АННОТАЦИЯ:
Быть персональным переводчиком у известного бизнесмена? Легко! Потакать любым его прихотям, стать настоящей ассистенткой? Запросто, лишь бы видеть его каждый день. Постараться не влюбиться и сохранить деловые отношения? Совершенно невозможно...
Прошу простить автора за немного покалеченную грамматику французского =)
La vie est bien... Жизнь прекрасна...
Elle est de miel! Она — мед,
Quand elle s'acide de dynamite Если она — наркотик,
Qui m'aime me suive! Который меня любит и преследует!
Mylene Farmer. L'amour c'est rien
ПРОЛОГ
Мне страшно. Даже очень. Нет, я серьезно, сидеть в приемной у Big Boss и ждать, когда же до тебя дойдет очередь на собеседование очень жутко и выматывающе. И еще, глядя на потенциальных переводчиков и их провокационный внешний вид, я сильно сомневаюсь, что у меня есть хоть какие-то шансы. Хотя бы потому, что из присутствующих здесь только девушки с лицами топ-моделей и телами богинь, а это наверняка играет не последнюю роль для работодателя — владельца и президента компании "Sortilège".
Напрашивается закономерный вопрос — что здесь, в таком случае, делаю я? О, да мне просто некуда податься! В школах работать не получается — невозможно современным тинэйджерам внушить уважение к преподавателю, а без опыта работы я никому не нужна. Хотя опыт есть, как-никак пять лет работы в немецком автосалоне "Mercedes", да только кого это интересует. Глядя на меня, можно предположить, что я там на ксероксе документы множила или на складе заведовала скрепками и степлерами. Так что выхода у меня нет, два месяца уже без работы сижу.
Обстановка в приемной дома моды действительно нервная. Тут и там раздается звон телефонов, постоянный гул техники и голосов в холле офиса. Секретарша что-то сосредоточенно печатает на компьютере, изредка отвлекаясь на глоток кофе. Кто-то заглядывает в кабинет с кипами документов и папок, кладет их на стол этой индифферентной мадам и тут же растворяется в суматохе офисной жизни.
Блондинка рядом со мной судорожно выдохнула и продолжила вчитываться в свое резюме толщиной в пять листов. Старается выучить, что ли? И откуда у нее столько страниц там, ума не приложу. У меня всего две, зато честно выжатые из памяти и подкрепленные нужными документами... Интересно, кто-нибудь из присутствующих здесь знает, на чью должность он пришел устраиваться? Судя по настойчивой зубрежке рядом и сосредоточенным лицам вокруг, нет, но это никого не останавливает. Сама я, прочитав объявление в газете о найме в главный офис дома моды "Sortilège" "лица женского пола со знанием французского языка", была удивлена и позабавлена. С такой формулировкой можно смело пофантазировать на тему обязанностей этого "лица со знанием", а точнее, на их широкий круг. Но, как я уже говорила, мне срочно нужна работа, так что, несмотря на всю абсурдность предложения, я его приняла и отправила резюме в кадровый отдел.
Хлопнула дверь кабинета, и мы разом встрепенулись. Огненно-рыжая девица в коротком платье и чулках в сетку вышла, пылая злостью и обидой. Глядя на секретаршу, бросила: "Ваш шеф — настоящий идиот, если от такого отказывается" и, плавно проведя руками от груди к бедрам, удалилась. Ладно, одно радует: красивая оболочка его интересует в последнюю очередь.
Прошло еще полтора часа и две блондинки, выходившие из кабинета уставшими и с такими лицами, будто их пытали, прежде чем очередь дошла до меня.
Едва переступив порог, я замерла. От своей подруги Саши я слышала, что владелец этой компании обладает примечательной внешностью, но она, по ходу дела, сильно приуменьшила. Примечательным этого мужчину я бы не назвала и за миллион долларов США. Страшно красив. Горяч. Вылитый бог греха и соблазна, но только не жалкое прилагательное "примечательный". На меня смотрел самый красивый мужчина из всех, кого я только видела. Высокий, он опирался о стол позади себя, сложив мощные руки на не менее мощной груди. Рукава белоснежной рубашки закатаны до локтей, обнажая сильные руки, отлично сшитые брюки сидят на нем великолепно, а итальянские туфли начищены до блеска. Волосы темные, слегка взлохмаченные так, будто кто-то совсем недавно зарывался в них руками, проницательные темно-карие глаза смотрят прямо, одна из идеальных бровей приподнята в легком удивлении.
