Прода

Глава 6

Минуло католическое Рождество Христово одна тысяча восемьсот девяносто девятого года; следом отпраздновали Рождество и православные, продолжив святочными гуляниям и — встречей нового, тысяча девятисотого года! Про который уже успели насочинять всякого-разного, от "начала новой эпохи процветания" и вплоть до "неминуемого Конца Света", который был как линия горизонта: вроде бы и виден вдалеке, но постоянно отодвигался по мере приближения очередной знаковой даты... Так что пока простые люди, не обремененные большими капиталами или дорогой недвижимостью, спокойно праздновали святочную неделю и готовились вскоре окунаться в крещенские проруби — более состоятельные персоны испытывали смутную тревогу и неуверенность. Нет, Страшного суда пока не предвиделось, но вот в Европе случилась вторая волна экономического кризиса: причем она так бодро пошла распространяться по странам Старого Света, что даже самые хладнокровные финансисты начали нервничать и суетиться.

На сей раз зачинщиком проблем выступили не легкомысленные биржевые дельцы и небогатые рантье ля бэлль Франс, а солидные банкирские дома Бельгии и Англии — да и то, поначалу лишь косвенно, ибо источник их неприятностей находилась за Атлантическим океаном, в Североамериканских соединенных штатах. Не имея своего Госбанка, американцы были весьма зависимы от тех капиталов, что из года в год стабильно приходили из Европы в американскую экономику на оплату зерна и различных промышленных товаров. Опять же, Великобритания за последний десяток лет солидно вложилась в быстро растущую экономику своей бывшей колонии... Все было хорошо, пока в Европе не начался экономический кризис, нарушивший привычный круговорот денежных масс между Старым и Новым светом — и спровоцировавший в Североамериканских штатах сначала перепроизводство различных товаров, а затем и резкое сокращение внешней торговли. За этим закономерно последовали увольнения рабочих: и начала расти безработица, термины "кассовый разрыв" и "взаимные неплатежи" прочно укоренились на станицах американских газет, а ближе к середине осени к ним добавилось и такое понятие как "банкротство". Поначалу сыпались исключительно торговые компании и мелкие банки, но довольно быстро к ним начали присоединятся и промышленные предприятия; а увенчала все это "черная пятница". Как говорится, ничего не предвещало, когда утром позднего ноября почти одновременно упали до минимума котировки акций сразу семи крупных нефтяных компаний в Оклахоме и Пенсильвании. Пока брокеры и маклеры пытались выяснить хоть какие-то подробности, подоспели известия о заявлениях на банкротство от чертовой дюжины инвестиционных фондов по всей Америке! Следом пришли новости о разорении еще трех десятков различных компаний и трестов, и после этого паники и биржевого обвала было уже не избежать. Торги на Нью-Йоркской бирже быстро остановили, а затем и вовсе "подморозили" на выходные дни: возможно, правительство президента Мак-Кинли и смогло бы успокоить финансовый рынок САСШ, но тут заокеанским коллегам пришли на помощь бельгийские и английские банкиры. Сами испытывающие изрядные проблемы с оборотным капиталом, они начали сбрасывать на биржах американские ценные бумаги и долговые обязательства: далеко не все европейские финансисты так делали, да и объем торгов в каждом отдельном случае был не так уж велик — но общий эффект все равно был похож на сход лавины. К тому же, как оказалось, ряд лопнувших компаний был откровенными пустышками, подделывающими свою отчетность ради привлечения все новых и новых акционеров — настоящие финансовые пирамиды, поглотившие и бесследно растворившие многие миллионы долларов! После таких известий спасением своих капиталов озаботились уже и мелкие держатели акций, всем резко перестало хватать наличности — и в итоге старушку-Европу заштормило в очередной раз. В бушующих водах неожиданно острого кризиса начали захлебываться и тонуть те компании и банки, что кое-как остались на плаву в прошлый экономический шторм; биржи разом залихорадило, а списки банкротств своими размерами начали напоминать военные сводки о потерях...

На второй план разом отошли новости из Африки, где доблестные буры уверенно теснили англичан к крупным городам-портам Кейптауну и Дурбану; и даже выход из печати второй части скандально известного романа "Цветы Содома и Гоморры" за авторством трагически погибшего английского литератора Оскара Уайльда, не отвлек европейскую публику от экономических проблем. Да что там, он и самих англичан не особенно расстроил: что им до пасквилей разных неудачников-ирландцев, когда у них в Лондонском Сити многие солидные банки и компании с вековой репутацией балансируют на грани банкротства?!? Континентальных европейцев личное благосостояние тоже волновало куда больше новостей политики или скандальных разоблачений. А уж криминальные хроники вообще перестали пользоваться заметным интересом: самым обычным делом стали некрологи покончивших с жизнью разорившихся дельцов и финансистов средней руки. Впрочем, и тут были свои исключения: на новости о успешном покушении русских социалистов на одного из Великих князей Дома Романовых многие газеты смогли сделать неплохую выручку. А кое-кто — так даже удвоить тиражи!.. Увы, всего на один-два дня, но и это было неплохо: жаль только, что русская полиция и жандармы не расщедрились на какие-либо интересные подробности... Однако таковые имелись у князя Агренева, приехавшего в Швейцарию ради поправления своего пошатнувшегося здоровья.

