Приход отца

Приход Отца

Кирилл Кудряшов

www.кирилл-кудряшов.рф

— Закурить не найдется? — на чистом русском, без малейшего акцента спросил подошедший к парням узбек. Для большинства москвичей узбек ничем не отличался от киргиза, но Андрей легко различал представителей этих двух национальностей. После недели общения с представителями различных диаспор в ходе написания статьи об этнических войнах в столице, его наметанный журналистский глаз не мог ошибиться.

— Прости, не курим, — ответил он.

— Спортсмены! — пояснил стоявший рядом Коля. И ведь не соврал — сам он и в самом деле был спортсменом и зарабатывал на жизнь тем, что вел занятия по самбо в спортивном центре.

В тени остановки маячили еще три человеческие фигуры и узбек на мгновение замешкался, видимо решая, стоит ли связываться с этими парнями и, наверное, решив поискать добычу полегче, кивнул и удалился к своим. А может и правда, всего лишь хотел спросить закурить? Кто знает. Гольяново слыл самым криминальным районом столицы, но все ж таки нападать на двух крепких парней прямо посреди улицы — это было слишком даже для этих мест.

Андрей позвал с собой Колю как раз для пущей уверенности в благополучном исходе сегодняшней прогулки — почти двухметровый (ну, метр девяносто, если быть точнее) бугаина-самбист, выходец из ВДВ, мог отбить желание связываться с ним у кого угодно. А мог отбить и почки, если потребуется. Да и сам Андрей, хоть и был на голову ниже своего школьного друга, тоже служил в армии, правда, в мотострелковой дивизии, а не в десантуре, и, несмотря на ненормированный рабочий день журналиста, старался регулярно посещать тренажерный зал.

В общем, стать жертвой многочисленных гостей города, недавно прибывших на автовокзал, или наоборот, коротающих время в ожидании своего автобуса, Андрей не боялся. Коля — тем более. Но шокеры оба на всякий случай с собой взяли: Гольяново же... А то болтавшийся на шее Андрея фотоаппарат всем своим видом сигнализировал о том, что он будет подороже "Айфона"... Обменять его на сотрясение мозга совсем не улыбалось.

— Ну? — спросил Коля. — Куда теперь? Может в Лосиный остров?

— Да ну... Чего мы там увидим? Если эти твари там и есть — они сидят на деревьях, и мы их просто не отличим от нормальных голубей.

— К тому же, мы будем на их территории, а это может быть опасно. Заклюют!

Андрей посмотрел на друга... Тот ехидно улыбался. Не верил. Гольяновские черные голуби были для него просто страшной сказкой, которую дети рассказывают друг другу в темноте.

А Андрей верил.

Нет, сама идея, что эти существа нападут на них в лесу, казалась абсурдной и ему, но в сам факт существования гольяновских черных голубей он верил. И на них сейчас и охотился.

— Пойдем к пруду, — предложил он, — погуляем там. Может они к нему на водопой приходят.

— Гыгы! — хохотнул Коля. — Стада голубей на водопое.

— Стада, не стада, но как минимум одну такую птицу здесь видели.

Ночь опустилась на Москву, укрыв ее плотным черным одеялом. Августовская ночь...

В каждом месяце ночи свои, и особенно разительны отличия летних ночей — каждая из них будет поистине неповторимой и удивительной!

В июне ночь наступает осторожно, проигрывая дню в схватке за время господства над землей. Июньская ночь — это солдат, забытый на поле боя давно ушедшей зимой. Июньская ночь сопротивляется летнему дню из последних сил, осознавая, что проиграла, но стремясь отхватить напоследок хоть маленький клочок земли перед тем, как 23 июня могучие союзники: лето и день, окончательно победят.

Июльские ночи — теплы и ласковы. Это время полной и безоговорочной победы лета, когда оно сильно настолько, что даже ночь — его заклятый и холодный враг, повержен и согрет. В июле ночей нет, есть лишь время, когда солнце на работе, и время, когда его подменяет луна.

А в августе ночь возвращается. Августовские ночи — это агент зимы, вторгшийся в лето задолго до подхода основных сил противника, несущих тяжелую технику и артиллерию. Августовская ночь веет холодом, но делает это осторожно, незаметно, чтобы не злить лето, силы которого еще велики. Один удар летнего дня, и августовская ночь развеется, словно легкий дым... Но чем ближе осень, тем сильнее августовская ночь, тем длиннее и тем прохладнее.

Эта ночь еще была теплой, но в воздухе уже ощущалась близость осени.

— Сколько времени? — спросил Коля.

— Одиннадцать тринадцать.

— И сколько ты еще планируешь тут шарахаться?

— До часу ночи — максимум. Погуляем, воздухом подышим, по сторонам посмотрим... И если ничего не найдем — закажем такси и домой.

— В копеечку вылетит.

Андрей пожал плечами.

— Мне и коньяк, который я тебе обещал за то, что ты моего секьюрити изображать будешь, в копеечку вылетит.

— Стоит оно того?

— Если я хотя бы заснять этого черного голубя смогу — скорее всего, стоит. Если сумеем эту птичку поймать — тем более.

— Новый вид... — хмыкнул Коля.

— Может и новый. А может старый, просто больной чем-то. Москва не самый благополучный город в плане экологии. Не Норильск, конечно, но все же в воздухе у нас тут много всего витает. И токсичного и откровенно радиоактивного.

— Андрюха, ты сменил работу и перебрался в какую-то желтую газетенку, да? Ты это сейчас всерьез в своей голове думаешь? "Радиоактивные голуби-мутанты"?

— А с чего ты взял, что это вообще голуби? — осадил тот друга вопросом.

— Ну, ты же сам называл их голубями?

— Морскую свинку тоже морской свинкой зовут, хотя она ни разу не свинка и вообще не морская.

Коля буркнул что-то про "сильно умных" и умолк, не спеша шествуя рядом и разглядывая окрестности. Андрей в Гольяново бывал, пусть и проездом и мимолетом, а вот Коля был здесь в первый раз и с интересом глазел на родину Измайловско-гольяновской ОПГ, расцвет которой пришелся на его школьные годы.

— Андрюх, — заговорил он после нескольких минут молчаливой ходьбы по Камчатской улице, выходившей прямо к гольяновскому пруду, — а правда, что Саша Белый — здешний?

— Саша Белый? Это который Безруков? "Бригада"?

— Ну да.

— Есть такая версия. Ничем и никем не подтвержденная, но есть. Я ни в одном официальном интервью не слышал, чтобы создатели "Бригады" упоминали гольяновскую группировку как прототип своих героев, но легенда жива. Кстати, там, — Андрей неопределенно махнул рукой вперед, — на той стороне пруда — местная достопримечательность. Дом номер два по улице Алтайской. Говорят, с него начиналась "Бригада". В том смысле, что в нем проходили первые сходки измайловских с гольяновскими...

— Я в детстве на Сашу Белого мечтал быть похожим...

— А я "Бригаду" так и не посмотрел, — не переставая вертеть по сторонам головой, ответил Андрей.

— Серьезно что ли? Классика русского кино же!

— Кино — оно на киноэкранах. А это — телесериал. Значит классика чего? Телевидения! А я в этом зомбоящике всегда только новости смотрел, пока Интернет не появился. Теперь смотрю новости в нем же.

— И сам их пишешь.

— Есть маленько. Пишу, когда получается.

— Хехе. Сегодня — не получится.

Коля снова пришел в благостное расположение духа и, конечно же, снова вернулся к своим шуткам о бесцельности ночных прогулок по Гольяново.

— Ты по сторонам лучше смотри, птиц выискивай.

— Ага, высмотрю я тебе птичку, ты кинешься ее фотографировать, сначала издалека, потом вблизи, а когда ты всю карту памяти забьешь — осознаешь, что полчаса ночью фотографировал самого обычного голубя!

Впереди показался пруд, освещенный огнями уличных фонарей, и Андрей остановился на перекрестке Уральской, Камчатской и Уссурийской, залюбовавшись открывшейся перед ним картиной.

Гольяновский пруд сверкал в ночи оранжево-алыми огнями! Увидев эту картину, можно было бы поверить в то, что пруд не отражает свет фонарей, расположенных вдоль аллей по его периметру, а светит сам, озаряя окрестности неестественным, мистическим сиянием. Ни единой полоски ряби не пробегало по его зеркально-ровной поверхности, ни единой волны не бежало от центра к берегам...

— Везет же людям, — пробормотал Коля, кивая на окна ближайшего дома, — такая красота видна. А из моего окна всю жизнь виден МКАД. И больше ничего.

— Ты ж переехал недавно?

— Да. 29 лет моей жизни из моего окна была видна одна часть МКАДа, а следующий год — другая. Ничто не меняется, мир движется по МКАДу. То есть по спирали, пока все не поспирали.

— Посмотри на это с другой стороны, огни ночной кольцевой дороги! Вечно в движении, вечно спешат куда-то, мерцают, переливаются, радуют глаз. Красиво же!

— Да ты поэт!

— Я журналист. И у меня, кстати, тоже все идет по спирали. 25 лет моей жизни из моего окна был виден соседний дом. А помнишь, что видно из моего окна последние пять лет, с тех пор, как я снял себе квартиру в Митино?

— Помню. Соседний дом!

— Так что не жалуйся на МКАД, он хотя бы движется, и это нормально. А если бы мой пейзаж в окне начал двигаться — я бы обосра... В общем, испугался бы очень сильно, потому что это явно было бы землетрясением. И вообще, чего мы стоим-то? Пойдем уже...

Пешеходный переход был слева метрах в пяти, но друзья, не сговариваясь, шагнули на пустующую проезжую часть. Москва никогда не спала полностью — ритм ее жизни исключал глубокий сон, доступный маленьким городкам, но Гольяново, улицы которого были названы в честь крошечных по столичным меркам сибирских городов, могло себе позволить ночью если не крепкий сон, то хотя бы достаточно глубокую дрему. Курганская, Сахалинская и Камчатская — глубоко спали, в отличие от вечно бодрствующих Кремлевской и Москворецкой набережных, Моховой или Пятницкой. Уральская и Уссурийская — лишь дремали, время от времени просыпаясь от шума проезжающих по ним автомобилей, торопящихся куда-то в сторону страдающего бессонницей МКАДа, не дающего спать и прилегающей к нему Хабаровской. И дремлющую Уральскую вполне можно было перейти, не опасаясь за свою жизнь.

— Кстати, чтоб ты знал, — нравоучительно заговорил Андрей, — если мы увидим голубя — это будет НАШ голубь. Не обычный городской, а наш, черный, за которым мы сюда и пришли.

— Почему это?

— Я понимаю, что ты не орнитолог, но включи логику, пожалуйста. Ты ночью голубей на улице хоть раз видел? Нет, не так... Ты вообще ночью птиц на улице видел?

— Да я как-то их особо и не высматривал.

— Не, ты не уходи от вопроса. Видел ты ночью птиц на улицах или нет?

— Ну не видел...

— Вот! А все почему? Потому что ночью голубь практически слеп, как и большинство дневных птиц. Как только приближаются сумерки — голубь ищет, где бы переночевать: прячется на чердак, например. Голуби, воробьи, ласточки — все они ночью ничего не видят, и если попытаются в темноте куда-то полететь — врежутся в первое же попавшееся препятствие.

— Да ты подготовился, я смотрю.

— Тут и готовиться особо не надо. Ко мне пару лет назад на балкон вечером голубь залетел. У меня балкон же незастекленный, вот он и остался у меня ночевать. Не знаю, может специально залетел, может с друзьями поспорил, что вне дома заночует — голубь же, существо тупое. Кто его разберет, о чем он думал? А может просто зазевался, проморгал закат и заблудился? В общем, я его обнаружил, уже когда окончательно стемнело. Вышел на балкон, попытался сунуть ногу в тапок, и тут этот тапок стал от меня удирать по всему балкону, врезаясь в стены и хлопая крыльями! Он даже не пытался улететь! Он ничего не видел! Вообще! Понимаешь, к чему я клоню?

— Если честно — нет!

— Колян, ты реально сейчас на секьюрити похож! Ты что, правда не понимаешь, почему мы здесь?

— Андрюх, ты позвал, я поехал. Ты со своей работой совсем чумной стал, мы месяца два уже не виделись. У меня завтра выходной, ты коньяком проставляешься. А что ты там за голубей ищешь — мне пофигу, если честно.

Андрей демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну ты даешь... А я-то думал, ты заинтересовался новым видом!

— Да каким новым видом? Это все газетная утка! Какой-нибудь пацан на форуме рассказал легенду про черных голубей, другой — подхватил, вот и понеслось.

— Ладно, ладно, — согласился Андрей, — черные голуби могут быть и газетной уткой. МОГУТ БЫТЬ, но совсем не обязательно ею являются. Что мы имеем? Свидетельства нескольких, повторюсь, НЕСКОЛЬКИХ человек, которые видели голубя, разгуливающего ночью по Гольяново, словно среди ясного дня. На первый взгляд эти несколько человек друг с другом никак не связаны — разный возраст, место жительства, социальный статус. Но время нынче такое, что связь эта может найтись в Интернете, и там же они могли договориться и о версии, которую будут рассказывать.

— Именно!

— Да. Но задумайся, кому это надо? Я еще понимаю: "Лох-Несское чудовище в гольяновском пруду" — вот это была бы тема для желтой прессы. Но черный голубь? Заметь, ты не видел заголовков "Черный голубь в Гольяново сожрал лося. Ложкой!". Просто черный голубь. Никакой мистики, никакого нагнетания атмосферы, ничего. Просто упоминание в московских новостях того факта, что несколько человек видели странную птицу, похожую на голубя. Никакой шумихи, никаких криков о страшных мутантах, похищающих детей.

— Похищенные дети — были, — вставил Коля.

— А, ты об этой девушке? Ты же всерьез не думаешь, что это имеет отношение к нашим голубям? Ну пропала девушка в одном из самых криминальных районов Москвы... Если уж даже наша желтая пресса все еще не попыталась увязать это с загадочными голубями, видящими в темноте, значит, связи между этими событиями в принципе не может быть! Найдут... Надеюсь, что живой.

— Три дня уже прошло...

— Коля, мы — не девушку ищем. Мы — не полиция, мы — журналисты.

— Ты — журналист, я — твоя охрана.

— Допустим. Смотри: другой аргумент — фотография!

— А вот фотографию я не видел.

— А я — видел. Ее даже на сайте "Вечерней Москвы" выкладывали. Само собой, не на главной странице, так, мельком, в разделе "Происшествия". Фотография сделана на профессиональный фотоаппарат, с сильной оптикой и чувствительной матрицей, так что видно, что снято это ночью. Конечно, такое можно состряпать и в "Фотошопе", но опять же, зачем?

— И как он выглядит? Ну, голубь этот?

— Похож на обычного городского голубя. Действительно ли он черный — на фото не разобрать, темно же. Ночью все голуби черные. Важно другое, у него бинокулярное зрение.

— Это как?

— У всех птиц глаза расположены по бокам головы. Я не оптик и не орнитолог, поэтому, честно признаться, слабо представляю, как у них при таком раскладе строится в голове картинка, и что они видят. Единственная птица с бинокулярным зрением — это сова, у нее глаза — впереди, ее зрение похоже на наше.

— И у этого голубя глаза — как у совы? Поэтому он видит в темноте?

— Не совсем. Фотография, конечно, очень далека от идеала, но на ней видно, что глаза у него отнюдь не совиные. Маленькие глаза, как у обычного голубя. Только расположены они как раз по-совиному. В одной плоскости! Этим-то он меня и заинтересовал. Понимаешь... не бывает таких птиц! В природе не существует! Слишком много в нашем черном голубе странностей. Чтобы видеть в темноте, нужна или совершенная сетчатка, близкая по строению к человеческой, или огромные глаза как у совы, а лучше — все вместе. И голова у него на фото — голубиная, самая обычная, а вот глаза расположены необычно.