— Удивительно, но это первая девушка, не выглядящая как дешевая секретарша из домашнего видео.
Боже, ну что тебе помешало дать ему хоть немного писклявый или тонкий голос?! У меня же сейчас сердце от перенапряжения разорвется — кровь просто шумит в ушах и активно приливает к самым сокровенным местам.
— Ты сначала удостоверься в правдивости информации из ее резюме, а уж потом будешь радоваться, — звучит сбоку от меня, и я понимаю, что это темноволосое совершенство плохо на меня влияет. Иначе я бы обязательно заметила, что в кабинете присутствуют еще люди.
Это тоже весьма красивый мужчина. Блондин с серебристо-серыми глазами, скрытыми за стеклами дорогих очков. Наверное, он также горяч, как и мой будущий — господи, помоги! — босс, вот только меня никак не трогает. Да и обручальное кольцо на пальце выглядит как пожизненное клеймо "ЗАНЯТО". Одумавшись, смотрю на правую руку божества и мысленно облегченно выдыхаю. Не женат. Даже в своих фантазиях я предпочитаю быть со свободными мужчинами, а этот экземпляр стопроцентно там в скором времени засветится в главной роли.
— Ваше имя, возраст, знание иностранных языков и прошлый опыт работы? — брюнет открыто смотрит мне в глаза, в то время как блондин крутит в руках копию моего резюме.
— Вершинина Маргарита, двадцать девять лет. Окончила МГИМО, факультет Международных экономических отношений, изучала английский и французский языки. Также посещала курсы по немецкому языку, а практику проходила в Германии. Работала пять лет в центре "Mercedes" в Берлине, а потом год в средней школе учителем французского. — Ничего нового для себя они не услышали, только то, что было в резюме. Может, у меня и не такая большая практика, как у той же самой блондинки, но зато один мой вуз все это с лихвой компенсирует.
— А что с таким образованием Вы забыли здесь? — настороженно спросил светловолосый красавец, и я про себя застонала. Ну началось...
Не дав мне выложить нелицеприятную правду о нынешней системе приема на работу, его перебил красавец-брюнет:
— Это хорошо, потому что мне нужен личный переводчик с французского. Не для рабочих переговоров, а сугубо для меня.
Я испуганно застыла. Вот вам и широкий круг обязанностей...
...двумя годами позже...
Часы показывали уже начало десятого, а Влад до сих пор так и не ответил на мои звонки. Каждые две минуты механическая тетка отправляла меня на голосовую почту, а тем временем такси все приближалось к Воробьевым горам. Если он все еще спит, то в квартиру меня, очевидно, никто не впустит. И что мне тогда делать? Мерзнуть на улице с его костюмом в руках?
Когда два года назад Владислав Зиминский, стоя в своем кабинете, сказал о своей личной нужде в переводчике, вопросов у меня только прибавилось. Во-первых, от той же подруги Саши я знала, что он сверх образованный мужчина и свободно владеет четырьмя языками. Во-вторых, кроме своей судьбоносной фразы он не произнес больше ни звука, так что о моих обязанностях мне приходилось только догадываться. Ну и в-третьих, компания "Sortilège" была широко известна во всем мире и самые прочные связи имела как раз таки с Францией. Этот Зиминский мог спокойно попросить кого-нибудь из иностранных партнеров позаниматься с ним французским, и вовсе незачем было нанимать меня!
Спустя пару недель бездействия и три десятка выученных фраз на этом злосчастном языке, я, сидя в кафетерии возле офиса и распивая какао с лучшим блондинистым другом шефа, начала строить предположения. Может, он просто поспорил с кем-то. Может, ему стало скучно. Может, ему просто нужна экзотическая любовница, которая в постели будет кричать на французском... хотя никаких намеков в этом направлении Зиминский мне и не делал. Даже наоборот, просил рассчитывать только на сугубо деловые отношения... На последнем доводе Миронов расхохотался, едва не пролив свой кофе на дорогущий костюм. Он долго убеждал меня, что Влад просто любознателен и хочет выучить этот язык, а ходить на специальные курсы у него нет времени, да это и не солидно для такого человека. Я поверила, но даже и предположить не могла, что в скором времени из простого переводчика превращусь в настоящего ассистента.
На этой мысли машину слегка занесло на льду, отчего я словно очнулась от своих дум. Ну, и головой слегка ударилась, но это мелочи.
Спустя десять минут такси миновало КП охраны и остановилось у первого корпуса. Консьерж за два года уже привык видеть меня здесь ни свет ни заря, так что лишних вопросов не возникло. Это только в первые две недели моей работы на Влада меня тщательно обыскивали, досматривали мою сумочку и весь имеющийся багаж, препарировали на тему моего здесь появления и только после этого позволяли войти в лифт и подняться на нужный мне тридцать восьмой этаж.
Сегодня дверь пентхауса оказалась незапертой, и я вздохнула свободно, протискиваясь в дверь с драгоценной ношей в руках. На первом этаже моего греховного босса не было, так что, бросив чехол с костюмом на его постель, пошла на второй. Искомый объект обнаружился на террасе. Он стоял в одних спортивных штанах и с полотенцем на шее и мирно попивал свой излюбленный апельсиновый фреш. Я разозлилась настолько, что даже не обратила внимания на его тело, как это бывало всегда.
— Est-ce que tu ris de moi, Vlad? Je te téléphonais quinze fois! Où ton téléphone? (Ты смеешься надо мной, Влад? Я звонила тебе пятнадцать раз! Где твой телефон?)
— Marguerite, s'il vous plaît se calme. Il y a mon jour férié aujourd'hui. Tu dois être à la maison. (Маргарита, пожалуйста успокойся. Сегодня мой выходной. Ты должна быть дома).
Я возмутилась.
— Вам свобода совсем мозги отключила, Владислав Сергеевич? — я практически шипела. — Выходной это хорошо, даже отлично! Но ты, наверное, забыл, что сегодня у тебя благотворительный ужин в "Колизее"!
— Le souper sera à huit heures du soir, et les raisons de ton apparition ici jusqu'ici l'énigme pour moi. (Ужин будет в восемь вечера, и причины твоего появления здесь для меня до сих пор загадка).
— La raison de mon apparition ici, — передразнила я его идеальное произношение, — лежит в чехле на твоей кровати и ты ее, между прочим, забыл забрать из мастерской вчера.
Моя злость начала постепенно уходить. Я работаю на него уже два года и привыкла к роли девочки на побегушках. Скорее всего, она-то ему и была нужна, а французский — это так, прикрытие. Да и говорит он на этом глупом языке едва ли не лучше меня... Почему глупом? Да потому что банальное "Salut! Je m'appelle Vladislav" его глубоким баритоном звучит, как предложение немедленно подняться к нему в номер. Я просто бешусь, потому что рамки наших деловых отношений меня абсолютно не устраивают. Возможно, я вела бы себя более профессионально со своим боссом, будь он невысоким плюгавеньким мужичком с пивным животом, а не почти двухметровым загорелым красавцем с глазами и голосом демона-искусителя и телом Аполлона. Ну а пока... пока вот так.
Влюбиться в него не было проблемой. Мне хватило его деликатности, вежливости, трудолюбия и любви к своему делу — дому моды. Ах да, забыла о совместных ужинах и часах, проведенных в замкнутом пространстве его кабинета. Ну, еще он периодически мелькал перед моими глазами полуобнаженным, но это совершенно не важно.
Я, конечно же, понимала, что заинтересовать его у меня никогда не получится. Хотя бы потому, что брюнетки были не в его вкусе. Шеф предпочитал блондинок с размером груди от третьего и больше и ногами длинной в несколько миль. Куда уж мне, не слишком высокой (на самом деле, всего 173 см) и чуть полноватой. Ладно хоть грудь не подкачала, полная "четверочка" это вам не хухры-мухры. Жаль только, что стоило мне начать худеть, как и она уходила, превращаясь в жалкую "двоечку". Одно время мы с Сашей даже строили план его охмурения, по которому я должна была "элегантно лишиться чувств" у него на глазах, чтобы он, как истинный джентльмен, поймал меня и тут же воспылал большой и чистой любовью. Надо ли говорить, что на тот момент мы с ней были совсем подшофе и, хорошенько просмеявшись, слава богу, забраковали эту идею. Отныне мне предстояло любоваться им на расстоянии и на следующий день выгонять из пентхауса любовниц-однодневок.
— Марго! — щелчок пальцами перед лицом привел меня в чувства. — Я мог бы сам забрать костюм из мастерской, тебе не зачем было вставать в такую рань. Я же не маленький мальчик, в конце концов.
Да, не мальчик. Да, вполне мог бы и сам забрать. Вот только в таком случае я бы увидела тебя только на ужине, под руку с очередной моделью, а не совершенно одного, расслабленного и слегка сонного.
* * *
Почему-то мне кажется, что в моем бокале отнюдь не шампанское. Иначе с чего бы моим мыслям путаться, а голове — кружиться, правда? И дело даже не в том, что я много выпила — всего четыре бокала, а в том, что один интересующий меня человек за весь вечер подошел ко мне только один раз, поприветствовать, а пришел и вовсе, как я и предсказывала, с красавицей-моделью. Ее зовут Соня Янг, ей двадцать два года и она англичанка. Это их второй совместный выход в свет, так что между этими двумя все серьезно.
Здесь очень красиво. Главный зал "Колизея" оформлен в соответствии с современными тенденциями в дизайне. Дорогая плитка под ногами, стены разрисованы под старину, мраморные колонны подпирают семиметровый потолок. Люстра с двумя сотнями свечей производит неизгладимое впечатление на посетителей, сверкая золотом, а фонтан в центре зала просто завораживает. Изящные фигурки купидонов, покрытые золотом, льют воду из кувшинов в пруд, причудливо изгибаясь... Всюду расхаживают гости, словно сошедшие с красной дорожки на вручении "Грэмми". Шикарные платья, бриллианты и идеальные прически у женщин, дорогие костюмы и фраки, часы и запонки из драгоценных камней у мужчин... За два года мне удалось влиться в эту "тусовку", но как же здесь сегодня неуютно!
Круто развернулась на двенадцатисантиметровых шпильках и, покачиваясь, пошла к столу с шампанским. Решено, завтра же увольняюсь! Может быть, хоть так смогу жить нормальной жизнью. Найду мужчину, в конце концов. Мне тридцать один год, а я все жду, видите ли, пока мой принц обратит на меня внимание! Так и старой девой в окружении кошек помереть недолго. А он пусть английский вместо французского учит, la racaille et l'idiot (сволочь и идиот)!
Опрокидываю бокал и тянусь к следующему, как замечаю на столе стопки с виски. Ооо, да я сегодня неплохо погуляю! Опрокинуть в себя еще и Джека мешает Миронов. Блондин отбирает у меня стакан и отворачивает от стола с напитками.
— Вершинина, сколько ты выпила?! Ты же на ногах не стоишь уже!
— Всего-то пять бокальчиков, не злись, — я провожу руками по лацканам его пиджака в попытке отодвинуть его от себя.
— Не верь ей, она выпила семь. Причем каждый ее "бокальчик" становился шотом, — сдает меня жена Миронова, Анна. Она умудряется выглядеть сексуально даже в платье в пол и с воротом под горло. — Ладно хоть не на пустой желудок. Дай ее мне, пора привести ее в порядок.
Спустя двадцать минут, стоя в женском туалете и умываясь холодной водой, понимая, что туман из головы ушел, а тело вновь подчиняется мне, а не пятиградусному напитку.
— Спасибо, Ань. Что бы я без тебя делала, — виновато улыбнулась Мироновой в зеркало. Она только вздохнула и покачала головой.
— Ты с чего так наклюкалась, мать? Ну, пришел он с этой обесцвеченной, так он же всегда на такие мероприятия с кем-то ходит, а тебя оставляет одну, связи полезные заводить... А если любишь так, что хоть на стенку лезь, объяснись уже с ним, наконец, Вершинина! Он же понимающий у нас, все поймет и примет!
— Ага, поймет и примет, как же, — я провела по губам алой помадой. — Уволит к чертям, а если и нет, то в другой отдел переведет, в цех по пошиву например. Мне там самое место.
— Вершинина, я тебе сейчас в нос дам, чесслово, — она уставилась на меня, как на дурочку. — Ты, может, как я, зарылась в свои чувства с головой и не реагируешь на его знаки внимания?! А он, между прочим, стоит к тебе какому-нибудь папику подойти, аж злостью наливается. Артур его иной раз за руки держит, что б он глупостей не наделал и "любовь всей твоей жизни" не спугнул, мужики, одним словом... А как Влад на тебя смотрит, ты замечаешь вообще? В этом вашем "Сортйеже" только дурак еще не понял, какие у вас чувства! Тьфу ты, глупые вы, оба. — И, хлопнув дверью, ушла.
Она что, серьезно сейчас? Влад... что?
Сложив косметику в сумочку, вышла из туалета и направилась в сторону застекленной летней веранды, примыкающей к ресторану. Прохладный воздух освежил и окрасил щеки румянцем. В голове прояснилось. Значит, смотрит как-то по-особенному и от "папиков" защищает? А Соня эта тогда зачем?
Я устало прислонилась горячим лбом к стеклу и вгляделась в темноту улицы. Уже почти девять часов, зимний мрак рассеивается уличными фонарями и светом фар автомобилей. По периметру ресторана развешаны праздничные, предновогодние иллюминации. Они мигают сотнями цветов, подсвечивая и без того искрящийся, хрупкий снег. La vie est belle, как говорится...
— Господи, как это все сложно, — шепотом в стекло, согревая своим дыханием. — Все эти чувства, любовь... ревность. Что со всем этим делать?
— Перестать от меня прятаться, — также шепотом, также согревая дыханием, мне в шею. Горячие губы легко прикасаются к местечку за ухом, и тут же в нос ударяет до боли знакомый аромат цитруса и морозной свежести.
Я не ожидала этого. Не ожидала, что он покинет свою драгоценную Соню, что пойдет разыскивать меня, что его губы будут такими горячими, а руки начнут вести себя так по-хозяйски, с силой прижимая к груди, почти перекрывая кислород.
— Влад, что ты здесь делаешь... прекрати, — его руки уже вовсю стискивали меня, а губы жадно припали к горлу, да так, что я почти теряла сознание от ответного желания. Когда его рука двинулась с талии к бедрам, я буквально задохнулась. — Ты же не можешь... не посмеешь... ох... putain! — Откинулась назад, уперлась головой куда-то в плечо, прогибаясь, словно кошка. — Нас могут... увидеть... ах, не важно...
К моему сожалению, он тут же убрал свои руки, сорвав с губ стон разочарования. Но затем развернул к себе лицом и прижался своим лбом к моему, вдыхая мой воздух. Глаза его были непривычно черными и горели дьявольским светом, пылали страстью.
— Обожаю, когда ты ругаешься, mon petit chat sauvage (моя маленькая дикая кошка), но сейчас не об этом. Почему ты так старательно скрываешься от меня, Марго? Тебе же хорошо рядом со мной, я это знаю... или чувствую... да какая, к черту, разница! Ты ведь не можешь не замечать, как я смотрю на тебя, как хочу тебя, как растворяюсь в тебе...
Я приставила палец к его губам.
— Это всего лишь страсть, Влад. Она же пройдет со временем, надо просто подождать.
— Теперь ты надо мной смеешься. Мне не нужны эти деловые партнерские отношения, к черту все, что я придумал, лишь бы отгородиться от тебя... Я больше не могу ждать, Марго, два чертовых года я боролся с этим желанием, с этим чувством, но в итоге едва не сгорел. Нет больше сил на выдержку, и в этом виновата ты, чертова кошка. Смотреть на тебя в этих твоих вечных серых костюмах и одновременно хотеть снять все и получить то, о чем мечтаешь... А это твое платье... Кто вообще придумал черное кружево?! А за красную помаду Миронова лично у меня получит выговор... зачем было ее тебе давать... я же не железный, в конце концов!
И снова шквал ласк и поцелуев, но на этот раз я не стану его останавливать. Это наше безумие, одно на двоих, и в моих интересах, чтобы оно не заканчивалось никогда... Подхватив под попу, он усадил меня на широкий подоконник, встал между ног и, обхватив затылок рукой, впился в губы. Божжже, мне никогда еще не было так хорошо с мужчиной, и никогда прежде я не оказывалась на грани от одних поцелуев...
Заметив, что сопротивление сломлено окончательно, Зиминский прошептал, улыбаясь:
— Le meilleur moyen de lutter contre la tentation c'est d'y ceder, n'est-ce pas? (Лучший способ борьбы с искушением — поддаться ему, не так ли?)
— И как у тебя только выдержки хватает на такие пространные фразы... — я буквально задыхалась от жара и жажды этого мужчины. Он только обольстительно усмехнулся и вновь припал к губам, на этот раз не так жестко, но не менее страстно.
Его руки путешествовали по всему моему телу, сминая кружево ткани и поднимая подол платья. Прошелся горячей ладонью от колена до бедра, разводя ноги, и я покорно обхватила ими его узкие бедра. С губ сорвался стон, как только он коснулся заветного местечка.
— Тише, прошу, ты же не хочешь, чтобы сюда сбежались все репортеры вечера... Je t'aime... Моя Маргарита...
Его шепот посылал табуны мурашек по оголенному телу, и даже холод не мог меня остудить. Я даже не могу вспомнить, как сорвала с него галстук-бабочку и чуть не оторвала пуговицы от сорочки, пытаясь ее стянуть. Все смешалось в один сплошной поток удовольствия и одновременно сузилось до его губ, слов и сильных движений глубоко внутри. Мне было плевать, услышит нас кто-то или нет, потому что прямо сейчас я жила. Действительно жила, полной и счастливой жизнью влюбленной женщины, уверенной во взаимности...
Когда все кончилось, я еще несколько минут не размыкала объятий и не двигалась. Тело все еще подрагивало от прокатившегося волной оргазма, а глаза упорно не хотели открываться, боясь увидеть торжествующую ухмылку или презрение в глазах. Но тихий голос развеял все страхи, вселив надежду и уверенность в завтрашнем счастливом дне:
— Я сказал о своих чувствах, и теперь мне бы хотелось услышать что-то в ответ. Марго... Я могу сомневаться, но мне казалось...
— Не сомневайся, никогда. — Я притянула его ближе, почти прижавшись к его губам своими, искусанными в кровь в попытке сдержать стоны. — Люблю, безумно тебя люблю, mon cher... mon aimé.
Закрыв глаза, он процитировал:
— J`ai perdu tout, alors, je suis noyé, innondé de l'amour; je ne sais pas si je vis, si je mange, si je respire, si je parle mais je sais que je t'aime. (Я потерял всё, видите ли, я утонул, затопленный любовью; Я не знаю, живу ли я, ем ли я, дышу ли я, говорю ли я, но я знаю, что я люблю тебя.)
Мне стало весело:
— Я-то думала, что такой хороший учитель, а на самом деле ты просто в свободное время почитываешь де Мюссе.
— Ты самый лучший учитель. Мое совершенство, — ради такой его улыбки я готова на все... Не бойтесь любить!
Mon sang bouillonne Моя кровь кипит.
Je bous de tout, en somme В общем, конец всему.
Mylene Farmer. L'amour c'est rien