Особенно хорошо оно восстанавливалось в Женеве, изобильной различными банками, производством качественных часов и представительствами международных компаний. Помимо этого, на берегу Женевского озера располагалась вилла "Татиана", принадлежащая дружественному семейству Юсуповых — и гостившая там княжна Надежда Николаевна действовала на своего жениха лучше любого лекарства: особенно хорошо помогали ее мимолетные, но очень сладкие поцелуи, после которых князь Александр чувствовал прилив сил... В определенных местах своего израненного организма. Неплохо подействовал женевский воздух и знаменитый швейцарский молочный шоколад и на его почтенную тетушку: легкий румянец почти не покидал лица Татьяны Львовны, а ее настоящий возраст выдавали разве что чуточку старомодные наряды: впрочем, известный консерватизм не мешал простой рязанской помещице использовать в качестве повседневных украшений ОЧЕНЬ дорогую брошь и серьги — а так же на равных обсуждать с рафинированной аристократкой мельчайшие детали приданного ее младшей сестры. Удовольствие от процесса завуалированных торгов получали обе женщины: и хотя фамильное состояние потомков Юсуфа-мурзы ныне изрядно уменьшилось, последний природный князь Юсупов еще при жизни самолично расписал все положенное для обзаведения своей младшенькой — а старшая дочь-наследница исполнила родительский завет без тени сомнений и сожалений. Деньги тлен, родная кровь важнее! Впрочем, майорат все же ограничивал известную юсуповскую щедрость, так что приходилось радоваться предусмотрительности покойного папеньки, незадолго до своей кончины положившего на имя Наденьки в Волжско-Камский банк триста пятьдесят тысяч рублей. Это оказалось так кстати, в нынешних-то стесненных условиях! Ну и, безусловно, княгине очень повезло с личностью жениха: уж князю Александру точно было плевать на размер приданного своей невесты — его тетушка даже пошутила в том плане, что ради такой жены ее племянник мог бы и сам заплатить калым по обычаям достославных юсуповских предков... Такая приятная в общении дама оказалась! Ничуть не меньше, чем сам уже практически родственник и зять, доставивший с далекой Родины целый ворох интереснейших великосветских историй, слухов и новостей — которых так не хватало в добровольном изгнании княгине и князю Юсуповым:

— ...общеизвестно, что Великий князь Кирилл был неравнодушен к обществу молоденьких купчих: это конечно не совсем то, что следовало бы ожидать от персоны его положения, но все мы помним о некоей эксцентричности покойного Кирилла Владимировича. Посещал он своих пассий инкогнито, хотя их мужья, разумеется, были в курсе: им устраивались выгодные подряды от казны, а они закрывали глаза на... Ну, как это все обычно и бывает в таких случаях.

— Да-да, как же! Его папенька в свои молодые годы тоже был известен своими... Кхм.

Под ласковым взглядом Зинаиды Николаевны ее супруг внезапно вспомнил, что он, вообще-то, тоже ранен в нескольких местах, и посему ему надобно беречь силы — и уж во всяком случае не перебивать будущего зятя:

— Так вот: в тот вечер я как раз принимал у себя Витте, и пока мы с ним сидели у камина и обсуждали разные мелочи — на другом конце Санкт-Петербурга в купеческий особнячок ворвались четверо неизвестных мужчин, застав Великого князя в обществе его пассии. Вытащив Кирилла Владимировича из спальни, они с криками "прелюбодей!" и "развратник!" учинили над ним жестокую расправу при помощи имевшихся при себе дубинок. С вашего позволения, Зинаида Николаевна, я воздержусь от ненужных подробностей: трагедии редко бывают красивыми... Когда все закончилось, небрежно связанный дворник сумел освободиться и добежал до ближайшего постового: тот вызвал околоточного, ну а там дело завертелось. Министр фон Плеве поднял на ноги всю столичную полицию и жандармов, и ближе к утру злоумышленников схватили: и знаете, я даже не особо удивился, когда вся четверка душегубов оказалась...

До гостиной, где на банкетках возле столика расположились хозяева и их дорогой гость, внезапно донесся звон и грохот разбитой вазы, а затем и пронзительный вопль юного Феликсона-младшего:

— А я не хочу-у!!!

Увы, но желания мальчика ныне мало кого интересовали: княжна Надежда Николаевна весьма настойчиво попросила старшую сестру оградить своего жениха и его тетушку от близкого общения с двенадцатилетним племянником. Наособицу предупредив, что ее Сашенька свою тетушку действительно любит, и не станет терпеть милых шалостей Феликсона с киданием мороженого либо сладостей на платья дамы; а домашнего любимца-бульдога, в случае его науськивания на пожилую родственницу, и вовсе может прибить своей тяжелой тростью. Про себя княжна говорить ничего не стала, но Зинаида Николаевна была женщиной умной и сама прекрасно понимала, какую невыносимую атмосферу в доме может устроить ее младшая сестра. Так что двенадцатилетний княжич был обречен на регулярные экскурсии с гувернером по Женеве и ее окрестностям, массу уроков, игры на свежем воздухе — и прочий отдельный от семьи досуг.

— Так кем же оказались убийцы, князь?

Сделав вид, что не слышал вопля юной души, измученной плотным надзором и массой строгих запретов, Александр продолжил изложение свежайших столичных сплетен:

— Чухонцами, Зинаида Николаевна.

— Как, опять?!?

Скорбно покивав, будущий зять согласился с недоумевающей хозяйкой виллы и ее сурово хмурящимся супругом в том, что у жителей Великого княжества Финляндского какое-то нездоровое пристрастие к убийствам членов Дома Романовых.

— Незадолго до моего отъезда из Санкт-Петербурга одно очень осведомленное лицо сказало мне, что государь отправил в отставку без права ношения мундира командира отдельного корпуса жандармов и его заместителя, и подписал Указ о создании некоей Коллегии государственной безопасности. К слову, в главы нового ведомства прочат начальника московской Охранки господина Зубатова: возможно вы о нем слышали, Феликс Феликсович?

Измученный долгим молчанием, бывший адъютант погибшего на боевом посту московского генерал-губернатора охотно подтвердил личное знакомство с этим чиновником.

— Ну как же? Покойный Сергей Александрович... Царствие ему Небесное...

Супруги дружно-благочестиво перекрестились, отдавая память высоким моральным качествам Его императорского Высочества и его кроткой супруги.

— Оказывал ему определенное доверие и покровительство. У господина Зубатова весьма ловко выходило предупреждать недовольство среди московской мастеровщины и прочего быдла... Да-с! Помню, он на каждом совещании твердил, что куда проще предупредить волнения, нежели разгонять толпы рабочих и давить их открытые бунты... Все эти его читальные комнаты, насаждение грамотности, фабричные инспектора и Советы работников... Сомнительные методы, но определенный результат они давали — а большего и не требовалось.

— Похоже, что именно из этих соображений Зубатова и назначили на столь ответственный пост. Помимо этого, государь решил созвать Совет Фамилии.

— О? Впрочем, повод действительно... Весомый.

Внимательно слушающая и запоминающая каждое слово и даже отдельные интонации, княгиня негромко предположила иное:

— Дальнейшая судьба Великого княжества Финляндского?

Снисходительно улыбнувшись, муж авторитетным тоном опытного царедворца пояснил супруге:

— Думаю, дорогая, основной причиной собрания Дома Романовых будут сложные отношения между Великими князьями-Михайловичами и дядюшкой царя Владимиром Александровичем. Оные и прежде не отличались особым радушием, а уж после трагической гибели Кирилла Владимировича, в которой безутешный родитель наверняка винит... Гхм.

Многозначительно поиграв бровями и огладив пышные усы, подполковник в отставке на несколько мгновений прикрыл ладонью свой глаз, весьма толсто намекая на главу Императорского военно-воздушного флота.

— Но и эта особа, в свою очередь, подозревает родственника в постоянных злонамеренных интригах, и даже прямом злоумышлении на свою жизнь. Государю-императору не позавидуешь! Такой гордиев узел никаким клинком не разрубить: мне мыслится, что...

Вежливо переждав приступ словоизвержения графа Сумарокова-Эльстон, явно истосковавшегося без привычной компании собеседников-собутыльников, гость продолжил с того места, на котором его прервали:

— Мне кажется, Зинаида Николаевна, что государь уже принял решение насчет Великого княжества Финляндского: тамошние законы приводятся в соответствие с имперскими, хождение финской марки сильно ограничили и вот-вот вообще ее упразднят. Ну разве что внутренние налоги пока остаются в ведении финляндского сейма, но и это временно: господин Витте ни за что не упустит такой возможности пополнить отощавший бюджет. Так что Феликс Феликсович прав: на Совете Фамилии будут мирить Великих князей-Михайловичей и Владимировичей. Правда, сегодняшним утром у меня появились сильные сомнения в успехе этой затеи...

Положив ладонь на руку мужа и тем оборвав нарождающуюся фразу, хозяйка виллы с большим интересом полюбопытствовала:

— А что такого примечательного произошло нынешним утром?

Откинувшись на спинку банкетки, Александр изобразил легкое удивление — причем исключительно в сторону князя-консорта княгини Юсуповой:

— Вы разве не читаете свежую прессу? Гм-гм... Вчерашним поздним вечером, прямо возле своей виллы в Каннах трагически погиб Великий князь Михаил Михайлович — старший брат Сандро и Серго. Некие темные личности прервали его жизнь... Использовав для этого простые дубинки.

— Боже мой...

Бравый отставной подполковник успокаивающе поцеловал ладонь супруги и грозно встопорщил усы: