Другой

1. Пробуждение бывшего героя

Он просыпался неспешно, наслаждаясь своим безымянным присутствием в мире. Бывает, что после глубокого сна не сразу осознаёшь, кто ты такой, и эти мгновения так безмятежны, что хочется длить их и длить. Но рассудок не считался с его желанием и неуклонно прояснялся до тех пор, пока не пробудилась память. И он вспомнил — он Гарри Поттер. Мальчик-который-снова-выжил-и-на-этот-раз-всерьёз-и-надолго. Потому что он наконец победил Волдеморта и остался в живых.

Победа была кровавой, и те, кто выжил вместе с ним, были не в силах радоваться ей. Последнее, что он помнил — как искал глазами Джинни среди немногочисленных защитников Хогвартса и увидел её живой за несколько мгновений до того, как свалиться без сознания. А теперь он здесь, в постели. Лежать было удобно и мягко, вставать не хотелось. Он был абсолютно спокоен и не чувствовал ни малейшей боли, ни малейшего непорядка в себе. Наверное, его накачали зельями по самую завязку.

Прошедшую битву он ощущал отстранённо, словно она случилась не с ним. Наверняка из-за успокоительных зелий, а может, ещё из-за того, что он традиционно пробыл несколько дней без сознания, как после очередной ежегодной хогвартской заварушки. Плохая традиция, пора её менять.

Он улыбнулся этой мысли, не открывая глаз. Может, ну его, этот аврорат — что, спрашивается, он там забыл? Подумал и сам на себя удивился — не попасть в аврорат прежде было для него чем-то вроде жизненного краха, он и в шутку не допускал подобного кощунства. Но прежде была война, а теперь всё позади. Теперь можно просто жить.

Его рассудок был удивительно ясным, где-то даже непривычно ясным. Думалось легко и чётко — не иначе, он отоспался на неделю вперёд. Лежать и размышлять было приятно, но пора было открывать глаза и порадовать друзей своим пробуждением. Они наверняка где-нибудь поблизости, ждут не дождутся, когда он очнётся. Лучший друг Рон — не без недостатков, но всё равно лучший. Другого-то нет. Верная подруга Гермиона, она даже стёрла память о себе родителям и отослала их подальше, чтобы сопровождать его в поиске крестражей. И Джинни, яркая смелая Джинни. Его Джинни...

Гарри сел на постели и спустил ноги на пол. Его сонный взгляд скользнул по полумраку комнаты и в одно мгновение стал внимательным. Если он не в хогвартской больничной палате, то где же? Мрачный интерьер и тяжёлые плотные шторы на окне говорили о том, что он, наверное, на Гриммо-12. Комната была незнакома ему, но его могли положить в одну из спален, где он прежде не был. Здесь столько помещений, все не упомнишь.

Он машинально потянулся к ближайшей тумбочке за очками и обнаружил сразу две неожиданности. Первая — в пределах досягаемости очков не было. Вторая — очки ему не нужны, он и без них прекрасно видит. В последней битве он повторно получил от Волдеморта убивающее непростительное. Раз сам он остался жив, может, оно убило близорукость?

Удостоверившись, что вдаль он видит безукоризненно, Гарри перевёл взгляд на свои руки. Вблизи он тоже видел безупречно — но это были не его руки. Не те давно знакомые до каждого крохотного шрамика, с обломанными ногтями и в следах ожогов от зелий, а другие, сухощавые, чуть крупнее и изящнее, с крепкими длинными пальцами и узкими ровными ногтями. Он не помнил, чтобы ему оторвало руки — откуда же взялись эти? Неужели ему досталось ещё, пока он был без сознания?

Гарри посмотрел ниже, на полуприкрытые одеялом голые ноги. Ступни тоже выглядели как-то незнакомо. Он вскочил с кровати — его положили сюда в одних трусах — и оглядел себя. Что-то было не так, хотя он не мог точно сказать, что. В спальне было зеркало, и он поспешил к нему.

Из зеркала на него глянул другой человек.

