Широ. Нарушая законы...

Глава 1

Год после свадьбы и вот он уже отец. Откинувшись на спинку кресла, счастливый глава новообразованной семьи Такаяма смотрел на свою жену и сына. Только спустя сутки ему разрешили их посетить: роды были тяжелыми, ребенок не торопился знакомиться с новым миром, а открывшееся внутреннее кровотечение едва не прервало жизнь роженицы. Но все обошлось, ирьенины не позволили произойти трагедии. Это были самые тяжелые часы в жизни молодого отца, который просидел их как на иголках.

Сейчас, наблюдая эту идиллию, Такаяма Макото, восемнадцатилетний брюнет среднего роста с карими глазами, бесклановый чунин Конохагакуре, погрузился в воспоминания. Она была на год младше, не обладала выдающейся красотой, но сердце парня учащенно билось лишь от взгляда на Огава Натсуми, новоявленного чунина Конохи. Стройная шатенка с высоким 'конским' хвостом волос, спадающим до лопаток, мягкими чертами лица и бледно зелеными глазами смогла приковать к себе взгляд парня как магнит. Он два года штурмовал бастион неприступной Натсуми, и продолжительное ухаживание заставило куноичи, поднять белый флаг. С родителями девушки знакомство прошло без неожиданностей, но поджилки у жениха тряслись сильно. Макото был сиротой, и понятия не имел, что такое 'родители' и как себя нужно вести.

Вынырнув из воспоминаний, Макото сконцентрировал взгляд на самых важных для него людях. Женушка, облокотившись на спинку с подушкой, уже кормила юного Такаяма грудью и периодически переводила полный заботы взгляд с ребенка на него. Макото переборол желание вскочить и снова заключить в нежные объятья 'вторую половинку', как он это делал буквально десять минут назад.

— Как ты себя чувствуешь, ничего не болит? — задал часто звучащий в этой комнате вопрос Макото. Сам молодой отец выглядел не лучше жены — бледность лица и тени под глазами делали его похожим на ожившего мертвеца.

— Все нормально, — в который раз прозвучал ответ. — Тебе надо отдохнуть, дорогой, я же вижу, как ты вымотан. А ирьенины говорили о нервном молодом человеке, не спавшем и караулившем все это время под дверью. Трое суток с тех пор, как у меня начались роды, а сегодня уже четвертые. Даже я выгляжу лучше. — Тихо проговорила Натсуми и перевела дыхание, она все еще ощущала легкую усталость. — Иди домой, теперь все будет хорошо.

— Не переживай об этом и набирайся сил. Как же я рад, что с тобой и ребенком все хорошо. Да, кстати, ты согласна с моим вариантом имени? — старался придать своему голосу бодрости Макото и с ожиданием уставился на кормилицу.

— Как будто ты мне оставил выбор! — мягко рассмеялась Натсуми, — всю мою беременность носился с этим именем. Смех бурным потоком смыл всю усталость с Макото, ее смех всегда ободряюще на него действовал, заставляя в ответ расплываться в улыбке.

Повернувшись в пол оборота, Макото скрестил руки на груди, надул щеки и, не поворачивая головы, стал бросать короткие взгляды. Вызвав новую порцию смеха, зазвучавшего колокольчиками в комнате, парень повернулся к жене. Улыбка не покидала его лица, и он с обожанием продолжал смотреть на молодую мать.

— Широ — хорошее имя, — прекратила смеяться Натсуми и мило улыбалась, — но имя для девочки выбираем вместе.

— Конечно, радость моя, но сначала еще один мальчик! — с хитринкой в глазах ответил Макото.

— Прохвост, снова последнее слова за тобой, — приложив свободную правую руку к щеке, театрально покачала головой Натсуми, поддерживая правила игры.

— Ну что ты такое говоришь! — выпятил грудь вперед и задрал подбородок Макото.

— Клоун, — рассмеялась Натсуми, — если ты не прекратишь, наш сын подхватит смешинку с молоком.

— Это же замечательно, а еще чего-нибудь так же предать можно? — прищурился Макото, но после усталого вздоха жены и вымученной улыбки прекратил шутить и сменил тему, — устала, может быть, хочешь чего-нибудь: воды, фруктов, ирьенина вызвать? Ты только скажи. — Зачастил муж.

— Нет, ничего не нужно, просто усталость. — Натсуми поменяла руку, которой удерживала младенца у груди.

— Замучил я тебя, извини, я тут тихонечко молча посижу, — сжался Макото, не желая уходить.

— Дай мне пару минут, перевести дыхание. Я рада, что ты здесь, это важно для меня, поверь. — Серьезно посмотрела на мужа молодая мать, успокаивая таким образом.

Спустя десять минут, когда бледность пропала с лица роженицы, она заговорила:

— Когда тебе на задание? — задала тревожащий ее вопрос Натсуми.

— Через неделю. Не переживай я уже подал документы на перевод в полицию, возможно это последняя миссия за пределами Конохи.

— Я рада, но почему ты так долго тянул с переводом и уходил от ответа? — нахмурилась Натсуми, — сейчас то ты можешь сказать?

— Это должен был быть сюрприз, но так и быть, — взгляд пробежался по белому потолку и снова вернулся на жену, — помнишь тот домик с небольшим садиком на окраине деревни? — После кивка Натсуми продолжил — так вот, он теперь наш. Я помню каким взглядом ты его осматривала, он тебе понравился, ведь так? — Макото с ожиданием смотрел на жену, — а тянул с решением для того, чтобы заработать на миссиях.

— Это замечательно, я тебе благодарна, но в будущем пусть принятые решения отвечают и твоим желаниям, — притушив улыбку, ответила Натсуми, — я хочу, чтобы ты тоже был счастлив.

— Я счастлив, когда ты счастлива! — но отметив серьезный взгляд жены, продолжил уже без улыбки — хорошо, впредь все решения принимаем только вместе. И после кивка Натсуми сменил тему — Такаяма младший еще не наелся? — взглядом указал на малыша Такаяма старший.

— Ты прав, уже засыпает, — Натсуми запахнула халат и взяла сверток с малышом удобнее, переместив крошечный вес на другую руку. Когда спит — такой милый и беззащитный, — с нежностью в голосе произнесла молодая мать, — готовься к бессонным ночам, папаша — прошептала едва слышно, но Макото прочитал по губам.

— Кстати, когда тебя можно забрать отсюда? — не испугался 'пророчества' молодой отец и ответил в тон жене.

— Каедэ, наблюдающий ирьенин, говорит еще пару дней полежу, окрепну и могу идти домой, — продолжая шептать, ответила Натсуми.

— Ага, это замечательно, — зевнул Макото. Все это время он переживал едва ли не больше самой Натсуми, и сейчас, когда кризис разрешился, усталость и бессонные ночи взяли свое — отправили молодого отца в сонное царство.

Натсуми подняла взгляд на мужа, и в нем было столько же нежности, сколько секундами ранее ее было при взгляде на малыша. — Какой же ты у меня заботливый, — лишь ровное дыхание было ей ответом.

* * *

— Итак, сынок, сейчас я расскажу тебе о двух видах булочек. Запоминай! Первый — съедобные: ароматные, воздушные и таящие во рту, а второй вид есть нельзя, но они такие мягкие, нежные и манящ... — легкое касание затылка ребром ладони прервало монолог Макото.

— Ему всего три месяца, он этого не поймет?! — Натсуми мягко обхватила грудь мужа и прижалась к нему, а голос выдал степень ее веселья.

— Чем раньше начнет, тем лучше! — попытался сымитировать серьезность молодой отец.

— Шут, — ущипнула мужа Натсуми, — хочу устроить пикник, как ты на это смотришь?

Макото, не разрывая объятий, развернулся лицом к жене, последовал затяжной поцелуй, закончившийся не сильным шлепком по 'манящим булочкам'. Так целуясь, в объятьях друг друга, простояли какое-то время.

— Хорошая идея, погода сегодня замечательная, — прервал нежности Макото, позволяя выскользнуть Натсуми, — у нас есть чем перекусить или воздухом подышим, развалившись на покрывале? Имей в виду, я категорически не согласен нежиться на солнце с пустым желудком, — надулся Макото.

— Ты час назад поел, голодный ты мой! Ладно, будет тебе 'перекусить', — взлохматила волосы брюнета маленькая ладошка.

Натсуми вышла из комнаты собирать все необходимое для пикника, а Макото вернулся к прерванному занятию, беззаботно общаясь с сыном, принимая 'угуканья' и внезапные возгласы за комментарии на свои реплики. Широ немного подрос за прошедшее время, округлился уж точно, отметил отец, разглядывая сынишку во время 'разговора'. 'Цвет волос мой, а вот глаза не мои, но и не мамины — бирюзовые' — промелькнула мысль. Такаяма старший опустил руку в кроватку и погладил животик ребенка, вызвав в ответ волну смеха. 'Какой веселый, весь в отца' — улыбнулся Макото малышу и своим мыслям.

* * *

— Дорогой, присмотри за Широ, я отлучусь ненадолго, у нас закончились рис и мука, да и мясо кое-кто просто обожает, — обернулась к вошедшему мужу Натсуми.

— Может мне самому сбегать, мне не сложно, — перевел взгляд с кроватки и остановил его на жене Макото.

— Нужно еще кое-что по мелочи, легче самой сходить, чем все вспомнить и объяснить, — проходя мимо мужа, одарила коротким поцелуем и выскочила из комнаты, — я быстро, — раздалось уже из прихожей.

— Ну, что, Широ, готов развлекаться 'по-взрослому', — склонился над кроваткой отец, — эй, мелкий, так и собираешься спать, пока твой отец тут распинается, — негромко произнес Макото, на что пронзительные бирюзовые глаза сонно моргнули и снова закрылись, малыш заснул, после сытного завтрака. Отец постоял еще немного и лег прямо на пол, в стороне от кроватки, не выпуская ее из виду. Когда Натсуми вернулась, застала забавную картину: в кроватке мирно посапывал их первенец, а на полу, раскидав конечности, как морская звезда, вел борьбу со сном Макото. Заметив появившуюся жену, Макото сдался и провалился в мир сновидений с чувством выполненного долга.

— Вы очень похожи, — оба любите поспать после плотного завтрака, — когда Макото проснулся, то обнаружил на своем плече голову жены, улыбка озаряла ее лицо.

— В остальном он похож на тебя, только вот энергии в нем, как в нас двоих вместе взятых — как можно ползать весь день, прерываясь только для того, чтобы поесть?! Боюсь и одновременно жду с нетерпением того времени, когда он начнет ходить, — поцеловал жену Макото.

— Неужели чунин настолько слаб, что неспособен присмотреть за ребенком?! — шутила Натсуми, устраиваясь удобнее, — но да, ты прав, ползает он очень быстро, возможно в будущем он станет сильным шиноби.

— К сожалению, выбора у него не будет, — с грустью произнес Макото, — в нашем мире только шиноби способен хоть как-то себя защитить, не смотря на риск быть убитым на задании.

— С этим ничего не поделать, поэтому перестань грустить. Вставай, у нас сегодня насыщенный день. — Повернувшись на бок, уперла кулачок в ребра мужу Натсуми.

— Я люблю тебя! — повернул голову Макото и посмотрел в зеленые глаза жены.

— Попытка засчитана, но не увенчалась успехом, вставай, дорогой, — надавила кулачком и улыбнулась, — и да, я тоже тебя люблю!

Этот день Такаяма провели не лучше и не хуже предыдущих, гуляя в парке, посетив кафе и навестив немногочисленных друзей. Вечер сегодня был теплый, даже легкий ветерок согревал, а не холодил, но закончился совершенно не так, как ожидали или могли представить себе жители деревни — раздался рев, наводя ужас на всех людей, а затем Коноху осветили красные огни сигнальных ракет — общая тревога.

Глава 2

— Ох, как же больно, — лежа на акушерском столе Узумаки Кушина и смотрела на каменный потолок. Пот градом катился с ее лица, бледного и уставшего.

— Напрягитесь, Узумаки-сан, еще совсем немного, — не прекращала говорить ирьенин.

Узумаки Кушина, разрешавшаяся от бремени, все эти девять месяцев со страхом ждала того часа, когда нужно будет дать жизнь первенцу. Плод любви красавицы с ярко красными волосами, джинчурики Девятихвостого, и блондина с голубыми глазами — Четвертого Хокаге вот-вот должен был появиться на свет. Учитывая, кем являлась роженица, роды проходили не в госпитале, а в специально подготовленной пещере, вдали от Конохи. Кроме установленного Минато барьера на входе, путь к пещере охраняли оперативники АНБУ, выбранные Третьим Хокаге в самый последний момент из наиболее доверенных людей.

Намиказе Минато находился рядом с женой, держа ее за руку, оказывая сейчас так необходимую поддержку. Кушине было больно, на бледном лице играли желваки, губы так же побледнели и в нескольких местах прокушены до крови. Но все, что мог сделать сейчас Минато — это держать ее за руку и контролировать печать, сдерживавшую Девятихвостого Демона Лиса — Кьюби. Все было в порядке, если так можно выразиться о текущей ситуации в пещере, но за барьером тихо, без лишнего шума убили всех оперативников АНБУ. Убийца был один, темный плащ позволял ему незаметно передвигаться в тени, лишь маска белого цвета, с отверстием для правого глаза с активированным шаринганом, снижала маскировочные качества 'наряда'. Он добежал до входа и остановился пред барьером:

— Это было предсказуемо, — осмотрев барьер, но, не прикасаясь к нему, замер на мгновение Учиха. Шаринган изменил рисунок, 'Камуи' прозвучало в мыслях, помогая сконцентрироваться, и образовавшийся вихрь с центром в глазу, засосал владельца Кеккей Генкая.

Роды ослабили Кушину и печать, Девятихвостый Лис бесновался, пытаясь разорвать сковывающие цепи, угрожая вырваться на свободу. В момент апогея, когда Узумаки наконец разрешилась и по пещере разнесся плач, а счастливый отец подбадривал жену, из вихря появилось новое действующее лицо. Рывком он оказался возле ирьенина с ребенком, правой рукой выхватывая сверток, а левой пробивая грудную клетку и превращая сердце медика в фарш. Бивако, жена Третьего Хокаге, также ничего не успела сделать и раньше, чем сердце медика было пробито рукой убийцы, с кунаем в глазнице упала замертво. Отскочив от заваливающегося ирьенина, жить которому оставалось лишь секунды, убийца в маске привлек к себе внимание:

— Какой некрасивый ребенок, сморщенный, неужели все дети такие после рождения или это только Ваш, — глумился над родителями 'гость', — у таких родителей и такой уродец, — смеялся незнакомец в маске.

Кушина напряглась, но смогла лишь приподнять голову, Минато же развернулся к 'пришельцу' с шаринганом — ему необходимо было время, чтобы подумать и принять решение, но тело, подстегнутое подсознанием, действовало на рефлексах. Используя 'Хирайшин' (Технику летающего бога грома) Минато исчез и появился возле пришельца, схватив рукой за грудки и нанося другой удар по маске, но пропал во вражеской технике, затянутый вихрем другого измерения.

Отбрасывая ребенка с взрыв-печатью на покрывальце, обладатель шарингана встретился взглядом с Узумаки Кушиной, отметив порыв спасти падающего ребенка, но даже этого короткого момента хватило, чтобы затуманить ненадолго сознание джинчурики, ослабить волю и нарушить тем самым потоки чакры в теле. Все что оставалось — это 'щелкнуть по носу' Кьюби, и наблюдать, как он разрушает свою тюрьму, выбираясь наружу и убивая этим своего джинчурики. Но для носителя маски стало неожиданностью появление Минато, который возник рядом с ребенком. Аккуратно поймав малыша и выбросив покрывальце с взрыв-печатью, Минато отпрыгнул к Кушине.

Чакра Девятихвостого, вырвавшаяся из тела теперь уже бывшего джинчурики, являющаяся и телом и сознанием Кьюби, бурным потоком понеслась к выходу из пещеры и проломила барьер, не задержавшись ни на секунду. Не прошло и минуты, а над окрестностями разнесся рев чудовища, ненавидящего всё и всех. Но Лису не дали отомстить за пленение своим мучителям и всему живому вокруг, беря под контроль шаринганом и лишая такой приятной свободы. Шаринган не давал полного контроля над волей, заставляя верить в иллюзии, он направлял на мнимого врага. Накладывать иллюзию на биджу было очень сложно, и ограниченно по времени. Учиха, а это был представитель именно этого клана, понимал всю серьезность ситуации и поспешил направить ненависть демона на Коноху, благо, что с таким 'зверем' расстояние не имеет значение.