19-21 главы

19.

Нелей проснулся от крайне непочтительных и настойчивых рывков за ногу, сопровождавшихся ворчанием. Сразу, стремительно открыв глаза, он увидел над собой пожилого слугу — того самого, который вчера так напугал Бромия.

Кстати, не совсем проснувшийся Бромий таращился с соседнего ложа непонимающим сонным взглядом. На полу под окном аккуратно лежали вещи — из сумок мальчишек, которые они не забрали вчера, кто-то их позаботился сюда принести. А старик кашлянул и строго сказал, глядя на привставшего на локтях Нелея:

— Господин Филос срочно требует вас к себе. И запомните на будущее: так долго спать — просто неприлично для мальчиков.

— Господин Филос уже поднялся? — спросил Нелей, садясь.

— Господин Филос ещё не ложился, — сухо ответил слуга. — Он в малой пиршественной зале, дальше по коридору и вниз по лестнице... — И напомнил, уже выходя: — Поторопитесь. До чего дошёл этот мир, благие боги, до чего докатился он без вашего присмотра, приходится будить мальчишек, хотя солнце уже встало; нет, нет, в моё время...

Его ворчание утихло где-то в коридоре — точней, удалилось.

— Ну вот, на месте у него язык, — шепнул Нелей Бромию, который кивнул с явным облегчением. Мальчишки ещё несколько секунд смотрели друг на друга, потом Нелей сказал: — А ведь мы добрались. Понимаешь?

— Ага, — ещё более энергично кивнул Бромий. — Я так спал, так спал... — он замялся, видимо, не находя слов. Нелей понимаюше добавил:

— Как будто лучше в мире ничего нет. Безопасно, спокойно и... — он попружинил ладонью о кроватные ремни, ухмыльнулся, — ...мягко.

— Точно... — Бромий хлопнул себя по лбу: — Что же мы сидим! Надо скорей идти! Господин зовёт!

Нелей поморщился, вставая и нагибаясь к кувшину для умывания. Бромий с неожиданным ехидством добавил:

— Привыкай.

Уже начавший плескаться Нелей поглядел на него через плечо. Внимательно и долго. Бромий забеспокоился, огляделся по сторонам и растерянно улыбнулся. Нелей размял пальцы друг о друга и ответил доброй улыбкой, склонив голову к плечу. Бромий забеспокоился ещё больше и сказал:

— Я кричать буду. Нелей, я предупреждаю, я громко...

Нелей с наслаждением потянулся, улыбнулся снова и пошёл к Бромию, перебив его ласково:

— Кричи, кричи...

...Господин Филос не просто не ложился — он, похоже, и не собирался этого делать. В довольно большой комнате оглушающе пахло духами, ароматическими смолами, вином и ночным праздником. Филос был тут не в одиночестве — в хорошей компании, если так можно сказать, правда — несколько... однородной.

— Ой, какие красивые мальчики-и-и! — протянула совершенно голая смуглокожая, но светловолосая миниатюрная девица, сидевшая, подогнув под себя одну ногу, прямо на брошенной на пол подушке рядом со входом. — Филос, это твои новые рабы? Или слуги?

— Пусть садятся с нами, а то ты нам ужасно надоел за ночь, пьянчуга, — подхватила золотоволосая статная девушка, расположившаяся на одном из лож с кифарой на руках — она была практически одета и рассеянно пощипывала струны, извдекая из них какие-то задумчивые звуки; не в лад, но в то же время удивительно гармонично. Второе ложе занимал сам Филос — в обнимку с ещё двумя девушками — обнажёнными по пояс. Одна из них что-то прошептала другой, ловко уворачиваясь от поцелуев Филоса (кажется, он вообще не очень понимал, кто и зачем вошёл в комнату) и косясь на мальчишек — и захихикала. Вторая, сделав в ответ на шёпот товарки большие глаза, изящно изогнувшись, отодвинулась от Филоса, упираясь ему руками в грудь и скривив красивые, похожие на прогибы боевого лука, губы:

— Фуууу, Фиии-лооооос! Это правда?! Ты это делаешь?! Ка-ка-я гадоооооость! Отпусти меня, я вообще больше тебе никогда не дамся, фу, фу, фуууууу! Как ты моооооог...

— ...прааааатииииивныыый! — подержала её подружка, они длинно, громко и мокро поцеловались прямо перед лицом Филоса и томно вздохнули, горестно обнявшись и склонив головы на плечи друг другу, явно потрясённые до глубины души низостью мира вокруг. Казалось, они вот-вот заплачут навзрыд.

— Я могу сыграть для тебя мальчика, если уж ты этого хочешь, мерзкий извращенец, — деловито предложила смуглокожая. — Это будет даже забавно, а тебе всё-таки не так позорно... Я никому не скажу, правда. Мне одеться пастушком или — кого ты хочешь иметь?

— Девушки, девушки! — наконец пришёл более-менее в себя хозяин дома и укоризненно помотал головой, разом притягивая к себе обеих соседок по ложу — жестом обиженного собственника. — Что вы говорите, как вы можете?! Как можно такое даже думать обо мне?! Ваш добрый Филос, пока жив на свете прекрасный женский род, навечно останется верен... — он запнулся, внимательно оглядел всех четырёх девиц, явно соображая, чему и кому конкретно всё-таки надо остаться верным — и выкрутился: — ...неувядающей женской красоте! Какие мальчики?! Что ещё за мальчики?!

— Вот эти, — смуглая указала на столбами стоящих у входа мальчишек ножкой, почти коснувшись её пальцами колена побагровевшего (теперь уже целиком, а не только тщательно обработанными Нелеем ушами) Бромия — и в восторге захлопала в ладоши: — Ой, он краснеет! Правда краснеет! Какой милый... я его хочу, — глаза Бромия сделались похожими размером и формой на глаза совы, а смуглая поманила его рукой: — Иди сюда, что ты там стоишь? Ты что, такой дикий, что никогда не видел голой женщины?

— А мне больше нравится рыжий, — сообщила золотоволосая. — Он такой мужественный... А твой скоро чувств лишится, ты хоть ноги так не поднимай, имей совесть...

— Чуть ли не каждый день имею, скучно, — поморщилась смуглая, продолжая изучать и правда близкого к обмороку Бромия.

— Мальчики... — Филос сконцентрировал на Нелее и Бромии взгляд, в котором появилось изумление (сидевшие рядом подружки в это время наперебой его целовали), потом — хлопнул себя по лбу, почти промахнувшись и чуть не свалившись с ложа (девушки его заботливо поддержали) — А, конечно! Мальчики! Это не рабы, это мои новые слуги. Их зовут... зовут... — Филос задумался. — По-моему, одного — как моего отца, а второго... не стойте столбами, подскажите мне! — повысил он голос, повелительно кивнув мальчишкам. — Думаете, у меня нет иных дел, кроме как ваши имена запоминать?! Всё на мне, всё самому... ни покоя, ни отдыха... Ну?!

Мальчишки произнесли послушным хором:

— Нелей, господин.

— Бромий, господин.

— Хм... а я думал — Нерей, — заметил Филос и отмахнулся: — Не важно. Нелей умеет петь, танцевать и играть на...

— Это лучше умеет Бромий, господин, — чуть поклонился Нелей.

— Что? А, да, конечно. Бромий, разумеется. Я это и имел в виду, перестань меня всё время перебивать! Бромий сейчас нас развлечёт, а Нелей отправится на рынок, Агорей ему скажет, что нужно купить, и выдаст деньги. И разберитесь наконец, кто из вас кто! — повысил он голос. — Это просто невыносимо! Как можно быть такими дураками, чтобы не различать друг друга?!

— Да, господин, конечно, — Нелей почти с облегчением попятился к дверям. Бромий бросил на уходящего Нелея затравленно-испуганный взгляд — его уже усадили на ложе, смуглая девица стащила с мальчишки сандалии и, приобняв, щекотала ему каким-то пером подошвы, а золотоволосая, щебеча что-то, наливала ему вина. К счастью, снова вмешался Филос:

— Эй, а ну-ка! Ну-ка, там! Да, там! Что ж такое?! На миг отвернуться нельзя, сразу буквально под носом творится какое-то непотребство... Прекратите развращать мальчишку! Успеете ещё, а пока — он сюда пришёл петь, а не пить... о как я могу: петь, а не пить, — гордо повторил он и самоутверждающе кивнул: — Я почти поэт, не так ли, цыпочки мои? — его соседки готовно закивали и снова полезли целоваться. — Вот и пусть поёт!

Наверное, никогда в жизни Бромий не устремлялся петь с такой радостью, как сейчас. Он сорвался с ложа, почти упав — и даже не обратил внимания, что златоволосая вышла следом за Нелеем — незаметно, повинуясь такому же незаметному кивку Филоса...

...Агореем звали всё того же ворчливого старика, который сперва долго выяснял, умеет ли Нелей читать, потом — выдал ему многократно выскобленный и снова исписанный клочок папируса с заметками о покупках, заставил дважды прочесть написанное вслух, дал плетёную корзинку и в конце концов, буквально физически мучаясь, отсыпал денег — и прочёл ещё одну нотацию на тему того, что всё дорожает, улицы полны ворами, люди забыли богов и совесть, мир катится в Тартар, а потому деньги надо держать подальше от чужих взглядов и тратить поэкономней. При этом он сверлил Нелея подозрительным взглядом, как будто уже поймал воришку и растратчика. Мальчишка на протяжении всей этой процедуры дошёл до такого состояния, когда уже хотелось завизжать — и фактически почти решил заплатить за покупки из своих денег, лишь бы не слушать этого старого зануду, явно готового удавиться за медный хальк, а кого другого удавить и вовсе бесплатно, из чистой любви к занудству.

За ворота Нелей буквально выбежал — это были главные ворота, не те, через которые они с Бромием (как-то он там?) попали вчера в сад. И наткнулся на златоволосую девушку, которая придержала его за локоть и сказала тихонько — улыбаясь совсем не подходяще к словам:

— Велено сказать, чтобы не тратил на это времени: ты найдёшь одного своего друга или на рыбачьем причале — но это далеко — или в доме рыбака Иапета, что у южной стены. А другого — в квартале горшечников у мастера Навплия, сына Флегия; его дом третий справа за мостом к стене. К горшечникам ты выйдешь прямо по этой улице вон туда, не сворачивая.

— Ты?!. — изумлённый мальчик не договорил, задал вопрос взглядом.

— Да, — тихо ответила златоволосая. Нелей увидел её глаза совсем близко — сосредоточенные, серьёзные, внимательные. — Да, мальчик.

Маска, подумал Нелей. Опять маска. Ещё одна... Златоволосая между тем подалась ближе и сказала так же тихо:

— Поцелуй меня и обними.

Нелей послушно, неумело и испуганно ткнулся губами в розовое влажноватое тепло и, мгновенно, сам от себя не ожидая такого, одурев, неловко и сильно обхватил девушку руками — на что она тут же оттолкнула его со вскриком:

— Эй, какой быстрый! Вот я всё скажу хозяину, маленький развратник! — проходившие мимо двое почтенного вида мужчин скрыли в бородах понимающие улыбки, а пробегавший мальчишка (помладше Нелея, хорошо одетый) противно захихикал и даже пробежал сколько-то задом наперёд, чтобы видеть продолжение истории. Но ему пришлось разочароваться: девушка гордо пошла обратно в ворота — лишь перед тем, как скрыться в них, послав Нелею быстрый извиняющийся взгляд...

Нелей остался стоять — бессмысленно глядя перед собой, тяжело дыша, с гудящей, как от долгого пути без шляпы по солнцу, головой. Он впервые в жизни поцеловал женщину — не мать и не сестрёнок — и почти с ужасом ощущал, что плохо соображает, а тело реагирует на этот короткий и глупый поцелуй очень недвусмысленно и бурно. Ему удалось заставить себя успокоиться — и дыхание, и тело — и привести в порядок мысли. Ничего себе... Какой же силой обладают женщины, если они способны вмиг вышибить из мужчины любое соображение?! Или это просто у него так, а потом придёт привычка, и это уже не будет так... так резко?

— Боги, храните меня... — начал было он, но тут же задумался: собственно, от чего? Кинув взгляд на солнце, Нелей добаивл: — Ну, ты, должно быть, понимаешь, что я хотел сказать... — после чего махнул рукой и зашагал вниз по улице...

...Нелею не понадобилось много времени, чтобы снова убедиться: Сиракузы красивей Акраганта. Точно красивей, и во много раз. И там есть рядом море, а как жить без моря рядом — вообще непонятно. Это просто не жизнь получается.

Богатые кварталы от пристенных мастеровых отделяла узкая, но, видимо, длинная роща, тропинки через которую были украшены гермами мужей — незнакомых Нелею, но, видимо, прославивших чем-то город — и поразительно искусно выполненными статуями разных животных, расставленными среди кустов в великолепном беспорядке. Тут царила густая тень и было довольно многолюдно; в одном же месте послышался ужасно знакомый шум — за деревьями располагалась школа, и Нелей, шагая по отмостке из глиняных черепков, грустно подумал, что скучает по своей школе в Сиракузах, поди ж ты... Сразу за рощей мальчик увидел впереди крепостную стену, а тропинки, попетляв среди зелени, снова собирались в улицу, которая полого спускалась вниз несколькими ломаными лестницами — к дымам лежащего у стены квартала.

Конечно, это был гончарный квартал, потому что пахло тут хорошо узнаваемо и издалека — дымом и сырой глиной. Так пахнет, наверное, во всех кварталах всех городов, где живут горшечники, и на взгляд Нелея запах этот был довольно приятным. А вот зелени тут было мало, только во многих дворах росли деревья — по одному-два, не больше, и на улицу они разве что робко высовывали ветку-другую, не рождая тени. Улицу заливал сухой жар, а что будет к полудню — страшно и подумать... Бежавшие слева и справа вдоль неуловимо опускающейся вниз улицы ручейки ощутимо пованивали, временами перебивая "рабочий" запах квартала. Было почти пусто, но из-за стен доносился почти везде шум работы — шлепки, стук, бульканье, голоса...

На самом деле дорогу проще всего узнавать, спрашивая. Но вот как раз этого Нелей себе позволить и не мог, он обязан был "случайно" найти мастерскую Навплия. А для этого надо хотя бы этот самый мост найти... за которым она...

Как раз когда Нелей подумал об этом — мост, словно по волшебству, появился за поворотом. Деревянный, довольно широкий, с парными гермами Посейдона с обоих концов (1.) . Нелей прошёл через мостик, уважительно, хотя и быстро, пробормотав хвалу брату Зевса. Что там она говорила? Третий справа? Надо полагать — вон он... и оттуда слышится музыка, кажется?..

1.Это может показаться странным, но гончарам в эллинских городах покровительствовал, как правило, бог-покровитель города. Для Акраганта это как раз Посейдон.

...Что Дигон пристроился к рыбакам — Нелея не удивило, сын наварха и дома слыл отличным рыболовом, правда — не для пропитания, конечно, а ради развлечения. Но вот увидеть, как Алкамен, сын Харилая, месит глину — было сверх всяких возможностей Нелея, поэтому он несколько минут хохотал под забором, через который так опрометчиво заглянул — вызывая удивлённые взгляды немногочисленных прохожих. Только потом он осмелился показаться снова — вновь встав на удобно лежавший под стеной обломок гранита, опять заглянул поверх ограды.

Странно, но Алкамен не выглядел ни оскорблённым, ни недовольным, ни даже грустным. Обернув старый хитон вокруг бёдер, он топтался в яме с жирно блестящей глиной, при этом выполняя руками движения танца. Сидевший в углу двора со скрещеными ногами мальчишка лет десяти наигрывал на простенькой дудочке такую же простенькую мелодию — именно под неё танцевал Алкамен. Около большой печи — кажется, холодной — возились двое явных рабов, под навесом, среди многочисленных и разнообразных сосудов, сидели и разговаривали пожилой мужчина и ещё один — моложе намного, но вроде как не сын, скорей заказчик. На голову над забором никто внимания не обратил, и Нелей уже ощущал себя идиотом — но как раз тут Алкамен, вытирая пот с лица, выпрямился, поворачиваясь... и наткнулся взглядом на взгляд Нелея. Нелей подмигнул и исчез за забором.