Уши не трогать!

Уши не трогать!

Часть I

Глава 1

Утро выдалось дивное. На небе ни пятнышка, солнце только-только выкатилось из-за горизонта, но уже разогрело воздух, высушило росы. В свежем ветре ни намёка на привычный смог, и даже аромат близлежащей помойки не ощущается. Стайка воробьёв яростно делит корку хлеба. Но, завидев меня, птички бросили драгоценную находку и прыгнули в небо.

Я преодолела десяток метров до Машкиной "Хонды" и плюхнулась на пассажирское сиденье.

— Привет.

— Привет, Лёлечка! — прощебетала Машка. Потянулась, чмокнула губами у самого уха и одарила озорной улыбкой. — Я так рада!

— А я не очень. И вообще не понимаю, как ты меня уговорила.

— Не ворчи! — подруга делано надула губы. Её бровки сошлись на переносице, но глаза всё равно сияют. — Лёлечка, ты настоящий герой! Я в тебе не сомневалась! Ни капельки, ни граммулечки!

— Будить человека в такую рань — преступление, — буркнула я. — Поехали.

— Конечно, конечно!

Машка выпрямилась, хихикнула, и начала неспешно выруливать на дорогу. Двор у нас крохотный, от парковки — одно название. Всякий раз удивляюсь, как подруге удаётся выбираться отсюда без царапин и вмятин. Я бы не смогла.

Голос Машки сосредоточенный:

— Только бы с погодой повезло. Не хочу завязнуть на этой таратайке посреди леса. Просила у папы джип, но он как с цепи сорвался. Так орал, так орал... А я и говорю: я же не навсегда, просто покататься. А он: нет, блондинке не место за рулём такой машины! Иногда кажется, будь его воля, он бы меня на велосипед пересадил. Жмот.

— Нужно было с водителем ехать.

— Вот ещё! — фыркнула Машка. — Он сразу папочке доложит. А папочку нервировать низзя... Он ведь у нас язвенник, хронический.

— Знаешь, в данном случае папочка прав.

Подруга гордо вздёрнула подбородок, хищно глянула по сторонам и выжала педаль газа. "Хонда" рванула с места с мерзким взвизгом, а меня вжало в кресло.

— Маш, ты что творишь?!

— Злюсь, — прошипела подруга.

— Вот только не надо!

— И я о том же! Не надо меня поучать! Я девочка взрослая! Я знаю, что творю!

— Нет, не знаешь.

Я скользнула взглядом по кокетливому платью Машки, по аккуратным локонам и идеально подведённым губам.

— Я тоже блондинка, но ты... будто из сборника анекдотов выпорхнула. В лес на шпильках! Ужас!

— Лёлечка, я очень тебя люблю. Но ещё одно замечание... стукну больно, по носу. Мне не идёт спортивный стиль, к тому же... Антуан он такой... такой... Принц! А я — его принцесса. Я должна соответствовать. Всегда, при любых обстоятельствах. Даже если небо на землю рухнет, или Армагеддон случится. Я ведь не осуждаю твою небрежность!

— Небрежность?

— Ну да. У тебя на лапках кеды, ты разве не знала?

— Маш, мы вообще-то в лес едем...

— Это не повод! Девушка без каблуков — считай голая! Спасибо, хоть причесалась и накрасилась!

— Я случайно.

Машка одарила недобрым взглядом и снова уставилась на дорогу. Ещё пара километров и покинем пределы Садового. Дорога почти пустая — конечно, в такую рань народ ещё спит, только самые рисковые, или блондинки вроде нас, могут променять тёплую кроватку на сомнительный пикник.

— Маш, может ну его? Давай позавтракаем в какой-нибудь кафешке, по магазинам пройдёмся...

— Нет. Я должна увидеть Антуана. А если не хочешь помочь подруге — грош тебе цена!

— Я хочу, очень хочу. Но ситуация бредовая. Тебе двадцать один год, а ведёшь себя как сопливая девчонка.

— Зато ты, как пенсионерка. Самой не надоело? Кряхтишь, ворчишь, поучаешь.

— Маш, мы живём в реальном мире, жестоком и циничном. Здесь нет места имбецилам вроде Антуана. И меня пугает твоя привязанность, очень пугает.

