Василий Ложкин и неудачное колдунство

Василий Ложкин давно увлекался оккультными науками и темной магией, но до сих пор как-то опасался применять могущественные темные заклятья в деле. До тех пор, пока у него на даче в огромных количествах не завелись клопы! Дать бой этим созданиям с помощью черной магии — показалось Ложкину оптимальным вариантом.

Рассказ является приквелом к "Черному магу Василию Ложкину" и на сей раз не имеет отношения к "Годвиллю".

Василий Ложкин и неудачное колдунство

Посвящается Г.Ф. Лавкрафту и Д. Ромеро.

Простите меня, великие мэтры!

Нельзя сказать, чтобы Василий совсем не испытывал радости, глядя на догорающую дачу. Нет, безусловно, если бы это была дача соседа — радость бы была, и была очень радостной! Такой радостной, что в пору было бы гордиться радостью и радоваться гордости, но... Но дача принадлежала ему, Василию Ложкину. И чувство, которое он сейчас испытывал, было сравнимо с описанным в известном анекдоте: "Когда твоя теща летит в пропасть на твоем новом "Ягуаре".

Дача горела красиво и ярко. Сосед (скотина, и собака его скотина, повадилась в Васин огород нужду справлять) вышел на крыльцо и с радостной улыбкой наблюдал за танцами языков пламени... Ничего, месяц назад, когда этот тип, будучи в изрядном подпитии, врезался в собственный гараж, Вася с точно такой же улыбкой стоял на крыльце.

— Сосед, — крикнул сосед. — Помощь нужна?

— Спасибо, обойдусь!

— Может пожарных вызвать?

— Не стоит, пусть горит!

— Может, чаю выпьешь? Вещей подкинуть?

Вася кивнул на стоящую у его ног сумку.

— У меня все с собой, я подготовился.

— А от чего загорелось? Проводка?

— Нет! Спички и керосин!

Лицо соседа приняло выражение легкого недоумения, смешанного с основательным взрывом мозга.

— Это как так?

— Ну как, как? Уронил горящую спичку в лужу керосина!

Сосед снова изменился в лице. Теперь он выглядел так, как будто обдумывал, как сове больнее — совой об пень, или пнем по сове?

— А зачем? — спросил сосед.

— Потому что задолбали! — злобно ответил Вася.

— Ну... Ты это... Заходи, если что...

Сосед скрылся в доме, и только по движению занавесок на окне было понятно, что он все еще не может оторваться от созерцания горящей дачи.

— Ну, если и после этого останутся клопы, — пробормотал Василий, — то я просто уже и не знаю, что делать!

Когда Василий только купил эту дачу, этот маленький (всего 100 квадратных метров) домик на уютном участке (15 соток, занятых преимущественно яблоневым садом), он проводил в нем практически все свободное время. Один! Потом в его жизни появилась Юля, вскоре ставшая его женой, и они стали проводить время на даче уже вдвоем. Вдвоем, в тишине и покое, сидя у камина, лежа у камина... А потом пришли они! Клопы!

Первой на непрошенных гостей пожаловалась, естественно, более ранимая Юля. Обнаружив как-то утром у себя на попе маленький укус, она вскочила так, словно ее одновременно ужалило как минимум 19 ос!

— У нас клопы! — взвизгнула девушка, сдергивая с кровати простынь!

Вот кто бы мог предположить в хрупкой Юле такую силищу, а? Слабый пол, слабый пол... А простынь она дернула так, что мирно спавший на ней Василий взлетел в воздух всеми своими семьюдесятью килограммами, закрутился, словно пуля в нарезном стволе, и грохнулся оземь так, что ударной волной от его столкновения с полом едва не сорвало картину со стены.

— Юля... — начал Вася, пытаясь подобрать слова помягче, но, так и не сумев сделать этого, продолжил свой монолог так, что первый найденный Юлей под матрасом клоп был красным как божья коровка!

— У нас клопы! — отмела Юля все Васины аргументы, которые он использовал в своем монологе, пытаясь объяснить жене, что нельзя ронять сонного мужа на пол, выдергивая из под него простынь!

— Да я вижу!

Скопище клопов, обнаруженных под матрасом, смог бы не заметить разве что слепой!

— Что делать?

— Дави их!

— Чем?

— Да хоть задницей!

— Задницей не могу, они ее уже покусали!

Устав слушать пререкания супружеской пары и осознав, что их сейчас будут бить, причем, вероятно, ногами, клопы брызнули в разные стороны, стекаясь в неприметные щели в полу.

— Они убегают!

— Как ты любишь констатировать факты...

— Сделай что-нибудь!

— Уходите и не возвращайтесь! — встав в позу, смотревшуюся особенно комично, учитывая, что Василий был абсолютно гол, гордо заявил Ложкин!

Клопы уходили, но вот на счет "не возвращаться" — обещать не могли. Юлина попа была вкусной...

— Дурак! — заявила жена и пошла одеваться.

— Юля, ну ты чего?

— Вася! Заруби себе на носу две вещи! Во-первых, я не согласна делить нашу кровать с кем-то еще! Хочешь групповой секс с девушкой и клопами — ищи другую девушку! А во-вторых, я ненавижу насекомых! Тараканов, клопов, двухвосток...

