Даёшь Царьград

Четвёртая книга из цикла "Адмирал Бахирев"

"Даешь Царьград"

Пролог.

23 июля 1916г Петроград. Особняк на Фурштатской. Господин Гучков.

Удобно расположившись в кресле, Гучков просматривал газеты и что-то время от времени подчеркивал карандашом. За то время что он отсутствовал дома, их скопились изрядное количество. Понимая, что основная масса напечатанной информации в этих газетах ему просто неинтересна, он вначале решил выделить из этого вороха, заинтересовавшие его статьи, чтобы впоследствии более внимательно прочитать. Газет было много, как и мыслей. В одной из газет он наткнулся на статью о совместной операции Черноморского флота и Кавказкой армии. Там какой-то ушлый корреспондент красочно расписывал о захвате морским десантом турецкого города Синоп. Тут Гучков вспомнил, что пока он был в дороге, он слышал разговоры о взятии русскими войсками ещё одного турецкого города на побережье Черного моря. Тогда он не придал этому значения. Мало ли городов за последнее время заняли в этой Турции русские войска. Если начиная с февраля, войска Кавказского фронта при поддержке флота неоднократно с моря высаживали десанты, и брали турецкие приморские города и таким способом планомерно продвигались вдоль побережья. Но тут говорилось о Синопе, и как он знает, этот город находится довольно далеко от линии фронта. Гучков и сам неплохо разбирался во внутренних делах армии. К тому же через свой Красный Крест был знаком едва ли не со всеми командующими армиями, да и просто с генералами. "Осведомителей", как он их называл, у него было много. Но никто из них не упоминал, так как даже не догадывался, что в планах на лето 16-о года у русского командования значится захват этого города. Да и сами боевые действия в Турции, и весь Кавказский фронт Гучков рассматривал как второстепенный и не заслуживающий пристального внимания. А тут тебе раз и почти в центре Турции захватывается город. Хотя в летописях славного русского Черноморского флота город Синоп значится. Более шестидесяти лет тому назад русский флот под командованием адмирала Нахимова сжёг в бухте этого города корабли турецкой эскадры, от огня которых пострадал и сам город, который выгорел наполовину. И тут отличился русский флот, который своими орудиями поспособствовал захвату города. И опять эта фамилия Бахирев. Оказывается, что это он спланировал эту операцию и с негласного одобрения Императора её осуществил. Конечно, его поддержали войска Кавказского фронта, так как своих войск у Бахирева было мало. Но каков этот адмирал! А ведь до середины пятнадцатого года о нем практически никто не знал. И первая крупная победа нашего флота в этой войне, была одержана именно им. Тогда-то его карьера стремительно начала взлетать вверх. После этого он стал часто появляться на страницах газет в победных хрониках. После боя в Рижском заливе, где он нанес тяжелые потери Германскому флоту многие стали его сравнивать чуть ли не с самим адмиралом Ушаковым. Вот тогда-то и пришлось заинтересоваться личностью этого адмирала.

Выходец из донского казачества. Отличился ещё в Китае, за что награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. Проявил себя и в войне с японцами, награждён золотым оружием. Перед войной несколько лет на Балтийском море командовал флагманским кораблём, поэтому можно сказать, что является учеником или последователем адмирала Эссена. В последнее время к нему благосклонно относится Царь. Сам собственноручно наградил его орденом Святого Георгия 3-й степени для этого поехал в Ревель, где в тот момент лежал в госпитале раненый адмирал. Как-то в одной из превратных бесед генерал Рузский поведал ему, что идея десантной операции осенью 15-о года на Курляндское побережье принадлежит именно адмиралу Бахиреву, а не адмиралу Канину. Так это же очевидно. Бахирев же первого своего Георгия получил именно за успешное командование десантом. И на Черном море флот под его командованием осуществил несколько десантных операций. Теперь я понимаю, почему именно адмиралу Бахиреву царь поручил командовать Черноморским флотом — предполагается захват проливов и Стамбула. А что, у Бахирева вполне может получиться, если для этого ему будут выделены соответствующие силы. Вот только до определённого времени его нужно попридержать. Сошелся с Путиловым. А вот это уже серьёзно. Деньги и вооруженная сила многое могут сделать. Адмирал определённо пользуется популярностью и может так случится, что за ним пойдёт флот, а флот это пушки и пушки очень большие. А столица находится на берегу Финского залива.

Чем больше "карт ложится" и тем "странше и странше" вырисовывается или накладывается деятельность Бахирева на предсказания Плеве. Без труда, взяв в руки газету с прорисованной границей "освобождённых территорий" этой компании и припоминая перечень заказов и "изобретений" Гучков начинает осознавать причастность именно Бахирева к "успехам русского оружия". "Осталось выяснить — насколько Бахирев монархист. Надо будет навестить его, а повод побывать в Крыму у нас будет. Если не удастся перетянуть его на свою сторону, придётся это препятствие убирать, а не то возникнут определённые трудности для достижения его планов".

А вот убирать с дороги тех кого он не мог привлечь для созидания своих планов он умел хорошо, как и искать "сообщников". А на первом месте его плана было устранение Николая II от власти.

Тут отчего-то его голову посетили воспоминания о поездке в прифронтовую зону. Он только вчера вернулся из Гомеля. В этом городе для Юго-Западного фронта были оборудованы восемь госпиталей и пересыльно-эвакуационный пункт. С началом летнего наступления в Гомеле скопилось большое количество раненых. Туда он поехал в составе комиссии по наблюдению за санитарным и медицинским снабжением армии. Кроме этого с ним прибыли два санитарных поезда, чтобы забрать тяжелораненых в госпиталя Москвы. Являясь особоуполномоченным Красного Креста, это была не первая подобная его поездка в прифронтовую зону с начала войны. И он не мало повидал за это время разного рода госпиталей и больниц и как там обстоят дела с лекарствами и персоналом он знал не понаслышке, но вот то что сейчас происходит там... Кровь, гной, отрезанные конечности и этот непереносимый запах гниющей плоти, гноя и какой-то медицинской дряни, и всё это в одном флаконе. А ещё стоны и крики этих сотен и сотен раненых, покалеченных и изуродованных людей заставляющие стынуть кровь в жилах. И это он увидел только в одном прифронтовом городе. А за два года войны в России миллионы раненых и покалеченных. А война все требует новых и новых жертв. Первоначального Ура-патриотизма хватило максимум на полгода, а после крупных неудач на фронте и больших людских потерь быстро все примолкли.

С невесёлых воспоминаний Гучков опять переключился на свои планы. "Людей-то конечно жалко, но с другой стороны эти жертвы уже через несколько месяцев после начала войны заставили население в Империи понемногу роптать и с каждым разом всё сильнее и сильнее. А это только на руку ему. Только дворцовый переворот является единственным выходом для спасения России от всех бед, связанных с грозящей ей стихийной революцией"

Война, как это обычно бывает, проходит через каждую семью, оставляя за собой горе и слезы. И только самые беспринципные и амбициозные политики цинично пользовались отчаянием и недовольством народа, чтобы решать свои узкие задачи. Гучков начал, как он говорил, "отстаивать монархию против монарха". Он решил заставить Россию возненавидеть Государя и его окружение так же сильно, как он ненавидел его. "Режим фаворитов, кудесников, шутов" — говаривал он

Но чтобы монархисты от престола не просто отошли, а отскочили, Гучков решил обвинить правительство в измене. "Измена — Это ужасное слово повсеместно бродит в армии и в тылу. Это всё началось ещё с разгрома армий Самсонова и Ренненкампфа в Восточно-Прусской операции. И поражения (хотя некоторые считают, что там победителей не было, но русских-то войск было почти на двести тысяч больше) Северо-Западного фронта в Варшавско-Ивангородской военной операции. Шпионов видели повсюду; эта шпиономания обуяла даже солдат. А тут так кстати подвернулся бывший жандармский офицер Мясоедов, которого он ещё в 12-м году обвинял в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. Тогда дело за не доказанностью закрыли, но Мясоедову пришлось уволиться. С началом войны он подал прошение о возврате на военную службу. После этого был призван в армию в ополчение и поначалу служил где-то во внутренних районах Империи. Но он хотел на фронт и обратился с этой просьбой к тогдашнему военному министру Сухомлинову, с которым был хорошо знаком и тот дал ему рекомендательное письмо к командующему 10-й армии генералу Сиверсу. Не знал тогда Сухомлинов, что это письмо станет концом его карьеры. А генерал Сиверс получив такое рекомендательное письмо от самого министра, поручил полковнику Мясоедову возглавить агентурную разведку. В конце января 15-го года 10-я армия потерпела тяжелое поражение. 20-ый корпус был почти полностью уничтожен. Этим воспользовался Гучков, подкинув мысль, что это поражение неспроста, что обо всех планах 10-й армии стало известно противнику. Тут сразу вспомнили о полковнике, который ещё до войны обвинялся в шпионаже. Роковым для Мясоедова образом совпало так, что правящие круги и генералитет решили свалить на него всю вину в своих военных неудачах, а оппозиция, наоборот, увидела в нем символ разложившегося режима". Положение осложнялось слухами об измене в верхах. Мысль об измене в военном министерстве подрывала репутацию военного министра Сухомлинова, что Гучкову было и нужно. Через него он хотел ударить по САМОМУ. "Хорошо осознавая, что открытые выступления против Монарха могут повлечь нежелательные последствия. В войсках началась разнузданная пропаганда и нагнетание революционной истерии, неприемлемой для армии воющего государства. Гучков через Мясоедова вначале дискредитировал военного министра, генерал-адъютанта Сухомлинова. Правда, тут у Гучкова был помощник в лице генерала от инфантерии Поливанова, который имел зуб на Сухомлинова, за то что тот его уволил со службы когда он был у него помощником. Теперь Поливанов сам метит на должность военного министра. Гучков правильно рассчитал, что шумиха вокруг военного министерства и в частности самого министра отразятся на Царе". А Мясоедов стал козлом отпущения российских военных неудач, и что организаторы дела знали о его невиновности и поэтому судьи поначалу не вынесли обвинительного вердикта. Но дело решила резолюция верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича: "Всё равно повесить!". Ставка в ее тогдашнем составе (Верховным главнокомандующим был Великий Князь Николай Николаевич) воспользовалась этим случаем, чтобы объяснить следствием измены свои промахи на фронте. Военно-полевой суд приговорил Мясоедова к смертной казни. Он пал жертвой искупления вины других. На нем в значительной степени отыгрывались, и прежде всего Ставка. А вот Дума и ее поклонники не сомневались ни в измене Мясоедова, ни в том, что первым эту измену раскрыл Гучков. Вслед за казнью Мясоедова последовало увольнение военного министра Сухомлинова, и оба эти факта пригодились для дальнейшей пропаганды и нападкам на Царя и его окружение.

Но Гучков почувствовал, что в последнее время что-то стало меняться и в армии и в стране в целом. ОН, — это тот, кого он так ненавидел, — с несколькими своими приближенными полностью взял в свои руки власть в стране, и исключил из управления страной Думу, сказав, что эта мера временная только на время ведения войны. Снова послышались голоса ура патриотов, после нескольких побед на фронте. А это его указ о выделении земли всем участникам боевых действий, а отличившимся так ещё и большие льготы. Хороший ход сделал он этим указом. Пообещав мужику землю, после этого они стали охотнее воевать. Вот только где он после войны столько земли найдёт, чтобы каждому надел выделить.

Глава Первая. Июль 1916года Турецкая Империя город Синоп. Русский полевой госпиталь.

Дубровин Александр Александрович. То ли поручик Российской Императорской армии, то ли лейтенант Советский армии.

Полевой госпиталь располагался на одной из улиц Синопа в бывшем дворце какого-то турецкого паши да прилегающих к нему постройках. Сейчас почти все помещения этого импровизированного госпиталя заняты в основном легкоранеными солдатами и офицерами из десантного корпуса российской армии, так как те, кто мог выдержать переход морем был эвакуирован на Российское побережье, а этих и тут могут поставить на ноги. Но тут ещё оставались и тяжелораненные, которых, в данный момент нежелательно было эвакуировать морем.

В одной из комнат, что была отведена под офицерскую палату, лежало трое. Прапорщик Озеров, командир полуроты из 465-го пехотного полка попал сюда после ранения в первый же день десантной операции. Вторым был пехотный подпоручик, появившийся всего-то пару дней назад, после того как схлопотал пулю на одном из горных перевалов в окрестностях Синопа. Третьим раненым, что лежал в этой палате, был командир второй роты из 1-го морского полка поручик морской пехоты Дубровин. Подпоручик с прапорщиком тихо переговаривались, обсуждая новости, что приходят с линии соприкосновения с турками. Но оба сходятся в одном, после того как черноморский флот всё же перехватил и утопил этот ненавистный германский "линкор" туркам ни почто города обратно не отбить. Да хотя бы и не утопили, германец всё равно не отважился бы подойти к городу, так как город прикрывают береговые батареи, а в синопской бухте находятся броненосцы. А вот поручик в разговоре ни участвовал, а уставившись в потолок о чем-то думал, и этим он в последнее время занимается довольно часто. Ранение-то у него тяжёлое, окружающие думали, что он не вытянет. Два дня он лежал сродни трупу. Но вытянул. Хотя мог и не вытянуть. Если бы сам командующий флотом не накрутил хвосты местным коновалам и озвучил им свою просьбу — это может быть для него просьба, но вот для коновалов это с родни грозному приказу — расшибитесь но поручика нужно вытянуть с того света. И они расшиблись и вытянули. Однако им пришлось изрядно поволноваться в борьбе за его жизнь. Но пять дней жизнь их пациента висела на волоске, так как никакой гарантии на благоприятный исход они тогда дать не могли. Оставалось только молиться Всевышнему да надеяться на молодой организм пациента. Они вздохнули с облегчением, когда их пациент пошел на поправку. Но вот, похоже, что у этого поручика приключилась черная хандра. Разговаривает мало, но это можно свалить на слабость после ранения. Так как плохих известий ни из дома, ни откуда либо, он не получал. Но его чего-то гложет. Лежит молча на койке и смотрит в потолок, и думает и думает. А о чем он думает? Да кто его знает. Да и окружающие старались его не докучать разными вопросами типа "Отчего он такой смурной" зная, что не ответит, а если и ответит — услышат "Всё в порядке". К тому же слух шел, что он какой-то родственник адмиралу Бахиреву. А от таких лучше держатся подальше.

А вот этому раненому поручик было отчего быть таким мрачным. Для всех кто его сейчас тут окружал он поручик по адмиралтейству Дубровин, командир второй роты из 1-го морского полка морской пехоты. А может он всё же лейтенант Дубровин, но совсем из другого времени.