Машка сильнее вцепилась в руль и процедила сквозь зубы:

— Антуан не слабоумный.

— Ну да, конечно...

Лес встретил нас пронзительной тишиной. Тонкие деревца тянут ветки, норовят пробиться через стекло и щёлкнуть по носу. Среди зелёного великолепия чувствую себя неуютно. Как любая горожанка, оглядываюсь по сторонам в поиске ярких вывесок ну или хотя бы МакДоналдса.

— Лёлечка, сделай мордашку попроще.

— Я домой хочу.

— Уже?

Брови подруги приподнялись и застыли обиженным домиком.

— Рули, рули. Придётся сжать зубы и потерпеть до вечера, — пробубнила я.

Машка просияла и вытянула шею, стараясь рассмотреть все кочки и провалы дороги. Лёгкую "Хонду" мотает из стороны в сторону, российское бездорожье — трудное испытание для нежной техники. Наконец, блондинка притормозила. Я отметила кряжистый дуб по правую руку и широкий перекрёсток впереди.

Улыбка Машки стала загадочной, в голосе зазвучали ликующие нотки:

— А вот тут, нас обещали встретить.

— Эльфы? — я даже не пыталась скрыть издёвку.

Машка выдохнула благоговейно:

— Да...

Она выудила из сумочки мобильник и с тем же благоговением ткнула в кнопку вызова:

— Солнышко, мы приехали.

— Солнышко, — фыркнула я, и тут же удостоилась гневного шипения Машки.

Девушка деловито убрала мобильный и принялась вертеть головой. Внезапно из пелены кустов вынырнула высокая фигура в зелёном плаще. Остроконечный капюшон торчит, превращает человека в гигантский стручок.

— Маша, я тебя ненавижу...

— Лёлечка, прикуси язычок. Этот потрясающий мужчина отведёт нас к стоянке.

Фигура неспешно приблизилась к капоту, поклонилась, и зашагала по грунтовке.

На месте парня, я бы не рискнула вышагивать перед автомобилем, за рулём которого сидит Машка. Но несчастный, видимо, не в курсе, как взбалмошная блондинка относится к пешеходам.

— Ты знаешь этого чудика? — шепотом спросила я.

— Да. Это младший послушник ордена Изумруда.

— Ордена? Ну-ну... Дай-ка угадаю имя... Леголас?

— Нет, — потупившись ответила подруга, — Элронд.

— Ого... А хоббиты у них в тусовке есть?

— Лёлечка, прошу в последний раз! Выключи язву! И вообще, помолчи. Хочешь опозорить меня перед Антуаном?

— Не отвлекайся, а то Элронда задавишь.

Парень тем временем взял правее, свернул с грунтовой дороги. Меж деревьев ехать крайне неприятно, но Машка отважно держит руль и чётко вписывается в отведённые рамки. Вот он — результат тренировки московскими пробками. Наш провожатый сливается с окружающей действительностью, и если бы не остроконечный капюшон, совсем бы потеряли из виду.

Наконец, впереди замаячил просвет. И за низкой аркой деревьев, откуда "Хонда" выскочила нетерпеливой белкой, обнаружилась просторная поляна.

Солнце золотит траву и листья берёз. Лучи ровными полосами падают на скопище палаток, но отдельно выделяют огромный шатёр — безвкусную дань средневековью. Перед шатром несколько шестов, на каждом колышется цветная тряпка. Типа флаги у штаба, ну-ну...

Машка истово закивала Элронду и резво припарковалась на окраине поляны. Я заметила недовольную мину провожатого, но, несмотря ни на что, парень поклонился снова, помог Машке выбраться из автомобиля. Я выпрыгнула из "Хонды" самостоятельно и руки "эльфу" не протянула, зато улыбнулась, почти искренне.

Элронд оказался довольно симпатичным. Лицо ровное, кожа чистая, щёки розовые. И глаза удивительно синие, как сапфиры.

— Дамы, — проговорил эльф и отвесил очередной поклон, — прошу вас.

Рука парня указала на шатёр, а сам он гордо задрал подбородок и зашагал впереди.