— Уховерток, — поправил ее Вася.

— Уховерток, жопокруток, рукоблудок! Ненавижу! Поэтому я на этой даче больше не останусь, понял?

— И что же мне делать?

— Изведи этих тварей! Пока они здесь — я на дачу ни ногой!

И Юля ушла, гордо подняв голову.

— Значит клопы... — пробурчал себе под нос Вася, одеваясь. — Ну держитесь!

Матрас был вынесен на улицу и тщательно выбит! Клопы сыпались из него, словно птенцы из гнезда, и тут же пытались уползти в сторону дома.

— Не уйдете! — рычал Василий, топча своих мелких противников. — От Васи Ложкина еще никто не уходил...

Тут же он, правда, вспоминал, что несколько часов назад от Васи Ложкина ушла его законная жена, и от этого распалялся еще больше!

Пол на втором этаже, в щели которого попрятались клопы, был тщательно пролит кипятком. Так тщательно, что в спальне теперь не хватало только веника для полного сходства с баней. Вася остановился только тогда, когда с потолка первого этажа начало ощутимо капать.

Утомившись от трудов праведных, Василий решил предаться полуденному отдыху, и завалился спать на первом этаже, возле камина, и через час проснулся от зуда в одном месте. Нет, ему не хотелось новых свершений и чудес, у него просто чесалась задница. В отсутствии филейной части его жены, клопы не побрезговали и закусили Ложкиным!

— Сволочи мелкозернистые! — взревел он, вытряхивая десяток клопов из одеяла и остервенело давя их ногами. — Всех урою!

Что применить против столь мелкого противника? Яды? Газы? Тотальную промывку всего дома кипятком? Нет, все это было слишком просто для Ложкина, последние полгода активно изучавшего оккультные науки и начавшего коллекционировать древние манускрипты и их переводы. Последним васиным приобретением был знаменитый "Al azif", увы, не оригинал, но, как уверял продавец, весьма качественно выполненный перевод на английский. Древние слова арабского языка были переданы английской транскрипцией, и несколько наиболее простеньких заклинаний Ложкин уже даже испытал в действии.

Метание огненного шара у него пока что выходило достаточно посредственно, но, оставшись один, Ложкин иногда прикуривал от порожденного магией небольшого фаербола, время жизни которого исчислялось секундами. Безусловно, прикурить от зажигалки было куда проще, чем читать заклятье из двадцати трех строк на арабском, но зато, держа между ладонями маленький теплый шарик, Вася чувствовал себя настоящим черным магом! И не важно, что метание шара он пока так и не освоил — чтобы заставить фаербол двигаться со скоростью мысли (а именно так он должен был двигаться, согласно записям Абдулы Альхозреда) нужно было прочесть еще одно заклятье, тоже из двадцати трех строк, а за это время фаербольчик уже успевал потухнуть! Важно то, что Вася ТЕОРЕТИЧЕСКИ мог метнуть в возможного противника фаербол, и это грело душу!

Конечно, можно было попросту потравить клопов "Дихлофосом", но "Дихлофос" вонял настолько жутко, что Ложкин склонен был считать его скорее средством от людей, нежели средством от клопов. Он был уверен в том, что сам он от этой гадости скопытится быстрее, чем мелкие кусачие насекомые... Да и вернуть домой Юлю хотелось как можно скорее, а то спать одному было как-то... не тепло, не уютно и ни разу не сексуально. А Юля вряд ли захочет вернуться на дачу, если к ней на километр нельзя будет подойти из-за аромата старого советского средства от насекомых.

Поэтому оставался один вариант, "Al azif"... И Василий, прыгнув в автомобиль, рванул в сторону дома. Клопы на даче тем временем радостно выползали из щелей, чтобы спрятаться получше и, в то же время, поближе к кровати, на которой проводят ночи эти вкусные мягкокожие...

— Извел? — спросила Ложкина супруга, как только он переступил порог своей их квартиры.

— Еще нет, но скоро изведу!

— Тогда правильно я тебе ужин не стала готовить! А ведь знала, что ты приедешь...

— Не больно то и хотелось!

Вася был недоволен и не скрывал этого. Во-первых, могла бы в самом деле и накормить законного мужа. Он, ведь, для нее старается, ее прихоть исполняет, носится тут как угорелый, намеревается читать клопам заклинания, которых, быть может, не слышала ни одна живая душа со времен первого пришествия самого Ньярлатхотепа, а она... И вообще, раскомандовалась тут! До свадьбы это вообще была ЕГО квартира, а теперь на тебе, в собственной квартире он вынужден оправдываться перед женой, которую, видите ли, разок за задницу клопы куснули! Делов-то! Когда он сам кусал ее за попу, Юля, вроде бы, не возражала...

Вслух всего этого Василий, разумеется, не сказал, ибо страшно. Заклятье немоты, найденное им в черном гримуаре Мари Лаво, более известной как "Королева змей", Ложкин пока что практиковал только... на кошках, оравших ночью под окном! Но кошки неметь не желали, и лишь меняли тональность ора на еще более противную. Может потому, что кошки, будучи и сами в чем-то дьявольскими созданиями, к заклятьям имели иммунитет? А может, заклятье было рассчитано именно на людей, и на людях его и надо было применять? В общем, заставить замолчать излишне разошедшуюся жену Василий пока не мог, а потому благоразумно старался не нервировать это очаровательное, но уж больно вредное создание!

— Ты тут останешься, или на дачу вернешься?

Этот вопрос застал Ложкина, держащего в руках "Al azif", уже на пороге. Соблазн остаться дома, конечно, был... Уже смеркалось, ехать до дачи еще час, стемнеет окончательно. Но в то же время ночью заклятья, любовно собранные в один фолиант безумным арабом Альхозредом становятся сильнее...

— Нет, лучше на даче заночую.

— Закусают!

— Нет, не смогут! Щас я им...

— Ты опять свою книжку взял?

— Сколько раз тебе говорить, это не книжка, это...

— Да знаю, знаю, — перебила его Юля, и безо всякого почтения продекламировала стихотворение Лавкрафта, посвященное, как считали большинство разделяющих увлечение Василия темной магией, именно "Al Azif'у", более известному как "Некрономикон":

Я все никак опомниться не мог

От странных слов, чей тон был столь суров,

А потому, взойдя на свой порог,

Был бледен — и закрылся на засов.

Со мной был том, а в нем — заветный путь

Через эфир и тот святой заслон,

Что скрыл от нас миров запретных жуть

И сдерживает натиски времен.

В моих руках был ключ к стране видений —

Закатных шпилей, сумеречных рощ,

Таящихся за гранью измерений,

Земных законов презирая мощь...

Пока я бормотал оторопело,

Окно мансарды тихо заскрипело.

— Юля! — Укоризненно произнес Ложкин. — Ну сколько раз я тебя просил...

— Ну не могу я относиться серьезно ко всей этой чертовщине, Вася! Не могу! Ты так носишься с этим томом... Пытаешься расшифровать приведенные в нем заклинания, произнести их с нужной интонацией, с нужным настроением... И что? Скрипело хоть раз окно мансарды, пока ты бормотал оторопело?

— До сих пор я не рисковал произносить заклятья из этой книги вслух! — повысив голос заявил Василий. — Последствия могут быть... Слишком серьезными!

— Например?

— Я могу открыть окно в параллельную вселенную! Могу призвать кого-нибудь из него, могу наоборот сам оказаться там, в ином мире!

— И ты в это всерьез веришь?

Василий многое мог бы рассказать ей. О Джордже Старке, своем собеседнике из Лондона, с которым они общались на протяжении двух лет, переписываясь и даже перезваниваясь по "Скайпу". Делились друг с другом мыслями о трактатах Мари Лаво и письмах Распитина, обсуждали туманный перевод "Некрономикона", пытаясь постичь смысл записей этой, пожалуй, самой могущественной книги в мире. В последней беседе Старк сказал ему, что устал ждать. Что в его руках "Al Azif", и он не может больше терпеть это чувство... Иметь в руках ключ к тайнам мироздания, и не открыть ведущую к ним дверь... Что следующей ночью он прочтет заклятье, открывающее путь в обитель Азатота...

Больше Старк ни разу не был онлайн, и Василию оставалось лишь гадать, где он сейчас. Стоит пред троном Азатота и внемлет могучему божеству, открывающему ему тайны мироздания? Или Старк уже низвергнут в ад, где его тело разорвано на куски ночными бестиями, похожими на гарпий?

Нет, сам он не рискнул бы прочесть вслух ни одно из заклинаний, в описании которых, туманном и размытом, Альхозред упомянул хотя бы одно имя, от которого бросает в дрожь. Шаб-Ниггурат, Йог-Сотот, Ньярлатхотеп... Нет, в гости к владыкам Вселенной Ложкин пока не собирался. Зато собирался уничтожить клопов, и для этой цели вполне должно было подойти одно из описанных в "Некрономиконе" заклинаний.

Не собирался он сейчас и спорить с женой...

— Приезжай завтра на дачу! Увидишь, что может магия в руках настоящего искателя.

— Один духовный искатель накурился однажды анаши на кладбище города Пуны. И осознал смысл всего! — уже вслед спускающемуся по лестнице Василию говорила Юля. — На утро, конечно, опять забыл!

— Ра Хари не был магом! — крикнул ей в ответ Ложкин. — Он был лишь мудрецом.

— А ты у меня маг... Но дурак! — сказала Юля, закрывая дверь на замок и качая головой.

Машина неслась по трассе, высвечивая светом фар кусты на обочине. На мир опустилась ночь, темная и безлунная, но Ложкин не считал это время суток мрачным или неприятным. "Ночь мне не враг" — всегда говорил он. Ночью заклятья черной магии имеют большую силу, а значит ночь — это его время. И пусть дрожат клопы! Пусть дрожат все, ибо на свою дачу мчится черный маг Василий Ложкин, готовый принять бой с этими мерзкими насекомыми! Готовый ввести в ход тяжелую артиллерию!

— Что за черт! — воскликнул Василий, когда неясная черная тень пронеслась перед ним по асфальтовому полотну! Только удар по тормозам, бросивший его вперед, помог разогнавшейся "Тойоте" не втоптать колесами в асфальт то существо, что так неразумно вздумало перебегать дорогу. Машина вильнула, пошла юзом куда-то к обочине, но Василий за рулем сидел не первый год и сумел удержать машину на дороге. Остановился он плавно, уже полностью вернув управление автомобилем и сумев выровнять машину, а не тормозить поперек трассы.

Он взглянул в зеркало заднего вида. В свете габаритных огней на обочине угадывались очертания какого-то существа, небольшого, черного, сливающегося с ночной тьмой.

— Да йоп твою мать! — воскликнул Ложкин, выходя из машины. Не в первый раз ему дорогу перебегали мыши, кошки, собаки и даже кролики, но такую наглость как едва не спровоцировать аварию и спокойно сидеть на обочине, он видел впервые в жизни! — Что ты за фигня такая?

Фигня оказалась котом. Или кошкой... Черт его разберет в темноте посреди пустой трассы, но Ложкин почему-то сразу счел этот сгусток темноты именно котом, что-то было в его движениях такое лениво-некастрированное, такое вальяжно-мяучащее. В общем, что-то кошаковое, но никак не кошковое. Кот лениво и не торопясь двинулся к Василию, переходя шоссе.

— Ты чего под колеса мне кидаешься, скотина усатая? — спросил кота Ложкин.

Кот промолчал и нахально запрыгнул на капот, глядя на Василия своими желтыми фосфоресцирующими глазами. И внезапно Василия осенило... Если когда вы едете на дачу, чтобы применить заклинание из "Некрономикона", вам под колеса совершенно случайно кидается совершенно обыкновенный черный кот, то... Это ни фига не случайно, и кот ни фига не обыкновенный!

— Ты не просто кот, да? — выдохнул Василий, чувствуя, как покрывается испариной.

Кот кивнул. Да, именно кивнул, совсем по-человечески и ничуть не по-кошачьи.

— И ты хочешь мне что-то сказать?

Снова кивок.

— Ну так говори!

Кот смотрел на Василия как на идиота, чуть склонив голову на бок, этак презрительно, недовольно, всем своим видом выражая крайнюю степень удивления тем, что такие тупые люди вообще существуют!

— А, ну да! Ты же кот...

Кот не то мявкнул, не то презрительно икнул.

— Ну и как мы с тобой тогда построим диалог, потустороннее ты создание?

Кот демонстративно повернулся к Ложкину задом, внимательно разглядывая через стекло салон его автомобиля. Особое его внимание привлек, естественно, "Al Azif". Обведя взглядом салон, кот остановил свой взгляд на черном томе и так и замер...

— Кот, а кот? Давай я буду делать предположения, а ты — кивай, или отнекивайся?

Эта идея коту понравилась. Он лениво проводил взглядом пронесшийся мимо грузовик и повернулся к Василию, сверля его глазами.

— Ты появился, чтобы сопровождать меня?

"Ага, щас!" — презрительно сощурился кошак.

— Тогда ты пришел меня предупредить о чем-то?

Кивок.

— О том, что я на пороге чего-то важного? Какого-то открытия в области черной магии?

"Ты? В области черной магии? Ха!" — кот презрительно чихнул, выразив именно эту мысль.

— Тогда — о какой-то опасности?

"Ну наконец-то! Начинаешь что-то понимать!" — кот часто закивал.

— И о какой-же? Ах да, ты же только да или нет ответить можешь...

Кот демонстративно стукнулся головой об лобовое стекло, мол, "Вот ты придурок, а?"

— Кот, мы так с тобой к консенсусу не придем. Я тебя не понимаю, а ты ничего толком объяснить не можешь! Поехали со мной, что ли? Я тебе на даче молока налью... Извини, "Вискаса" с лососем и форелькой не обещаю, все магазины закрыты уже, купить негде. Заодно там, на даче, и объяснишь мне, что не так?

Презрения, которым кот облил Ложкина, хватило бы, чтобы заморозить Средиземное море.

— Котяра! Я теряю терпение! Мне ехать надо, у меня вообще-то сражение с клопами по плану, и первое боевое применение моих магических талантов!

"Магических талантов? Не, ну вы посмотрите на него!" — закатил глаза кот!

Ложкин начал злиться.

— Слушай, кот, завязывай выпендриваться! Я к нему тут как к человеку, молочка ему налить хотел, а ты он тут смотрит на меня как аристократ на трамвайного хама!

Кот махнул в воздухе лапой. Затем встал на задние лапы, сделал два неуверенных шага по капоту, вытянув передние лапы вперед, и издал горловой звук, не то рычание, не то мычание. Однако долго ходить на задних лапах не могли, наверное, и воспитанники Куклачева, поэтому кот грузно брякнулся на все четыре конечности и с надеждой посмотрел Василию в глаза. Мол, "Ну, понял, что я тебе сказать хотел?"

— Ни фига не понял! — честно сказал Ложкин.

"Да моп твою ять!" — сказали ему глаза кота.

Неожиданно кошак взвился в воздух и молниеносно запрыгнул Василию на плечо.

— Эй, зверюга, ты чего? — возмутился тот, но видя, что кот не проявляет признаков агрессии, не решился его спихивать — мало ли, когда будет падать так морду когтями располосует...

Зверюга тем временем встала на задние лапы уже у Василия на плече и со всей силы, доступной столь маленькому животному, стукнуло Ложкина передними по макушке!

— Ты намекаешь, что мне нужно дать по башке, чтобы вбить в меня хоть каплю ума?

Кот черной тенью соскользнул обратно на капот, растянулся на нем в комической позе, сложил лапки и высунул на бок язык!

— О! Эту пантомиму я понял! Ты сдох?

Кот закивал. Потом снова повторил свое хождение на задних лапах с протянутыми вперед передними.

— А потом ожил?

Кот кивнул, помотал головой, снова кивнул.

— Может тебе ручку дать, чтоб ты записал? Ах да, прости, ты же кот...

"А ты — пораженный сифилисом половой орган носорога!" — сверкнуло в желтых кошачьих глазах.

Ночной гость повторил свою пантомиму. Мертв, жив, ходит на задних лапах...

— Ты — кот Шредингера? — спросил Ложкин и засмеялся, довольный собственной шуткой.

— Мя! — негодующе сказал кот и растворился во тьме.

— Вот тебе и "Вискас", лосось и форелька... И что это сейчас такое было?

В том, что черный котяра, едва не окончивший свои дни у него под колесами, был не из этого мира, Василий не сомневался. И своими пантомимами он явно хотел его предупредить о какой-то грозящей ему, Ложкину, опасности. Но какой? И вообще, с какой стати черному коту из иного мира пытаться его о чем-то предупредить?

Осенило его уже в дороге, когда до дачи оставалось от силы минут пять езды...

Аристократичные манеры кота, его критический взгляд. Он уже видел этот взгляд! Джордж Старк, слегка надменный ирландец из богатой семьи, вот кого напомнил ему черный кот, сидевший на капоте его машины!

— Вот, значит, что с тобой случилось, Джордж... Вот как наказал тебя Азатот за любопытство...

Хотя с другой стороны, наказал ли? Быть может побывать подле трона великого бога Хаоса и остаться человеком уже невозможно? Быть может, только в кошачьем теле ты становишься настоящим слугой Азатота, а большей чести, чем служить ему, Василий не мог себе представить. И вообще, Старк свободно передвигается по миру, да и, возможно что и по мирам, предчувствует будущее... И так и остался самодовольным буржуа!

В голове мелькнула даже шальная мысль, плюнуть на все — на работу, на Юлю, на купленную уже путевку в Карловы Вары и на раздолбая Кудряшова, чья выходка два года назад так и осталась не отмщенной, и открыть заветный том на той странице, где Альхозред рассказывает о том, как пробить дорогу между мирами, как открыть себе путь к чертогам великих богов...

Мелькнула и тут же пропала. На фиг на фиг, потом еще на кошек потянет... Или блохи заведутся... Нет уж, хватит с него клопов на даче! А вот, собственно, и сама дача... Ну что ж, в бой, только быть осторожнее, ведь предупреждал же его о чем-то Котяра Старк?

Клонило в сон, хотелось есть, но Василий был непреклонен! Сначала клопы получат свое, а уж потом можно будет заняться утолением простых человеческих потребностей. Сначала — победа. Потом — раненные.

Шагами он измерил расстояние от стены своего дома до начала соседского участка. 6 метров. Нормально, сойдет. Встать у противоположной стены своего дома — как раз недостающие четыре метра появятся. Описанное в "Некрономиконе" заклятье, если верить безумному арабу (а не верить ему не было ни малейшего повода), убивало все живое в радиусе 10 метров. Сосед, конечно, скотина, но полицию может насторожить труп в соседнем от Ложкина доме. Да и вообще... Вот превратить соседа в хорька на пару недель — это вполне нормально, а убивать его все же не стоит.

С остальных трех сторон от предполагаемого места прочтения заклятья могли пострадать разве что кроты и дождевые черви. Ну и пусть их...

Ложкин вошел в дом, включил везде свет, встал у стены на первом этаже и громко, с расстановкой, стараясь максимально правильно передать ударение и интонацию, прочел вожделенное заклинание.

И тишина...

Хотя... Чего он, собственно ожидал? Предсмертных стонов клопов что ли? Может они и стонут сейчас где-то под полом или матрасом, но делают это тихо и незаметно. Они, твари, вообще все делают тихо и незаметно! Даже кусаются!

Торжествовать победу? Или огорчаться полному провалу?

— Утром разберусь! — махнул рукой Ложкин и пошел наверх, в спальню, где, скинув одежду, рухнул в кровать и заснул, едва коснувшись головой подушки.

Проснулся Василий от того, что почувствовал, как с него скатывается одеяло. Причем скатывается не так, как полагается нормальному одеялу — плавно и постепенно, скатывается с одного бока под другой, а как-то стремительно, словно поток воды... Ложкин промычал что-то нецензурное про одеяло и его мать, пошарил рукой подле себя, но одеяла не нашел. Что его удивило еще больше, так это то, что не нашел он и края кровати. Стоп! Рука Василия не нашарила кровати вообще. Он открыл глаза и, обнаружив себя висящим в воздухе на высоте под самым потолком, уже вполне отчетливо сказал что-то не цензурное и гравитации, Ньютоне и даже Гагарине. И о коте... Потому что именно кота, того самого черного кота (читай Джорджа Старка) он обнаружил лежащем на воздухе перед собой.

"Гравитация, сердечная ты сука, да?" — говорил его хитрый взгляд.

Сам не зная зачем, Ложкин прикрыл причинное место ладошкой, решив отныне больше не спать голым. А то проснешься вот так вот, голым, под потолком, а на тебя и твое хозяйство задумчиво смотрит твой давний друг по переписке. Аристократ, к тому же... И вообще, кто его знает, этого Старка, может за время пребывания в кошаковом теле его уже успели кастрировать, и теперь он смотрит с нескрываемой завистью.

Так... Является ли Старк евнухом — вопрос вторичный. Первичный — понять, какого черта он болтается под потолком вместо того, чтобы мирно спать в своей кровати, или также мирно варить себе кофе, ибо, судя по яркому солнцу за окном, уже как минимум позднее утро?

Кот-Старк, словно прочтя его мысли, иронично кивнул на пол, мол, посмотри туда. И как это у кота получается иронично кивать? Ведь и не все люди так умеют, а этот хвостатый чертяка — запросто. Иронично, да так презрительно...

Василий взглянул на пол. Ущипнул себя за плечо и снова взглянул на пол. Картина не изменилась... На фоне его упавшего на пол белого одеяла отчетливо виднелись черные точки, облепившие одеяло по всей его площади. Все остальное Ложкину скорее всего подрисовало воображение, но вполне может быть, что от вброса в кровь адреналина разрешение его глаз увеличилось с двух мегапикселей сразу до восьми, позволив увидеть как клопы, муравьи и тараканы (да, да, были там и тараканы в количестве штук так пяти) поднимаются на задние лапки, протягивая к нему передние. И не было в этом жесте молитвенного поклонения, в нем чувствовался чудовищный голод... Да, именно чудовищный, ибо просто голод — это когда кот тянет лапу к мясу на столе, а чудовищный голод — это когда табун клопов, десяток муравьев и пяток тараканов тянут к тебе, висящему под потолком, свои лапки...

— Это что ж я такое наколдовал вчера, а? — ошалело спросил себя Василий.

Что-то запищало под ухом. Василий не придал этому писку значения до тех пор, пока мимо него не пронеслись, прочертив две красные бороздки ожогов на щеке, два маленьких огненных шара. Писк оборвался...

Ложкин потер щеку и покосился на кота, глаза которого постепенно меняли цвет с красного обратно на желтый.

— Так фаерболы взглядом пускать надо, да? — глупо просил Василий. — Я так пока что не умею...

Старк укоризненно покачал головой. Мол, не о том ты думаешь, Ложкин, не о том... И тут же метнул еще два крошечных огненных шара, метко испепелив еще одного комара, по синусоиде приближавшегося к Василию.

— Чем тебе комары то не угодили? — возопил Василий, увидев что один из фаерболов закончил свой полет врезавшись в стену и оставив на обоях маленькое черное пятнышко.

"Ой дурак!" — всем своим видом сообщил Старк, демонстративно обхватив голову лапами.

И тут до Ложкина начало доходить... Странное поведение клопов связалось со вчерашним заклинанием, сон под потолком — с появлениям Старка, его стрельба по комарам — со вчерашним хождением кота на задних лапах с протягиванием вперед передних.

— Старк, это ты что же получается, жизнь мне, дураку, спас, что ли?

Кот удовлетворенно кивнул и соизволил улыбнуться.

— Это об этом ты меня вчера предупредить хотел?

— Мяк! — согласился кот.

— Ты каким-то образом узнал, что я собираюсь прочесть заклятье мгновенной смерти и знал, что подействует оно не так, как я предполагал? Стоп... Пойдем в своих предположениях дальше, я не верно понял заклинание... Как там было-то... В радиусе 10 метров все live существа станут unlive... Unlive в данном контексте — не "мертвые", а "не живые"... Во времена, когда переводили "Некрономикон" слова undead еще не было! Вот оно что!

— Гы! — сказал кот, заставив Василия обернуться на него.

— И теперь у меня полная дача зомби-клопов, зомби-муравьев, зомби-тараканов и даже летающих зомби-комаров???

Кот откровенно веселился, глядя на вытягивающуюся физиономию Ложкина!

— И их укус, как и укус зомби-человека...

Продолжать Василий не смог, его замутило, и он схватился за голову.

— А ты меня поднял заклятьем левитации и убивал всех приближающихся зомби-комаров? Блин, что ж ты мне сразу-то не сказал!

Кот, не раздумывая, заехал Ложкину когтистой лапой по носу, оставив на нем четыре глубокие борозды.

"Так я вроде и пытался!" — говорил его взгляд. — "Старательно зомби перед тобой изображал, а ты... "Кот Шредингера, кот Шредингера!"

С расцарапанного носа на пол капнула кровь. Инсектозомби плотной толпой поползли к капле.

— А на улице? — взвыл Ложкин. — Там же теперь тоже куча маленьких зомбей, которые, поди, расползаются по округе???

Кот замотал головой.

— Нет? А почему? А, заклятье ограничено стенами? Оно как баюльная песня у Паланника, его нужно слышать, чтобы стать нежитью?

"В точку" — кивнул кот.

— И что же мне теперь делать?

Сама собой повернулась ручка пластикового окна, само собой распахнулось окно, и Джордж Старк, задавая курс движениями хвоста, поплыл к нему.

— Старк, стой! Что мне теперь делать?

Кот сделал движение, напоминающее пожимание плечами. "Развлекайся!" — сказали его глаза.

— Старк, твою мать! Не оставляй меня одного, под потолком, наедине с табуном микрозомби!

Окно закрылось. С уходом, а точнее — отлетом Старка, прекратилось и действие заклятья левитации и Ложкин грохнулся на пол всего в полуметре от почуявших кровь клопов. Клопозомби тут же почуяли не только кровь, но и Ложкина!

— Василия Ложкина так без хрена не сожрешь! — крикнул он, вскакивая и бросаясь к двери. Хрена у зомбей действительно не было, но они определенно рассчитывали попробовать обойтись без него. Хвала Азатоту, что клопы, особенно мертвые, бегают не так быстро как люди...

— Вася, ты тут? — раздался снизу такой родной и такой неуместный в данный момент голос, а следом за ним раздался визг. Тоже родной и, на сей раз, вполне уместный. Сбегая по лестнице, Василий уже увидел его причину — не вся мертвая живность поднялась к нему на второй этаж, некоторая осталась на первом...

— Юля, беги! — крикнул он что было силы.

— Вася, ты совсем рехнулся?

Увидев сбегающего по ступенькам голого и взлохмаченного мужа с расцарапанным носом, Юля тут же убедилась в правдивости своего высказывания. Несколько мертвых тараканов уже подползли к ее ногам, и Юля щедро поливала мертвых насекомых из какого-то баллончика. Запах тут же известил Ложкина о том, что жена решила прийти к нему на помощь в неравном бою с насекомыми и принесла с собой дихлофос. Тараканы, впрочем, вонючую струю игнорировали и самоотверженно продолжали ползти к Юлиным ногам, обутым в босоножки!

Не раздумывая ни секунды, Ложкин подхватил жену на руки, при этом вдохнув дихлофоса на всю глубину своих легких, и потащил ее наверх.

— Вася, ты извращенец, — опешила та и стукнула его баллончиком по голове. — Не будет у тебя секса, пока насекомых не изведешь.

"Юля, это не просто насекомые, это инсектозомби!" — хотел было сказать Василий, но организм, вдохнувший приличную дозу дихлофоса, смог изречь сквозь надсадный кашель лишь:

— Юля... екарный бабай... зомби... твари... хренов яд!

Над причинами трансформации такой правильной и логичной фразы в нечто неудобоваримое под действием ядовитого фосфороорганического соединения Ложкин решил подумать позднее, если останется жив, потому что на лестнице на второй этаж показались первые шеренги клопов. Круто изменив направление движения Василий метнулся через прихожую на кухню, лихорадочно ища взглядом хотя бы тапки. Впрочем, почему хотя бы? Тапки всегда были самым эффективным оружие против насекомых, и не важно, мертвых или живых. Дихлофос существенно проигрывал тапкам в качестве и удобстве работы.

По столу ползали три вялых муравья, усы которых тут же дернулись в сторону людей.

— Вася! Поставь меня на землю, я сказала!

Сунув ноги в найденные возле холодильника тапки, Ложкин выполнил просьбу жены и лихорадочно заозирался.

— Что тут вообще происходит?

— Юля, тут такое дело... Я вчера ночью убил всех насекомых.

— Ага, я и вижу! Меня тараканы прямо на пороге встретили!

— В том то все и дело, это мертвые тараканы!

— Да ну?

— Я хотел сказать, не живые. Нежить! Тараканы-зомби! Собственно, у нас теперь полная дача насекомых-зомби!

Юля принюхалась.

— Ты вчера пил?

— Да нет же!

Муравьи спускались по ножке стола. Тараканы заступили путь отступления из кухни.

— Вот, смотри, муравьи на столе! Полей их дихлофосом!

Уничтожать насекомых Юлю просить дважды не было нужды. Инсектицидная вонища тут же заполнила кухню, но муравьи, облитые этой жуткой гадостью, совершенно не желали падать замертво или кататься по столу в предсмертной агонии.

— Живучие, твари! — злобно прошипела Юля. На свете было только одно живое существо, которое она ненавидела больше насекомых, это была ее свекровь!

— Они не живучие, они мертвые!

— Ложкин, ты несешь чушь!

Мертвые тараканы шустро вползали на кухню, озираясь в поисках добычи, но добыча теперь была в тапках и готовилась принять бой! Ох и комично выглядел Василий, голышом, в одних тапах, прыгающий по кухне как сайгак, давая тапками насекомых...

— Ты еще и комаров напустил! — воскликнула Юля, удивленно разглядывая севшего ей на запястье комара.

Время замедлило свой бег, сжалось словно пружина... Воображение Ложкина прокрутило ему жуткую картину: вот комар впивается в руку его супруги, вот он несет ее на руках в больницу, всю дрожащую, горящую в лихорадке... Вот она закрывает глаза, прошептав ему напоследок не "Васенька, я так тебя люблю!" а "Ну и скотина же ты, Ложкин" и умирает, чтобы спустя несколько минут подняться и двинуться на него, протягивая к его горлу руки со скрюченными пальцами!

Заклятье огненного шара само всплыло в памяти и в сжатом времени его произнесение заняло всего сотую долю секунды. Вспышка зародилась в правом глазу Василия и, сощурившись, он направил ее на врага, на мертвого комара...

— Ай... — вот все, что сказала Юля, если опустить отборную матерщину, от которой даже наступающие инсектозомби остановились на пороге кухни, то ли испугавшись, то ли заслушавшись.

— Ну, теперь ты видишь, что я — настоящий маг? — гордо заявил Василий, решив извлечь из всей этой ситуации хоть что-то хорошее.

Поплевав на почерневший кусочек кожи со вплавленным в него силуэтом комара, Юля сказала:

— Теперь я вижу, что ты — ..... — и клопы снова остановились, правда, ненадолго.

Раздухарившуюся жену, к почти босым ногам которой уже подползали первые клопы, нужно было как-то спасть, и Василий принял единственно верное в данной ситуации решение. В два прыжка, попутно размазав по полу еще нескольких маленьких смертоносных вредителей, он подскочил к окну, распахнул его на всю ширь, снова в два прыжка подлетел к жене, подхватил ее на руки, и... Выкинул в окно!

— Юля, это для твоего же блага! — крикнул он севшей задницей на траву офонаревшей жене, которая от удивления, граничащего с офигеванием, так и не перестала жать на кнопку балончика с дихлофосом, и сейчас сосредоточенно поливала им свои голые коленки.

Отойдя, а точнее — отскочив от окна, ибо клопы все пребывали, Василий заозирался в поисках решения. Чем перебить ораву инсектозомби? Теоретически — можно и тапком, можно просто передавить, но... Зомби, ведь! Каждый укус — верная смерть. Даже нет, кое-что похуже смерти.

— Ложкин, я ухожу от тебя! — донеслось из-за окна, и часть клопов немедленно поползла на звук. Представив, что эти твари сейчас расползутся по участку, заползут к соседям и запустят цепную реакцию зомбиапокалипсиса, Василий покрылся холодным потом и снова метнулся к окну, захлопнув его.

— Юля, беги! — крикнул он, захлопывая створку окна... В последний момент он понял, что голова супруги как раз просунулась в проем чтобы сказать ему что-то еще, но движение было уже не остановить, Юля получила стеклом по лбу. Одной рукой потирая ушибленный лоб, она сделала другой рукой характерное движение, переводимое на русский как лаконичное "Fuck you", и засеменила к машине.

— Ладно, потом извинюсь! — пробормотал Ложкин, уже понимая, что никакого "потом" скорее всего не будет, что Юля больше не захочет его ни видеть, ни слышать! Но сейчас у него были другие проблемы. Способ раз и навсегда искоренить некробиотическую инсектозаразу в доме виделся ему лишь одним...

Где-то в подвале стояла антикварная керосиновая лампа и пара бутылок керосина...

Да, было не просто скакать по дому, на ходу одеваясь и собирая в сумку самые ценные вещи (первым делом, конечно же, черный талмуд, вечером так и забытый в прихожей). Тем более что потом, поливая первый этаж дачи керосином, скакать приходилось уже с сумкой на плече, дабы, не приведи Господь, туда никто не заполз.

Вспыхнула дача мгновенно и от души, наглядно продемонстрировав, что купленная три года назад противопожарная пропитка не годится никуда...

— Ничего, — утешал себя Ложкин, садясь за руль автомобиля. — Новую дачу отстрою, на этом же месте! И Юля вернется, куда она денется? Проникнется! У кого еще есть мужья-маги? Слышал я, правда, про какого-то чудика в Медянске, что с помощью какого-то меча стихиями повелевает, но... Я то настоящий маг! Фаерболами умею кидаться!

Вредный голосок в голове тут же напомнил: "А керосин ты поджигал спичками, потому что вторично фаербол метнуть не сумел, и вообще не понимаешь, как это у тебя получилось!" Но Василий задвинул этот вредный голос подальше, ибо не фиг портить и без того паршиво начавшийся день такими мыслями.

В такой день хотелось сделать кому-нибудь гадость! Отомстить кому-нибудь из своих врагов... А врагов у Ложкина было с избытком!

И тут его озарило...

На страницах "Некрономикона" упоминалось заклинание, способное заточить живое существо на страницах открытой перед ним книги. Перенести человека в повествование... Абдула Альхозред писал также, что на страницах самого ""Некрономикона" заточены несколько могущественных демонов, пришедших в свое время за его бесмертной душой...

— Интересно, а получится ли перенести человека в компьютерную игру? — вслух подумал Ложкин, ибо в голову ему пришел его давний недруг, работавший с ним некогда Кирилл Кудряшов, нанесший Ложкину страшное оскорбление. Василий никогда не упускал его из виду и, подружившись с одной из коллег Кудряшова, узнал от нее, что тот целыми днями просиживает на работе в браузерной игрушке под названием "Годвилль"...

— Вот на ком я сегодня отыграюсь! — победно возвестил Ложкин, приняв решение. — Я же черный маг, в конце концов! Настоящий черный маг!

Март 2012

P.S. Продолжение не следует. Продолжение уже написано!

1