Его ровесник. Выше ростом, тоньше в талии, шире в плечах. Красивое, ухоженное худощавое тело, без шрамов и признаков недоедания. Про него хотелось сказать — как новое. Довольно-таки узкое удлинённое лицо, молочно-белая кожа, не знавшая загара. Волосы тоже чёрные, той же длины и того же оттенка, что и прежние, но мягче и послушнее. Они не торчали во все стороны, а лежали гладко, если не считать того, что с одной стороны они смялись о подушку. Аккуратный нос с едва намечавшейся горбинкой в верхней части, глубоко посаженные глаза, не зелёные, а тёмно-серые.

Чужое тело, чужое лицо. Гарри провёл по голове рукой, отражение повторило его жест. Волосы тут же легли как надо.

Задачка...

Кто бы ни положил его сюда, о нём заботились. И они наверняка знают, что с ним случилось, нужно только выйти и спросить. Гарри заглянул в гардероб и нашёл там одежду и обувь на себя. Одевшись, он толкнул дверь наружу сначала рукой, затем плечом.

Дверь была заперта. Вспомнив про Аллохомору, он огляделся в поисках своей палочки. Пошарил в тумбочке, на полках, в гардеробе — палочки нигде не было.

В совокупности со всем прочим это оказалось спусковым крючком, вызвавшим у него мгновенный всплеск паники. Гарри бестолково заметался по комнате, кинулся к окну, которое тоже не открывалось, затем снова к двери. Лихорадочно затряс её за ручку, пытаясь раскачать запор, и теребил её, пока в суматохе не сбил до крови костяшки пальцев о бронзовое основание ручки. Как ни странно, это нелепое действие наконец сработало, и дверь открылась.

Вспышка паники схлынула так же резко, как и возникла, сменившись бесконечной подозрительностью. Друзья не оставили бы его взаперти, без палочки — неужели он был у врагов? Может, это вообще не особняк Блэков, а просто похожий?

Машинально зализывая ссадину на пальце, Гарри выглянул в коридор. Нет, он всё-таки был у Блэков, в своём собственном доме, унаследованном после гибели Сириуса. Спальня находилась на третьем этаже, вокруг стояла полная тишина. Подозрительность не отступала — слишком много выявилось странного. Это всё равно могли быть враги, исхитрившиеся захватить его дом.

Гарри пошёл по коридору к боковой лестнице, ступая как можно бесшумнее. На втором этаже тоже было тихо. Он собрался спуститься на первый этаж в кухню, как вдруг негромкий звук из каминной комнаты заставил его шарахнуться прочь по коридору. Шаги по паркету свидетельствовали, что кто-то прибыл сюда через камин, и Гарри застыл на месте, не зная, в какую сторону податься. Это был друг? Враг?

Звук шагов затих, означая, что прибывший сюда человек остановился. Несколько секунд спустя раздались похожие звуки, свидетельствующие о прибытии ещё одного человека. Несколько шагов от камина — и второй человек тоже остановился. Гарри поймал себя на том, что не дышит, и судорожно втянул воздух. Он не осмеливался пойти в каминную к этим людям — даже если это свои, он наверняка окажется у них виноватым за то, что взломал запертую дверь. Если они вообще его узнают...

Короткий лающий смешок донёсся из гостиной и прошил его насквозь. Слишком знакомая манера смеяться — этого просто не могло быть! Гарри сам не заметил, как начал пятиться, пока не упёрся спиной в торцовую дверь коридора. Вслед за смешком из каминной раздался не менее хорошо знакомый голос крёстного:

— А как же моя реабилитация, сэр? Крысёныш сдох у Малфоев, его уже не предъявишь в Министерство.

Гарри отчаянно затряс головой, чтобы разогнать глюки. Сириус погиб два года назад, он упал в Арку Смерти!

— Да-да, мальчик мой, ни о чём не беспокойся, я помню, — неторопливо ответил благодушный голос Дамблдора. — Сначала я должен вернуть себе прежнее место и влияние.

Глюки крепчали, потому что Дамблдор тоже давно был мёртв. Год назад он упал с Астрономической башни и не мог сейчас разговаривать так, словно он живее всех живых.

Прежде Гарри свалился бы в обморок, но это тело было крепче. Он только обессиленно прислонился к двери, борясь с головокружением и вслушиваясь в доносящиеся звуки. Судя по шуму, в каминную один за другим прибывали люди. Она наполнялась звуками шагов, короткими откашливаниями и тихими неразборчивыми голосами, мужскими и женскими.

Кто бы ни были эти люди, они были врагами. Потому что Сириус и Дамблдор были мертвы.

— Все здесь? — снова послышался голос Дамблдора, и в каминной воцарилась тишина. — Проследуем на собрание?

— Ещё Ремус остался, — ответил высокий женский голос. Незнакомый.

Гарри успел сообразить, что сейчас вся эта толпа выйдет в коридор и увидит его. Он шмыгнул в ближайшую дверь, бывшую у него за спиной, а в следующее мгновение до него дошло, что именно в этой гостиной орден Феникса проводил собрания и что эти люди наверняка пойдут сюда. Дверь в коридоре хлопнула, у него оставались секунды, чтобы спрятаться. Шкафов в гостиной не было, диваны были слишком низкими, чтобы залезть под один из них. Он отчаянно вжался в угол сбоку от двери, мечтая раствориться в нём и оказаться невидимым.

Вдруг его локоть провалился в складки тёмно-бордового бархата, которым были обиты стены гостиной. За тканевой обивкой обнаружилась потайная ниша, и если бы у Гарри было время задумываться, он догадался бы, что она предназначена для подслушивания. Но у него этого времени не было, поэтому он торопливо протиснулся в щель между продольными складками бархата и оказался внутри.

Ниша была достаточно вместительной, чтобы стоять в ней или сидеть на полу боком к комнате. Едва он поправил за собой складки, как в коридоре послышались приближающиеся шаги небольшой толпы. Прислонившись к стене, Гарри восстанавливал учащённое от волнения дыхание и слушал, как в гостиную один за другим входят люди и рассаживаются по креслам и диванам. Наконец он, набравшись смелости, чуть-чуть раздвинул щель в бархатной обивке и одним глазом заглянул в комнату.

В гостиной собралось не менее дюжины присутствующих, половину из которых Гарри считал мёртвыми. У дальней стены в отдельном кресле восседал Дамблдор, живой, здоровый и нисколько не измождённый. Ярко-голубые глаза старого колдуна бодро поблёскивали из-под очков-половинок, в руках он покручивал палочку, в которой Гарри узнал ту самую, положенную в гробницу бывшего директора. На соседнем с ним диване сардонически ухмылялся Снейп, желчный и немытый как всегда, с перебинтованным горлом. К Снейпу подсели Артур и Молли Уизли, довольные жизнью и ничем не напоминавшие скорбящих по Фреду родителей.

Сириус с Люпином заняли диван у двери на противоположной стороне комнаты, оба весёлые и жизнерадостные. Напротив них уселись двое его лучших друзей и его девушка: ближе всех к нему — Гермиона, затем Рон и наконец Джинни. Гарри видел их сбоку и сзади, поэтому мог разглядеть их лица только в профиль, зато ему было хорошо видно, как по-хозяйски Рон обнял Гермиону, просунув руку у неё под мышкой достаточно далеко, чтобы стиснуть одну из её довольно-таки объёмистых грудей. Джинни сидела с другой стороны от Рона, на её лице играло хорошо знакомое Гарри кокетство, появлявшееся, когда она хотела кому-то понравиться.

На диване по другую руку Дамблдора сидели трое, узнавать которых отказывался рассудок Гарри. Но Гарри не мог ошибиться, потому что часами разглядывал колдографии родителей в подаренном Хагридом альбоме, и ему не осталось ничего, кроме как признать, что вот этот черноволосый и очкастый мужчина, в меру упитанный и элегантно одетый — тот самый Джеймс Поттер, его отец, а миловидная рыжая женщина рядом с ним — Лили Поттер, в девичестве Эванс, его мать.

Но наибольшим шоком оказался парень рядом с Лили Поттер. Черноволосый, тоже очкастый, одетый с иголочки и раскормленный до размеров кабанчика, комплекцией и манерами он больше всего напоминал бы Дадли Дурсля, если бы не его лицо. Именно таким мог бы стать сам Гарри, если бы тётка Петуния воспитывала его как любимого сыночка вместо Дадли.

2. 'Силы ночи, силы дня — одинакова фигня'

Гарри оцепенело наблюдал за дурным фарсом, участниками которого были его самые близкие люди и он сам в образе кабанчика. Он же помнил, помнил, как директор падает с Астрономической башни, неловко взмахнув в воздухе почерневшей от проклятия рукой. Но сейчас он видел, что обе руки Дамблдора были целыми и здоровыми. Это не могло быть оборотное зелье, ведь чтобы оно подействовало, тот человек должен быть жив. Значит, либо это другое, неизвестное ему заклятие, либо это на самом деле Дамблдор. Гарри склонялся к первому, потому что он и сам сейчас был не похож на себя. Значит, враги.

А раз враги, тогда замечательно, что ему предоставилась возможность подслушать их. Успокоившись, Гарри навострил глаза и уши, чтобы не пропустить ничего из происходящего в комнате.

— Попрошу внимания, — заговорил Дамблдор, постукивая Старшей палочкой по своей другой ладони. Все повернулись к нему, готовые слушать. — Итак, наше общее дело наконец-то завершено. Не будем обмусоливать, что и как у нас прошло, вы сами всё знаете. Сегодня мы собрались не для этого, а для того, чтобы подвести итоги и наметить план дальнейших действий.

Дамблдор сделал многозначительную паузу. Вернее, сделал бы, если бы момент не испортил Снейп.

— Только не надейтесь, Дамблдор, что я снова стану подставлять глотку всяким ползучим тварям, — процедил он сквозь зубы.

— Нюнчик, неужели слизеринец может бояться змей? — мгновенно хохотнул Сириус.

— Сириус, Северус, отложите ваши разборки до конца собрания, — лёгкий холодок в голосе Дамблдора выдал его недовольство несдержанностью обоих. — Северус, так было нужно. Чтобы всё получилось, Волдеморт должен был думать, что ты хозяин Старшей палочки. Мне тоже пришлось подставиться, не одному тебе.

Пренебрежительное фырканье Снейпа было ему ответом.

— В первую очередь нужно решить, как вернуться в общество и восстановиться в гражданских правах всем из нас, кто объявлен умершими, — продолжил Дамблдор, сочтя ответ зельевара удовлетворительным. — Проще всего тебе, Ремус, и вашему сыну, Артур, Молли. В ваших случаях можно объявить, что колдомедики ошиблись.

— Но Фред всё равно пострадал! — возмущённо воскликнула миссис Уизли.

— Они с Джорджем получат денег на развитие бизнеса, — успокаивающе ответил ей Дамблдор. — Молли, нам нужно было показать общественности огромное количество жертв от произвола чистокровных.

— Сколько?! — вскинулась рыжая матрона.

— М-м... — Дамблдор скосил глаз на хмурящегося Джеймса. — Пятьсот галеонов?

— Да вы что, сэр! Никак не меньше тысячи!

— Эй, я тут как бы тоже чистокровный, — одновременно с ней заявил Джеймс.

— Джей, мальчик, ты же наш, тебя это не касается, — ласково проговорил Дамблдор. — Не отвлекаемся от темы, друзья мои.

Друзья примолкли. Дамблдору наконец удалось полностью выдержать свою многозначительную паузу.

— С тобой, Сириус, сложнее, — продолжил он, — но мы устроим твоё возвращение из Арки. Связи в Отделе Тайн у нас есть, договоримся. Проблема в том, что на тебе висит преступление, а Петтигрю больше нет, поэтому тебе нужно просто подождать. Когда я снова займу место главы Визенгамота, я добьюсь пересмотра твоего дела и тебя оправдают за недостаточностью улик. А пока живи здесь, на Гриммо, особняк прекрасно защищён.

— 'Живи здесь'... — передразнил его Сириус. — Дамблдор, вы забыли, что меня не только выкинули из рода, но и особняк уже не мой после того, как я имитировал смерть. Защита дома мне не подчиняется, единственный домовый эльф вообще меня не слушается. По вашему же настоянию наследство пришлось отдать этому ребёнку и оно всё еще числится за ним.