, а она... И вообще, раскомандовалась тут! До свадьбы это вообще была ЕГО квартира, а теперь на тебе, в собственной квартире он вынужден оправдываться перед женой, которую, видите ли, разок за задницу клопы куснули! Делов-то! Когда он сам кусал ее за попу, Юля, вроде бы, не возражала...

Вслух всего этого Василий, разумеется, не сказал, ибо страшно. Заклятье немоты, найденное им в черном гримуаре Мари Лаво, более известной как "Королева змей", Ложкин пока что практиковал только... на кошках, оравших ночью под окном! Но кошки неметь не желали, и лишь меняли тональность ора на еще более противную. Может потому, что кошки, будучи и сами в чем-то дьявольскими созданиями, к заклятьям имели иммунитет? А может, заклятье было рассчитано именно на людей, и на людях его и надо было применять? В общем, заставить замолчать излишне разошедшуюся жену Василий пока не мог, а потому благоразумно старался не нервировать это очаровательное, но уж больно вредное создание!

— Ты тут останешься, или на дачу вернешься?

Этот вопрос застал Ложкина, держащего в руках "Al azif", уже на пороге. Соблазн остаться дома, конечно, был... Уже смеркалось, ехать до дачи еще час, стемнеет окончательно. Но в то же время ночью заклятья, любовно собранные в один фолиант безумным арабом Альхозредом становятся сильнее...

— Нет, лучше на даче заночую.

— Закусают!

— Нет, не смогут! Щас я им...

— Ты опять свою книжку взял?

— Сколько раз тебе говорить, это не книжка, это...

— Да знаю, знаю, — перебила его Юля, и безо всякого почтения продекламировала стихотворение Лавкрафта, посвященное, как считали большинство разделяющих увлечение Василия темной магией, именно "Al Azif'у", более известному как "Некрономикон":

Я все никак опомниться не мог

От странных слов, чей тон был столь суров,

А потому, взойдя на свой порог,

Был бледен — и закрылся на засов.

Со мной был том, а в нем — заветный путь

Через эфир и тот святой заслон,

Что скрыл от нас миров запретных жуть

И сдерживает натиски времен.

В моих руках был ключ к стране видений —

Закатных шпилей, сумеречных рощ,

Таящихся за гранью измерений,

Земных законов презирая мощь...

Пока я бормотал оторопело,

Окно мансарды тихо заскрипело.

— Юля! — Укоризненно произнес Ложкин. — Ну сколько раз я тебя просил...

— Ну не могу я относиться серьезно ко всей этой чертовщине, Вася! Не могу! Ты так носишься с этим томом... Пытаешься расшифровать приведенные в нем заклинания, произнести их с нужной интонацией, с нужным настроением... И что? Скрипело хоть раз окно мансарды, пока ты бормотал оторопело?

— До сих пор я не рисковал произносить заклятья из этой книги вслух! — повысив голос заявил Василий. — Последствия могут быть... Слишком серьезными!

— Например?

— Я могу открыть окно в параллельную вселенную! Могу призвать кого-нибудь из него, могу наоборот сам оказаться там, в ином мире!

— И ты в это всерьез веришь?

Василий многое мог бы рассказать ей. О Джордже Старке, своем собеседнике из Лондона, с которым они общались на протяжении двух лет, переписываясь и даже перезваниваясь по "Скайпу". Делились друг с другом мыслями о трактатах Мари Лаво и письмах Распитина, обсуждали туманный перевод "Некрономикона", пытаясь постичь смысл записей этой, пожалуй, самой могущественной книги в мире. В последней беседе Старк сказал ему, что устал ждать. Что в его руках "Al Azif", и он не может больше терпеть это чувство... Иметь в руках ключ к тайнам мироздания, и не открыть ведущую к ним дверь... Что следующей ночью он прочтет заклятье, открывающее путь в обитель Азатота...

Больше Старк ни разу не был онлайн, и Василию оставалось лишь гадать, где он сейчас. Стоит пред троном Азатота и внемлет могучему божеству, открывающему ему тайны мироздания? Или Старк уже низвергнут в ад, где его тело разорвано на куски ночными бестиями, похожими на гарпий?

Нет, сам он не рискнул бы прочесть вслух ни одно из заклинаний, в описании которых, туманном и размытом, Альхозред упомянул хотя бы одно имя, от которого бросает в дрожь. Шаб-Ниггурат, Йог-Сотот, Ньярлатхотеп... Нет, в гости к владыкам Вселенной Ложкин пока не собирался. Зато собирался уничтожить клопов, и для этой цели вполне должно было подойти одно из описанных в "Некрономиконе" заклинаний.

Не собирался он сейчас и спорить с женой...

— Приезжай завтра на дачу! Увидишь, что может магия в руках настоящего искателя.

— Один духовный искатель накурился однажды анаши на кладбище города Пуны. И осознал смысл всего! — уже вслед спускающемуся по лестнице Василию говорила Юля. — На утро, конечно, опять забыл!

— Ра Хари не был магом! — крикнул ей в ответ Ложкин. — Он был лишь мудрецом.

— А ты у меня маг... Но дурак! — сказала Юля, закрывая дверь на замок и качая головой.

Машина неслась по трассе, высвечивая светом фар кусты на обочине. На мир опустилась ночь, темная и безлунная, но Ложкин не считал это время суток мрачным или неприятным. "Ночь мне не враг" — всегда говорил он. Ночью заклятья черной магии имеют большую силу, а значит ночь — это его время. И пусть дрожат клопы! Пусть дрожат все, ибо на свою дачу мчится черный маг Василий Ложкин, готовый принять бой с этими мерзкими насекомыми! Готовый ввести в ход тяжелую артиллерию!

— Что за черт! — воскликнул Василий, когда неясная черная тень пронеслась перед ним по асфальтовому полотну! Только удар по тормозам, бросивший его вперед, помог разогнавшейся "Тойоте" не втоптать колесами в асфальт то существо, что так неразумно вздумало перебегать дорогу. Машина вильнула, пошла юзом куда-то к обочине, но Василий за рулем сидел не первый год и сумел удержать машину на дороге. Остановился он плавно, уже полностью вернув управление автомобилем и сумев выровнять машину, а не тормозить поперек трассы.

Он взглянул в зеркало заднего вида. В свете габаритных огней на обочине угадывались очертания какого-то существа, небольшого, черного, сливающегося с ночной тьмой.