↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сказки параллельных миров
Параллельные миры... Хочется верить, что они существуют. Хочется верить, что среди них есть такие, где люди живут хотя бы немного лучше. Вот и моему герою "повезло" побывать в таких параллельных мирах, которые, при всей похожести, от нашего всё-таки немного отличаются. Эти отличия не всегда бросаются в глаза, но они есть. Незнакомые слова, странные детали одежды, другие названия улиц, другие книги... Другие сказки.
Почти такая же параллель
Под вечер меня наконец все оставили в покое, и я смог немного отдышаться и осмыслить своё положение. Мой двойник из этого мира клятвенно пообещал, что уже через два часа появится возможность отправить меня назад. Я, разумеется, был слегка разочарован, но оставаться здесь навсегда мне совсем не улыбалось, поэтому все свои возражения я благоразумно оставил при себе.
Делать было нечего, по телевизору показывали какую-то сериальную муть, ничем, на мой взгляд, не отличавшуюся от такой же мути в моём родном мире. Старший сын (совершенно не похожий на моего) увлечённо терзал компьютер в своей комнате. Папин двойник его абсолютно не интересовал. Зато семилетняя Катерюня (странноватое на мой взгляд имя, мою дочку, например, зовут Оленькой) очень непосредственно решила составить мне компанию. Она уселась на диван, раскрыла большую книгу и принялась её читать — к счастью, не вслух, — сосредоточенно водя пальчиком по строчкам.
— Что пишут? — спросил я шутливо.
— Это сказка, — очень серьёзно ответила она.
— И как называется твоя сказка?
— "Волшебник изумрудного города".
— Не может быть! Ты читаешь Волкова? — Боже, как я зачитывался в детстве этой книгой! Боже, сколько раз мне пришлось перечитывать её вслух сначала сыну, а затем и дочке! Какое счастье, что дети мои уже достаточно взрослые!
Катерюня слегка поджала губы и показала мне обложку книги. Разумеется, это была та самая книга. Волков с иллюстрациями Владимирского. Ну, слава богу, хоть что-то остаётся неизменным даже в параллельных мирах.
— Когда я был маленьким, я тоже очень любил эту сказку.
Катерюня недоверчиво оглядела меня с ног до головы и, кажется, не слишком мне поверила. Видимо, ей трудно было представить, что такой старый — на её взгляд — человек когда-то был маленьким и читал детские сказки.
— Не веришь? — спросил я.
Она помотала головой.
— Честное-пречестное, — сказал я. — Могу даже доказать. Вот про что ты сейчас читаешь?
— Про то, как ураган принёс Элли с Тотошкой в Волшебную страну.
— Так это же самое начало! — обрадовался я. — Я тебе завидую. Там впереди ещё столько интересного будет.
— Мне папа её уже сто раз читал, — снисходительно заметила Катерюня. — А теперь я сама умею.
— Это хорошо, — совершенно искренне порадовался я за своего двойника. — Ну, так вот: ураган принёс фургончик в Волшебную страну и уронил его прямо на злую волшебницу Гингему. И раздавил её в лепёшку. К огромной радости всех Жевунов.
Катерюня захихикала. Она как-то обидно так захихикала, словно уличила меня в чём-то нехорошем.
— А вот и неправда! А вот вы всё и перепутали! Совсем не так всё было!
— Ничего я не путал! Я прекрасно всё помню. Домик раздавил Гингему, а Тотошка потом принёс Элли серебряные башмачки.
— А это что? — Катерюня развернула книгу картинкой ко мне. Глаза её торжествующе сверкали.
Я уставился на иллюстрацию. Что-то в ней было не так. Из-под упавшего домика виднелось жёлтое платье и ноги в жёлтых башмаках, а стоящая перед девочкой волшебница как две капли воды была похожа на злую Гингему. И она была не раздавленная, а очень даже живая и довольная. Смешные человечки, что испуганно толпились чуть поодаль, все поголовно были одеты в жёлтые одежды. А где же тогда Жевуны?
Убедившись, что я либо ничего не знал, либо всё забыл, Катерюня принялась пересказывать мне сказку, которую она и в самом деле помнила почти дословно.
А я сидел, слушал и удивлялся. И удивляться было чему.
Нет, начало оказалось точно таким же, как в нашем мире. Степь, Канзас, фургончик, вызванный Гингемой ураган... Однако затем всё пошло наперекосяк. Ураган принёс домик Элли в Волшебную страну, но уронил его не на злобную Гингему, а на добрейшую Виллину, которая попыталась помешать чудовищному замыслу колдуньи. И не сумела. Поразмыслив, я согласился с тем, что это, в общем-то, логично, хотя милую старушку было немного жаль. Злая Гингема совершила ответное колдовство, убивающий домик шмякнулся на Виллину, и Жёлтая страна осталась без правительницы. А Гингема воспользовалась серебряными башмачками и прилетела полюбоваться на дело рук своих. Позлорадствовать. Поплясать на костях менее удачной соперницы. Испугавшись, что Элли в самом деле может оказаться могущественной феей, она не посмела её тронуть и отправила девочку в далёкий Изумрудный город, в надежде, что Великий и Ужасный Гудвин как-нибудь сумеет от неё избавиться.
И Элли пошла по дороге из жёлтого кирпича, которая, оказывается, здесь начиналась в Жёлтой стране.
— А у нас эта дорога была в стране Жевунов, — сказал я.
Катерюня возмущённо фыркнула:
— Неправильная у вас там сказка. В Голубой стране все дороги сделаны из голубого кирпича. Это же и так понятно!
И опять мне это понравилось. Рассуждая логически, из Жёлтой страны в Изумрудный город именно и должна вести дорога, выложенная жёлтым же кирпичом. А из Голубой страны — выложенная кирпичом голубым. Из Розовой — легкомысленным розовым, а из Фиолетовой... ну, в общем, понятно. Очень всё красиво и правильно получается. Тут я вынужден был признать, что в нашем мире Баум и Волков немного не додумали. А здесь, выходит, их озарило.
Катерюня показала мне карту, и я не удивился, увидев на ней все эти разноцветные дороги, сходящиеся в Изумрудном городе. Это было очень сказочно. В таком виде Волшебная страна выглядела абсолютно завершённой, цельной, по-настоящему волшебной.
Отличия на этом не закончились. Страшила здесь оказался не добродушным чудаком, а неприятным на вид пугалом с довольно свирепой физиономией. Это было непривычно и поначалу меня даже слегка покоробило. Уж очень я за нашего милого Страшилу обиделся.
— Почему он такой страшный? — удивился я. — Это не Страшила, это какой-то кошмарный бомж в обносках.
— Потому что он пугало, — терпеливо объясняла мне Катерюня. — Он же ворон пугает и руками махает. А у вас он какой?
— У нас он добрый и очень симпатичный. И хочет стать умным.
Катерюня подумала немного и вынесла окончательный вердикт:
— Неинтересно.
Вот тебе и на! Я хотел было поспорить, однако, подумав, признал, что и такая версия имеет право на существование. Ведь кто такой Страшила? Да обычное огородное пугало. А пугало должно быть страшным и злым, ведь оно сделано для того, чтобы отпугивать птиц. Кстати, его знакомство с Элли в этой версии началось как раз с того, что он чуть не до смерти её напугал, крикнув какую-то глупость во весь голос, когда она проходила мимо.
— Да-а, — покачал я головой. — Почему-то мне такой Страшила не очень нравится.
— Он невоспитанный, — сказала Катерюня. — А потом воспитался и стал хорошим.
Со стороны, наверное, довольно забавно выглядело то, как взрослый дядя на полном серьёзе обсуждает с малолетней пигалицей литературные достоинства сказки для детей младшего возраста. Однако здешний вариант этой истории настолько меня увлёк, да и Катерюня так эмоционально пересказывала любимую книгу, что мы оба совершенно забыли о разделяющих нас десятилетиях.
С трудом найдя общий язык, Элли и Страшила пошли вместе, причём Страшила вновь то и дело пытался испугать бедную Элли и вообще вёл себя словно заправский гопник. Катерюня с особым удовольствием рассказывала о том, как снятое с шеста пугало жутко ругалось, размахивало руками и пинало Тотошку. При этом оказалось, что самым главным желанием Страшилы было желание сделаться добрым. Потому что, как ему сказала одна умная ворона, которую здесь звали просто Кар-Кар, добрых все любят. Вот этот ужасный Страшила и возжелал любви после долгого одинокого сидения на шесте посреди поля. Тут я с местным автором тоже согласился. Как известно, от ума бывает только горе, а без любви прожить, конечно, можно, но слишком уж тоскливо.
И опять меня поставила на место несносная Катерюня.
— Без, — сказала она.
— Какой бес?
— Горе без ума, — терпеливо пояснила она. — Книжка такая скучная, которую Грибожаров написал.
Отсмеявшись, я выяснил, что она, как ни странно, совершенно права. Комедия в стихах "Горе без ума" стояла тут же, на книжной полке. Мне было страшно даже представить, что там понаписал А. С. Грибожаров. Кстати, Пушкин здесь оказался тем же Пушкиным, Толстой — тем же Толстым, но почему-то не Л. Н., а Т. Н. Неужели Тигр Николаевич?
Катерюня тем временем продолжала меня удивлять.
Железного Дровосека здесь обозвали Стальным Лесорубом. Отзывчивой Элли пришлось не только смазать его заржавевшие суставы, но и прикрутить отвалившуюся руку, в которой он слишком долго держал топор. И потом всю дорогу эта рука у него то и дело падала и терялась. Желание Дровосека... прошу прощения, Лесоруба, однако, примирило меня с его непривычным именем. Оно было очень простое, это желание, и очень понятное. Он всего лишь хотел вновь стать обычным человеком из мяса и костей. Ни больше ни меньше. И впрямь, зачем железному человеку нужно сердце, если всё остальное у него — всего лишь искусно выкованные кузнецом протезы? На его месте любой захотел бы вернуть себе нормальный человеческий облик. Конечно, некий элемент сказочности при этом исчезает, зато появляется правда жизни. Любопытно только будет узнать, каким образом тутошний Гудвин ухитрился исполнить это совсем не простое желание. Тут ведь уже не тряпичное сердце в грудь засунуть надо, тут без настоящего волшебства никак не обойтись. Впрочем, в сказке возможно всё.
Людоеда в этой версии проигнорировали. У Баума, помнится, тоже никакого Людоеда не было. С одной стороны, может быть, и лучше, а с другой немного жаль. Уж очень мрачно и красиво смотрелся его замок на фоне ночного леса.
Когда я рассказал про Людоеда Катерюне, она заявила, что людоедов не бывает, а потом взяла с меня честное слово, что когда я в следующий раз соберусь к ним в гости, то обязательно захвачу ей в подарок книгу с картинками про Людоеда.
— А почему он не съел Элли?
— Он не успел. Его Желез... Стальной Лесоруб своим топором разрубил.
Глаза у Катерюни разгорелись. И она взяла с меня ещё одно честное слово, что я постараюсь попасть к ним в гости как можно скорее. И обязательно не забуду книгу. Почему маленькие девочки так любят всякие ужасные истории про разрубания топором?
— Потому что интересно, — сказала Катерюня. — А он его как разрубил?
— Пополам, — припомнил я.
— Это хорошо.
— Да?
— Да. Если пополам, он больше не оживёт.
И я вынужден был признать, что и в этом она совершенно права.
Трусливый Лев полностью оправдал своё имя. Встретив на дороге Тотошку, он не стал на него набрасываться, а в страхе прижался к земле и закрыл глаза лапами. И правильно — если он трусливый, то должен бояться всего, даже маленького пса. Очень трогательно было слушать о том, как Тотошка уговаривает Льва не бояться и обещает научить его лаять на белок, а Лев дрожащим голосом интересуется, не покусают ли его потом эти страшные зубастые белки.
Так они и шли. Страшила ругался, Лесоруб терял запчасти, Лев пугливо крался за их спинами, то и дело поджимая хвост. Весёлая, в общем, получилась компания.
Дорогу до Изумрудного города Катерюня проскочила быстро.
— А потом Гудвин их всех обманул и сказал, что они должны победить волшебницу Стеллу, — сказала она и зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Бастинду, — машинально поправил я.
— У Бастинды Прыгучие Павианы, её победить нельзя.
— А Стеллу, значит, можно? Она же добрая. Зачем её побеждать?
— Ну Гудвин же их обманул! — Катерюня уже начала терять терпение.
— Ты мне ещё скажи, что Элли облила Стеллу водой, и она растаяла. Что-то мне подсказывает, что ты меня обманываешь.
Вместо ответа Катерюня торжествующе сунула мне под нос страницу с очередной иллюстрацией. На картинке розово-зефирная Стелла таяла в луже воды, трагично заламывая руки. Крыть мне было нечем.
— Да, — сказал я. — Вижу я, что ваша сказка куда-то не туда завернула. Даже интересно, чем тут у вас всё закончилось.
— Хорошо закончилось, — сказала Катерюня, с облегчением захлопывая книжку. — Гудвина прогнали, и он улетел.
— Но обещал вернуться, — не удержался я.
Она вытаращила глаза и хотела что-то сказать, но тут в комнату вошёл её отец:
— Беседуете? — спросил он. — Разговариваете? А нам уже пора. Катерюня, сделай дяде ручкой и живо в постель.
— Людоед, — многозначительно сказала Катерюня, глядя мне в глаза. — Не забудьте, вы слово дали.
— Я помню, — сказал я.
Когда девчонка вышла из комнаты, мой двойник с усмешкой спросил:
— Не замучила она тебя?
— Нет, — честно признался я. — Было очень интересно. Забавные у вас здесь сказки.
— Это не у нас, — поправил он. — В нашем мире Баум, если я не ошибаюсь, умер в детстве от порока сердца. А эту книжку я принёс то ли из двадцатой, то ли из восьмой параллели. Сам потом покаялся. Катерюня меня каждый вечер заставляла её на ночь читать, — он поставил книгу на полку. — Она очень отличается от вашей?
— Не очень, — сказал я. — Но Гудвин у нас тоже улетел.
— Ну и тебе пора, — заторопился мой двойник. — Всего хорошего. Может, ещё увидимся.
— Пока, — сказал я и шагнул в зеркало.
Вторая параллель
Буквально минуты мне хватило, чтобы осознать не очень приятную истину: я попал куда-то не туда.
Во-первых, на моём столе вместо компьютера стояло нечто не поддающееся описанию: мерцающее, прозрачное и разноцветное.
Во-вторых, за окном виднелись не привычные унылые пятиэтажки, а сверкающие стеклом и сталью высотные здания.
В третьих, в комнату почти сразу влетела девчонка лет четырнадцати, одетая настолько вызывающе и с такой дикой причёской, словно она только что снималась в каком-нибудь дешёвом фильме ужасов.
— Приветикс, — сказала она, ничуть не удивившись. — Вы к папсику?
— Здравствуй, — я с трудом отвёл взгляд от её волос и опустился в кресло. — А как тебя зовут?
— Меня не зовут, я сама прихожу, — хихикнула она. — Но вообще-то для друзей я Львика.
Подойдя к уже принявшему обычный вид зеркалу, она постучала по нему кулачком:
— Опять заглючило. Но вы не волнуйтесь. Папсик скоро с арбайта подвалит и всё наладит. А вы из какой параллели?
— Сейчас из той, где Баум в детстве умер.
— А-а-а, — разочарованно протянула она. — Из Катерюниной. У них там почти все в детстве поумирали. Даже Джастин Бибер. Прикольно да?
— Как-то не очень.
— Да бросьте, — Львика беззаботно порхнула по комнате, подхватила со стола что-то похожее на мобильник и направилась к выходу. — У нас-то он живой. Ну, не скучайте. Можете в мегасети поконнектиться... Или, если хотите, я вам теликс включу.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |