Уши не трогать!

Уши не трогать!

Часть I

Глава 1

Утро выдалось дивное. На небе ни пятнышка, солнце только-только выкатилось из-за горизонта, но уже разогрело воздух, высушило росы. В свежем ветре ни намёка на привычный смог, и даже аромат близлежащей помойки не ощущается. Стайка воробьёв яростно делит корку хлеба. Но, завидев меня, птички бросили драгоценную находку и прыгнули в небо.

Я преодолела десяток метров до Машкиной "Хонды" и плюхнулась на пассажирское сиденье.

— Привет.

— Привет, Лёлечка! — прощебетала Машка. Потянулась, чмокнула губами у самого уха и одарила озорной улыбкой. — Я так рада!

— А я не очень. И вообще не понимаю, как ты меня уговорила.

— Не ворчи! — подруга делано надула губы. Её бровки сошлись на переносице, но глаза всё равно сияют. — Лёлечка, ты настоящий герой! Я в тебе не сомневалась! Ни капельки, ни граммулечки!

— Будить человека в такую рань — преступление, — буркнула я. — Поехали.

— Конечно, конечно!

Машка выпрямилась, хихикнула, и начала неспешно выруливать на дорогу. Двор у нас крохотный, от парковки — одно название. Всякий раз удивляюсь, как подруге удаётся выбираться отсюда без царапин и вмятин. Я бы не смогла.

Голос Машки сосредоточенный:

— Только бы с погодой повезло. Не хочу завязнуть на этой таратайке посреди леса. Просила у папы джип, но он как с цепи сорвался. Так орал, так орал... А я и говорю: я же не навсегда, просто покататься. А он: нет, блондинке не место за рулём такой машины! Иногда кажется, будь его воля, он бы меня на велосипед пересадил. Жмот.

— Нужно было с водителем ехать.

— Вот ещё! — фыркнула Машка. — Он сразу папочке доложит. А папочку нервировать низзя... Он ведь у нас язвенник, хронический.

— Знаешь, в данном случае папочка прав.

Подруга гордо вздёрнула подбородок, хищно глянула по сторонам и выжала педаль газа. "Хонда" рванула с места с мерзким взвизгом, а меня вжало в кресло.

— Маш, ты что творишь?!

— Злюсь, — прошипела подруга.

— Вот только не надо!

— И я о том же! Не надо меня поучать! Я девочка взрослая! Я знаю, что творю!

— Нет, не знаешь.

Я скользнула взглядом по кокетливому платью Машки, по аккуратным локонам и идеально подведённым губам.

— Я тоже блондинка, но ты... будто из сборника анекдотов выпорхнула. В лес на шпильках! Ужас!

— Лёлечка, я очень тебя люблю. Но ещё одно замечание... стукну больно, по носу. Мне не идёт спортивный стиль, к тому же... Антуан он такой... такой... Принц! А я — его принцесса. Я должна соответствовать. Всегда, при любых обстоятельствах. Даже если небо на землю рухнет, или Армагеддон случится. Я ведь не осуждаю твою небрежность!

— Небрежность?

— Ну да. У тебя на лапках кеды, ты разве не знала?

— Маш, мы вообще-то в лес едем...

— Это не повод! Девушка без каблуков — считай голая! Спасибо, хоть причесалась и накрасилась!

— Я случайно.

Машка одарила недобрым взглядом и снова уставилась на дорогу. Ещё пара километров и покинем пределы Садового. Дорога почти пустая — конечно, в такую рань народ ещё спит, только самые рисковые, или блондинки вроде нас, могут променять тёплую кроватку на сомнительный пикник.

— Маш, может ну его? Давай позавтракаем в какой-нибудь кафешке, по магазинам пройдёмся...

— Нет. Я должна увидеть Антуана. А если не хочешь помочь подруге — грош тебе цена!

— Я хочу, очень хочу. Но ситуация бредовая. Тебе двадцать один год, а ведёшь себя как сопливая девчонка.

— Зато ты, как пенсионерка. Самой не надоело? Кряхтишь, ворчишь, поучаешь.

— Маш, мы живём в реальном мире, жестоком и циничном. Здесь нет места имбецилам вроде Антуана. И меня пугает твоя привязанность, очень пугает.

Машка сильнее вцепилась в руль и процедила сквозь зубы:

— Антуан не слабоумный.

— Ну да, конечно...

Лес встретил нас пронзительной тишиной. Тонкие деревца тянут ветки, норовят пробиться через стекло и щёлкнуть по носу. Среди зелёного великолепия чувствую себя неуютно. Как любая горожанка, оглядываюсь по сторонам в поиске ярких вывесок ну или хотя бы МакДоналдса.

— Лёлечка, сделай мордашку попроще.

— Я домой хочу.

— Уже?

Брови подруги приподнялись и застыли обиженным домиком.

— Рули, рули. Придётся сжать зубы и потерпеть до вечера, — пробубнила я.

Машка просияла и вытянула шею, стараясь рассмотреть все кочки и провалы дороги. Лёгкую "Хонду" мотает из стороны в сторону, российское бездорожье — трудное испытание для нежной техники. Наконец, блондинка притормозила. Я отметила кряжистый дуб по правую руку и широкий перекрёсток впереди.

Улыбка Машки стала загадочной, в голосе зазвучали ликующие нотки:

— А вот тут, нас обещали встретить.

— Эльфы? — я даже не пыталась скрыть издёвку.

Машка выдохнула благоговейно:

— Да...

Она выудила из сумочки мобильник и с тем же благоговением ткнула в кнопку вызова:

— Солнышко, мы приехали.

— Солнышко, — фыркнула я, и тут же удостоилась гневного шипения Машки.

Девушка деловито убрала мобильный и принялась вертеть головой. Внезапно из пелены кустов вынырнула высокая фигура в зелёном плаще. Остроконечный капюшон торчит, превращает человека в гигантский стручок.

— Маша, я тебя ненавижу...

— Лёлечка, прикуси язычок. Этот потрясающий мужчина отведёт нас к стоянке.

Фигура неспешно приблизилась к капоту, поклонилась, и зашагала по грунтовке.

На месте парня, я бы не рискнула вышагивать перед автомобилем, за рулём которого сидит Машка. Но несчастный, видимо, не в курсе, как взбалмошная блондинка относится к пешеходам.

— Ты знаешь этого чудика? — шепотом спросила я.

— Да. Это младший послушник ордена Изумруда.

— Ордена? Ну-ну... Дай-ка угадаю имя... Леголас?

— Нет, — потупившись ответила подруга, — Элронд.

— Ого... А хоббиты у них в тусовке есть?

— Лёлечка, прошу в последний раз! Выключи язву! И вообще, помолчи. Хочешь опозорить меня перед Антуаном?

— Не отвлекайся, а то Элронда задавишь.

Парень тем временем взял правее, свернул с грунтовой дороги. Меж деревьев ехать крайне неприятно, но Машка отважно держит руль и чётко вписывается в отведённые рамки. Вот он — результат тренировки московскими пробками. Наш провожатый сливается с окружающей действительностью, и если бы не остроконечный капюшон, совсем бы потеряли из виду.

Наконец, впереди замаячил просвет. И за низкой аркой деревьев, откуда "Хонда" выскочила нетерпеливой белкой, обнаружилась просторная поляна.

Солнце золотит траву и листья берёз. Лучи ровными полосами падают на скопище палаток, но отдельно выделяют огромный шатёр — безвкусную дань средневековью. Перед шатром несколько шестов, на каждом колышется цветная тряпка. Типа флаги у штаба, ну-ну...

Машка истово закивала Элронду и резво припарковалась на окраине поляны. Я заметила недовольную мину провожатого, но, несмотря ни на что, парень поклонился снова, помог Машке выбраться из автомобиля. Я выпрыгнула из "Хонды" самостоятельно и руки "эльфу" не протянула, зато улыбнулась, почти искренне.

Элронд оказался довольно симпатичным. Лицо ровное, кожа чистая, щёки розовые. И глаза удивительно синие, как сапфиры.

— Дамы, — проговорил эльф и отвесил очередной поклон, — прошу вас.

Рука парня указала на шатёр, а сам он гордо задрал подбородок и зашагал впереди.

Машка торопливо поправила локоны, выпрямила спину и скользнула взглядом по моему спортивному костюму. В глазах подруги уловила укоризну, но промолчала. Да, я тоже накрутила кудряшки и даже стрелки в уголках глаз нарисовала, да что там... даже брови подвела! Но платье и каблуки? Ни за что! Мне-то не нужно выпендриваться перед "эльфами"! Я-то нормальная!

Элронд галантно отодвинул полог шатра и опять согнулся в поклоне. И здесь спокойствие Машки иссякло. Из благородной леди она превратилась в визжащую болонку, метнулась внутрь и с воплем повисла на шее Антуана.

Я же бесстрастно протопала по следам подруги и объявила громко:

— Привет эльфам.

В шатре на удивление светло, по периметру расстелены спальные мешки, а рядом с Антуаном замерла группка зелёных стручков. Эльфы вытаращили глаза, впиваясь то в моё лицо, то в розовый спортивный костюм, то в усыпанные стразами кеды. Зато на Машку ноль внимания — наверное, давно привыкли к её пышным платьишкам, высоким каблукам и восторженным визгам.

Антуан, которого вижу второй раз, тоже вытаращил глазки, но быстро перевёл взгляд на Машку.

— Ты рассказала кто мы? — в бархатистом голосе парня прозвучало осуждение. Остальные начали перешептываться, роптать. В меня полетели новые косые взгляды.

— Извините... — брякнула я. — А это был секрет?

— Вообще-то да, — отозвался Антуан.

Возлюбленный Машки — тип странный, и если присмотреться, действительно похож на эльфа. Высокий, подтянутый, с красивым бледным лицом. Нос у Антуана прямой, будто под линеечку выведен, губы пухлые, женственные. Волосы цвета тёмного золота прикрывают шею, струятся. Только плечи узкие и ноги тонковаты. Эльфийский принц облачён в изумрудного цвета камзол, салатовые лосины и ботфорты со шпорами. И хотя нет ни плаща, ни шляпы, зато у пояса болтается нечто отдалённо похожее на меч.

Машка наконец-таки отцепилась от принца и прозвенела на весь шатёр:

— Познакомьтесь, это Ольга, она же Лёля, она же Лёлечка. Моя подруга, самая-самая лучшая! И умоляю вас, не волнуйтесь, она умеет хранить секреты.

— Ага, умею.

Стручки переглянулись, но усомниться не успели — тишину прорезал вой. Звук оказался настолько громким и противным, что я инстинктивно зажала уши.

Антуан нежно взглянул на Машку, сказал:

— У нас гости, дорогая. Принц рода Севергов, собственной персоной.

Машкина улыбка осталась по-прежнему глупой, а кто-то из зелёных спешно выпрыгнул наружу, чтобы через минуту вернуться с пятеркой очень странных ребят.

Первым вошел высокий парень в чёрном. Шелковая рубашка расстёгнута на груди, открывает белое рельефное тело, чёрные джинсы плотно обхватывают ноги, сапоги из мягкой кожи, явно изготовлены на заказ. Густые каштановые кудри падают на плечи, обрамляют хищное лицо. Чёрные, как ночное небо, глаза смотрят остро. Полы плаща колышутся в такт шагам, левая рука незнакомца покоится на рукояти меча.

Его спутники тоже укутаны в плащи, их лица скрывают бездонные остроконечные капюшоны. Вид у ребят откровенно жуткий.

— Это кто? — заикнулась я, но вопрос потонул в напряженной тишине.

Переступив порог шатра, пришельцы изобразили коллективный поклон, а вожак обратился к Антуану:

— Принц, мы готовы обсудить сотрудничество.

— Ваше Высочество, — кланяясь, отозвался Антуан.

Парень в чёрном обвёл собравшихся ленивым взглядом и вопросительно уставился на Антуана:

— Дамы?

— Это Мария, — ответил Антуан спешно, кивнул на Машку. — Моя возлюбленная. А это Ольга, её подруга.

В тоне гостя зазвучал тот сорт пренебрежения, который способен даже в монахине пробудить феминистку:

— Решать наши дела при них? Антуан, человеческий мир дурно на тебя влияет, очень дурно. Становишься мягкотелым.

— Грегор, — со вздохом произнёс наш защитник, — я ненавижу людей так же сильно, как и ты. Но девушки останутся здесь. Я за них ручаюсь.

Гость скривился и отвёл глаза. Из-под чёрных капюшонов послышались смешки. Я украдкой глянула на Машку: стоит в кукольном спокойствии, глазами хлопает. Зато мне притворяться не обязательно, поэтому я, без зазрений совести, задрала подбородок и громогласно фыркнула.

Не помогло.

Чёрный принц расправил плечи, мускулы под шелком рубашки заметно вздыбились, а во взгляде отразилась гордость. Рядом чуть слышно вздохнула Машка, её кукольное спокойствие начало пятиться, на щеках заиграл румянец.

— Принц, — обратился Грегор к Антуану, — направляясь на встречу, я рассчитывал на откровенный разговор.

Машкин возлюбленный отозвался так же спокойно:

— У нас нет причин таиться друг от друга, принц. Но если вы сомневаетесь, позвольте начать мне?

Чёрный кивнул, его глаза впились в лицо Антуана. Машкин воздыхатель кашлянул в кулак, и заговорил:

— Братья! Вот уже больше десяти веков, нас притесняют люди.

— Притесняют? — нетерпеливо воскликнул Грегор. — Ты называешь ЭТО притеснением?!

Антуан скосил взгляд на нас с Машкой, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Хорошо, — чуть слышно пробубнил он. — Многие века мы терпим гонения и унижения, наш народ практически истреблён. И виной тому человек.

Грегор зловеще расхохотался, его примеру последовали соратники в чёрных плащах. Стручки из команды Антуана поглядывали на гостей с опаской, ёжились. В нас с Машкой полетели настороженные взгляды, улыбок не было.

— Антуан, прекрати разыгрывать политкорректность. Если ты боишься неодобрения парочки человеческих самок, то какой из тебя вожак?

— Они не самки, — вспыхнул принц.

— Самки, — строго отозвался Грегор. — Обычные, примитивные самки. Если хотим добиться результата, нужно, для начала, отбросить притворство и назвать вещи своими именами.

Грегор вдохнул так, будто на его плечах покоится небосвод. Красивое лицо эльфа превратилось в гримасу боли, в чёрных глазах блеснула влага.

— Наш народ уничтожен. Нет больше эльфов. Люди от души постарались. Сперва вспарывали животы нашим воинам, после принялись за наших женщин, а через пару веков резали всех, без разбора. Когда цивилизация эльфов рухнула, охотно присвоили её достижения. Кто нынче знает, что эллины принадлежали к нашему племени? И так со всеми. В современном мире это называется геноцидом.

Грегор выпалил последние слова настолько убедительно, что я невольно сглотнула. Соратники чёрного принца активно кивали, а зелёные сжались в ужасе.

— Как ни печально, теперь и нас считают людьми, — продолжал Грегор. — Если пять веков назад мы, выжившие, дружно смеялись этой шутке, то сегодня мороз по коже. Мы в западне, зажаты со всех сторон.

— Нужно бороться, — неожиданно выпалил Элронд.

Чёрный принц вперил в синеглазого эльфа строгий взгляд, ответил с усмешкой:

— Сам придумал, или подсказал кто?

Щёки послушника покрылись тяжёлым румянцем, он пробормотал что-то под нос, втянул голову в плечи.

Антуан вступился решительно:

— Если нас считают людьми, мы можем сыграть на правовом поле цивилизации. Создадим общественное движение, заявим о своих правах, поднимем исторические материалы...

Смех чёрного прокатился тугой оглушающей волной, спугнул стайку птиц с ближних деревьев.

— И чего ты этим добьёшься, Антуан? Очередное "общество рыболовов" делу не поможет.

Антуан шагнул вперёд, застыл, яростно потрясая кулаками. Золотые волосы растрепались, взъерошились, приоткрыв острые кончики ушей. Машка попыталась урезонить кавалера, но тот грубо скинул её руку, зашипел:

— А что предлагаешь ты, Грегор?

Чёрный деловито заправил каштановые кудри за уши. Его уши оказались побольше Антуановых, чуть оттопыренные, тоже остроконечные.

— Войну, — бросил он сухо. — Нормальную, современную войну. Сперва череда акций по устрашению — взрываем стратегические объекты, наводим панику в больших городах. После, когда людишки в поиске безопасности хлынут в сельскую местность, начнём партизанить.

— Облавы на грибников устраивать? — усмехнулся Антуан.

— А почему нет?

Грегор пожал плечами, смерил оппонента холодным взглядом и поджал губы. А Машкин принц и вправду остыл, ответил спокойно:

— Это верх маразма, Ваше Высочество. Только эльф из рода Севергов мог додуматься до такого. Сколько лет отлавливать будем? Тысячу?

И впервые за время переговоров, чёрный вспыхнул:

— Да хоть две. Мы — бессмертные, забыл?

— Нас тоже можно убить, — парировал Антуан.

— Но не в лесу, — отозвался Грегор. — Мы истребим людей. Поступим с ними так же, как поступили они. Даже если нам потребуется вечность...

Антуан не сдавался:

— Люди истребляют друг друга гораздо эффективнее. А если мы начнём играть по правилам цивилизации, сможем добиться несоизмеримо большего. Людишки без ума от сказок. Они с радостью занимаются спасением пингвинов, отстаивают права сексуальных меньшинств, разгадывают коды апокалипсисов... Чем мы хуже? Мы — ожившая сказка, вымирающий народ, который нужно сохранить.

— Глупости. Скоро им надоест играть в бирюльки, и пингвины с меньшинствами окажутся за бортом. Люди понимают только грубую силу, но сами уже слабоваты. Даже крошечная проблема способна вогнать человека в ступор, отнять надежду, подвести к черте. Антуан, представь: мегаполисы объятые пожарами, ежедневные теракты, угрозы на каждом шагу. Обыватели сразу от страха окочурятся, если кто и выживет — только фаталисты. А уж этих мы как-нибудь добьём.

Рядом приглушенно вскрикнула Машка. Глаза подруги распахнуты в ужасе, реснички трепещут, нижняя губа вздрагивает. Кажется, даже пышное розовое платье потеряло цвет и блеск. Я легонько толкнула её в бок, шепнула злорадно:

— А ты думала, они белые и пушистые?

На меня уставили все, даже высокомерный Грегор глазки выкатил.

— Я, — голосок Машки вздрогнул, — Антуан... как ты мог?

По щекам блондинки покатились крупные прозрачные слёзы, из груди вырвался душераздирающий всхлип. И хотя Машка явно старалась побороть панику, её мордашка скривилась, а плечи затрясло мелкой дрожью. Ещё немного и всхлипы превратятся в истерику.

— Маш, не реви, — прошептала я, — это всего лишь первоклассный развод. В смысле, разводят как в первом классе.

Но подруга взвизгнула, подскочила, и метнулась прочь из шатра.

Я тоже сделала шаг вперёд, но помчаться за Машкой не решилась. Зато Антуан поскакал следом, как взбешенный лось, предварительно гаркнув на меня.

— Ну вы орлы, — выдохнула я. — И с ушами этими здорово придумали. Как игра-то называется?

— Какая игра? — сухо отозвался кто-то.

Добродушная улыбка сползала с моего лица медленно, в итоге превратилась в кривую усмешку и приклеилась намертво. Грегор заговорил неожиданно:

— Она думает, что это ролевая игра.

— Это как? — проронил один из зелёных.

— Это когда люди выбирают себе роли и начинают разыгрывать определённый сценарий. Внутри сценария возможны варианты, но в целом, действие движется по заданному плану, подчиняется чётким правилам.

Грегор говорил мягко, но острый взгляд начал просверливать во мне дыру.

— Глупость какая-то, — фыркнул Элронд. — Кому это надо?

— Бывают и такие... люди.

Последнее слово чёрный принц произнёс с особым презрением, но даже этот факт не смог стереть ухмылку с моего лица.

— Реалистично! Очень реалистично! Вы, Григорий, в театральном учитесь?

Грегор скривился, а мне ответил один из его подручных:

— Кто-кто?

Я пояснила:

— Его настоящее имя — Григорий или Гриша, кому как нравится. Антуан — ясное дело, Антон. Если по-простому — Тошка. Но такие имена, лишены эльфийской утончённости, поэтому...

— Самка бредит, — фыркнул Элронд.

— Нет, — протянул Грегор довольно, — она действительно считает, будто мы ненастоящие.

Принц неспешно двинулся ко мне. Остановится в одном шаге, убрал прядь волос, гордо обнажив ухо. Я внимательно присмотрелась к продолговатому, чуть оттопыренному лопушку с острым кончиком — следов грима нет. Присмотрелась ещё раз — результат тот же. Мысль врезалась в череп внезапно, но поверить в неё смогла только после того, как озвучила:

— Пластика? Неужели? Какой хирург решился на такой бредовый эксперимент?

Грегор прыснул, остальные тоже начали давиться смешками, демонстративно заправлять волосы за уши.

— А ну погоди, Гриша!

Я подскочила и ухватила венценосного эльфа за ухо, привстала на цыпочки и дёрнула ещё несколько раз. Так и есть — настоящее, накладкой даже не пахнет.

— Точно пластика...

Вокруг повисла удивительная тишина. Аристократичная бледность Грегора неспешно отступала под напором румянца.

— Что-то не так? — удивилась я.

Принц помедлил секунду, сглотнул и прошептал чуть слышно:

— Ухо отпусти.

— Значит всё-таки грим?

Я вцепилась в эльфячий лопушок обеими руками. Остроконечное ухо Грегора дрогнуло, встрепенулось. Провела пальцем по изгибам ушной раковины, легонько дёрнула сперва за кончик, потом за мочку, но следов фальшивки по-прежнему нет.

— Отпусти, — бессильно выдохнул эльф.

Его дыхание сбилось, грудь вздымается очень часто, шею и щёки заливает ярко-малиновая краска. В расширенных зрачках Грегора уловила странный, нездоровый блеск.

— Что с тобой? Температура?

Потрогала его лоб — действительно горячий, даже огненный.

— Болеешь?

Эльф прикрыл глаза, сквозь частое дыхание пробился едва различимый стон:

— Оля, отпусти ухо. Это... эрогенная зона.

Ужас пробил от макушки до пят, я отпрянула. И хотя разум отказался верить в слова чёрного принца, ощущение было таким, будто только что месила руками свежий навоз.

— Идиотский розыгрыш! — мой голос сорвался на крик, но вопреки ожиданиям, никто не рассмеялся.

Эльфы с сочувствием смотрели и на меня, и на Грегора. А тот осторожно накрыл ухо ладонью, закрыл глаза и глубоко дышал.

В шатёр вернулся Антуан, за его спиной тихо всхлипывало и шмыгало носом. Красная от слёз Машка еле-еле перебирала ножками.

— Лёлечка, вам с Машей лучше уехать, — сказал Антуан виновато.

Я кивнула и перехватила руку подруги.

Глава 2

Нас провожала гробовая тишина, которую изредка прерывали всхлипы Машки. Декорации к нелепой истории про эльфов заиграли новыми красками — солнце уже не золотит листву, а подчёркивает изумрудный цвет окружающей природы. В верхушках деревьев запутался ветер, шелестит, качает огромные стволы. Небо из чистой лазури добродушно взирает на крошечные фигурки людей и... глупых людей, которые возомнили себя эльфами.

— Натуралистично, — буркнула я. — Даже я почти поверила.

Лобик Машки пошёл складочками, аккуратный нос вздёрнулся, глаза распахнулись. Голосок подруги дрожит, но в нём до сих пор чувствуется непреодолимое упрямство:

— Лёлечка, они настоящие. Неужели не видишь?

— Ага. Ключи от машины дай.

— Зачем? — возмутилась она.

— Тебе нельзя за руль. В таком состоянии...

Машка насупилась, ладошки сжались в кулачки, остатки слёз высохли.

— Лёлечка, прости, но ты водишь как пьяная мартышка.

— Пусть. Но лучше пьяная... спокойный чайник, чем Шумахер в истерике.

Я требовательно протянула ладонь, а когда колебания Машки достигли предела, сощурилась и повторила строго:

— Ключи дай.

Подруга запустила дрожащую руку в сумочку, выудила брелок и протянула мне.

— Подождите.

Даже не оборачиваясь, распознала Грегора. Этот голос забуду нескоро — слишком глупая, слишком унизительная шутка. Он приблизился неспешно: спина прямая, подбородок вздёрнут, острые кончики ушей вызывающе торчат из каштановой шевелюры.

— Я хочу извиниться, — проговорил он. — За то, что самками назвал...

Я взяла на себя смелость ответить за обеих:

— Гриша, оставь извинения при себе.

— Я не Гриша, — потупившись, отозвался "эльф", — меня действительно Грегором зовут.

— Всё! Хорошего понемножку. Не прошло и полчаса, а ваш балаган уже утомил.

"Хонда" задорно подмигнула фарами, с громким щелчком разблокировала двери. Машка замерла в нерешительности, переводя хмурый взгляд с меня на эльфа, и обратно.

Грегор перехватил мою руку, осторожно сжал пальцы и прошептал настойчиво:

— Лёлечка, прошу вас, не уезжайте.

Взгляд чёрного венценосца пристальный и до того тёплый, что у меня даже спина вспотела. Но я решительно мотнула головой, стряхнула прикосновение ушастого ловеласа и потопала к водительской двери.

Машка присела на пассажирское кресло так, будто это окрашенная скамейка, и начала сосредоточенно поправлять складки на платье. Затем извлекла из сумочки зеркало и расчёску, принялась укладывать растрепавшиеся локоны.

Я не выдержала:

— Что ты делаешь?

— Да так...

На мордашке подруги не осталось даже намёка на недавние слёзы. В её глазах появился хитрый блеск, на щеках заиграл здоровый румянец. Машка выудила из косметички помаду, сложила губки бантиком, но прежде чем коснуться розовым краешком губ, заявила:

— Ты заводи, заводи. По дороге можем зарулить в какую-нибудь кафешечку...

— Маша... по какому поводу такой тон?

— Какой такой?

Подруга небрежно пожала плечами и начала старательно красить губы. И всё-таки не выдержала:

— Грегор не отходит от машины!

— Вижу, — фыркнула я.

— Он на тебя запал, — заговорчески прошептала Машка.

— И что?

— Как что! Лёлечка, он ведь принц! Настоящий! Эльфийский! Род Севергов один из самых древних, самых уважаемых в мире! Грегор — единственный законный наследник королевства Севера, а ещё, он может претендовать на императорский трон, может встать над всеми пятью королевствами. Хотя нет, — протянула она, — императорство ему не светит... Антуан достойней...

— Хватит!

Я наконец-то смогла воткнуть ключи в замок зажигания, но "Хонда" заводиться отказалась. Захрипела, затряслась, несколько раз фыркнула... Мои потуги прервало задорное хихиканье Машки, она едва удерживалась от аплодисментов.

— Это знак! Нам стоит остаться здесь! — прозвенела Машка.

— В гробу я видела такие знаки.

Я выдохнула, сосредоточилась, и всё-таки завела машину. С места тронулись рывком, описали широкий круг по поляне, но едва приблизились к неприметной арке выезда, "Хонда" содрогнулась. Вокруг резко потемнело, с неба обрушился водопад. Дождь едва не разбил лобовое стекло, мощным потоком ударил в крышу, так, что даже собственную макушку на всякий случай потрогала — вдруг вода просочилась.

А Машка возликовала:

— Всё, Лёлечка, приехали! В такую погоду даже папочкин водитель с управлением не справится.

Я в ужасе озиралась по сторонам и даже начала сомневаться в собственной нормальности. Всего минуту назад небо было чистым и высоким, а теперь прижалось к земле чёрной уродливой тушей и плачет, плачет...

— Так не бывает, — прошептала я и с надеждой глянула на Машку.

Но подруга даже не подумала успокоить или посочувствовать — она беззаботно поправляла макияж и мурлыкала под нос какую-то песенку.

В стекло постучали, из сумрака вынырнуло лицо Грегора. Принц согнулся под чёрным плащом, приглашающе махнул рукой. С другой стороны тоже постучали, но лицо Антуана различить было сложнее.

Машка выскользнула из машины первой, предательница. Мне тоже пришлось шагнуть в промокший мир и, прижавшись к ушастому парню в чёрном, проследовать в шатёр. Несмотря на то, что Грегор заботливо держал над моей головой плащ, дождь превратил локоны в унылые влажные змейки, капли воды пробрались за ворот и медленно поползли по спине.

В шатре всё та же компания. Стоят, глазками хлопают. Только синеглазый Элронд с громкими охами возится в углу.

— Какая гроза, — проронил он, вытаскивая какой-то мешок, — воздух буквально пронизан электричеством!

С этими словами, парень начал доставать из мешка серые булыжники, выкладывать на земле круг. Внезапно к нему присоединился второй, в чёрном, этот принялся ставить свечи. Только теперь заметила, что в центре шатра пусто, а эльфы нетерпеливо топчутся по периметру, почти вплотную прижимаются к стенам.

Вслед за шальными каплями дождя, по спине побежал холодок. Рука сама потянулась к сумочке. Чёрт! Сумочка в машине осталась!

— Маш...

Я повернула голову — Машки нет. Зато руки Грегора, который всё это время стоял рядом, обвили талию, губы коснулись виска, обожгли. Ощущение оказалось странным, незнакомым. Меня, конечно, и раньше целовали, по-всякому целовали, и не раз! Но прикосновение Грегора разлилось по телу странной нежностью, в ушах загудел рой купидончиков, коленки задрожали.

Эльф зашептал, обжигая дыханием:

— Мы нашли выход. Мы призовём в этот мир одного из древних королей, моего прадеда, Георгануса. Он прославился неизменной жестокостью и, кстати, первым разглядел в человеческой среде потуги к бунту. Но, как часто бывает, его идеи значительно опередили время, поэтому народ не понял, не оценил. Он умер бесславно, а через триста лет человечество взбунтовалось и превратило нашу империю в пепел.

— Но зачем призывать...

— Как зачем? Нам нужен предводитель. Вести народ может только тот, в чьих жилах течёт королевская кровь. Мы с Антуаном — полноправные наследники и, теоретически, можем возглавить борьбу, но всё-таки, мы слишком молоды и наивны. А других наследников не осталось — три рода из пяти, канули в вечность и никогда не возродятся. А когда не остаётся разумного выхода, приходится обращаться к магии.

Губы принца снова коснулись моего виска, а его руки обвили талию нерушимым кольцом.

— И что будет с человечеством? — выдохнула я.

— Ничего особенного. Просто поставим ваше племя на место, и всё.

— И где оно... это место?

— На коленях, Лёлечка, на коленях...

Грегор сжал крепче, уткнулся носом в макушку, замер. Остальные изучали нашу парочку придирчиво, без тени улыбки. На мгновенье почудилось, что эльфийское общество жестоко осуждает вздохи чёрного принца.

Элронд и парень в чёрном плаще закончили расставлять камни и свечи, замерли на краю странного сооружения.

Голос Антуана прозвучал необычно — слишком громко, величественно:

— Пора!

Машкин возлюбленный семимильными шагами приблизился к нам, схватил меня за руку, потянул. С другой стороны возник ещё один эльф, перехватил вторую и сжал так крепко, что я взвыла.

— Эй!

Рядом блеснуло, а боль резанула так, что перед глазами встала чёрная пелена. Кровь проступала сперва медленно, по капельке, лишь намекая на глубокий порез поперёк запястья. Я попыталась вырваться, но парни держат крепко. Антуан сжимает нож, на лезвии хищными всполохами отражаются огоньки свечей. Он передал мою руку безымянному эльфу, скривился:

— Твоя очередь, Грегор.

— Только нож вытри, как следует, — отозвался чёрный.

Я с ужасом наблюдала, как Антуану принесли бутылку водки, тот щедро ополоснул лезвие, а сам хлебнул из горла. Грегор чуть отстранился и, продолжая обхватывать мою талию одной рукой, подставил вторую под нож. Я дёрнулась, но чёрный принц даже одним пальцем способен удержать десяток таких дохлячек.

— Что вы делаете?! — голос сорвался на крик, по телу побежали крупные мурашки.

— Всё просто, — ответил Грегор. Он осторожно поднёс порезанную руку к моей, поднял чуть выше, избегая соприкосновения. Его рана заалела быстро, крупные капли начали срываться вниз, падать на кожу обжигающим дождём, проникать в порез, смешиваться с моей кровью. — После того, что ты сделала с моим ухом, ты не можешь оставаться в стороне. Теперь ты наша, не по рождению, но всё-таки...

— Что?!

Я снова дёрнулась, и снова неудачно.

— Машка, это секта! Звони в полицию, срочно! Или папе позвони! Машка!

Изогнувшись, я всё-таки смогла увидеть подругу. Бледная и очень грустная Машка крепко сжимала мобильник в кулачке и не шевелилась.

— Машка!

Девушка чуть качнула головой, а после опустила глаза и отступила вглубь шатра.

— Машка!

— Не кричи, милая, — шепнул Грегор. — Всё хорошо будет, тебе понравится. Обещаю.

Он отстранился, звонко чмокнул меня в щёку и кивнул третьему:

— Лёлечка слишком напугана, может глупостей натворить. Поэтому держи крепче, а нам с Антуаном нужно маленько поколдовать.

Принцы застыли на краю каменно-огненного круга, вытянули руки. Через несколько минут по шатру пополз глухой гортанный звук, плавно перешел в странную песню. Слова разобрать невозможно, но волосы на загривке встали дыбом, а рану на запястье начало жечь.

В голове бешено скачут мысли, одна другой хуже: вдруг получу заражение крови? Вдруг у Грегора гепатит, или СПИД, или ещё что?

За стенами шатра взвыло, хлёстко ударил ветер, вдалеке послышался яростный хруст и несколько тяжелых ударов. Земля под ногами содрогнулась, даже мучитель, который крепко держал за руки, вздрогнул. Улыбка в глубине капюшона стала по-настоящему зловещей.

— Не смешно! — закричала я. — Хватит! Шоу получилось отличным, но если вы сейчас же не прекратите, я устрою вам такие проблемы, такие...

Матерчатый купол шатра дрогнул, стены заходили ходуном. Порыв ветра отбросил полог, ворвался, пронёсся стремительно. От близкого дыхания ветра, пламя свечей припало к земле, но ни один огонёк не погас. Песня эльфов набирает силу, становится громче, требовательней. В какой-то момент звук окончательно утратил мелодичность, незнакомые слова вырываются карканьем, бьют воздух.

— Психи! — снова завопила я. — Это глупая игра, очень глупая! А вы — помешанные! Не существует ни эльфов, ни магии! У вокзальных гадалок и то больше шансов сотворить чудо! Хватит ломать комедию! Слышите?!

Воздух в круге колыхнулся, огоньки свечей сорвались с фитильков и бросились в середину, соединились, поднялись выше. Свечение похоже на расплывчатое пятно, оно чуть заметно шевелится и с каждой секундой набирает силу.

— Отпусти меня!

Я извернулась и ударила мучителя ногой. Ступня врезалась в самое болезненное место, но парень даже не поморщился, только крепче сжал мои запястья. Боль пронзила резко, нестерпимо. Я даже закричать не смогла, изогнулась, ноги подкосились. Но эльф не позволил осесть на землю, удержал.

Выкрик Грегора прозвучал злобно, и хотя я по-прежнему не понимала слов, догадалась — это конец.

Свечение начало приобретать очертание человеческой фигуры, но почти сразу задрожало, забилось, вспыхнуло в сотню раз ярче, и рассыпалось. Глаза резануло, по щекам потекли слёзы.

— Ваше Величество! — воскликнул Антуан, и все присутствующие разом рухнули на колени. Только мой мучитель остался неподвижен.

Там, где секунду назад вспыхнул и исчез свет, стоял огромный мужчина. Мощное тело пришельца затянуто в шелка и бархат, на плечах багряная волна мантии, в руке зажат топор. Глаза незнакомца чёрные, бесстрашные. Каштановые волосы забраны в хвост, обнажают остроконечные уши. Его взгляд заскользил по лицам, уголок рта лениво пополз вверх.

— Ваше Величество, — выдохнул Грегор.

Взгляд короля метнулся к чёрному принцу, вспыхнул удивлением. А Грегор продолжил, неразгибаясь:

— Король, простите эту дерзость. Нам пришлось. У нас не было другого выхода.

В голосе мужчины зазвучала угроза:

— Я чую, в твоих жилах кровь моего рода. Но кто ты, юноша?

— Я твой потомок, — отозвался Грегор покорно. — Грегор Краусус Винто Северинг.

— Краусус Винто? Ты сын Гарганкора? — воскликнул король.

Его брови поползли вверх, пальцы сильнее сжали топор. Хмурый интерес во взгляде сменился тотальным подозрением. Моё сердце подпрыгнуло, окрылилось надеждой — галлюцинация не верит Грегору, а значит, может покарать. Если так, план полоумных фанатиков рухнет, бредовое шоу закончится. Или не закончится?

— Гаргонкору всего неделя отроду, — прошипел король.

— Знаю, — в голосе принца мольба, голова понуро болтается на плечах. — Но я не лгу, Ваше Величество. Мы призвали вас...

Ноздри пришельца хищно втянули воздух, он прикрыл глаза, перебил:

— Время...

Грегор тут же умолк, склонился ещё ниже и едва не ударился лбом о земляной пол. А король продолжил ошеломлённо:

— Это не моё время! Будущее? Сколько веков прошло? Где Гарганкор? А Гестор?

Повисла тяжелая пауза, нетерпеливый взгляд короля вновь прошелся по лицам и замер на мне.

— А это кто?

Королевские брови встретились на переносице, нависли над угольно-чёрными глазами. Он перехватил топор, дёрнулся, но с места сойти не смог. Заговорил с явным усилием:

— Кто посмел осквернить наш род... этим? Кто осмелился породниться с самкой человека? Кто?!

Ответ сам сорвался с языка, но прозвучал жалобно:

— Мы с вами не родственники! Я...

Грегор бросил зло:

— Ваше Величество, позвольте я объясню.

— Говори, — повелительно отозвался тот. — И поднимись с колен, сыну Гаргонкора не пристало кланяться.

Чёрный принц поднялся, но всё-таки отвесил ещё один поклон в адрес венценосного предка.

— Король, времена вашего правления давно миновали. Ваш сын Гестор, и внук Гаргонкор мертвы.

Бледность исполина ничуть не смутила Грегора, он набрал в грудь побольше воздуха, продолжил:

— Народ эльфов практически истреблён. Нас осталась от силы пара сотен. Три королевских рода прерваны, выжили только мы и Вистинги.

Грегор кивнул на Машкиного воздыхателя, тот одарил короля могильной улыбкой и украдкой вытер слезу. На щеках пришельца вспыхнула россыпь красных пятен, и белки глаз потеряли прежнюю белизну. И хотя король не проронил ни слова, даже пальцем не шевельнул, воздух в шатре начал плавиться.

— Люди уже не помнят о нас, не верят в наше существование. Их предки разгромили империю, уничтожили всех. Сперва убивали только воинов, а после стали вспарывать животы беременным, топить и вешать младенцев. Они обрушили мир, предали огню даже воспоминания о нас.

— А мы? — спросил король.

— Мы... не смогли объединиться и дать отпор. Первые десятилетия даже не пытались бороться. Никто не верил, что все люди одинаковы, приписывали эту кровожадность разбойникам, отбросам человеческой массы. Мы слишком поздно осознали масштаб угрозы. Но и тогда могли успеть, если бы ни наша разрозненность... Западники вступили в союз с людьми, понадеялись, что их не тронут. Горные эльфы укрылись в пещерах, хотели отсидеться. Через два столетия люди добрались и до них.

— А южане?

Чёрный принц тяжело вздохнул и не ответил.

— Чего ты хочешь, Грегор?

— Нам нужна помощь, — отозвался тот. — Сейчас развитие человеческой цивилизации достигло пика, настал момент которого мы ждали очень долго. Люди разучились бороться, потеряли всякое представление о чести и совести, а значит... мы можем победить. Нас несравнимо меньше, но мы другие. Мы выстоим.

— Эти слова достойны императора, Грегор. Зачем ты призвал меня?

Грегор вздёрнул подбородок, выпрямился, расправил понурые плечи и заявил:

— Нам нужен предводитель.

Взгляд короля стал тяжелее грозового неба, ноздри хищно раздулись, костяшки пальцев побелели, а рукоятка топора, кажется, хрустнула.

— Но мой народ...

— Мы тоже ваш народ, — прошептал Антуан.

Пришелец застыл, слышать подобное от венценосцев рода Вистингов явно не приходилось. Наконец, он произнёс:

— Неужели всё настолько плохо?

— Да, — отозвался Антуан. — Вы — единственный, кто сумел разгадать человеческую природу, и единственный, кто сможет исправить будущее.

— Но мои подданные...

— Они в безопасности, — сказал Антуан покорно. — А мы на грани полного уничтожения. Без вашей помощи не выживем.

— Не могу, — пробормотал король. — Если я перейду в ваш мир, Грегор должен будет отправиться в прошлое вместо меня, кровь за кровь... Иначе мироздание рухнет, время превратится в небытие. Я не могу допустить этого, и тем более, не могу разрешить Грегору уйти в моё время, ведь потомки должны жить потом, после нас. Даже если это "после" отвратительно и тошнотворно.

На лице чёрного принца вспыхнула триумфальная улыбка. Он согнулся в нижайшем поклоне, ответил с вызовом:

— Ваше Величество, мы всё предусмотрели. Лёлечка!

Парень, что удерживал меня, встрепенулся и силой поволок вперёд. Я завопила, несколько раз пнула мучителя, изогнулась в попытке укусить, но зубы схватили воздух.

В голосе короля зазвучал неподдельный восторг:

— Браво! А я почти забыл про эту странную самку. Порез? Грегор, ты истинный сын рода Севергов! Умнейший из умнейших!

— Благодарю, Ваше Величество.

— Но...

— Что-то не так?

Король отозвался не сразу. Его пристальный взгляд ощупал меня с ног до головы и, судя по выражению лица, эльфийский предводитель не впечатлился ни розовым спортивным костюмчиком, ни дизайнерскими кедами. А белокурые кудряшки вызвали презрительную улыбку.

— Она может навредить, — отозвался король. — Если расскажет людям о будущем, начнёт призывать к борьбе...

— Не расскажет. А если и расскажет — никто не поверит. Поднять восстание эта самка точно не сможет, вы только взгляните на неё! Это типичный представитель современного человечества. Крашеная курица, фальшивка.

Грегор усмехнулся и, в подтверждение сказанного, больно дёрнул меня за ухо.

Я взвыла:

— Прекрати! Отпусти немедленно! Психи! Вы все — психи! Я буду жаловаться! Я разоблачу вашу секту! В суд подам! И не смей оскорблять меня, эльфийский выродок! Имбецил! Твоё место в дурдоме! Нет, таких как ты нужно отдавать на опыты, прижизненно!

Глаза пришельца чуть выкатились, рот приоткрылся сперва удивлённо, после превратился в злобный оскал. Зато Грегор и Антуан были счастливы, как туристы в дьюти фри. Со всех сторон послышались смешки, а в дальнем углу шатра раздался переливчатый смех Машки.

— Ну подруга, ну погоди!

Внезапное осознание стало поводом глубоко вздохнуть. Страх отступил, хотя коленки всё ещё ходят ходуном, а вдоль позвоночника ползает ледяная змейка.

— Поняла, — прошептала я, и закричала во всё горло: — Машка, ты труп! Давай, выкатывай свою скрытую камеру, зараза! Но я отомщу, ты ведь понимаешь, как ты сейчас попала?!

— Да, человечество заметно преобразилось, — отозвался король строго. — Грегор, ты великолепно подобрал кандидата. В моём мире такую самку прибьют как только рот откроет, навредить она не успеет. Отличное решение проблемы, я поражен.

— Рад стараться, Ваше Величество.

Толчок в спину стал полной неожиданностью, я полетела вперёд со скоростью пули. Успела выставить руки, но вместо твёрдой груди короля врезалась в тягучую массу.

То, что раньше считала плотью, оказалось липким и противным, руки увязли, приклеились. Краски смешались, силуэт пришельца стал расплывчатым пятном. По ушам ударила странная тишина, и тут же сменилась пронзительным свистом. Смешение красок начало затягивать и, несмотря на отчаянное сопротивление, поглотило. Мир закружился с невероятной скоростью, превратился в серое полотно. Карусель мироздания остановилась резко, серость вздрогнула и осыпались.

Глава 3

Я очутилась на полу просторной комнаты. Стены блестят золотом и серебром, в окна бьёт ослепительный свет. Приподнялась, зажмурилась и, на всякий случай, перекрестилась. Но когда открыла глаза, картинка не поменялась. Всё те же стены, тот же свет. Пальцами ощутила мягкий ворс — ковёр, сшитый из шкурок незнакомого зверя, лоснится, дарит приятное тепло.

Рядом огромная кровать с резными ножками и белыми, как снег, простынями. Алое одеяло небрежно отброшено и частью покоится на полу. В углах замерли витиеватые напольные подсвечники, со стен уныло глядят ничем не примечательные пейзажи. В воздухе висит тяжелый запах благовоний, щекочет нос, пробирается в горло.

Близкий звук шагов застал врасплох, не дал завершить первоначальный осмотр. Повинуясь инстинктам, проползла несколько метров и забилась под кровать.

В следующее мгновенье, по полу покатился холодный свежий воздух, а женский голос прозвенел ласковым ручейком:

— Георганус, ты здесь?

Я осторожно повернула голову и смогла рассмотреть миниатюрные ножки, которые мягко шествовали по комнате, и подол расшитого золотом платья.

— Ох уж эти благовония, — женщина вздохнула, а маленькие ножки понесли подол в сторону окон.

Теперь по полу пошел не просто холодный воздух — ледяной сквозняк! Чувствую, как кожа покрывается тысячами пупырышек...

— Георганус!

Голос женщины стал требовательным, она топнула ножкой, замерла.

И снова звук шагов, на этот раз оглушающе громкий, тяжелый. И новый голос, но мужской:

— Ваше Величество, что-то случилось?

Уровень подобострастия позволил узнать в говорившем слугу, но перевернуться и рассмотреть его ноги не решилась. Да и толку?

— Ты короля не видел? — ответила женщина.

— Сегодня? Нет. Возможно, он охотится.

— В пятницу? — рассмеялась собеседница. — Мой муж, конечно, еретик, но не до такой же степени!

— Тогда, может быть, в библиотеке?

— Я заходила в библиотеку, там только Гестор.

— А в саду искали?

— Искала, — нервно выдохнула она. — Куда же он запропастился?

Повисла напряженная тишина. Я сжалась в комок, в надежде, что это молчание никак не связано со мной — ножки кровати слишком высокие, заметить меня несложно.

— Конюшня! — воскликнул слуга.

— Точно! — подхватила королева.

Маленькие ножки поспешили прочь, но замерли на полпути.

— Ты остаёшься? — удивилась женщина.

Слуга отозвался учтиво, при этом явно кланялся:

— Нужно привести в порядок постель и вынести ночной горшок Его Величества.

Я нервно сглотнула, покрутила головой и начала медленно умирать от страха. В метре от меня замер тяжелый золотой сосуд испещрённый замысловатым узором и усыпанный сверкающими камушками. Лёгкий запах канализации щекотнул нос.

Не в силах ждать неизбежного разоблачения, кашлянула и медленно выползла на свет божий.

— Добрый день! — бодро отрапортовала я, и отвесила поклон.

Женщина в золотом платье сперва побледнела, через мгновенье позеленела, а покраснев закричала дурным голосом:

— Стража! Стража!

Слуга — пышнотелый лысоватый эльф, попятился к двери, но вовремя осознал свою принадлежность к сильному полу и бросился загораживать королеву. Его пухлые ладошки сжались в кулачки, ужас в глазах сменился напускным гневом, но боевая стойка всё равно получилась неправдоподобной.

— Спокойно, товарищи. Спокойно.

Я сделала осторожный шаг навстречу, впереди себя послала ослепительную улыбку.

— Стра... — королева вдруг запнулась.

Она оказалась на удивление симпатичной и хрупкой. Фигура тонкая, ручки худенькие, талия — сантиметров сорок, если не меньше. Каштанового цвета кудряшки чуть-чуть отдают рыжинкой, падают на фарфоровую кожу плеч. Глаза тёмные, но в них нет ужасающей ночи, которую являет взгляд её мужа. Я попыталась представить эту женщину рядом с королём — муравей и гора. Зато губы у венценосной дамы тонкие, а ротик — крохотный, значит характер не из лучших.

— Ваше Величество, позвольте объяснить. Меня зовут Лёлечка, то есть Оля...

Личико женщины снова утратило краски, она схватила ртом воздух, пошатнулась...

— Нет, нет! — поспешила оправдаться я, — обморок ни к чему.

Но королева, кажется, и сама передумала падать. Её взгляд стал острым и очень злым. Эльфийка пристально осмотрела мой спортивный костюм, кеды, особое внимание уделила маникюру и обвисшим, но всё ещё симпатичным кудряшкам.

— Как он мог?.. — выдохнула королева с горечью.

Брови слуги удивлённо взлетели вверх, на пухлом лице отразилась трудная работа мысли. Наконец, толстяк что-то понял, скривился презрительно:

— Нет... Ваше Величество... Этого не может быть...

— Может, — крикнула та. — Стража!

Не прошло и пары секунд, как в распахнутую дверь с оглушающим топотом ворвались пятеро эльфов. По комплекции ушастые очень похожи на бойцов спецназа, но вместо камуфляжа на каждом болотного цвета камзол и чёрные лосины. Я поспешно подняла руки и замерла. Но лезвие меча оказалось у горла гораздо быстрее. На ожесточенных лицах стражников заметно удивление, эльфы замерли в нерешительности, дружно косятся на королеву и толстопузого слугу.

Я сглотнула внезапный комок в горле и постаралась изобразить предельную покорность:

— Ваше Величество, прошу, выслушайте.

— Как ты здесь оказалась? — дрогнув, спросила она.

— Вот и я про то же...

— Нет! — воскликнула эльфийка, в её голосе зазвучала власть и несколько ноток раздражения. — Как ты посмела явиться в покои короля, грязная человеческая девчонка? И как смеешь разговаривать со мной?

— Вы не понимаете...

Королева завизжала пронзительно:

— Главного управителя сюда, быстро!

Один из спецназовцев вихрем унёсся прочь, а остальные придвинулись ко мне. В суровых лицах ни намёка на жалость, носы брезгливо сморщены.

Я попыталась заговорить вновь, но лезвие меча больно ужалило в горло, а в голове прогремели последние слова короля: такую самку прибьют, как только рот откроет... Чёртов пророк...

В пронзительной тишине слышно только пыхтение слуги. Он осторожно обмахивается платочком, украдкой осматривает интерьер — явно прикидывает, какую из королевских вещиц я могла спереть. Королева глядит пристально и хмуро, её личико превратилось в непроницаемую маску, губки поджаты и почти невидны.

Главный управитель, в отличие от остальных, вошел бесшумно, даже воровато. Такой же пузатенький, как слуга, на голову ниже дворцового спецназа. Дородное тело упаковано в облегающий камзол нежно-зелёного цвета, а ноги заключены в салатовые лосины. За поясом управителя притаилась странная штуковина, отдалённо похожая на кнут. Вошедший низко поклонился королеве, исподлобья глянул на сцену задержания.

Пальчик венценосной эльфийки взметнулся вверх, ткнул в меня.

— Вот, полюбуйся!

Брови управителя чуть приподнялись, он причмокнул и пробасил:

— Разберёмся, Ваше Величество.

— Разберёмся? — взвизгнула королева. — Да что тут разбираться? Казнить! Немедленно! Сию минуту!

— Меня?!

— Цыц!

По щеке прошлась звонкая пощёчина, кожу мгновенно охватил пожар. Один из стражей придвинулся вплотную, угрожающе засопел в ухо. Управитель спросил с подозрением:

— Ты из какого барака?

Возмущение хлынуло через край, я не смогла его скрыть. Гордо задрала голову, открыла рот, чтобы высказать, где и в каких позах видела длинноухих уродцев... И тут же схлопотала новую пощёчину, которая едва не свалила с ног. Голос управителя прозвучал сладко:

— Желаете самолично присутствовать на казни, Ваше Величество?

Королева отшатнулась с таким видом, будто ей предложили опустить пальчик в ночной горшок Его Величества.

— С ума сошел? Думаешь, меня недостаточно унизили?

— Простите! Я не подумал, что это...

— Хватит! — гневно бросила королева. — Казнить!

Она развернулась, коротким кивком поблагодарила стражников и спешно зашагала прочь. Каждый её шаг отражался паническим криком разума, кажется — упускаю что-то важное, шансы на спасение стремительно тают.

Управитель вдруг насторожился, проблеял:

— А если Его Величество Георганус... прогневаются?

Эльфийка замерла в дверях, тряхнула волосами:

— Выполняйте приказ.

С уходом королевы, спальня потонула в гробовой тишине. Стражники почему-то отодвинулись, управитель мялся, а слуга дрожал.

— Дверь закройте, — пробормотал управитель. И как только его приказ был выполнен, позвал тихо: — Шердом... Шердом...

Я почувствовала, как спина покрывается холодным потом, как подкашиваются ноги. Оказаться наедине с семью незнакомыми мужчинами... не очень приятно. Особенно если тебя собираются казнить.

— Шердом, приди... — повторил управитель, воровато огляделся.

Воздух рядом с ним вздрогнул, заискрился. Это свечение ничуть не похоже на то, из которого появлялся Георганус, но легче от этого не стало. А когда рядом с управителем возникла фигура в длинном чёрном балахоне — едва удержалась от крика.

— Что случилось? — проскрипел незнакомец в чёрном, отбросил капюшон.

Взгляду представился острый длинный нос, вычерченные скулы, низкий, натруженный работой мысли, лоб. Глазки у эльфа маленькие, посажены глубоко, будто кто-то вдавил их в лицо, а сверху прикрыл кустистыми бровями. Сам седой и бледный, но лицо молодое, даже намёка на морщины нет.

— Смотри, — прошептал управитель, указывая на меня. Пришелец не удивился, но взгляд стал задумчивым и тяжелым. А вельможа в салатовых лосинах продолжал: — Её королева нашла, самолично. Казнить велела. Немедленно. Но я... в общем...

— Ясно, — отозвался незнакомец.

Он приблизился, бесцеремонно схватил меня за подбородок. Осмотрев лицо, заскользил взглядом по одежде, особенно пристально рассматривал кеды. Что ни говори, а дизайнерская обувь способна впечатлить кого угодно, даже таких дикарей.

— Так что нам делать? — прошептал кто-то из стражников.

— Погоди ты... — отмахнулся управитель. Но, заметив недоумение на лицах ушастого спецназа, пояснил: — Слово королевы, конечно, закон. Но сами подумайте... Если Георганус без стеснения оставил эту самку в своей спальне, значит на то были причины. К тому же... В общем... Я бы не решился гневить короля.

— Но это позор, — выдохнул слуга. — Если кто-то узнает...

Ему ответил не управитель, а Шердом:

— Не узнает. Вы все, — эльф указал на стражников и отдельно, подчёркнуто, ткнул пальцем в слугу, — возвращаетесь к своим обязанностям. Если королева спросит, говорите — казнили.

— А как же...

— Без вас разберёмся.

Я не успела даже слова сказать, как седовласый ухватил за руку и каркнул что-то ещё, совершенно непонятное. Мир померк, вместо роскошной спальни короля взгляду предстала мрачная каморка.

Несмотря на то, что за окном белый день, в помещении полутьма. Окна завешены чёрной тканью, по углам и над потолком мерцают огни свечей. Все стены комнаты превращены в стеллажи, заваленные книгами, вперемешку со склянками. В дальнем углу с потолка свисают странного вида веники, рядом с ними что-то попискивает.

— Шердом! — взвизгнул управитель, а я от неожиданности подпрыгнула.

Названный Шердомом стоит рядом, мрачно потирает ладони. Управитель зачем-то поправляет камзол, затравленно озирается.

— Знаю, ты не любишь мою обитель, — сказал Шердом, — но тут безопасно. И никто не подслушает.

Управитель нервно кивнул, на меня покосился злобно, обвиняюще.

Последовал тихий вздох, щелчок, и вместо одного из стеллажей образовался большой камин. Огонь распластался в каминной пасти, и пожирает дрова с тем же смаком, с каким огромная собака обгладывает сочную кость. После нового щелчка у камина обнаружились три кресла. Будто почуяв моё состояние, маг сказал:

— Не пугайся, дитя. Присядь к камину, отдохни с дороги.

— С дороги? — возмутился управитель, но тут же осёкся, тоже поплёлся к креслу.

Я послушно села и сделала вид, будто не замечаю, как морщится и ёрзает управитель. Кажется, он даже попытался отодвинуться, но ножки магической мебели будто приклеились к полу. Хозяин коморки тоже присоединился к нам, он был спокоен как танк.

— Хорошенькое дельце, — ёжась пробормотал управитель.

— Да, задача не из лёгких, — отозвался Шердом. — Но может кое-кто прольёт свет на эту историю?

В меня вперились два нетерпеливых взгляда.

— Кто ты? — мягко спросил Шердом.

— Лёля... То есть Оля.

— Это что? Имя? — удивился управитель.

Шердом пожал плечами и смерил меня новым взглядом, от которого захотелось провалиться под землю. Так как провалиться я всё-таки не могла, просто прикусила язык. Что-то здесь не то, чего-то я не догоняю.

— Ладно, зайдём с другого бока... — пробормотал Шердом. — Оля, видишь ли в чём дело... Твоё появление в спальне нашего короля очень обеспокоило королеву. И не удивительно. Нет ничего позорнее, чем связь эльфа и человека. Это извращение, понимаешь?

Я только рот приоткрыла.

— Прелюбодействовать с человеком... всё равно что с коровой, или свиньёй... или с курицей. Понимаешь?

Мне показалось, что пол качнулся, и потолок вместе с ним.

— Подождите... Вы решили будто я — любовница короля?

— Тшш!!! — глаза управителя едва не вывалились из орбит, он зажал рукой собственный рот.

— А разве это не так? — уклончиво спросил Шердом.

Чуя подвох, я предпочла прикинуться дурой. Это было несложно, в моём-то положении. Маленькая хитрость оправдалась, добренький эльф в чёрном продолжил терпеливое объяснение:

— Оля, этот случай в спальне Георгануса — скандал, причём такой, что страшнее даже представить нельзя. Я не имею ничего против тебя... но я должен что-то предпринять. В обществе эльфов, король — больше, чем король. Это лидер без которого всё рухнет.

— Самка не понимает, — пробормотал управитель. — Говори проще.

Я не удержалась от вопросительного взгляда. Пузатый эльф в светло-зелёном камзоле почему-то побагровел. А Шердом вздохнул и начал снова:

— Оля... С древнейших времён, в нашем обществе существует строгий запрет на излишнее взаимодействие с людьми. За нарушение этого табу ни одна голова с плеч слетела. А король — лидер, он должен соблюдать закон особенно строго, потому что если правитель проявит неуважение к правилам, остальные перестанут их соблюдать вовсе. Твоё появление — позор для короля. Я верю, ты — хорошая, послушная самка. Но объясни, пожалуйста, как ты попала в спальню Его Величества? Кто тебя туда привёл? И как зовут твоего хозяина?

— Кого?.. — выдохнула я.

— Хозяина, — повторил Шердом медленно, как для тупых.

Я никогда не считала себя тупой, впрочем, умной тоже. Конечно, на фоне Машки, я — гений. Но выбор, перед которым меня поставили, показался необычайно сложным. Если бы дело происходило в моём мире, я бы не задумываясь призналась и в любовной связи, и в чём угодно, ведь речь идёт не о простом смертном, о короле! Но ушастые аборигены вряд ли знакомы с правилами пиара... И я сказала правду:

— Вы всё неправильно поняли.

— Как это неправильно? — вспыхнул толстый.

Зато Шердом среагировал гораздо спокойнее, спросил ласково:

— Объяснишь?

С сомнением, но всё-таки кивнула.

— Итак, как ты оказалась в спальне короля? Кто тебя привёл?

— Георганус. Но не сам... ему вроде как помогли. Всё дело в том, что я нездешняя. Я из другого времени.

Управитель, который секунду назад изображал хмурое любопытство, скис. Зато Шердом оживился.

— Дело в том, что я...

Я запнулась и внезапно засмущалась. Вдруг мне мерещится? Что если в действительности передо мной сидят не эльфы, а санитары? А каморка мага — жалкий, извращённый глюк? Да и может ли человек в трезвом уме всерьёз рассказывать про перемещения во времени? И ладно бы прошлое было адекватным, а тут ведь... эльфы!

— И... — поторопил Шердом, заговорчески подмигнул. Кажется, он на моей стороне.

Я решилась.

Сперва сбивалась и мялась. Зачем-то раскрыла свой возраст, поведала, что учусь на последнем курсе университета, обожаю розовый цвет. В деталях расписала сегодняшнее утро, наш выезд из дома — для достоверности. Когда дело дошло до пикника, моё смущение улетучилось. Описывая Грегора и Антуана, я даже ругнулась. Крепко так, по пролетарски.

Ожидаемого аншлага мой рассказ не вызывал. Толстый скис окончательно, на меня даже не смотрел. Казалось, единственное чего сейчас хочется эльфу — схватить что-нибудь тяжелое и прервать мои мученья навсегда. Зато Шердом слушал очень внимательно, вдумчиво.

— А потом в шатре появился король... — Я даже зажмурилась, представила эту картинку. Вот он — высокомерный, злющий, мерзкий. Стоит с топором наперевес и скалится, морда эльфийская. — И меня отправили в прошлое вместо него. Видимо, в этот момент Георганус находился в своей спальне, и я оказалась на его месте.

Толстый эльф перевёл скучающий взгляд на Шердома, спросил с толикой яда:

— И долго нам это слушать?

— Погоди, — отмахнулся чёрный. — А зачем тебя отправили в прошлое?

— Как это "зачем"? Чтобы с пространственно-временным континуумом ничего плохого не случилось.

Брови Шердома, так похожие на миниатюрные белоснежные облачка, подпрыгнули.

— С чем?

Объяснить эльфу что такое пространственно-временной континуум сложно, особенно когда сама толком не понимаешь. Поэтому я применила лучший аргумент блондинки — одарила Шердома ослепительной, обворожительной улыбкой. И, как часто бывает в подобных случаях, он догадался сам:

— Тебя отправили сюда в качестве замены. Без этого переход в другое время невозможен. А эти двое, те, кто вызвал Георгануса, кто они?

Я беззаботно пожала плечами:

— Я ведь говорила. Принцы. Антуан вроде как из рода Вис... Верс...

— Вистингов, — крякнул управитель.

— Ага. А Грегор — из ваших, правнук короля.

На последних словах мои собеседники притихли. Теперь глядели внимательно, хмурились.

— А зачем им понадобился Георганус? — подал голос Шердом.

И хотя я намеревалась быть предельно честной, сообразила: рассказывать этой парочке об истинном положении дел не стоит.

— Да так... Потусить. Хотели показать ему наше время, в клуб там сходить... текила-пати...

— Потусить?

— Ну да. А что такого? Даже короли имеют право на развлечения.

После минутного молчания Шердом заговорил вновь. Он был слишком серьёзен.

— Значит, между тобой и королём ничего не было. Это хорошо, даже замечательно. Оправдывать невиновного гораздо проще. И, как понимаю, король сейчас пребывает в будущем, вместе с принцами из рода Вистингов и Севергов. Развлекается. Что ж... Это вполне в духе Его Величества.

В глазах толстощёкого управителя блеснуло уважение, голос прозвучал неожиданно учтиво:

— Его Величество Георганус просили что-нибудь сообщить нам? Может быть, они изволили дать распоряжения касательно вашей персоны?

Я задумалась, такой поворот разговора — уже победа. Жизнь определённо налаживается!

— Он просил принять меня по высшему разряду. И, по возможности, отправить домой.

— Домой?

— В будущее, — уточнила я.

— Ах да... — протянул Шердом, откидываясь на спинку кресла. — Я мог бы отправить тебя в будущее, это несложно. Вот только в твоей истории есть пара нестыковок. Род Севергов, мягко говоря, не дружит с Вистингами.

— Это сейчас! Но потом, через несколько столетий, ваши правители помирятся. Так бывает, уж поверьте.

— Допустим... — маг скосил взгляд на управителя. — А ещё... переход, о котором ты говоришь, возможен только между родственниками. Кровь за кровь.

Эльф в светло-зелёном камзоле кивнул с самой серьёзной миной. А я задрала рукав кофточки и продемонстрировала служителям Его Величества запястье.

— Перед тем, как вызвать короля, Грегор порезал мне руку и влил в рану собственной крови, — важно пояснила я. Эльфы могут строить из себя скептиков, но против фактов не попрёшь.

— Вот как? — оживился Шердом. — Дай-ка посмотреть.

Он довольно грубо перехватил запястье, с интересом уставился на ровную, абсолютно гладкую кожу. Я чуть с кресла не упала:

— А где?..

— Что и требовалось доказать, — вздохнул управитель.

— Подождите! Несколько минут назад порез был!

— Правда? — изумление в голосе Шердома прозвучало как-то неестественно.

Я выдернула руку из крепкого капкана пальцев, мозг судорожно пытался проанализировать случившееся, но его перебил управитель:

— Итак, что мы имеем? В спальне короля обнаружена человеческая самка самого распутного вида. И она утверждает, что явилась из будущего в качестве замены Георганусу. В целом, легенда здравая, но тот, кто её составлял, не потрудился обеспечить самку доказательствами. Кто из врагов короля может быть настолько глуп?

— Дело может обстоять гораздо проще, — перебил Шердом. — Самка может действительно принадлежать королю.

— Нет! — взвизгнул толстощёкий эльф. — Наш король никогда бы не пошел на такую низость! Это немыслимо!

Шердом заявил со смешком:

— В этой жизни возможно всё. Один мой знакомый маг вывел недавно интересную закономерность: ненависть и любовь ходят рука об руку, и если мы яростно ненавидим какое-то явление или предмет, значит, подсознательно хотим им обладать.

— Чего? — не понял управитель.

Эльф в чёрном ответил подчёркнуто терпеливо:

— Открыто Георганус высказывается против разведения и содержания людей, и особенно осуждает связи между эльфами и людьми. Но потаённо... — он кивнул на меня и стих. Я почувствовала себя мебелью.

— Ересь! — вскрикнул толстощёкий.

— Тише, — отозвался Шердом. — Я не утверждаю, я предполагаю... К тому же, Георганус вполне мог впечатлиться этой самочкой, глянь какая хорошенькая.

И хотя комплимент Шердома пролился бальзамом на моё испуганное сердечко, я взбрыкнула:

— Прекратите! Я говорю правду! Шердом, вы ведь маг?

— Я не просто маг, я — верховный маг королевства Севера, — расплылся чёрный.

— Отлично! Значит, вы можете связаться с Георганусом и узнать, что я не вру!

Не знаю почему, но я была уверена, что Шердом действительно может. К счастью, отпираться чёрный не стал.

— Могу. Но не буду.

— Почему? Шердом, вы понимаете, что ваш король в другом мире, в другом времени?

— Как раз в этом я сильно сомневаюсь, Лёлечка. Его Величество могли отправиться куда угодно и никого не предупредить. Такое и раньше случалось.

Управитель важно кивнул, будто без его подтверждения слова мага не имеют силы. Я нашлась довольно быстро:

— А если ему плохо? Если ему грозит опасность? Если ему не нравится мой мир?

— Твой мир? — ухмыльнулся Шердом. — Какое скромное заявление. — И продолжил абсолютно серьёзным тоном: — Если королю понадобится моя помощь, он со мной свяжется. Видишь ли, король обладает некоторыми магическими способностями.

— Но...

— Хватит!

Управитель резко поднялся, несколько раз прошелся по комнате.

— Что будем делать с самкой, Шердом? Казним?

— Нет, — ответил маг. Я хотела крикнуть то же самое, но не успела. — Зачем казнить такую хорошенькую, воспитанную самочку?

— А что тогда?

Шердом глубоко вздохнул, отчего его лицо стало совершенно умиротворённым. Отозвался едва слышно:

— Есть у меня одна идея...

— Что вы имеете в виду?.. — начала было я, но Шердом повёл рукой и мир исчез, его место заняла абсолютная, беспроглядная чернота.

Глава 4

Голос донёсся, будто из другой галактики:

— Эй... Просыпайся...

За звуком последовал лёгкий шлепок по щеке.

— А? — проворчала я, отчаянно пытаясь разодрать слипшиеся веки. Первые несколько секунд картинка была нечёткой, смазанной, после всё-таки смогла различить зависшее надо мной лицо.

Девушка. Кожа гладкая, глаза светло-серые, реснички светлые, губки бледные. Волосы скрыты под белым чепчиком, а по бокам торчат острые ушки. Ничего примечательного. Кроме ушек, конечно.

— Где я?..

— Цыц! — прикрикнула девица.

Вскользь оценила её платье — ничего особенного. Простое, блеклое, местами в пятнах. По видимому служанка, но зато гонору... Оглядевшись, обнаружила, что нахожусь в небольшой светлой спаленке, такой же невзрачной, как и эта девица.

Служанка будто почувствовала мою неприязнь, с неимоверной наглостью сдёрнула одеяло. По коже побежали мурашки:

— Я что, голая? Но почему?..

Моё возмущение потонуло в злобном рыке:

— Тварь! Мразь! Шлюха!

— Я?

Вместо ответа в лицо прилетела тряпка.

— У тебя ровно час! Одевайся! За ширмой ванна, если ты, конечно, знаешь значение слова "мыться". И учти: если хозяину с тобой не понравится, отправишься в общий барак!

— Погоди!

Но девица вылетела из комнаты, как пробка из подогретой бутылки шампанского. Здорово! Просто отлично!

Брошенная мне тряпка оказалась платьем из лёгкой ткани, сильно напоминающей шифон. Даже без примерки ясно: в таком дальше собственной спальни показываться нельзя, в купальнике я бы выглядела намного скромнее.

И тут меня будто током ударило. Я — в рабстве! Вместо того чтобы помочь, Шердом и управитель продали меня какому-то богачу. Как вещь, как... как...

Ужас происходящего осознала не сразу, зато когда поняла, сердце заколотилось бешено, лоб в мгновенье покрылся испариной, ноги отказались повиноваться. Я осторожно легла на кровать, прикрылась прозрачным кусочком материи. Что делать?

"Если хозяину с тобой не понравится... — прозвучал в голове звенящий голосок, — отправишься в общий барак!"

Чёрт, это что же получается?

Я ничего не знаю об этом мире, могу только предполагать. Если под кроватью короля обитает ночной горшок, значит здесь нет канализации. Если эльфийский спецназ орудует мечами, то огнестрельного оружия тоже нет. Одежда эльфов намекает на отсутствие текстильной промышленности. Ещё тут в ходу рабство. Значит, этот мир, в лучшем случае, похож на дремучее средневековье. И как же выглядит средневековый "барак"? Мама дорогая!

На миг представила себя — милую, красивую, хрупкую — в окружении грязных вонючих оборванцев и чуть не заплакала.

Подняться с кровати оказалось очень непросто — ноги сводит, по телу нервная дрожь. Осторожно приблизилась к единственному окну. Высоко. Этаж третий, не меньше. Из окна виден огромный, идеально ровный газон, за ним начинается полоса невысоких деревьев — сад. И над всем этим великолепием полыхает кроваво-красный закат.

Память услужливо напомнила слова Шердома: "Нет ничего позорнее, чем связь эльфа и человека". И на душе стало ещё гаже. Я в западне, в руках богатого эльфа-извращенца. А если следовать логике Шердома до конца, мой "хозяин" не просто извращенец, а скотоложец, по местным меркам.

Что делать? Боюсь, есть только один выход.

Для начала попыталась унять нервную дрожь и отыскать ванну, о которой говорила служанка. Но то, что обнаружилось за ширмой, ванной назвать язык не повернётся — деревянная лохань, похожая на больной тазик с мутной, едва тёплой водой. Показалось, в этой воде уже кто-то вымылся, и не раз. Пересилить собственную брезгливость оказалось сложно, но я смогла.

Закончив водные процедуры, примерила приготовленное для меня платье. Ткань просвечивает нещадно, правда в нужных местах имеется дополнительная подкладка, но всё равно чувствую себя голой. Ещё и этот разрез... до бедра. Единственный плюс платья в том, что оно розовое.

Рядом с кроватью нашла пару тряпичных туфель а-ля пуанты. На проверку обувь оказалась очень удобной, и на ногах неплохо смотрится. А вот отыскать зеркальце и гребень оказалось непросто.

О том, чтобы сделать приличную причёску и мечтать нельзя, пришлось импровизировать, но это полбеды. Настоящая беда в полном отсутствии косметики, неужели эльфы настолько отсталый народ? Тут же вспомнилась королева, на лице которой не было даже тени макияжа, может поэтому эльфийки такие злобные?

Ай-яй-яй, во что же я вляпалась?!

Если рассуждать логически, у меня есть все шансы вернуться домой. Сейчас родители в Англии: фирма отца осваивает новый рынок, его присутствие необходимо, а мама поехала за компанию, по магазинам погулять и проветриться. Но однажды они вернутся, и меня всё-таки хватятся. Отец — человек проницательный, сразу на Машку выйдет. А там и до Грегора с Георганусом недалеко... Дальше — дело техники, а техника у нас на высоте, паяльники работают как надо. Значит моя задача — просто переждать это время. Выжить. И нужно для этого всего ничего: быть послушной, хорошей девочкой. Ну и кое-что... перетерпеть. В моём мире подобные союзы — обыденность. Если тысячи девушек легко отдаются жирным, вонючим извращенцам, значит и я смогу. На войне все средства хороши.

Дверь распахнулась без стука. На пороге возникла всё та же бледная служанка, презрительно скривила губы:

— Пойдём. Хозяин уже ждёт.

Сделать шаг навстречу новой реальности оказалось гораздо сложнее, чем рассуждать о нём — коленки предательски дрожали, сердце превратилось в кусок льда.

Служанка деловито вышагивала впереди, то и дело оглядывалась. Миновав довольно короткий коридор, мы оказались на парадной лестнице. В том, что она именно парадная, главная, я ни капли не сомневалась: огромная, ступени из белого мрамора, перилла блестят золотом. Если постелить здесь красную дорожку, то без стеснения можно запускать всю звёздно-голливудскую тусовку. Но это, как оказалось, цветочки.

Очутившись в просторном холле, я чуть не упала от восторга. Такой роскоши мог бы позавидовать любой олигарх. Пол, как и лестница, из белого, похоже цельного, мрамора. Потолок покрыт бесконечным узором из золотых завитков, его подпирают восемь белоснежных колонн. На стенах тоже золотые элементы, но они блекнут рядом с портретами в тяжелых, усыпанных драгоценными камнями, рамах. В центре холла поразительной красоты фонтан. Здесь только музыки не хватает, и неподвижных лакеев по углам.

— Чего встала? — прошипела служанка, но сделала это на порядок тише, чем раньше. Видимо, присутствие хозяина пыл усмиряет.

Я на мгновенье зажмурилась, попыталась вообразить...

Здесь должен обитать высокий, худощавый аристократ с синими глазами и великолепными манерами. Галантный и до чёртиков благородный. Он не посмеет меня обидеть. Но даже если хозяин особняка настоящий урод — стерплю. Лучше быть рабыней в роскоши, чем в той же рабыней, но уже в бараке.

И всё-таки он должен, просто обязан быть красавцем! Иначе и быть не может.

— Чего встала, спрашиваю?!

Служанка схватила за руку, и с силой, несвойственной нормальным девушкам, проволокла меня несколько метров. Отпустила, когда мы упёрлись в тяжёлую резную дверь. Она толкнула дверь без особого почтения, скомандовала:

— Заходи.

Мысленно перекрестившись, я перешагнула порог и онемела.

Небольшой уютный кабинет выполнен в лучших традициях английской классики: светлые стены, массивные шкафы тёмного дерева до отказа забитые книгами, небольшой камин, закрытый витиеватой кованой решеткой. На каминной полке часы, несколько статуэток искусной работы. Письменный стол — просто шедевр эстетики, увидев такой даже лентяй искренне захочет поработать, рядом — небольшой диванчик. Окна закрыты тяжелыми, тёмно-бордовыми гардинами, свет дают несколько тусклых ламп, спрятанных за старинными плафонами.

И посреди этого музея стоит лысый, обрюзглый мужик в отвратительном сером камзоле и смотрит на меня с такой ухмылкой, что впору лезть в петлю. Под взглядом масляных глазок, моя уверенность отступила.

Эльф протянул руку, сказал с хрипотцой:

— Иди ко мне, деточка.

Замерла. Ноги будто приклеились к полу. Не видела, но почувствовала, как захлопнулась дверь кабинета. Послышался отвратительный лязг — снаружи повернули ключ, перекрыли единственный путь к бегству.

Хозяина моя нерешительность не обрадовала: брови сошлись на переносице, взгляд утратил маслянистость, стал злобным.

— Иди сюда, — прошипел он.

Только без паники! Без паники!!! Это всего лишь жирный, богатый эльф, ничего больше! Нужно попробовать завязать беседу, расположить к себе, вызвать симпатию. Может быть, разговор отсрочит более близкое знакомство.

— Здравствуйте, — пискнула я. — У вас очень красивый дом.

— Иди сюда!

Ясно. Беседовать толстяк не собирается. Конечно, я ведь рабыня, мебель. Нужно подчиниться, просто выполнять его желанья.

Я проковыляла несколько шагов, когда расстояние стало критически-опасным — снова встала. Новых приказов не последовало: эльф, с несвойственной толстякам прытью, подскочил, ухватил за руку и поволок в сторону, к пугающей громадине дивана.

Никаких комплиментов, никаких прелюдий, только потные объятья и зловонное дыхание. Я в мановение ока очутилась на злополучном диванчике, сверху навалилась тяжелая туша. Это оказалось куда противнее, чем предполагала. К горлу подкатила тошнота, я напрочь забыла об угрозе переселения в барак, обо всё забыла! Выпалила:

— Нет!

Но эльф не услышал, вернее не пожелал услышать.

Тонкая ткань не может оградить от горячих, торопливых пальцев, которые стремятся не приласкать, а пощупать всё до чего дотянутся. Они не знают стеснения, нагло елозят по телу.

— Нет! — взмолилась я.

Ответом стало похотливое хрюканье, потная ладонь легла на грудь, сдавила. В тот же миг колено толстого эльфа попыталось раздвинуть мои ноги, но я сжалась, хоть и поняла — долго сопротивляться не смогу, хозяин гораздо сильнее. Тело эльфа затряслось, из горла вырвалось хрюканье. Я не сразу сообразила, что это смех.

— Пусти меня!

— Тихо! — рыкнул хозяин, от возбуждения голос совсем охрип.

Пальцы эльфа нащупали злополучный разрез платья, коснулись обнаженной кожи. Минуя моё сопротивление, устремились туда, где границ приличия уже не существует. Я взвыла, попыталась извернуться и оттолкнуть. Непростительная ошибка — чем активнее сопротивляюсь, тем настырнее становится эльф. Нужно было прикинуться бревном.

В голове промелькнула трусливая мысль — всё правильно, Лёля! Продолжай! Ему понравится и ты останешься здесь, в этом доме. Лучше стерпеть несколько минут унижения, чем оказаться в общем бараке. Пусть берёт что хочет, с тебя не убудет!

К горлу подкатил комок тошноты, а я действительно замерла. Но хозяин не заметил, наваливается с прежним энтузиазмом, щупает, пытается задрать платье. Я представила, как этот свин пыхтит сверху, стонет и прикрывает от удовольствия глазки...

Что случилось дальше, помню плохо. Кажется, рядом с диваном, случайно нащупала что-то холодное, увесистое. Потом раздался странный, глухой звук. Эльф разом обмяк, расплылся по мне, придавил так, что даже вздохнуть не могла. По шее потекло что-то вязкое, горячее. Я пыталась столкнуть с себя эту тушу, и когда она всё-таки свалилась на пол — долго, очень долго, глотала воздух.

Как только осознание вернулось — вскочила. Эльф лежит неподвижно, лысина в крови, багряное пятно медленно расползается по ковру. Убила.

Я дёрнулась в сторону, чуть не упала, споткнувшись о брошенную на пол статуэтку.

Сообразила — нужно проверить пульс. Кто знает, может ушастый всё-таки выдержал удар? Может быть, при должной медицинской помощи...

Приблизиться к распластанному телу страшно. Кажется, толстяк вот-вот подскочит, схватит, и всё начнётся сначала. Или схватит и придушит, но этот вариант не так плох, как первый.

Дрожа, опустилась на колени рядом с ним, осторожно положила руку на шею, дёрнулась. Нет, так нельзя. Нужно попытаться сохранить хладнокровие. Снова коснулась оплывшей жиром шеи, замерла. Никаких признаков пульса.

Согнулась в три погибели, надеясь различить дыханье, ведь с пульсом и ошибиться могла, за слоями жира его, поди, и не прощупаешь... Через пять минут стало очевидно — эльф не дышит.

Волна ужаса накрыла с головой. Я — убийца. Что теперь будет?

Следствие, суд, казнь? Или просто казнь, на месте? В том, что действия хозяина под местный УК не подпадают, я почему-то не сомневаюсь. Так что всё, допрыгалась.

Внезапно одна из тяжелых гардин вздулась, ноздрей коснулся свежий, прохладный воздух. Я метнулась к окну и глухо вскрикнула. Удача! Кабинет расположен на первом этаже, а закрыть здесь окна никто не потрудился.

Небо уже заметно потемнело, солнце скрылось, пропустив на землю сумрак. Между мной и ближайшим укрытием — садом — бесконечная гладь газона. Если побегу, меня непременно заметят, но ведь других вариантов всё равно нет! Отдаваться в руки здешнего правосудия бессмысленно.

Но прежде чем шагнуть в окно, нужно сделать кое-что ещё.

Повадки эльфов вряд ли отличаются от повадок человека, значит, в кабинете толстяка должен быть стратегический набор любого мужчины: деньги, оружие, алкоголь. Последнее интересует меньше всего, хотя пять капель коньяка лишними не будут.

Аккуратничать сейчас незачем, поэтому ящики выворачивала, что называется "с мясом". По полу тут же разметало листы бумаги и перья, увесистый кожаный мешочек обнаружился в самом последнем ящике. Хороший кошелёк — тяжелый, таким и убить можно. Рядом с ним простые ножны с кинжалом. Думаю, этого достаточно.

Желания вздохнуть, окинуть кабинет прощальным взглядом и пустить сентиментальную слезу не возникло, хотя сердце вдруг защемило, стало очень жаль... себя. Вместо того чтобы жить в тепле и сытости бросаюсь в неизвестность чужого, дикого мира. Но... пить "боржоми" поздно!

Отбросив последние сомнения, перекинула ногу через подоконник. К счастью, окно расположено низко, даже прыгать не пришлось. Оказавшись снаружи, подхватила подол платья и помчалась вперёд.

Адреналин, который и прежде был на пределе, зашкалил. Свежий воздух ожёг лёгкие. Мир превратился в тоннель, в конце которого не свет, а спасительная тьма. Я почувствовала себя тараканом, который мчится по белой скатерти пустого обеденного стола — один взгляд из окна и меня заметит любой домочадец толстопузого вельможи, и тогда всё, конец. А газон, как назло, огромный, размером с пару футбольных полей, если не больше. И сумрак сгущается недостаточно быстро.

Примерно на середине пути дыхание кончилось, нещадно закололо правое подреберье. Ноги налились свинцом, даже адреналин уже не способен избавить от этой усталости. Впервые в жизни мне стало искренне жаль, что живу, вернее жила, в мегаполисе, который отменяет большинство физических нагрузок. Некоторые обитатели городов ещё умудряются находить повод для пробежки — уходящий автобус, или закрытие метро, но я была лишена даже этого, благополучные девочки общественным транспортом не пользуются...

К стене деревьев не подбежала — подковыляла. Разум кричит, что нужно двигаться дальше, но ноги не слушаются, лёгкие вот-вот взорвутся. Спасение пришло неожиданно: в десятке метров обнаружилась беседка. Хоть какое, а укрытие.

Когда оказалась рядом с этим шедевром зодчества, чуть не упала. Не столько от бессилья, сколько от удивления. Кажется, у эльфов патологическая страсть к белому мрамору, но суть не в этом. Строение высотой метров в пять, круглое, крыша в виде купола. Но ни окон, ни дверей нет. Только непроницаемые стены с вмонтированными в них полуколоннами. Может это и не беседка вовсе? А какая-нибудь водонапорная башня? Или просто предмет ландшафтного дизайна?

Впрочем, так даже лучше — можно спрятаться за стеной, тогда из дома точно никто не увидит.

Держась за стеночку, проковыляла ещё несколько метров и свалилась на землю. Боль в подреберье — мечта мазохиста. Жуткая! Лёгкие уже не взрываются, просто стремятся вывалиться наружу. Ноги огнём горят. Только голова по-прежнему ясная.

Самое мерзкое в этой ситуации то, что моя жизнь зависит от самого глупого фактора — от продолжительности эльфячьего секса! Если эльфу для этого дела требуется минут пять, то я пропала. Прислуга, как пить дать, вот-вот хватится, обнаружит убитого хозяина и поднимет тревогу. Чтобы определить куда я подевалась много мозгов не нужно. А я, дура, даже окно за собой не прикрыла. Чёрт! Не везёт, так не везёт!

Первая попытка подняться оказалась провальной. Со второй, я с огромным трудом села, уперевшись спиной в стену беседки-водонапорки. Трофейный кошелёк запихнула в декольте, а вот выпускать из рук кинжал явно не стоит.

Темнота наступает медленно, тени становятся гуще. Царящий вокруг сумрак будит новые страхи.

Куда пойти? Куда податься несчастной девушке в лёгком платье и тряпичных туфельках? Оставаться в парке нельзя, а что творится там, где кончаются владенья убитого толстяка? Мне представились бескрайние леса с дремучими чащами, высоченные горы и бесконечные поля. Ничего другого тут быть не может, какую логику не применяй.

Мамочка! Куда я попала! Я совершенно не приспособлена к дикой жизни. Единственное, что знаю о выживании — Север с той стороны, где мох. Или наоборот? Чёрт!

Осторожно выглянула из-за угла беседки. Видно плохо, но в доме, кажется, уже начали зажигать свет. Самое время убираться отсюда, и как можно быстрее.

Встала, постаралась прогнать нахлынувшую панику.

Итак, главная задача — уйти подальше от этого дома. Всё остальное буду решать походу. В какую сторону двигаться? Да без разницы!

Сделав несколько шагов влево, замерла. По спине колючими иголочками прошел страх. Я отмахнулась от странного предчувствия, но едва подняла ногу для следующего шага, за спиной раздался неприятный глухой звук.

Душа ушла в пятки, кровь застыла. Повинуясь какому-то странному, первобытному инстинкту, оборачиваться начала очень медленно, очень плавно... и не зря. Из сумрака пялятся два огромных желтых глаза.

Волк не очень крупный, размером со среднюю собаку. Но морда оскалена, клыки длиной с палец. Зверюга не двигается, ждёт когда дёрнусь. Ему понадобится всего пара прыжков, чтобы оказаться рядом. И тогда всё. Прощай, Лёля.

Мне захотелось сказать волку что-нибудь умное, такое, чтобы заставило зверя отступить. Только горло перехватило, будто чья-то железная рука намертво сдавила шею.

Главное — не двигаться! И не смотреть в глаза! Для хищника взгляд красноречивее любых слов, это вызов, претензия на лидерство. Я вожаком стаи быть не собираюсь, мне нужно просто выжить, убраться отсюда к чёртовой бабушке.

Время превратилось в тягучий кисель, и если пересекая газон чувствовала себя заметным, но юрким тараканом, то теперь превратилась в муху, которая свалилась в банку мёда. Отступать некуда. Что делать — неизвестно! Зверюга может броситься в любую секунду, и даже если сейчас серая тварь уйдёт, наверняка, найдёт меня позже. А в темноте справиться с ним точно не смогу, даже не замечу нападение.

Сумрак будто подслушал мои мысли, начал густеть с неимоверной быстротой. Чернота приблизилась, тени сомкнулись, обступили зловещим хороводом.

Решение пришло стремительно, будто молния в темечко попала. Сейчас или никогда.

Скорости, с которой я поднимала руку, позавидовала бы любая улитка. А волк, если и заметил угрозу — вида не подал. Перед единственным и главным броском своей жизни, я зажмурилась...

Как только кинжал сорвался с руки, развернулась и бросилась прочь. Вместо сада перед глазами странный, сюрреалистичный пейзаж: вертикальные линии сменяются горизонтальными, коричневый цвет смешивается с зелёным и чёрным, над головой не пойми что, за спиной ужас.

Земля под ногами ровная, но я всё время пытаюсь что-то перепрыгнуть, подскочить. Стволы деревьев мелькают, заставляют петлять. Умом понимаю — любой шаг в сторону даёт преимущество преследователю, но деревья, как назло, снова и снова встают на пути.

В голове шум, кровь стучит в висках. Кажется, она вот-вот разобьёт череп. Дышать приходится ртом, иначе не получается. Дыханья снова не хватает. Злой холодный ветер срывает с глаз неуместные слёзы, в животе, будто комок змей поселился.

Бежать! Главное — бежать! Не останавливаться!

Просвет появился неожиданно, адреналин в который раз подпрыгнул, прибавил сил. Глупо рассчитывать на то, что отсутствие деревьев остановит волка, но всё-таки. Я сделала ещё один рывок — вот он, просвет!

В последний момент нога зацепилась, и я кубарем вывалилась на дорогу.

Прошло минуты три, прежде чем сообразила — я всё ещё жива.

Волк не кинулся следом. А может он и не преследовал? Может бросок дилетанта всё-таки попал в мишень и зверюга убита? Ведь говорят же, что новичкам, как и дуракам, везёт.

Только перевернуться и удостовериться не смогла — тело отказалось подчиниться. Я даже голову приподнять не сумела. О том, что боль может быть такой, даже не подозревала. Каждая клеточка тела кричит и стонет, каждая косточка и мышца хочет развалиться на атомы. В такой ситуации, онемевшая нога кажется самой здоровой частью тела. Всё. Добегалась.

Как только поняла, что сопротивляться без толку, стало так хорошо, так спокойно и комфортно... Но ни тут-то было.

Земля подо мной задрожала. Не сильно, но ощутимо. Послышался странный звук — ни то стук, ни то грохот. Несколько минут пыталась осознать происходящее, а звук усиливался, будто приближался. Наконец, грохот стал невыносимым.

Я смогла поднять голову — лучше бы я этого не делала! На фоне сумрака, глаза различили чёрную тень, которая с бешеной скоростью неслась на меня. Ближе, ближе, ещё ближе... В грохоте различим стук. Копыта? Вот раздался крик. Кто? Неужели человек? Тень стала угрожающе большой, ещё секунда и меня переедет...

Не знаю как так вышло, не знаю возможно ли такое в нормальном мире, но я буквально швырнула себя в сторону, чтобы чрез секунду увидеть как в паре миллиметров от моего носа проносятся несколько пар копыт, а следом за ними огромные колёса.

Грохот оборвался, его сменило бешеное ржание и крик:

— Тпрууууу!

Разум, который уже устал бояться, отметил: меня чуть не задавила карета. Карета остановилась. Из неё кто-то выпрыгнул. Следом ещё один. Две фигуры мчат ко мне... и, как ни печально, это не санитары... В этом мире вылечить меня некому.

Глава 5

— Она лежала посередине дороги! — взвизгнул голос.

— Не оправдывайся, — холодно ответил второй. От этого звука по коже поползли мурашки.

Меня подхватили чьи-то руки. Очень горячие и очень сильные. Кожу обожгло дыхание, пальцы коснулись лба, отвели волосы. На этом странные, довольно приятные ощущения кончились.

— Самка человека?! — голос мгновенно утратил и холодность, и властность.

Меня снова швырнуло на землю, затылок больно впечатался в твёрдую поверхность.

— Не может быть... — прошептал первый, словно издалека. — Откуда ей тут взяться?

Картинка перед глазами расплывается и двоится, я попыталась сфокусировать взгляд. Лицо замершего надо мной показалось очень знакомым. Вскрикнула:

— Грегор?

Фигура отшатнулась, но через несколько мгновений приблизилась снова. У него действительно лицо Грегора. Но как такое возможно?

Его пальцы грубо ухватили за подбородок, взгляд стал до того пристальным, что показалось будто в чёрную дыру проваливаюсь.

— Самка, — кивнув, подтвердил он. — Причём элитная. Что она тут делает?

В голосе другого прозвучала тотальная растерянность:

— Не знаю...

— Здесь! — воскликнул тот, что так похож на Грегора. — Не где-нибудь, а здесь!!!

Нет, это точно не Грегор. Просто в темноте, как говорится, все кошки серы.

— Не знаю... — повторил другой. — Но она, кажется, ранена. Смотрите, как изогнута её нога.

Повисло напряженное молчание. Не знаю о чём размышляли эльфы, а я... я начала понимать — добром дело не кончится. Да, пробежка по парку была долгой, но вряд ли мне удалось уйти далеко от того домика, где меня ждут все неприятности вселенной. И если рассуждать логически, эти эльфы направляются именно туда.

— Всё хорошо, — сказала я, постаралась придать голосу самый мирный, самый благополучный тон. — Всё в порядке. Простите, что задержала вас.

Я всё-таки сумела встать, несмотря на то, что левая ступня отдавала дикой болью и категорически отказывалась повиноваться. Парочка отшатнулась, вытаращив глаза. Окинув обоих быстрым взглядом, сообразила: двойник Грегора — явно из благородных, а второй, судя по всему, кучер.

— С вашего позволения, я пойду.

Всё! Всё хорошо! Подумаешь — самка на дороге! Мало ли их, то есть нас, по миру шляется? Пустяк! Не задавили, ободы колёс не попортили и ладно...

— Стой, — гаркнул кучер, в один прыжок оказался рядом.

Когда его пальцы сомкнулись на моём локте — заорала. Хватка у эльфа железная, показалось — сустав вот-вот рассыплется.

— Никуда ты не пойдёшь! Беглая? От кого сбежала?

О нет, только не это... Ну почему? Почему они не поверили? Ведь все политологи, в один голос уверяют: чем проще и наглее ложь, тем вероятность успешного обмана больше.

— Я... Я...

— От кого сбежала, спрашиваю?! — зло повторил кучер.

Голос псевдо-Грегора прозвучал недовольно:

— Оставь её.

Я выдохнула с облегчением, но рано.

— На месте разберёмся.

Брови кучера взлетели на середину лба, он дёрнулся в сторону, так и не выпустив мой локоть. Я взвыла, потеряла равновесие и рухнула к ногам эльфа. На моё падение внимания не обратили.

— Как думаешь, она в карете не обгадится?

— Не знаю, — отозвался кучер, — если действительно из элитных, то не должна. Но я бы так рисковать не стал.

— А я риску. Грузи её.

Запротестовать не успела, да и смысл? Меня подхватили поперёк туловища. Как старый, изъеденный молью ковёр, поволокли к чёрной громадине кареты.

Лошади фырчат громко, недовольно перебирают ногами. Кучер рывком распахнул дверцу и, бросив меня на пол, провозгласил:

— Если испачкаешь что-нибудь, собственными руками придушу!

После недавнего разговора, не думала, что двойник Грегора ко мне присоединится. В его жестах и взглядах читалась брезгливость, в моём мире так даже на бомжей не смотрят. Была уверена: благородный эльф скорее сядет на козлы с кучером, чем окажется рядом со мной. Но я ошиблась. Когда он впрыгивал в карету, мне едва удалось увернуться, иначе бы точно наступил.

Карета двинулась очень плавно, будто не средневековый агрегат, а современный авто на хорошем асфальте. Я попыталась подняться и сесть на диванчик напротив двойника Грегора, в его лицо при этом старалась не смотреть, но сопение эльфа сообщило лучше любых взглядов и слов — он недоволен. Ещё бы: после беготни по лесу моё платье чистотой не отличается. И всё-таки я села. Плевать.

О том, что мы подкатываем к дому, сообщило радостное ржание лошадок. За окном кареты замаячили тусклые огоньки. В этот раз двойник Грегора взялся за грязную работу сам: вцепился в мой локоть и потащил наружу.

Вылетая из кареты, я смогла разглядеть кусочек уже знакомого особняка: огромные серые камни, большие окна с цветными витражами, крыльцо с коваными золочёными перилами и ажурным козырьком. Рядом пара слуг с факелами — в наступившей темноте без освещения не обойтись.

Когда миновали мозаичную дорожку, обрамлённую невысокими розовыми кустами, на крыльцо выпрыгнул худой, как жердь, слуга с обеспокоенным лицом. Он учтиво поклонился знатному эльфу, что-то крякнул.

А вот заметив меня, слуга выкатил глазки, рот искривился, но крика так и не услышала. Вместо этого тишину нарушил грубый голос моего провожатого:

— А где Турус?

Слуга, кажется, подавился вздохом. Не произнося ни слова, ткнул в меня пальцем.

— Это? — усмехнулся эльф. — На дороге нашёл. Нужно выяснить чья. Так где же Турус?

Худосочный отступил в сторону, пропуская нас внутрь, и согнулся в поклоне.

— Турус убит... — пробормотал он.

— Что?!

— Убит, — повторил слуга, махнул рукой в направлении кабинета.

Проследив за его жестом, я невольно раскрыла рот. Зажженные светильники предали знакомому холлу сказочное очарование, я даже забыла о причине своего появления здесь и грозящих неприятностях. Но боль в ноге вернула к реальности довольно быстро и грубо. Эльф потащил вперёд, к жуткой двери, с которой и начались мои несчастья.

Резные тяжелые створки распахнуты. В кабинете тоже горят светильники, но тускло, превращают страшную картину в абсолютную жуть. С момента моего бегства здесь ничего не изменилось: развороченный письменный стол, разбросанные по полу листы бумаги, перья. Гардина по-прежнему вздувается и опадает под порывами ветра. У небольшого диванчика, на ковре, массивное тело с пробитой головой, под ним пятно чернеющей крови.

Рядом с убитым возвышаются четыре немые, неподвижные фигуры. Трое мужчин в серых камзолах и крупная женщина с красным, очень суровым лицом.

Заметив нас, фигуры вздрогнули, женщина всплеснула руками. Голос моего провожатого прозвучал гневно, требовательно, будто не вопрос задаёт, а приказывает:

— Что произошло?

Рука эльфийки взметнулась вверх, указывая на меня:

— Это она.

— Что? — не понял ушастый, но локоть мой сдавил ещё сильней.

— Туруса убила эта самка, — спокойствие, прозвучавшее в голосе эльфийки, удивило. Наверное, дама в шоке.

— Она? — неверяще выпалил знатный гость, уставился на меня огромными, как блюдца, глазами. — Но как?

— Уйдите, — глухо сказала эльфийка. От её слов вздрогнули все, даже мой провожатый, которому бояться слуг явно не по статусу.

Три эльфа в серых камзолах уставились на женщину, но, получив подтверждающий кивок, бодрым шагом поспешили прочь. Эльфийка самолично проводила их до выхода, плотно притворила дверь. Мне даже скрежет проворачиваемого ключа послышался, отчего по спине прошел холодок — слишком хорошо помню этот звук.

— Это она, — повторила эльфийка, снова ткнув в меня пальцем.

— Не может быть. Я нашел её только что, на дороге.

— Она сбежала от нас, ваша светлость, — с поклоном сообщила женщина, — а прежде убила Туруса, как видите.

— В голове не укладывается. А как она вообще тут очутилась? Кто её хозяин?

Эльфийка вздохнула, нервно расправила складки пышного серого платья:

— Вы.

Пришлось прикусить язык, чтобы не закричать — эльф сдавил мой локоть с силой тяжелоатлета. И, кажется, я начала понимать что к чему... Но додумывать не пришлось, эльфийка поспешила объяснить "его светлости":

— Это ваша самка, господин Орис. Вчера вечером её доставил Шердом. Сказал — подарок.

Эльф шумно сглотнул и выпалил:

— Подарок? На кой ляд мне этот подарок?! Шердом что же, умом тронулся?

— Вот и я так подумала, — отозвалась женщина. — Не хотела брать, но разве я вправе отказаться от подарка верховного мага королевства? Я закрыла самку в одной из комнат, до вашего возвращения. Всё равно, кроме вас решение принять никто не может. И вот пять минут назад... мы нашли Туруса. Я сразу поспешила проверить комнату, но та оказалась пуста. Видимо, самка пыталась сбежать, а Турус хотел остановить, за это и поплатился.

— Нет! — вскрикнула я. — Я не хотела! Это вышло случайно!

— Цыц! — гаркнул Орис, в этот момент выглядел он куда страшнее того волка. — Да, удружил Шердом... Интересно, а нового дворецкого тоже подарит?

Дворецкого?.. О нет... Значит, толстый... Ну конечно! Как раньше-то не догадалась? Ни один богач, ни за что не наденет на себя такой мерзкий серенький камзол, и вряд ли доведёт своё тело и физиономию до такого состояния.

От осознания того, что убитый — простой слуга, мне стало значительно легче.

— Он пытался меня изнасиловать, — пискнула я. Тут же наткнулась на два очень красноречивых взгляда. Смотреть так умеют только психиатры с очень большим стажем.

— Врёшь, — сказала эльфийка.

— Меня сюда одна служанка привела. Говорила, что ведёт к хозяину.

— Вот как? — протянул эльф.

Теперь, когда меня не волокли, смогла рассмотреть его получше. Действительно очень похож на Грегора. Те же тёмные волосы, чёрные, как ночь, глаза, ровный нос, красивый подбородок... И только одно радикальное отличие — характер.

Грегор, при всём цинизме и злобе, казался в миллион раз приятнее Ориса. Даже в тот момент, когда унижал меня перед всем эльфийским сообществом и призраком короля, он оставался каким-то... мягким. А этот... Взгляд холоднее могильной плиты, движения резкие, всякий раз хочется закрыться, кажется — ударит. Я вдруг поняла: Ориса боюсь больше, чем распластанного на полу покойника, больше насилия и атомной войны.

— Неужели Турус и впрямь пытался завладеть... этим?

В том, что эльф не верит собственным словам, я не сомневалась. Эльфийка в сером платье тоже не верила. А я вновь попыталась оправдаться:

— Я сбежала потому, что испугалась...

— Правильно испугалась, — тут же откликнулся Орис, взгляд стал ещё злее. Я невольно попятилась, даже боль в ступне чувствовать перестала.

— Но, — испуганно вскрикнула женщина, — её ведь Шердом прислал!

Ледяной взгляд Ориса клещом впился в моё лицо. Нос брезгливо сморщился, глаза превратились в две крошечные бездны, на дне которых обитает Зло. Да, именно Зло, с большой, с самой большой буквы!

Когда взгляд замер на моём декольте, я похолодела:

— А это что? — его пальцы потянулись к вырезу, а я замерла, как загипнотизированный кролик. Орис поддел пальцем шнурок и вытащил из декольте кошелёк. — Так ты ещё и воровка... Нет, ну это ни в какие ворота не лезет.

— Её прислал Шердом, — в который раз напомнила женщина.

— Да хоть король! — гаркнул Орис, оскалился. — Что ещё ты взяла?

— Ки... Кинжал, — выдохнула я.

Рука Ориса стиснула кошелёк с такой силой, что мне показалось — монеты вот-вот погнутся.

— Эй! — крикнул он. Меня чуть не сшибло звуковой волной, а сердце подпрыгнуло к горлу.

Короткий топот за дверью, совершенно отчётливый скрежет, и в кабинет ворвались трое молодцов в серых камзолах.

— Помогите Берте запереть это чудовище!

Когда меня впихнули в знакомую светлую спаленку, я облегчённо выдохнула. Впрочем, принимать это как знак снисхождения не стоит — видимо, тут просто нет тюрьмы. Или тюрьма есть, а мест нет.

Прежде чем крупная эльфийка захлопнула дверь, успела спросить:

— Берта, а кто вы?

— Экономка! — зло ответила та.

Дверь затворилась, снова раздался скрежет, ручка несколько раз дёрнулась.

Зачем проверять? Я ведь всё равно никуда не денусь. Даже если оставить дверь нараспашку. Некуда мне идти, и незачем. И вообще, я искренне рада, что меня вернули и разоблачили. А то где бы я сейчас была? В тёмном лесу, в обнимку с волками?

Тут меня тоже миловать не станут, но зато похоронят нормально. Или нет?

Чёрт, ну почему всё так плохо?

После всех перипетий, сил совсем не осталось, но я всё-таки скинула платье и туфельки, которые превратились в растрёпанные тряпки, и забралась под одеяло. Последняя ночь в этом доме, последняя ночь в этом мире и... на этом свете.

Интересно, а загробный мир существует? Наверное, да. Если есть прошлое, куда можно переместиться и где, как оказалось, человек в рабстве у эльфов, значит, загробная жизнь тоже бывает. Только хорошо это или плохо — понятия не имею.

Шердом, Шердом... Подарил меня, скотина. Ну чего ему стоило отправить меня обратно? Неужели верховный маг королевства Севера не испытывает ни малейшего уважения к пространственно-временному континууму? Кстати, а что это такое? Кто вообще придумал это жуткое словосочетание? И как я умудрилась его запомнить?

Я всерьёз напрягла память и пришла к выводу — это что-то из школьной программы. А может на уроках объясняли, как из этого континуума выбраться? Нет, что-то я путаю... Шердом, чтоб тебе пусто было!

В сон провалилась прежде, чем успела глаза закрыть.

Мне никогда таких кошмаров не снилось. Всю ночь кто-то преследовал, нападал из-за угла, подкрадывался. А я орала, пыталась убегать, но ноги не слушались, и хотя старалась изо всех сил, бежала медленней столетней старушки на костылях. Несколько раз просыпалась, стирала со лба холодный пот, но как только прикрывала глаза, снова проваливалась в жуткий, чёрный сон.

А под утро... вязкий кошмар исчез, словно кто-то взял и просто выключил этот ужастик. Я сперва обрадовалась, но когда узнала в чём дело, искренне пожелала вернуться обратно. Передо мной стоял Шердом.

Улыбкой верховный маг королевства Севера напоминал Чеширского котяру. За его спиной огромная пасть камина и книжные полки. Я попыталась оглядеться, но тело не подчинилось, кто вызвал во мне этот странный паралич догадалась без труда.

— Что вам нужно?

— Лёля, — ласково протянул чёрный маг. Брови-облачка приподнялись, вдавленные в лицо глазки блеснули хитростью и озорством. — Я так рад тебя видеть!

— Что происходит? — выпалила я.

Он распахнул объятья, сделал полшага вперёд. А я взвизгнула:

— Не надо меня обнимать!

— М...

— Не надо!!!

— Ну... как скажешь, — обречённо произнёс маг, но особой печали в его облике я не заметила. — Как поживаешь, Лёля?

Я промолчала. На меня снова накинулся страх, я чётко осознала, что сплю, осознала себя внутри сна. Раньше со мной подобного не случалось. Губы Шердома расплылись ещё шире:

— Лёля...

— Что вам от меня нужно?

— Мне? — Шердом сделал вид, что задумался. А он неплохой актёр... В следующий миг лицо утратило притворную игривость, голос обрёл нормальный тон: — Ладно. Давай поговорим серьёзно. Мне действительно кое-что требуется.

И хотя мне совсем не понравилось выражение его лица, и тот оценивающий взгляд, который пробежался по моему телу, серьёзность Шердома подкупила. Он первый и единственный представитель этого мира, кто заговорил со мной в подобном ключе. Только эльфу знать об этом не стоит.

— Ты хорошая, умная самочка, — продолжил он. — Это я понял, как только увидел тебя. Но обсуждать наши дела в присутствии управителя не стоило. Лишние уши, понимаешь?

— Дела? Какие ещё дела? Нет у меня с вами никаких дел.

— Лёля... Ты что, обиделась?

Я состроила самую равнодушную мину.

— Лёля... Неужели ты думаешь, будто я, верховный маг королевства Севера, не смог тебя раскусить? Я знаю, что твоя история — чистая правда.

— Неужели? А как же отсутствие улик? Как же порез?

Шердом недобро усмехнулся:

— Это я залечил твой порез. В покоях Его Величества я брал тебя за руку, помнишь?

Да, было дело. Но сейчас меня удивило нечто другое... Шердом заметил мою наглость и граничащий с хамством тон, но не послал. Значит, дело серьёзное, я ему действительно нужна.

— Зачем вы это сделали, Шердом?

Он пожал плечами, голос прозвучал буднично:

— Управитель. Ему незачем знать о моих планах.

— Неужто криминал?

Шердом смерил меня излишне пристальным взглядом, вздохнул:

— Ты уже познакомилась с Орисом?

Напоминание о хозяине дома мигом убило веселье. Мне вдруг стало холодно и страшно, и эти перемены от внимания Шердома не ускользнули.

— Значит, познакомились. Хорошо. А на что ты готова ради возвращения в будущее?

Я сглотнула внезапный ком в горле — ничего хорошего чёрный маг предложить не может, это очевидно. Моего ответа Шердом не дождался:

— Предложение до банальности простое: ты соблазняешь Ориса, а я отправляю тебя домой. Идёт?

— Погодите! Но ведь это невозможно! Орис... Орис...

— Уже заметила? — расплылся Шердом. — Умница, деточка. Орис действительно относится к людям с особой... ненавистью. За глаза его зовут главным инквизитором королевства. Он готов собственноручно казнить всех, кто выступает в защиту прав людей.

— В защиту прав? — у меня аж челюсть отвисла.

— Да, есть среди нас и такие. Инакомыслящие, так сказать. Но их очень мало. И на пути у них Орис.

— Но...

Шердом важно кивнул, предупреждая мой вопрос.

— Ты нечета нашим самочкам, Лёля. И в этом твоё главное преимущество. Орис эстет, интеллектуал, философ! Он непременно заинтересуется такой как ты. У тебя есть все шансы. Вернее, шансы есть только у тебя!

Пока чёрный маг распинался, моё воображение рисовало такие картинки... последствий неудачного совращения, что душа похолодела.

— А вам-то это зачем? — упавшим голосом спросила я.

Смех Шердома неприятно ударил по ушам, если бы могла шевельнуться — непременно отпрянула бы.

— Так ты согласна?

— А у меня есть выбор?

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, — отозвался маг и подмигнул. — Хорошо, Лёля. Как только выполнишь свою часть сделки, свяжись со мной. Сделать это очень просто: подумай обо мне, только как следует, можешь позвать мысленно.

— И что произойдёт?

— Я снова приду в твой сон...

— Но...

Шердом вдруг напрягся, сильно мотнул головой. Его лицо будто окаменело.

— Всё. Мне пора!

Меня буквально вышвырнуло из сна и ощущение было таким, будто кто-то ударил ногой в живот, а я пролетела метров десять и в конце траектории впечаталась головой в бетонную стену.

Чёрт! Что за мир такой?!

Глава 6

А следом пришло чувство дежа-вю.

Дверь распахнулась без стука, в широком проёме появилась не менее широкая Берта. В руке экономки какая-то тряпка, которая тут же полетела мне в лицо. Но интонации женщины гораздо терпимее, чем у той горничной...

— Одевайся. Хозяин хочет тебя видеть.

О нет... Опять... Внезапно накатила паника: ведь Орис зовёт не для любовных утех, как предыдущий "хозяин".

— Он зол? — жалобно спросила я.

Бровь Берты приподнялась. Не думала, что она ответит:

— Да. Очень.

— Меня допрашивать будут?

— Конечно! Ты... Ты! Да если бы ни Шердом! Если бы тебя подарил кто-то другой!

Экономка захлебнулась возмущением. Щёки раскраснелись, глаза выкатились. Она несколько минут глотала ртом воздух, а я расслабилась, но, как выяснилось, рано.

— Если бы тебя подарил кто другой, то прибили бы, не дожидаясь утра!

Чёрт. Значит, угроза не миновала. Надо было рассказать Шердому в какой переплёт попала! Ну почему хорошая мысля всегда приходит опосля? Чёрт!

— Одевайся, — строго повторила экономка и захлопнула дверь.

По возвращении в особняк я даже не взглянула в зеркало, просто упала на постель и всё. Поэтому вчерашний сюрприз получила сегодня... Ну и чучело! Неудивительно, что увидев меня, Орис и кучер испугались.

Чтобы привести себя в божеский вид, пришлось воспользоваться вчерашней ванной. К счастью, вылить её не успели. Остатками испорченного платья, тщательно оттёрла следы грязи с лица и всех доступных частей тела, втиснулась в новую одежду, фасон которой оказался вполне скромным. А вот с туфлями незадача. После бега по лесу, мои "пуанты" превратились в два тряпичных огрызка. Одеть их, конечно, можно, но не комильфо. Придётся идти босиком.

Едва успела причесаться, в комнате появилась Берта и трое мрачных, плечистых ребят.

— Пойдём, — скомандовала эльфийка.

Интересно, почему такая важная фигура, как экономка, занимается такой мелочью, как я? Почему эту миссию не доверили какой-нибудь служанке? Оглядев ещё раз фигуру Берты, пришла к выводу: это не просто женщина, это тяжелая артиллерия. Стало быть, меня боятся? Чёрт, а ведь приятно!

И только оказавшись в знакомом, почти родном кабинете, поняла — не угадала.

У правой стены, в ряд, стоят двенадцать горничных. На каждой серое платье и белый чепец, и торчащие из-под чепца уши. Все, как одна, бесцветные, блёклые и... удивительно покорные. В мой адрес не прилетело ни одного злого взгляда, ни одной усмешки. А за письменным столом, как паук на паутине, сидит Орис.

Когда его рука взметнулась в воздух, предлагая мне выбрать ту, которая провожала вчера в этот кабинет, я похолодела.

— Я, при всём желании, не смогу узнать ту девушку.

— Почему? — бросил Орис.

Я почувствовала себя ужом, брошенным на раскалённую сковородку, мысли превратились в лихорадочный поток. Ну не объяснять же эльфу, что девушки вроде меня не различают прислугу, они её просто не замечают! И в моём мире это вполне нормально! Кажется, даже имеет какое-то психологическое обоснование!

— Дело в том... Понимаете... — в очередной раз скользнула взглядом по абсолютно одинаковым лицам. — Я очень испугалась вчера и... не запомнила.

Кривая усмешка Ориса не предвещала ничего хорошего.

— Свободны, — скомандовал он, махнул рукой. — Берта, дверь закрой. А ты, самка, подойди ближе.

На ватных ногах я двинулась вперёд, остановилась в шаге от письменного стола, чувствуя себя уборщицей на приёме у генерального директора. Очень надеялась, что Берта останется с нами, но когда обернулась, обнаружила — кабинет опустел. Только я и мой судья.

Труп Туруса и окровавленный ковёр с пола исчезли. Следов беспорядка не осталось. Окна, судя по неподвижным гардинам, тоже закрыли. Всё. Приехали.

— Ты раскаиваешься?

Вопрос застал врасплох. Я в упор уставилась на Ориса, захлопала глазами и поняла... Нет. Ни капельки. Вначале мне действительно было очень, очень жаль! Но теперь даже грамма раскаянья не осталось.

— Он пытался меня изнасиловать.

На щеках эльфа вздулись желваки, глаза вспыхнули яростью.

— Ты действительно думаешь, будто я поверю в эту чушь?

— Это не чушь, — сглотнув отозвалась я. — Вчера вечером в мою комнату пришла служанка. Она дала мне платье, туфли, и привела сюда. А он набросился. Буквально сразу, с порога. Я сопротивлялась, но он... В общем... Я не хотела убивать, честно.

— Турус не мог на тебя наброситься, — эльф скривился. — Связь, о которой ты говоришь — вне закона. И Турус, и все обитатели этого дома, отлично знают, что...

— Я тоже знаю. Это извращение. Это всё равно, что поиметь корову или лошадь. Или курицу, если такое вообще бывает.

Лицо Ориса немного вытянулось, я восприняла это как добрый знак, продолжила:

— Но Турус пытался... А я отбивалась. И когда огрела его по голове, испугалась. Очень. Я ведь думала, он хозяин. А убийство благородного эльфа...

— Убийство любого эльфа! — рыкнул Орис. Он даже привстал.

— Да, конечно. Любого.

— Если у тебя хватило мозгов украсть деньги и кинжал, то может объяснишь кое-что? Представим, будто Турус действительно на тебя покушался. Допустим, у него всё получилось, и ты вернулась на место, в отведённую для тебя комнату. Но после моего возвращения, всё бы раскрылось! Уверена, что Турус стал бы так рисковать, а?

Мне пришлось включить всю наглость и пойти ва-банк:

— Тут нет риска. Если бы я была обычной элитной самкой, я бы вряд ли что-либо сказала вам. Ведь обычные самочки безмолвны и готовы на всё, чтоб оказаться подальше от свинарника. Ну а если бы всё-таки пожаловалась... вы бы не поверили. Ведь он — эльф, а я — всего лишь человек.

О том, как ведут себя "обычные элитные самочки" я понятия не имела, но предположение оказалось верным.

Орис глядел на меня, как житель глухой африканской деревни на снег. Показалось, ещё чуть-чуть и креститься начнёт. Впрочем, эльфы вряд ли знакомы с этой религией, а жаль. Могли бы научиться смирению, терпению...

— Так... — протянул эльф. В его интонациях послышалась смесь угрозы и удивления. — Что ещё можешь рассказать?

Ещё? Способы расчёта финансовых рисков, основы антикризисного управления, прогнозирование в системе Ms Project. Могу рассказать о трендах этой весны, о новой супер-диете, про основы толерантности и о пользе кастрации... Короче, лучше молчать.

— Берта сказала, тебя зовут Лёлей? Необычное имя.

Я пожала плечами.

— И откуда ты взялась?

Эх, самый неудобный вопрос выбрал. Гад!

— Я не помню.

— Как это? — оживился эльф.

— Кажется, я головой ударилась и всё забыла. Вернее, почти всё. Помню только Шердома, и то смутно.

— Интересно... Кстати, а куда ты дела мой кинжал? Тот, который вместе с деньгами украла?

— Потеряла, — честно призналась я.

— Это очень важная вещица, Лёля, — назидательно сказал он.

— Простите.

Эльф закинул руки за голову, по-хозяйски развалился в кресле. А он ничего, симпатичный. Когда не скалится. Интересно, сколько ему лет?

— Меня Орисом зовут, — вдруг заговорил он. — Орис Фактимус. Я — граф. А этот дом — моя летняя резиденция. А ещё, я советник Его Величества Георгануса по вопросам внутренней политики королевства, и главный инквизитор.

Я удивлённо вскинула брови, думала это подпольное прозвище, кличка, подаренная Орису подчинёнными. А он-то оказывается... гордится. Граф воспринял моё удивление по-своему:

— Хочешь спросить кто такие инквизиторы?

— Нет. Думаю, есть вещи, о которых лучше не знать.

Эльф вскочил. Однажды, я уже видела мужчину с таким выражением лица. Когда моя мама сказала моему папе, что ей не нужна новая шуба.

— Ты голодна?

На вопрос Ориса ответила не я, а мой желудок — заурчал, протяжно и громко. И действительно, когда я ела в последний раз? Кажется, ещё в том мире. Утром, перед выездом на пикник с которого всё началось.

— Пойдём, — кивнул эльф.

Он величественно вышел из-за письменного стола, и широкими шагами направился к выходу. Я тоже хотела поспешить, но боль в ноге не позволила развить достаточную скорость. Пройдя пару метров, очень неудачно повернула ступню, взвыла. Орис остановился:

— Ах да... Ты ведь ранена...

Мне послышались нотки сочувствия, но лицо эльфа осталось холодным и бесстрастным. А шаг он всё-таки сбавил.

В столовую, которая оказалась здесь же, на первом этаже, мы вошли вместе. Медленно. Ориса уже ждали, но выглядело всё как-то неправильно: огромный прямоугольник стола пуст и только в самом конце видны несколько блестящих выпуклых крышек. Рядом, в почтительном полупоклоне, замер слуга.

— Самка будет завтракать со мной, — провозгласил граф.

Я кое-как доковыляла до указанного стула. Орис уселся во главе стола и замер, дожидаясь, когда мне принесут приборы. Нос уловил лёгкий, умопомрачительный аромат, желудок предательски завыл. Блин, стыдно-то как!

Окинула взглядом столовую — милая, светлая, очень большая. Тут можно запросто проводить банкеты персон на четыреста.

— Орис, вы один живёте?

Эльф удивлённо изогнул бровь.

— Просто вы — граф, у вас большой дом, — пояснила я, — и одному в таком доме должно быть не совсем уютно.

Орис пожал плечами и не ответил. Может быть потому, что подоспел слуга? Выставляя передо мной приборы, он заметно дрожал, бросал на меня быстрые взгляды. Интересно...

Завтрак оказался довольно скромным, но сытным. Варёные яйца, сыр, тосты, какой-то странный салат из непойми чего, и чёрная бурда, совсем непохожая на кофе. Я была счастлива, мой желудок тоже. Поглощая вкусности, не сразу заметила, как пристально рассматривает меня Орис.

— Что-то не так?

Он на секунду задумался.

— Ты не чавкаешь, и умеешь пользоваться столовыми приборами.

— М... Это плохо?

— Нет. Удивительно. А самое забавное в том, что ты даже не задумываешься о своих манерах. Значит, они вошли в привычку. И разговариваешь ты странно. Большинство виденных мной самок даже двух слов связать не в состоянии.

Я вздрогнула. Поняла вдруг: здешние эльфы никак не могут говорить на современном русском! И как же мы тогда общаемся? Почему я понимаю их, а они меня? Взгляд сам метнулся к запястью, на котором недавно красовался глубокий порез. Ну конечно! Грегор!

Если его кровь позволила мне перейти в этот мир, значит, она могла наделить и знанием языка. По крайней мере, это единственная логичная версия. Спасибо, Грегор! Хоть какая-то польза от тебя!

Под конец завтрака слуга принёс бутылку тёмного стекла, одним движением выбил пробку. В бокал Ориса полилась шипучая светло-желтая жидкость.

— Шампанское? — спросила я.

— Вино, — осторожно, чуть втянув голову в плечи, ответил слуга. — Игристое.

Мой бокал тоже недолго пустовал. Я удержалась от большого глотка, хотя после всего пережитого усугубить хотелось. Вино оказалось неплохим. Впрочем, что ещё ждать от экологически-чистого "средневековья"?

— Тебе всё равно придётся ответить за смерть Туруса, — сказал граф. Я поперхнулась. — Но этот вопрос мы пока отложим.

— Почему?

— Ты необычная самка, Лёля. Одна на миллион. Интересно, почему Шердом подарил тебя именно мне? Думаю, он и сам был бы непрочь понаблюдать за тобой.

Я пожала плечами с самым равнодушным видом:

— Маги. Разве их поймёшь.

— Погоди... Шердом — не единственный маг, с которым ты знакома?

— Единственный. Но мне кажется, что представители одной и той же профессии всегда похожи друг на друга. Предполагаю, все маги одинаковы. Как похожи между собой садовники, кухарки, политики, и остальные. Профессия всегда влияет на характер, а характер — на выбор профессии.

Орис спешно осушил бокал, но сразу опомнился, вновь превратился в бесстрастную холодную статую. Но блеск его глаз выдавал сильное любопытство. И чем дольше я на него смотрела, тем чаще вспоминала Грегора. Очень похожи, слишком.

— Орис, а можно я тоже задам вам вопрос?

Эльф задумчиво кивнул.

— Вы как-то связаны с королевской семьёй Севергов?

Орис заржал. Именно заржал, по-другому этот звук не назовёшь. Он даже голову запрокинул и за живот схватился. Отсмеявшись, граф выдал фразу, которая загнала меня в тупик:

— Кажется, теперь я догадываюсь, что задумал старый пройдоха Шердом! Что ты ещё умеешь, Лёля?

Умею? Я? А ведь действительно...

Кажется, судьба снова начала поворачиваться ко мне тем местом, где спина теряет своё гордое название. Иначе ситуацию не назовёшь.

Что я умею? Да ничего! Особенно, если мерить понятиями этого мира.

Готовить — не умею, шить-вязать-вышивать — тоже. С элементарной механикой, которая наверняка могла бы оказаться полезной, не знакома. Впрочем, как и с физикой, математикой, химией. По местным меркам я, наверняка, даже танцевать и петь не умею! А моя способность быть в тренде или рассуждать о калорийности меню, нафиг никому не нужна. Связей, денег и статуса тоже нет. Даже полторы тысячи друзей "Вконтакте" здесь не помогут. С точки зрения этого мира я — полный ноль.

— Так что ты умеешь, Лёля? — повторил Орис. Вкрадчиво так, осторожно.

— Не знаю. Читать, наверное.

Брови графа снова оказались на середине лба. Он бросил на стол салфетку, поднялся.

— Этого не может быть. Люди не способны освоить грамоту. Это слишком сложно для вас.

— Ну... Может и не умею, — честно ответила я. Ведь владение устной речью — это одно, а способность читать и писать — совсем другое. Но если кровь Грегора и тут поможет, стану ненавидеть его чуточку меньше.

— Подожди здесь.

Орис поднялся и спешно покинул столовую. Вернулся с увесистым фолиантом в руках. Я приняла книгу, с нервной дрожью открыла первую страницу и прочла:

— История государства Севера для детей младшего возраста.

Рот благородного эльфа приоткрылся и только. