Встреть чудовищ (Бернард Дюран-3)

Встреть чудовищ

Серая облачная плёнка, затянувшая небо в ночь пламени, за последнюю неделю сделалась белесой, как плесень на куске гнилого мяса. Ночами она сыпала мелкой морозной крупой, которую язык не поворачивался называть снегом. К утру крупа не таяла, оставаясь грязно-белыми полосками на крышах домов, гребнях заборов, древесных ветвях и хвое ёлок. Деревья сбрасывали кроны словно бы в спешке, порой теряя зелёные листья вперемешку с только начавшими желтеть. Последняя осень сгоревшего мира уходила. Всё ближе была зима.

Ледяной ветер временами дул вдоль лесной дороги, заставляя Бернарда Дюрана ёжиться и плотнее запахивать новенький шерстяной плащ. Солдат шагал вдоль неглубокой колеи с мечом на плече, чутко вслушиваясь. Смешанный лес подступал к тропе тёмной стеной, непроглядной, опасной. До ушей мечника доносились шелест листвы, шуршание еловых иголок, скрип сухих стволов. За спиной стучали по колее тележные колёса, изредка фыркала лошадь. Ничего более. Но такая тишина не успокаивала. Дюран знал, что чащоба полна смерти — клыкастой, когтистой, голодной. Далеко ли угроза, или просто тихонько притаилась за соседней елью? Поди угадай...

— Вы не устали, мессир Дюран? — окликнули его из-за спины. — Может, проедете с нами чуток? Места вам хватит, Пророком клянусь!

— Благодарю, отче, пока не нужно, — ответил солдат, оглядываясь. — Я привык ходить пешком.

По следам мечника катилась крестьянская телега, запряжённая сонной рыжей лошадкой. На её козлах сидели двое — возница и толстенький пожилой священник. Отец Максимилиан, настоятель храма Белого Ручья, обычно в начале зимы устраивал поездку по малым деревням да хуторам — таким, где своего священника не было. Не все хуторяне могли выбраться в большой посёлок при нужде, и многие ждали приезда настоятеля с нетерпением. К его визиту приурочивали свадьбы, посвящения детей Творцу, порой даже похороны. Однако в этом году Максимилиан решил двинуться в путь раньше — никто не сомневался, что холода наступят прежде обычного, и узкие лесные дороги скоро заметёт. В былые года отцу настоятелю хватало компании кучера, иногда — пары крепких деревенских парней с дубьём, если вблизи троп замечали волков. Теперь же и под эскортом опытного солдата настоятель явно ощущал себя неуютно — ёрзал на месте, без нужды оглядывался, комкал край рясы.

— Не хорошо выйдет, если чего вдруг, а вы устали... — кашлянув, сказал священник.

— Зябликов Ключ уже близко, — успокоил его Дюран. — Там я отдохну, а вы согреетесь. Не беспокойтесь.

С этими словами солдат поправил двуручный меч на плече. "Кабаньи клыки" внушительно звякнули о стальной наплечник даже сквозь толстую шерсть плаща. Кажется, это немного успокоило отца Максимилиана, и тот перестал вертеть головой.

— Угу, — непонятно к чему буркнул себе под нос Дюран. Развернувшись, он зашагал дальше размеренной солдатской поступью — такой можно было маршировать от темноты до темноты, если за спиной нет мешка с трофейным добром или излишним пожитками. Далеко уйти, впрочем, маленький обоз не успел. У первой же развилки их встретила высокая фигура в мешковатом плаще, торчащая около путевого знака. Из-под низко надвинутого капюшона поднимались облачка пара от дыхания. Дюран нахмурился, вскинул подбородок. Но ничего не сказал. Фигура же сбросила капюшон, распахнула плащ.

— Угу, — повторил Бернард.

Безухая кусачего холода словно и не чувствовала — всё так же носила лёгкий облегающий комбинезон, высокие сапоги из тонкой замши и длинные кожаные перчатки без подбоя. Тёплого белья под одеждой на ней точно не было, и плащ её годился только для маскировки.

— Чего тебе? — поинтересовался солдат. Он не звал с собой эльфийку. После истории с фальшивым жрецом лунного бога, когда девушка словно бы и не специально помешала целой деревне отринуть языческий культ, Дюран практически перестал с ней общаться. Это особо не мешало. В Белом Ручье им обоим было чем заняться по отдельности. Дюран тренировал ополченцев, эльфийка рыскала по окрестностям, выискивая угрозы и оберегая дровосеков, охотников, путников на тропинках. Поселившийся у деревенского лекаря маг-недоучка Мориц поначалу пытался их примирить, но толку не добился — и Дюран, и Безухая горе-колдуна просто игнорировали. Однако сегодня утром, когда телега священника проехала в деревенские ворота, Бернард заметил стройную фигуру в чёрном, выскользнувшую следом за ними. Он тогда решил, что немая девушка отправилась поохотиться за искажёнными тварями — она делала это раз в несколько дней. Но оказалось, солдат ошибся. Она всё время была рядом, приглядывая за обозом со стороны. Это почему-то и радовало, и раздражало мечника.

— Что-то нашла? Твари рядом? — нетерпеливо поинтересовался Бернард.

В ответ девушка вскинул руку, сжала обтянутые чёрной перчаткой пальцы в кулак и резко им тряхнула. У Дюрана в груди похолодело. Боевой сигнал. "Непосредственная угроза, готовьтесь к бою".

— Кто и где? — Мигом позабыв о душевных метаниях, солдат сбросил с плеча меч. Безухая шагнула вперёд и резко провела ладонью вертикально, глядя за плечо Дюрану.

— Оставайтесь здесь, — "перевёл" Бернард, оглянувшись на спутников. Эльфийка же внезапно схватила его за рукав и потянула. Сбитый с толку мечник поспешил за ней.

Дюран ждал, что девушка поведёт его куда-то скрытыми тропами, но она просто бежала по дороге трусцой, придерживая лук на плече одной рукой и ножны меча другой. Словно, вопреки ей же самой, никакой опасности вблизи не было. Так они и ворвались в Зябликов Ключ — деревеньку на десяток дворов, где у родника сходилось несколько троп и дорог. Едва ступив за околицу, Дюран выругался. Остановился, упёр меч остриём в землю. Ему сразу всё стало ясно.

Двери, разбитые в щепы. Окна, выбитые внутрь вместе с рамами. Разбросанные тут и там тряпки, инструменты, черепки, объедки. И тела. Мужские, женские. Детские. На дороге, во дворах, около хижин.

Бежавшая первой эльфийка развернулась на каблуках и посмотрела Дюрану в лицо. Глаза её округлились, зрачки расширились. Высокая грудь часто вздымалась, хотя запыхаться от столь короткого бега девушка не могла.

— Покажи, — тихо сказал мечник.

Безухая сразу направилась к ближайшей хижине. Когда всё случилось, её хозяйка, видимо, работала в огороде. И первой из сельчан заметила опасность. Может, успела закричать, может нет. Лежала она ногами к околице, вытянув руки в сторону дома. Эльфийка указала Дюрану на раны в спине женщины. Потянула его за рукав снова. Вместе они заглянули в дверь хижины. Сеней не было, вид открывался сразу на жилую комнату. У стены солдат заметил труп мужчины в луже подсохшей крови. Посреди комнаты — тело девушки лет семнадцати. Относительно целое. Вся скудная самодельная мебель была опрокинута, разломана, укрывавшая пол дырявая шкура изрезана на ленточки. Всё ещё держа Бернарда за рукав, егерь вывела его на перекрёсток в центре деревни, опустилась на колено. Ткнула пальцем в хорошо различимый след.

— Вижу, — всё также в полголоса сказал мечник. — Да. Вижу.

Сапог с подковкой на каблуке. Очень знакомо.

— Солдатский. Здесь были солдаты, — Бернард окинул взглядом истоптанные перекрёсток. — Много солдат.

* * *

Им не потребовалось осматривать всю деревню, чтобы утвердиться в своих выводах — бывший королевский эспадон видел подобные картины много раз. Надеялся, что больше не увидит, но что есть чаянья людские перед планами Творца? Пыль на ветру.

Вооружённый отряд вошёл в селение внезапно, по дороге, идущей от большого торгового тракта на севере. Тех сельчан, кто был на улице и попытался бежать, срезали арбалетными выстрелами. Охватили деревню с флангов столь быстро и умело, что жители не успели опомниться. Ворвались в дома, круша двери и ставни топорами. В живых оставляли только молодых женщин, и то — на время. Убивали тоже со знанием дела — без лишней жестокости, ударами в грудь, в шею, по голове. Женщинам, когда стали не нужны, перерезали горло или пронзали сердце. Вынесли всё ценное, особенно еду. Малочисленную скотину либо забили, вырезав из туш лучшие куски, либо угнали с собой — Дюран заметил пару пустых курятников на пяток кур, но ни одной мёртвой птицы. Собрали даже стрелы из трупов. Безухая показала мечнику единственный вонзившийся в стену дома толстый арбалетный болт без оперения — кто-то сдуру выстрелил бронебойным, болт прошил стоявшего около хижины человека навылет.

— Это не шальные разбойники, — мрачно подвёл итог Дюран, привычно сложив ладони на эфесе упёртого в землю меча. — И не оружный сброд вроде баронских дружин. Вояки с настоящим опытом. Человек... двадцать, наверное.

"Двадцать пять. Или двадцать семь" — показала на пальцах эльфийка. Она вроде бы успокоилась и вернулась к своему привычному отстранённому виду, но Дюран видел, что золотистые глаза девушки продолжают нехорошо блестеть.

— Знаешь, куда пошли? — спросил солдат, не сомневаясь в ответе.

Кивок.

— Пойдёшь за ними?

Кивок.

Дюран тяжело вздохнул. Творец даёт ему очередной шанс, похоже. Грех не воспользоваться.

— Я с тобой. Подожди минутку.

Мечник вернулся на дорогу, где его ждала телега священника. Несмотря на холод, отец Максимилиан взмок, лоб его блестел испариной. Завидев Дюрана, он вскочил с козел. Спросил взволновано:

— Что там, мессир Дюран?

— Плохо, ваше преподобие, — отозвался Бернард. Быстрым шагом приблизившись к повозке, он аккуратно уложил в неё свой меч. — В Ключе живых нет. Если кто уцелел, то нам не показался или в лес глубоко сбежал. А в лесу нынче без оружия протянешь до первой ночи, так что считайте, те тоже покойники.

— Творец Всесильный, — ахнул священник, осеняя себя Символом Единого. — Что за чудище могло такое...

— Двуногое, — проворчал Дюран, проверяя, как ходит в ножнах короткий солдатский тесак. — Возвращайтесь в Белый Ручей, сообщите старосте — на дорогах банда. Несколько десятков человек, опасные. Подробней скажу, как сам вернусь.

— А вы...

— За ними, — кивнул солдат, запахивая плащ. — Езжайте обратно проверенной дорогой, в Кадилках прихватите несколько парней покрепче, чтоб дальше проводили. Успеете к закату. Не успеете — ночуйте на хуторе каком-нибудь, в темноте не едте.

К чести отца Максимилиана, упрашивать мечника остаться священник не стал. Только сотворил священный знак ещё раз, страшно побледнев. Дюран же развернулся на каблуках и припустил трусцой, не уверенный, что Безухая всё ещё ждёт его на перекрёстке.

Но она ждала. Когда Дюран присоединился к эльфийке, та даже не кивнула ему — сразу сорвалась с места. Поначалу они бежали вдоль дороги на юг, затем свернули на обочину, перешли на скорый шаг. Где-то через час начали красться, пригибаясь. Бернард здесь мог только довериться спутнице. Хотя он и сам понимал, что мародёры не ушли далеко — тела в деревне были свежие, кровь не до конца запеклась. А главное — не сбежалось ещё трупоедов, для которых такая бойня станет истинным пиром.

Уже начало смеркаться, когда Безухая дала знак остановиться. Двумя пальцами указала вперёд, потом коснулась куцего обрубка уха. Вслушавшись, Дюран услышал голоса. Трое или четверо, мужчины. Маловато для нужной им банды.

Таясь в тенях елей, они чуть ускорили шаг и вскоре увидели говорящих. Четверо в кожаных куртках, дырявых штанах и потёртых сапогах, в одинаковых простых шлемах с полями. У одного поверх куртки был закреплён нагрудник, какой носят пикинёры третьей-четвёртой линии. Двое держали в руках пехотные арбалеты, на поясах — ножны широких тесаков. Третий был вооружён копьём, сделанным из укороченной пики, у последнего, что в нагруднике, имелась алебарда. Ухоженная и блестящая, без пятнышка ржавчины. Он-то и говорил больше всех — остальные только отвечали ему время от времени. До ушей Бернарда доносились отдельные слова, но их хватало, чтобы понять — это обычный солдатский трёп. Вся четвёрка шла по дороге медленно, поглядывая по сторонам.

"Тыловое охранение", — жестами показал мечник Безухой. — "Основные силы впереди". А про себя подумал, что дела становятся всё серьёзней. Стая, по чьему следу они идут, организована не хуже воинского отряда под королевскими знамёнами. Значит — дезертиры. Возможно, целым отрядом и ушедшие грабить. Творцу ведомо, что там осталось от коронных войск после ночи пламени, только от представителей власти в этих краях с той поры и духу не было. Если армия разбежалась, таких групп может быть сейчас много.

Эльфийка и мечник следовали за охранением ещё какое-то время. Пока спереди не донеслись крики. Четвёрка мародёров тут же оживилась, пошла быстрее. Дюран припомнил карту и беззвучно выругался одними губами. Дальше по дороге был какой-то безымянный хутор.

"В обход", — показал солдат Безухой. Девушка без лишних споров свернула глубже в чащу. Сделав небольшой крюк, они вышли к хутору со стороны особо густого ельника. Последнюю сотню шагов проползли, накинув капюшоны. Заняли удобную позицию в зарослях ломких сухих кустов, покрытых жёлтыми уже листьями и сморщившимися чёрными ягодами. Отсюда им было видно, что творится на хуторе. А творилось, в общем-то, всё то же.

Длинный приземистый дом, где жила семья хозяев, зиял выбитыми окнами и сорванной с петель дверью. В окна иногда выбрасывали какие-то вещи — одежду, плошки, связки сухих трав. Всё это падало на землю или на трупы, сложенные под стеной. Трое молодых парней и пожилая женщина. Их, судя по всему, сперва схватили и привели к дому, а потом уже убили, расколов черепа чем-то тяжёлым. Мародёры в разномастном солдатском снаряжении деловито сновали по подворью, складывая найденные ценности кучками. Около скотника двое разделывали недавно заколотую корову. Дюран на глаз прикинул, что расчёты Безухой оказались ожидаемо верны. Он видел девятнадцать человек, и ещё кто-то оставался внутри жилого дома. Оттуда неслись приглушённые вопли — то мужские, то женские. Мечник предположил, что там пытают кого-то из хозяев, вызнавая, где спрятана кубышка с деньгами.

Дюран прикусил губу. Годы в отряде Живой Святой отучили его от подобного. Люди всегда были теми, кого надо защищать от чудовищ. Даже самые отпетые душегубы не решались напасть на Святую или людей под её защитой, сама же она за разбойниками не гонялась. Теперь в памяти бывшего эспадона всплывали картины куда более давние. Его легонько затрясло. Он никогда не пытался это забыть. Такое нужно было помнить, чтобы знать, за что платишь долг. Не за один лишь тот проступок, после которого раскаялся — за всё, что натворил, до самой последней мелочи. Но десять лет — это много, и самые страшные воспоминания сгладились, лишились деталей. Он помнил, что такое разорение деревень и сёл. А вот эти крики — успел позабыть. Демоны и пекло.

Из дома вытащили за волосы девушку лет семнадцати, в порванном платье. Один дезертир заставил её лечь грудью на чурбан для колки дров, всё ещё держа за косу, другой опустился на колени сзади, расстёгивая ремень штанов. Не занятые грабежом бандиты потянулись к ним, кто-то засвистел в два пальца.