Василиска 4 (глава 5)

— Кто последний до кухни, тот посуду моет, — пробежал щенок мимо белянки, показав ей язык.

Кухня встретила их гудящим пчелиным роем. Лиски нравилось видеть довольные лица, искренне улыбающихся людей. Детишкам работников имения, правда, пришлось нанять независимого от школы учителя, так как ректор магической школы попытался шантажировать управляющего и законную наследницу Сокола их обучением. Вот Рису, после учёбы приходилось учиться ещё и в том общем классе, чтобы наверстать знания письма и чтения. Рычал, бурчал, недовольно пыхтел щенок, но на уроки ходил. Втянулся. А охотничьи навыки он с Иданом и Лесем подтачивал, правда, Шамиль им не разрешал далеко отходить. Луг за имением, и всё пока.

Лиска не скрывала змеиный узор на своей скуле. Он и так был бледненьким, серебренным, сильно не выделяясь на её золотой, загорелой коже. Но смотрелся красиво. Ей нравилось. Ближний круг прекрасно знал, что Шамиля она зовёт папа. Ну, людям же всё не объяснишь. И она никому ничего не объясняла, и не собиралась объяснять.

Что ждать ей от соплеменников Шамиля? Спрашивала она его. Опять возвращаясь к испугавшим её на болоте нагам. Ну, что? Заверил он, что такое больше не повторится, так как она уже меченная его ядом. И обидеть ребёнка, и тем более девочку-ужика, очень серьёзное нарушение, со змеиным хвостом она или без. Правда, пока он решил умолчать, что когда она войдёт в женскую силу, от хвостатых женихов придётся отбиваться, так как способность принятия яда нагов, говорило о том, что организм девушки способен зачать от них сильное потомство. И они — хвостатые самцы — это будут чувствовать, и тянуться к ней. Но пока решил не пугать. Она ЕГО маленький ужик, ЕГО малышка. Он всем самцам хвосты пооткручивает. А Глеб?! Вой! ЕЁ вой! Приложение он к ужику, что только повысит интерес к девушке среди нагов.

Пока то, да это, прошло, наверное, часа два. Сначала ректор, как обычно, выступил. Завтрак пролетел. Но вот учебный процесс... Уроки тянулись, как Лиски казалось, именно сегодня, особенно долго и нудно. Чтобы хоть как-то отвлечься, одним ухом, как говориться, слушая тему урока, белянка вела записи на прихваченных листках, вспоминая песни и стихи, переводя и перекладывая их на местный общий язык. И увлеклась так, что не срезу заметила нависшую над собой "грозовую тучу".

— Да как ты смеешь?!.. — завопила над ней учительница этики, и давай, возмущаться непотребным поведением единственной девочки в классе, обвиняя в скудоумие ума, и низких социальных нормах. Лиска удивлённо подняла на неё взгляд, снизу-вверх, не понимая, по какому такому поводу она опять провинилась. Пока не проследила, куда тычет дамочка пальчиком. Оказалось, в её черновик... А там сверху написано, "как много тех, с кем можно лечь в постель...". И такими красивыми буквами. Выделяла же. Птичек пририсовала. Сердечки.

Ну, да, ну, да, бывают вот такие казусы. Осталось только тяжело вздохнуть и переждать бурю. Собрала Лиска листки с парты и прижала их к своей груди, на всякий пожарный случай, а то хватит ума у разошедшейся в гневе женщины, схватить её прелесть, скомкать и порвать.

— Немедленно к ректору! — ткнула сари Эмилия пухлой ручкой в сторону двери. И пока они шли по коридору: Лиска с Рисом под ручку, два наёмника по бокам, но на шаг отставая, ещё одна пара держались ещё чуть дальше за её спиной. Лесь шёл чуть сбоку, контролируя всю группу передвижения с детьми. Успел он, как белянка заметила ещё в кабинете, зажать в кулаке связной артефакт для вызова хвостатого хозяина. Так что мельтешение белого нага на горизонте можно было предвидеть. Идан тоже не отходил от неё, контролируя всё пространство по периметру. И пока они шли, возмущающаяся учительница всё больше и больше привлекала к их процессии внимания. Специально громко причитая, как плакальщица на похоронах. Так что пока они дошли до бального зала, являющегося школьным холлом, прибилось к ним любопытных, что из работников, что и из учеников. Лиска не заметила ни одного косого взгляда в свою сторону. Наоборот, люди смотрели на конвоируемую девушку с сочувствием и состраданием. Кто-то порывался даже подойти, расспросить о причине конфликта, пытаясь сгладить происшествие.

И так получилось, что дальше холла идти не пришлось. Там столпилась своя процессия. Два нага, сопровождали двух дорогих гостей: лорда Диона, главного столичного целителя и лорда Вардара, столичного законника, это только те, кого она сама знала, а они же явились ещё со своим сопровождением из поверенных и секретарей. Правда, стояли кучкой ещё какие-то люди, по их внешнему виду, с какой презрительной миной они посматривали по сторонам, и по их дорогим костюмам, с о-о-очень дорогим аксессуарам, можно было предположить, что это не просто гости. Встретил прибывших сам ректор, и вся его приблуда из замов да помов. Хотя их никто не просил являться пред светлые очи всемогущих хозяев магического мира. Они прибыли к наследнице Сокола. К леди ди Фён.

И сколько заискиваний было в глазах ректора и его людей, что аж тошно белянки стало. А перед ней они не лебезили, пытаясь нахрапом взять, больше запугивая, что её несговорчивость может повлиять на результаты обучения.

Увидев ректора, сари Эмилия словно айсберг ломанулась вперёд. Лиска поняла, что взволнованная дамочка, от своего гнева просто потеряла бдительность. И, видимо, никогда не видела, настоящую элиту высшего общества. И не ожидала такое явление в этой захудалой школе. Поэтому, даже внимание на стоявших людей не обратила. ХодЮт тут всякие! Пф!

Своим немалым весом и такими же внушительными габаритами растолкала она дорогу к ректору-колобку, так же выделяющемуся среди прибывших, своим рыхлым округлым телом, и постоянно утирающий стекающий по вискам пота. Лиски на ум пришло, что очень он боится проверки. Трясётся!

Громкие возмущения сари, указывающую пальчиком на девушку под конвоем (а ещё учитель этики?), остановившуюся чуть в сторонке. Не дойдя до группы людей, привлекло к ней всеобщее внимание.

Спинка прямо, шаг от бедра, шла она... Королевишна! ни один мускул не дрогнул на её лице-маске, не выдал эмоции. Этикет! Будь он не ладен! А самой носом шмыгнуть хотелось. После всего пережитого, что-то в носу засвербело, и в глазах защипало.

Ещё и эмоции такие противоречивые загрызли. И посмеяться хотелось, и поплакать из-за несправедливости происходящего.

Шамиль одним взглядом спросил у своего маленького ужика, что случилось? Она слегка шевельнула прижатыми к груди листами бумаги. А вот его гость, до того, как Лиска подошла, забавлявшийся, что так удачно посетил старого друга, перестал ухмыляться, разглядев красоту на скуле девчонки. Этот змеиный рисунок привлёк и целителя, впился он своим изучающим взглядом в девичье лицо.

Шикнул Шамиль на людей, чтобы они притихли, придавив своей силой, но вот, что интересно ему стало, что никто не убежал, а ведь раньше, стоило ему припугнуть так, люди старались как можно дальше отойти. Вот, что любопытство делает!

— Сари Эмилия, — прошипел Шамиль, обращаясь к женщине, — объяснитесь, пожалуйста.

— Бесстыдница! — опять ткнула сари в девушку пальцем. — Пишет... всякое. Позор! Да её за такое не просто наказать надо, выгнать из школы.

— Ваша светлость Василиска леди ди Фён, — обратился папа Шамиль к своей малышке, тем самым представив её, — прочитайте, пожалуйста, что вы там написали.

— Стих, он не мой, я его только переложила с другого языка, — вздохнула Лиска и, прикрыв на секунду глаза, начала его читать. — Как много тех, с кем можно лечь в постель, как мало тех, с кем хочется проснуться...

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем хочется проснуться,

И утром, расставаясь, улыбнуться,

И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,

Пить кофе утром, говорить и спорить,

С кем можно ездить отдыхать на море,

И как положено, и в радости и в горе,

Быть рядом, но при этом не любить.

Как мало тех, с кем хочется мечтать,

Смотреть, как облака роятся в небе,

Писать слова любви на первом снеге,

И думать лишь об этом человеке,

И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,

Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,

Кому не жалко год за годом отдавать,

И за кого ты сможешь, как награду,

Любую боль, любую казнь принять.

Вот так и вьётся эта канитель,

Легко встречаются, без боли расстаются,

Всё почему? Всё потому, что много тех,

С кем можно лечь в постель,

И мало тех, с кем хочется проснуться.

Мы мечемся, работа, быт, дела,

Кто хочет слышать, всё же должен слушать,

А на бегу увидишь лишь тела,

Остановись, чтобы увидеть душу.

Мы выбираем сердцем, по уму,

Боимся на улыбку улыбнуться,

Но душу открываем лишь тому,

С которым и захочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем трепетно молчанье,

Когда надежды тоненькая нить,

Меж нами, как простое пониманье.

Как много тех, с кем можно горевать,

Вопросами подогревать сомненья,

Как мало тех, с кем можно узнавать,

Себя, как своей жизни отраженье.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,

Кому не проболтаться бы в печали,

Как мало тех, кому мы доверять

Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдём,

Кому душой и сердцем слепо верим,

Кого мы непременно позовём,

Когда беда откроет наши двери.

Как много тех, с кем можно не мудря,

С кем мы печаль и радость пригубили,

Наверно, только им благодаря,

Мы этот мир изменчивый любили.

(автор Эдуард Астахов)

Лиска читала стих, и голос её звучал ровно и чётко. Нигде не дрогнул. И кто бы знал, каких понадобилось ей на это усилий. Внутри, только всё клокотало, и выдавало это волнение посвечивающаяся на плече шама, чей длинный хвост обвивался вокруг тонкой девичьей шеи.

Лорд Дион попытался подойти к леди ди Фён и высказать своё восхищение, но дорогу ему перегородили. Лесь встал перед Лиской.

— Хотелось бы мне сказать, что очень приятно видеть у себя в доме гостей, — вздохнула девочка девочкой, нежная, хрупкая, романтичная. — Но как успели заметить, очень трудно работать с некомпетентными людьми. Сир Шамиль, разберитесь тут, пожалуйста.

Леди ди Фён кивнула хвостатому управляющему и, развернувшись, пошла со своим сопровождением к лестнице в своё убежище. Гости пожаловали без предупреждения, так что она имела полное право никого не принимать.

За спиной послышалась возня, перетоптывание, перешёптывание. А что? Приехали господа, думали, что девчонка лебезить перед ними будет, выказывать уважение, заинтересованность. Она же маленькая, да без поддержки в виде солидных родственников и знакомых. Хотя, смерили господа удаляющуюся леди. Маленькая! Такую можно и обмануть, и запугать, и уговорить.

Сир Шамиль дал помощникам указания на то, чтобы с комфортом разместили приехавших гостей. Благо, они успели подготовить гостиную, можно сказать, при школе. Ремонт там, мебель на заказ. И уголок дорогих напитков, типа барной стойки поставили, на этом Лиска настояла и отстояла.

Гости вошли в гостиную, прошлись по помещению, взглядом, словно рентгеном, осмотрев имеющиеся предметы декора и мебель, выполненные в очень дорогом стиле. Кресла, словно из царских покоев, с золотой вышивкой, столы стеклянные, на невероятных переплетающихся резных ножках в виде растений. На полу толстый ковёр. И стеллаж с напитками. Один гость не выдержал, зашёл за стойку и начал перебирать бутылки, посматривая на висевшие бокалы.

Набежала прислуга, проинструктированная, расставила перекус, закуски, и всё на шпажках. Сдоба отдельно, напитки в кувшинах. Помощник управляющего, находившийся при гостях, предложил напитки покрепче: сидр, дорогие холодные вина, настойки. Продемонстрировав запечатанные бутыли. Мужчины воодушевились. Поперебирали, посовещались между собой и выбрали. Только не одну, а несколько разных видов. Ухмыляясь, приняли бокалы с жидкостью.

Мужчина не подвёл, не повёл бровью, не стал настаивать, чтобы выбрали поменьше напитков. Ведь только одна бутылка стоила около десяти, а то и больше, золотых. А они что? Один бокал выпьют, а остальное придётся выбросить или отдать той же прислуге. Плохой тон хранить уже откупоренные, и тем более предлагать бывшие в употребление остатки другим гостям.

И пока между прибывшими людьми шла светская беседа, в своём убежище из угла в угол бегала хозяйка, ожидая, когда придут её девчонки. Марина и Зарина, чтобы помочь собраться. Причёску хотя бы сделать. С лёгким макияжем сама справилась. Бррр... Вот, сама не думала, что так себя будет вести. Ведь неоднократно прокручивала в голове визиты аристократии. Но не думала, что сразу они явятся такой толпой. Это же некультурно. Или же, гости не специально, не сговариваясь набежали, просто пытаясь опередить друг друга?

Белянке шли розовые оттенки, но этот цвет для такого, скорее всего делового общения, именно сегодня показался ей легкомысленным, она и так предстала перед гостями в романтическом образе юной девушки, ранимой, нежной. Поэтому, выбрала нейтральный цвет — голубой. Под цвет своих линз. Несмотря на то, что было жуткое желание вырядиться в чёрные цвета. И глаза чёрным подвести, и губы. Шокировав окружение. Не судьба!

Украшения в тон платью подобрала легкие и воздушные. Бриллиантовое колье с голубым аквамарином в виде цветочка. А так же колечко, серёжки и браслетик на руку. Всё с одного набора. Белое золото, бриллиантовые камешки и аквамарина. И если честно, всё выглядело скромно, если, конечно, не знать цену камней. И здесь в магическом мире, только за один такой драгоценный или полудрагоценный камешек из её украшений, любой бы маг душу продал. И, естественно, доступность таких камней, а тем более украшений из них была ограниченна. Даже не каждый аристократ имел к ним доступ.

Волосы помощницы убрали ей наверх, соорудив что-то вроде короны на голове, оголив красивую шею с украшениями и с дракошей, ставшей неотъемлемой частью её самой. Шпильки из голубого аквамарина украсили причёску, завершив красоту. Посмотрелась Лиска в зеркало, грустно вздохнула. На неё смотрела воздушная и хрупкая фея. Крыльев только не хватало. А ведь хотела смотреться и постарше, и по строже. Но не получилось. А переодеваться уже не хотелось. Время!

— Пф! Это ужас какой-то! — выдал своё мнение маленький оборотень, всё это время сидевший и игравшийся в её телефоне в закаченные игры.

"Устами детей глаголет истина!"

Плечики расправила, спинку ровно, словно кол проглотила, шаг от бедра. Правда, не сдержалась и язык Рису показала. Благодарила она всевышнего, что хоть платья ей не приходилось в пол носить. До середины икры достаточно. И никакого корсета, пояска вышитого достаточно. И на ногах тонкие мягкие домашние балетки. Она дома, этикет позволял такое. И тем более её возраст, не достигший совершеннолетия. А ведь высчитала, что семнадцать ей исполнится на следующих каникулах. Почти взрослая она! Почти! Если опять Шамиль не будет возникать, что не может никому исполниться за один год, — чуть не два. А ведь так ей хотелось быстрее повзрослеть...