Завлаб

ЗАВЛАБ

Авторское предисловие

Во многих произведениях коллег-фантастов (альтернативщиков особенно) мне встречались хвалебные упоминания о Парагвае XIX века. Это, дескать, была ну почти социалистическая страна. Даже встречался термин "теократический социализм"; его построили власти страны при активном содействии иезуитов. И, дескать, в девятнадцатом веке Парагвай изничтожили внешние враги с целью убить этот почти что социализм. Даже встречались хлесткие формулировки типа "первый геноцид в истории", что, разумеется, было неправдой — не первый, увы.

При всем при этом не было на моей памяти ни единой альтернативки на эту тему.

Поначалу просто захотелось вспахать сию целину. Но при всем моем нахальстве хотелось соблюсти первое правило альтернативщика: знать предмет. И я стал перерабатывать исходные данные.

Впечатление от прочитанного можно было выразить фразой: "В действительности все было не так, как на самом деле." И теократии имелась невеликая доза, и социализм не очень-то походил на марксов. Да чего там: сравнение даже с российской версией выглядело натянутым. И все же...

Чем больше я изучал состояние дел в тогдашнем Парагвае, тем сильнее зудела мысль "поправить и направить". Что из этого вышло — судить не мне, а вам, уважаемые читатели.

Предуведомляю: фирменные названия могут не совпадать с реальными. Сделано это намеренно: чтобы не пришили разглашение гостайны. Совпадения персонажей с реальными людьми могут иметься, но все благожелательного свойства.

Мой давний товарищ и коллега порекомендовал мне не жалеть сносок. Не полагаться то есть на высокоразвитую эрудицию читателей. Совет был принят.

Пролог

— Да вы что такое говорите, Михал Саныч? Вы понимаете, сколько тут работы? И кому только в голову этакое взбрело?

Все три вопроса были риторическими. Это прекрасно понимал Михаил Александрович, главный инженер ТЭЦ при металлургическом заводе на Урале. Ничуть не хуже суть дела была ясна завлабу Сергею Петровичу Федорову. И оба осознавали, что тут имелся классический "форс-мажор". Некуда было расширять ни котельный, ни турбинный цеха. И препятствовало этому зданьице лаборатории.

Самое скверное заключалось в сроках. Останов лаборатории означал задержку в выдаче сертификатов на продукцию, а это пахло уже как бы не срывом сроков. Санкции на такое были прописаны в контрактах.

Завод был не из крупных по объему, зато поставлял широкую номенклатуру изделий из таких сплавов, что документация по изделиям проходила под грифом "Для служебного пользования". Заказчики были серьезными. К тому же от продукции шли валютные поступления. Конечно же, такой завод нуждался в хорошей лаборатории. Для ТЭЦ своя лаборатория со сходными задачами полагалась по штату. В свое время эти два подразделения объединили и зданием, и штатным расписанием. Тогда, в конце пятидесятых, довольными оказались все: и сотрудники (меньше беготни по территории), и начальство (удалось сэкономить на штатном расписании, на оборудовании и на основных фондах). Как всегда, никто не подумал, что рано или поздно площадь под уютной лабораторией может понадобиться под возросшие потребности. ТЭЦ начала обслуживать не только собственно производство, но и поселок рядом с заводом, а потом этот поселок вырос в городок, а еще потом — в город.

Вот почему на довольно высоком уровне было принято выстроить для объединенной лаборатории новое здание. И как раз туда надобно было перевезти все. И это "все" означало не только любовно разводимые комнатные растения (в том числе лимонное деревце и горшочки с острейшим перцем) и всеобщую любимицу полосатой расцветки; по официальной кличке она была Мася Котофеевна, а для друзей — Масяня. Правда, номенклатура перевозимого включала в себя и нечто сравнительно легковесное — бумажные архивы, к примеру; да и было их немного, ведь большую часть данных перевели в электронную форму. Но также к переезду предполагались тяжеленные ящики с немножечко секретными образцами металла, а также три шкафа и четыре комода с набором реактивов (куда же металлургическая лаборатория без них), и дополнительное оборудование. Последнее не исчерпывалось легко перемещаемыми ценностями вроде весов и термопар — нет, за лабораторией числились нагревательные печи. Их, правда, имелось немного — всего три — но одна была вакуумная. И металлургические микроскопы. Один из них считался легким; он и вправду был под силе одному мужчине. Второй был не столько тяжел, сколько неудобен в перевозке по причине размеров. А еще среди грузов числились испытательные машины. Их общий вес составлял уже десятки тонн.

О компьютерной технике говорить не приходилось: она без особых усилий уместилась бы в японском вездеходе главного. Впрочем, на перевозку этот замечательный автомобиль никто не назначил.

В похвалу заводскому начальству скажем: оно озаботилось и предусмотрело. И все же не забудем о ложке дегтя: почти всем озаботилось и почти все предусмотрело. Коммуникации были смонтированы — да не просто там электропитание, водоснабжение или, скажем, канализация. Подымай выше: здание было заранее подключено к заводской компьютерной сети, то есть к Интернету тоже. Фундаменты под оборудование были залиты в соответствии с проектной документацией. Да, представьте себе: и такое случается. Из оборудования привезли, смонтировали и даже полностью наладили самую тяжелую испытательную машину с усилием сто тонн. Прочиенлишь предстояло отъюстировать. Зато настырный завлаб не просто пробил резервный генератор электропитания, но и провернул монтаж такового — в первую очередь. Отмазка у него была железная: за десять лет случилось не меньше трех больших отключений (то есть на срок более двадцати четырех часов), да еще два десятка малых. Не все это знают, но на электростанциях локальные отключения электроэнергии случаются куда чаще, чем в квартирах мирных граждан, не имеющих никакого отношения к энергетике. К тому же подключение лабораторной силовой сети задерживалось. Об этом объявили заранее, и почему-то весь персонал поверил главному энергетику на слово.

Завлаб хмуро глянул на зама, которого за глаза почти вся лаборатория звала Вовочкой, а в глаза исключительно Владимиром Федосеевичем. Он и его начальник заканчивали аспирантуру почти одновременно. Они были на "ты" даже в официальной обстановке. Ну разве что в присутствии посторонних обращение шло по имени-отчеству. По паспорту его фамилия была Корольков, но как-то раз, будучи слегка пьян, замзав сознался, что дедушка его был из армян (московских). Наверное, поэтому зам отличался сверхкритической проницательностью или супертонким чутьем. Вот почему в ответ на взгляд последовал вопрос:

— Что-то очень?

У его начальника (и старого друга вдобавок) были еврейские корни в дополнение к славянским. Наверное, по сей причине последовал вопрос на вопрос:

— Знаешь, кто заказчик?

— Китайцы, что ль?

— Если бы. Евреи.

На этот раз подчиненный удивился совершенно искренне:

— Мы же Израилю не поставляем.

— Напрямую. А они через посредников. Голландцы — это слово сопровождалось гримасой отвращения — они торгаши те еще. Короче, трещиностойкость нужна. Ну и стандартные.

Имелись в виду испытания. Они были длительными — не менее шести часов.

Корольков по уму и сообразительности не уступал птице-говоруну:

— В новом здании М-50 уже подключена. Собственно, все подключены. Но их, кроме сотки, юстировать надобно — считай, задержка на два дня. В лучшем случае.

Зав проявил склонность к сарказму:

— И верно проанализировал, талантище. Но кой-чего недоучел.

Тут юмор и сатира испарились. Им на смену пришла начальственная интонация:

— Меняем план переезда. Ты не знаешь, а мне Саныч сказал: энергетики отрубят мощу не дале, как завтра с утра. Все, что нужно для того испытания — перевозим. Мелочевку грузим в "фордик". Вычтехнику туда ж, потому как без электричества от не пользы — нуль. Подготовка к испытаниям — на Тамариванне. Я ей уже сказал.

— Маленькое дополнение. Она просила котейку перевозить в самую последнюю очередь. Ну, чтоб не травмировать животинку зрелищем раскидывания все по местам. Пожалей нашу Масянечку.

— Тут Тамара права, солидарен. Так что, пошли грузить?

— Натурально.

Глава 1. Осмотр внутри и снаружи

Событие грянуло как раз при перевозе предпоследней партии грузов. К тому моменту все сотрудники разъехались. Другими словами, в старом здании не осталось никого, кроме кошки. Так, по крайней мере, думало руководство лаборатории. Что до груза, то последней ходкой планировался перевоз бумажных архивов. Правду сказать, они не были сверхценностью. Все данные были сканированы и хранились в электронном виде. Но почему-то Федоров цеплялся за эти кипы старой бумаги.

За упомянутым событием последовал диалог.

— Серега, ты живой?

— В среднем. Только вижу неважно, как неподходящие очки надел. Ты как?

— Мне этот взрыв по ушам дал. Ну вроде бы неподалеку снаряд рванул. Солидного калибра, сто пятьдесят шесть. Тебя как сквозь толстенный войлок слышу. Кстати, движок я заглушил.

— На ноги встать можешь?

— Попробую... вроде держат.

— Кажется, глазам лучше. Знаешь, Вовка, не взрыв это был.

— Мне не рассказывай. Ты ж не служил, а вот я — да. Старший сержант, разведвзвод мотострелков, как-никак.

— Пусть я во взрывах ни хрёнышка не понимаю, но целые стекла в здании и в машине — их вижу. Кстати, мой мобильник вроде фурыкает. Но сети нет.

— И на моем тоже. А если не взрыв, тогда что?

Ответ последовал не мгновенно. Корольков успел подумать, что старый товарищ с его природным талантом мгновенно понимать (пусть иногда неправильно) суть проблемы пытается анализировать на ходу. Но начал зав опять же с вопроса:

— Владим Федосеич, ты хоть что-то помнишь о... самом процессе. Ну когда это грохнуло? Какие-то осмысленные звуки? Или хотя бы понятные? Свист снаряда? Визг осколков? Вроде у тебя зрение все время в порядке было — так, может, какие картинки заметил?

Тут уже задумался замзав.

— Сплошной гром, ничего осмысленного. Еще подумал или даже вслух сказал: "Песец пришел". А ты? Кстати, как там зрение у тебя?

— Улучшается, точно могу сказать. Что до слов — не уверен, а вот картинка запомнилась.

— Ну!!!

— Земля, видом — как из космоса. Голубая. И пятна облаков. Она двигалась. Ну как вращение по оси. Запомнился по очертаниям материк: вроде Южная Америка. А может, Африка — за свои глаза не поручусь. И вроде как слова "хоть Парагвай". То ли я сам это сказал, то ли кто другой. А потом тьма. О, между прочим. Оглянись тут вокруг. Думаю, сейчас ты лучше меня видишь.

В данный момент завлаб лукавил. У него уже сложилось подозрение, но очень не хотелось высказывать его вслух.

— Можно посмотреть, — старый товарищ догадался о существовании некоего подвоха, но виду не подал. Вернулся он через пяток минут.

— Так вот, здание второго прокатного исчезло, как не было. Вторая литейка также. И столбы с проводами, и трубопроводы, опять же. Вместо всего этого — пустырь с деревом. А там, подальше, — вроде как деревенский колодец, только каменный. А еще дальше — роща или лес, но далеко, без бинокля не разгляжу. Или, возможно, это речка с зарослями по берегам.

— Дай и мне глянуть.

При виде дерева подозрения начали кристаллизоваться в уверенность. У Федорова вдруг прорезалось натужно-смешливое настроение:

— Это дерево, брат, не просто так дерево. Араукария, я их видывал на картинках и в телике. Южная Америка — вот где они растут, как наши елки. Кстати о белках. Зверье какое вокруг заметил?

— Не-а. Да и не может его быть: тот взрыв... ну или что там... оно, поди все живое распугало.

— Кроме нас. А, все равно...

Тяжелая пауза. Шутить завлабу уже не хотелось ни на полсмешинки.

— Перенос, вот что это такое, Владимир Федосеевич. Перенос в пространстве. Всего нашего здания, и мы с ним туда же.

Имя-отчество прозвучали с настолько отчетливой артикуляцией, что любое настроение на юмор выморозилось бы даже у Жванецкого.

Собеседником умного завлаба был кандидат наук, что и проявилось:

— Пространство прокололось, допустим. Как насчет времени?

Вопрос не был праздным.

— Похоже, влипли мы с тобой, Володя, капитально, по самые причиндалы. Узнать здешнее время — так надо с местными войти в контакт. Да, и неплохо бы вызнать год. Но это если туземцы имеются. А если тут динозавры? Или даже саблезубые тигры — водились в этих местах такие — тогда как? А у нас и оружия никакого нет.

— Тут, друже, ты не совсем прав. Загибай пальцы. Если правда Южная Америка, и с человеками — есть шанс, что говорят по-испански...

Лицо Федорова прояснилось. Он прилично владел этим языком — сказалась полугодовая командировка на Кубу. И Корольков это знал.

— ...и кой-чего из оружия все же имеется. Травматик на основе "ярыгина"1. Таскал его с собой. Еще: те станочки, что у нас имелись. Почему-то их в первую очередь перевезли и даже установили — понятно, фундаменты есть. Если они в порядке — много чего сделать можно. Металл у нас в наличии. Это тебе два.

— Ну да, ты же спец. Мы как два попаданца дополняем друг друга.

Это было чистой правдой. Завлаб не скрывал от друзей, что он владеет семью языками (если считать украинский). Правда, эти умения он не особо афишировал. Впрочем, собственые способности в части чужого произношения оценивал вполне трезво.

Его товарищ имел наклонности совсем иного рода. Огнестрел — вот к чему он питал живую страсть. Коллекционировать что-то в этом роде было, конечно, нельзя, но дома имелась законнейшим образом приобретенная "Сайга". У этого оружия был, правда, крупный недостаток: на работу пронести его не представлялось возможным. Зато в свободное время Владимир Федосеевич активно общался с такими же сдвинутыми на голову любителями. Ради правды заметим, что обмены мнениями, споры и даже ссоры большей частью проходили на пространстве Интернета. Но в любом случае Сергей Петрович не сомневался в знаниях напарника по этой части.

Тот проявил завидную резвость:

— Так что, выходим и осмотримся... на местности?

— Ну, не так сразу. Для начала: разведка инструментальными средствами, — эти слова завлаб произнес не без удовольствия. — Как понимаю, наши мобильники в полном порядке, так? А на них словить радио можно?

Корольков впал в задумчивость, потом медленно высказался:

— Кабы Интернет был, так уж верно поймал бы на раз. А без такого... проверить можно, но подозреваю, что в моем мобильнике такого приложения нет.

— Если у тебя нет, то у меня точно не имеется. Аппаратик дешевле и проще твоего, сам знаешь.

— Обойти вокруг здания. На все четыре. Уж точно не повредит.

— Лучше мне.

— Не доверяешь? — Федоров, похоже, слегка обиделся.

— Нет, но не уверен в твоей осторожности. Все же мой опыт в разведке побольше твоего.

Федоров подумал, что ему трудно быть меньше, но промолчал.