Машка торопливо поправила локоны, выпрямила спину и скользнула взглядом по моему спортивному костюму. В глазах подруги уловила укоризну, но промолчала. Да, я тоже накрутила кудряшки и даже стрелки в уголках глаз нарисовала, да что там... даже брови подвела! Но платье и каблуки? Ни за что! Мне-то не нужно выпендриваться перед "эльфами"! Я-то нормальная!

Элронд галантно отодвинул полог шатра и опять согнулся в поклоне. И здесь спокойствие Машки иссякло. Из благородной леди она превратилась в визжащую болонку, метнулась внутрь и с воплем повисла на шее Антуана.

Я же бесстрастно протопала по следам подруги и объявила громко:

— Привет эльфам.

В шатре на удивление светло, по периметру расстелены спальные мешки, а рядом с Антуаном замерла группка зелёных стручков. Эльфы вытаращили глаза, впиваясь то в моё лицо, то в розовый спортивный костюм, то в усыпанные стразами кеды. Зато на Машку ноль внимания — наверное, давно привыкли к её пышным платьишкам, высоким каблукам и восторженным визгам.

Антуан, которого вижу второй раз, тоже вытаращил глазки, но быстро перевёл взгляд на Машку.

— Ты рассказала кто мы? — в бархатистом голосе парня прозвучало осуждение. Остальные начали перешептываться, роптать. В меня полетели новые косые взгляды.

— Извините... — брякнула я. — А это был секрет?

— Вообще-то да, — отозвался Антуан.

Возлюбленный Машки — тип странный, и если присмотреться, действительно похож на эльфа. Высокий, подтянутый, с красивым бледным лицом. Нос у Антуана прямой, будто под линеечку выведен, губы пухлые, женственные. Волосы цвета тёмного золота прикрывают шею, струятся. Только плечи узкие и ноги тонковаты. Эльфийский принц облачён в изумрудного цвета камзол, салатовые лосины и ботфорты со шпорами. И хотя нет ни плаща, ни шляпы, зато у пояса болтается нечто отдалённо похожее на меч.

Машка наконец-таки отцепилась от принца и прозвенела на весь шатёр:

— Познакомьтесь, это Ольга, она же Лёля, она же Лёлечка. Моя подруга, самая-самая лучшая! И умоляю вас, не волнуйтесь, она умеет хранить секреты.

— Ага, умею.

Стручки переглянулись, но усомниться не успели — тишину прорезал вой. Звук оказался настолько громким и противным, что я инстинктивно зажала уши.

Антуан нежно взглянул на Машку, сказал:

— У нас гости, дорогая. Принц рода Севергов, собственной персоной.

Машкина улыбка осталась по-прежнему глупой, а кто-то из зелёных спешно выпрыгнул наружу, чтобы через минуту вернуться с пятеркой очень странных ребят.

Первым вошел высокий парень в чёрном. Шелковая рубашка расстёгнута на груди, открывает белое рельефное тело, чёрные джинсы плотно обхватывают ноги, сапоги из мягкой кожи, явно изготовлены на заказ. Густые каштановые кудри падают на плечи, обрамляют хищное лицо. Чёрные, как ночное небо, глаза смотрят остро. Полы плаща колышутся в такт шагам, левая рука незнакомца покоится на рукояти меча.

Его спутники тоже укутаны в плащи, их лица скрывают бездонные остроконечные капюшоны. Вид у ребят откровенно жуткий.

— Это кто? — заикнулась я, но вопрос потонул в напряженной тишине.

Переступив порог шатра, пришельцы изобразили коллективный поклон, а вожак обратился к Антуану:

— Принц, мы готовы обсудить сотрудничество.

— Ваше Высочество, — кланяясь, отозвался Антуан.

Парень в чёрном обвёл собравшихся ленивым взглядом и вопросительно уставился на Антуана:

— Дамы?

— Это Мария, — ответил Антуан спешно, кивнул на Машку. — Моя возлюбленная. А это Ольга, её подруга.

В тоне гостя зазвучал тот сорт пренебрежения, который способен даже в монахине пробудить феминистку:

— Решать наши дела при них? Антуан, человеческий мир дурно на тебя влияет, очень дурно. Становишься мягкотелым.

— Грегор, — со вздохом произнёс наш защитник, — я ненавижу людей так же сильно, как и ты. Но девушки останутся здесь. Я за них ручаюсь.

Гость скривился и отвёл глаза. Из-под чёрных капюшонов послышались смешки. Я украдкой глянула на Машку: стоит в кукольном спокойствии, глазами хлопает. Зато мне притворяться не обязательно, поэтому я, без зазрений совести, задрала подбородок и громогласно фыркнула.

Не помогло.

Чёрный принц расправил плечи, мускулы под шелком рубашки заметно вздыбились, а во взгляде отразилась гордость. Рядом чуть слышно вздохнула Машка, её кукольное спокойствие начало пятиться, на щеках заиграл румянец.

— Принц, — обратился Грегор к Антуану, — направляясь на встречу, я рассчитывал на откровенный разговор.

Машкин возлюбленный отозвался так же спокойно:

— У нас нет причин таиться друг от друга, принц. Но если вы сомневаетесь, позвольте начать мне?

Чёрный кивнул, его глаза впились в лицо Антуана. Машкин воздыхатель кашлянул в кулак, и заговорил:

— Братья! Вот уже больше десяти веков, нас притесняют люди.

— Притесняют? — нетерпеливо воскликнул Грегор. — Ты называешь ЭТО притеснением?!

Антуан скосил взгляд на нас с Машкой, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Хорошо, — чуть слышно пробубнил он. — Многие века мы терпим гонения и унижения, наш народ практически истреблён. И виной тому человек.

Грегор зловеще расхохотался, его примеру последовали соратники в чёрных плащах. Стручки из команды Антуана поглядывали на гостей с опаской, ёжились. В нас с Машкой полетели настороженные взгляды, улыбок не было.

— Антуан, прекрати разыгрывать политкорректность. Если ты боишься неодобрения парочки человеческих самок, то какой из тебя вожак?

— Они не самки, — вспыхнул принц.

— Самки, — строго отозвался Грегор. — Обычные, примитивные самки. Если хотим добиться результата, нужно, для начала, отбросить притворство и назвать вещи своими именами.

Грегор вдохнул так, будто на его плечах покоится небосвод. Красивое лицо эльфа превратилось в гримасу боли, в чёрных глазах блеснула влага.

— Наш народ уничтожен. Нет больше эльфов. Люди от души постарались. Сперва вспарывали животы нашим воинам, после принялись за наших женщин, а через пару веков резали всех, без разбора. Когда цивилизация эльфов рухнула, охотно присвоили её достижения. Кто нынче знает, что эллины принадлежали к нашему племени? И так со всеми. В современном мире это называется геноцидом.

Грегор выпалил последние слова настолько убедительно, что я невольно сглотнула. Соратники чёрного принца активно кивали, а зелёные сжались в ужасе.

— Как ни печально, теперь и нас считают людьми, — продолжал Грегор. — Если пять веков назад мы, выжившие, дружно смеялись этой шутке, то сегодня мороз по коже. Мы в западне, зажаты со всех сторон.

— Нужно бороться, — неожиданно выпалил Элронд.

Чёрный принц вперил в синеглазого эльфа строгий взгляд, ответил с усмешкой:

— Сам придумал, или подсказал кто?

Щёки послушника покрылись тяжёлым румянцем, он пробормотал что-то под нос, втянул голову в плечи.

Антуан вступился решительно:

— Если нас считают людьми, мы можем сыграть на правовом поле цивилизации. Создадим общественное движение, заявим о своих правах, поднимем исторические материалы...

Смех чёрного прокатился тугой оглушающей волной, спугнул стайку птиц с ближних деревьев.

— И чего ты этим добьёшься, Антуан? Очередное "общество рыболовов" делу не поможет.

Антуан шагнул вперёд, застыл, яростно потрясая кулаками. Золотые волосы растрепались, взъерошились, приоткрыв острые кончики ушей. Машка попыталась урезонить кавалера, но тот грубо скинул её руку, зашипел:

— А что предлагаешь ты, Грегор?

Чёрный деловито заправил каштановые кудри за уши. Его уши оказались побольше Антуановых, чуть оттопыренные, тоже остроконечные.

— Войну, — бросил он сухо. — Нормальную, современную войну. Сперва череда акций по устрашению — взрываем стратегические объекты, наводим панику в больших городах. После, когда людишки в поиске безопасности хлынут в сельскую местность, начнём партизанить.