Луна пробивается через толстые прутья решетки, тусклый свет выхватывает из мрака, сидящего на полу человека в грязных лохмотьях. Костлявые руки сжаты вокруг коленей, спутанная борода серая от пыли. На лысой, как биллиардный шар, голове извиваются уродливые шрамы. Размытая в сумерках фигура покачивается взад-вперед, зеленые, как молодая трава, глаза сверкают лихорадочным блеском.

Он обезумел. Уже давно. Пятнадцать лет в Азкабане сведут с ума кого угодно. Падение Дамблдора с Астрономической башни, бой в коридорах замка, Оглушающее заклятье, пущенное в спину кем-то из учеников. Плен. Целый год провел Гарри Поттер в темном, сыром подвале. Вольдеморт приходил каждый вечер, извращенная фантазия рождала все новые пытки. Гарри было, что вспоминать рядом с дементорами.

Столп Волшебного Мира погиб, Избранный пропал. Как Министерство держалось даже этот год — загадка. Но, в итоге, Темный Лорд захватил власть. Он очень любил приходить в камеру Гарри, красочные рассказы о зверствах Пожирателей "скрашивали" его одиночество.

Внезапно, посреди камеры, проступает белесый шар. Минуту он висит в воздухе, свет ночного солнца тонет в полупрозрачной поверхности. Узник продолжает раскачиваться, взгляд прикован к ветвистой трещине на стене. Шар меняет форму: вытягивается вверх, сужается. В камере становится светлее, затем сильная вспышка, пронзительный крик. Гарри забивается в угол, ладони прижимаются к глазам. Казалось, светятся сами стены. Но, постепенно, возвращается темнота.

На месте круглого гостя замер высокий старик. Длинные седые волосы падают водопадом, рука поглаживает густую бороду. Очки-половинки загадочно мерцают, складки на лбу выплясывают замысловатый танец. Добрые глаза наполнены грустью, старик делает шаг вперед, на пыльном полу не остается и следа.

— Гарри... — шелестит знакомый, но давно забытый голос.

— Нет, нет, не может быть, — бормочет узник, не желая открывать глаза, — Это снова ты, Вольдеморт. Прочь из моей головы!

Старик протягивает ладонь вперед, длинные, как у пианиста, пальцы касаются грязного лба. Белое сияние окутывает лысую голову, худые руки медленно опускаются. Веки, задрожав, ползут вверх, огонек безумия покидает изумрудные глаза.

— Дамблдор, — отражается от стен хриплый голос.

— Да, мальчик мой, это я, — губ касается мягкая улыбка.

— Но... Как?

— Я пришел из Мира Теней, Гарри, — с грустью отвечает старый волшебник, — Мы все там, все, кто тебя любит.

Гарри, молча, смотрит. На рано постаревшем лице отражается буря эмоций.

— Твои родители, — продолжает Дамблдор, — Сириус Блэк, Ремус Люпин, семья Уизли. Мы наблюдали, но не имели сил, чтобы помочь.

— А... Сейчас? — неуверенно спрашивает Гарри. Он сам пугается дерзкой надежде.

Дамблдор чуть наклоняется, заговорщицкий шепот проникает в самую душу:

— Мы отправим тебя в прошлое. В то утро, когда ты получил первое письмо из Хогвартса.

Он выпрямляется, ладони резко бросаются друг к другу, но вместо хлопка раздается протяжный звон. Мир вокруг начинает кружиться, Гарри чувствует, как невидимая сила тянет вверх. Размыто, как в лесу, доносятся последние слова Дамблдора:

— Помни Гарри, мы тебя любим. Сделай все правильно.

Глава 1. Новая старая жизнь.

Даже матрац на полу в чулане — это Рай по сравнению с Азкабаном. Гарри сладко тянется, а затем резко садится. Маленькие ладошки пробегают по телу, пальцы сжимают непослушные волосы. Это правда, он в прошлом! Мысли мечутся в голове, сталкиваясь друг с другом и норовя расколоть череп. Перед глазами проносятся картинки из детства, сердце едва не выпрыгивает из груди. Гарри усилием воли заставляет этот водоворот замереть. Нужно понять, что дальше. А сначала, сделать то, о чем он мечтал больше всего — позавтракать.

Всегда аккуратная, почти стерильная кухня встречает мерзким, будто на неделю оставили мусор, запахом. Возле большой кастрюли в центре стоит высокая, худая женщина с непомерно длинной шеей. Над кастрюлей клубится мутное облако, тонкие пальцы сжимают половник. Петунья Дурсль сейчас похожа на тех, кого они с мужем ненавидят и боятся больше, чем террористов — ведьму.

Стул без скрипа принимает легкую ношу, локти упираются в стол, подбородок ложится на скрещенные пальцы. "Точно, старая форма Дадли", — вспоминает Гарри. Завтра придется отложить — почтальон вот-вот придет, а повторно смотреть бой "Дурсли против писем" охоты нет.

— Тетя Петунья, — ровным голосом зовет он.

— Чего тебе? — поджав губы, отвечает женщина.

— Скоро мне придет письмо из Хогвартса.

Глаза Петуньи становятся похожими на чайные блюдца.

— Что... — на высокой ноте начинает она. Гарри обрывает истерику в зародыше:

— Тихо! Дослушайте, — он чуть медлит, взгляд пронзает глаза миссис Дурсль. Та, неожиданно для себя, замолкает, — Я знаю, кем были мои родители, и знаю, кто я сам. Мне придет письмо, не нужно скандалов. Вы ведь знаете, что волшебники бывают очень настойчивы, я все равно поеду в школу. Получу волшебную палочку, выучу заклинания, а на каникулы меня вернут сюда. И лучше тогда быть моим другом, чем врагом. Согласна, тетя?

— А... Что... Да, согласна, — женщина трясет головой, будто избавляясь от сна.

— Отлично, — детские губы искажаются в ледяной улыбке.

На кухню входят Дадли и дядя Вернон. Носы их морщатся, словно кожа черепахи — запах новой формы Гарри явно им не по вкусу. Дядя Вернон раскрывает газету, взгляд пробегает по строчкам. Дадли начинает стучать по столу узловатой тростью.

— Поговорите с дядей Верноном, — обращается Гарри к женщине, — А я пока, — из коридора доносится шум, — Заберу почту.

Удивленные взгляды и окрик "Дадли, марш к себе в комнату!" провожают узкую, но прямую, как фонарный столб, спину. Письмо, словно прыгает в руки, пальцы сжимают толстый конверт из желтоватой бумаги, изумрудная надпись гласит:

"Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей"

— Никаких больше чуланов, — тихий шепот слышит лишь письмо.

Перед мысленным взором раскручивается калейдоскоп из картинок прошлого. Первый день в Хогвартсе, первый полет на метле, первое заклятье. Любовь и дружба, ненависть и боль. Последней было слишком. Пальцы сжимаются в кулак, пергамент хрустит, как талый ледник, костяшки натягивают кожу, словно хотят порвать. "Нет", — думает Гарри, — "В этом письме будущее, а не прошлое".

На весь дом разлетаются приглушенные крики родственников, но Гарри никто не беспокоит. Он берет ручку, тетрадь, уходит на задний двор. Тень приятно холодит кожу, мысли прекращают метаться. Хватит импровизировать, будто он все тот же наивный подросток, нужен план. Бумага тихо поскрипывает, синие чернила оставляют вязь букв. Детские пальцы быстро устают, но Гарри не обращает внимания.

Через два часа перечень событий, что случились на первом курсе тогда, закончен. Лучше оставить историю в целом неизменной, просто использовать редкие моменты для своей выгоды. Но, совершенно точно, Гарри не останется под крышей Дурслей. На этот счет уже есть идейка, надо только раздобыть денег.

— Что ж, — тихое бормотание срывается с губ, — Подождем Хагрида.

Гарри пропускает обед, ужин — и детское тело, и разум узника привыкли к долгим недоеданиям. Поздно вечером к нему выходит Петунья. Ее сварливый голос далеко разлетается в чистом воздухе:

— Ты переезжаешь во вторую спальню Дадли.

В этой комнате кузен хранит горы игрушек, либо давно сломанных, либо просто надоевших. Вряд ли балованный мальчишка сдался без боя, вот уж был концерт.

— Как же игрушки? — кривая усмешка наползает на лицо.

Миссис Дурсль в ответ лишь поджимает губы, раздается хлопок двери, Гарри остается один.

Утром всех будит мощный, словно кто-то бьет кувалдой, стук в дверь. Впрочем, если приходит полу-великан с кулаками размером в лошадиную голову, трудно ждать иного. Ухмылка так и сверкает на лице Гарри, когда он представляет реакцию Дурслей.

— Кто Вы такой?! — истошный крик дяди Вернона заставляет ухмылку стать шире. Да уж, Хагрид умеет произвести впечатление.

Гарри сбегает по лестнице, через дверной проем, согнувшись, как береза под шквальным ветром, протискивается Хагрид. Он выпрямляется, дядя Вернон отбегает назад, испуганный взгляд упирается в объемный живот, ползет вверх. Шейные позвонки грозно хрустят, кажется, голова Дурсля так и останется задранной вверх, как у детской игрушки с конфетами. Широченная ладонь крутит розовый зонтик, башмаки пятидесятого размера оставляют грязные следы. Гарри смотрит на великана, впервые за эти годы внутри дребезжит что-то светлое. Но вряд ли добродушному Хагриду понравится новая версия Гарри Поттера, так что парень берет себя в руки, пронзительный голосок отражается от стен:

— Здравствуйте, сэр!

Глаза, спрятанные за длинными космами и густой бородой, находят мальчика, губы расплываются в улыбке, открывая крупные, желтые зубы.

— Гарри Поттер, да?

— Да, сэр, — голос мальчика дрожит, как лист на ветру, — Это Вы прислали письмо? Вы из Хогвартса?

— Да, Гарри, я работаю в Школе чародейства и волшебства, — важно отвечает Хагрид, — А еще я знал твоих родителей, Джеймса и Лили.

Гулкий, будто со дна бочки, кашель вырывается из груди, когда великан замечает слезы в глазах мальчика.

— Ладно, пора идти, Гарри, — продолжает он, — Нам в Лондон смотаться надо, прикупить всякие штуки для школы.

Тут в себя приходит дядя Вернон. Высокий, на грани истерики, голос пронзает насквозь:

— Я не буду платить за то, чтобы его учили всяким глупым фокусам!

Острие зонтика с глухим треском врезается в пол, во все стороны разлетаются искры:

— Тихо, Дурсль! Ты и за одежду, — косматая голова кивает на Гарри, что замер на лестнице в старом свитере Дадли, — Не очень-то платишь. Пойдем, Гарри, — могучая длань призывно машет парню.

Верно говорят: история имеет свойство повторяться. Разговор о Вольдеморте состоялся на этот раз "Дырявом котле", куда Гарри с Хагридом зашли, чтобы позавтракать. Там же парень вновь познакомился с барменом Томом, профессором Квирреллом, Дедалусом Динглом. Когда-то Гарри не понимал, что у него в руках сильнейшее оружие — слава, но, по факту, ему сейчас тридцать два, образ глупого юноши остался в прошлом. Том, счастливом прошлом, до подвала Вольдеморта и камеры в Азкабане.

Гарри "восхищенно ахнул", когда Хагрид открыл проход в Косой переулок, они посетили Гриноттс. Купили школьные принадлежности, сову, которую Гарри опять назвал Буклей. Ели мороженое, болтали о квиддиче, о факультетах. Отличался только разговор с Драко Малфоем в лавке с вывеской "Мадам Малкин".

Гарри толкает дверь, звонко тренькает колокольчик. Его встречает приземистая волшебница с улыбчивым лицом. Розово-лиловые одежды чуть вздуваются от сквозняка, делая хозяйку еще полнее.

— Едем учиться в Хогвартс? — спрашивает она прежде, чем Гарри успел объяснить цель визита, — Ты пришел по адресу: как раз еще один клиент готовится к школе.

В глубине, на высокой скамеечке, стоит бледный мальчик с тонкими чертами лица. Вокруг крутится вторая волшебница, подгоняя по росту черную мантию. Мадам Малкин указывает на вторую скамью.

— Привет! — говорит мальчик, растягивая слова, — Тоже в Хогвартс?

— Да, — отвечает Гарри. Протягивает руку, — Гарри Поттер.

— О! — восклицает мальчик, он сначала приглаживает белые, как снег, волосы, а затем отвечает на рукопожатие, — Малфой. Драко Малфой.

— Известная фамилия, — улыбается Гарри.

— Не больше, чем твоя, — Драко возвращает улыбку.

Накануне прихода Хагрида, Гарри весь день размышлял, как противостоять Вольдеморту, оставляя неизменным ход событий. Он понял: главное оружие Темного Лорда не в черной магии или бессмертии, а в последователях. Лучший вариант обезопасить себя в школе — это переманить учеников на свою сторону. Вольдеморт дает простую и понятную идею, подкрепляет жесткостью и получает верных сторонников. А с идеей можно бороться лишь другими идеями. Дай заинтересованным альтернативу, и Вольдеморту будет в стократ сложнее придти к власти.

— Играешь в квиддич? — спрашивает Гарри.

— Да! Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я с ним согласен. Жаль, первокурсникам нельзя даже метла...

— Точно, — Гарри сочувственно кивает, — Вся твоя семья из Слизерина, верно?

— Да, — с вызовом отвечает Малфой, — Заранее конечно никогда не знаешь, но я планирую туда же, — он делает короткую паузу, — А твои родители, я слышал, Гриффиндорцы?

— Ну, ты сам сказал, заранее никогда не знаешь, — уклончиво отвечает Гарри, — Но я скорее брошу школу, чем пойду в Пуффендуй!

Лавку наполняет заливистый смех. Тут вмешивается мадам Малкин.

— Все готово.

Гарри спрыгивает со скамейки, пятерня взлохмачивает волосы, звучит его звонкий голос:

— Что ж, до встречи Драко Малфой.

Тот ухмыляется и вскидывает руку.

"Гарри Поттера я представлял иначе", — проносится в белобрысой голове, — "Надо рассказать отцу".

На Тисовую улицу Гарри возвращается с полным чемоданом, тоже, кстати, взятом в Косом переулке. Родственники демонстративно игнорируют племянника, а если учесть, что в планах на день последним пунктом идет разговор с Дурслями — это проблема. Лучше начать с тети.

После ужина Вернон и Дадли уходят в гостиную, Петунья остается мыть посуду. Гарри начинает вытирать со стола, миссис Дурсль оборачивается, но крепко сжатые губы не выпускают и звука. Тогда парень начинает сам:

— Тетя Петунья, нужно поговорить, — та неопределено хмыкает, — Я думаю, всем будет лучше, если я перееду.

Уши-локаторы заостряются, женщина цедит сквозь зубы:

— Продолжай.

— Есть идея, но дядя Вернон тоже должен присутствовать.

— Ничего он тебе не должен, — выплевывает миссис Дурсль. Короткая пауза, — Ладно, жди тут.

Она покидает кухню, чтобы через пару минут вернуться с мужем. Тот вперяет глаза в племянника, хриплый бас заставляет вздрогнуть:

— Ну?

— Дядя, — Гарри наклоняет голову, — Тетя, не секрет, что нам тяжело ужиться под одной крышей, — Вернон зло сопит, но дает парню продолжить, — Я подумал, что лучший выход — мой переезд.

Мистер Дурсль кивает, однако голос пронизан сарказмом:

— Позволь спросить: куда и на что?

— О, — широкая улыбка озаряет кухню, — Это, как раз, не проблема. Родители оставили мне кое-какое наследство, невеликое, но на домик, что продается по соседству, хватит.

Петунья, что как раз отхлебывала чай из чашки, заходится в надрывном кашле. Толстая ладонь мистера Дурсля несколько раз хлопает ее по спине, маленькие глазки не отрываются от Гарри. Тот, хотя это кажется невозможным, улыбается еще шире.

— И, по законам Волшебного Мира, распоряжаться им могу только я, — заканчивает он.

Кухню наполняет двойной разочарованный вздох. Вернон спрашивает:

— Что конкретно ты предлагаешь, и что нужно от нас?

Гарри мысленно выдыхает. Нет, он даже не сомневался, что Дурсли хотят избавиться от ненавистного племянника, но, в свете последних событий, они могли просто упереться рогом. Из вредности.

123

↓ Содержание ↓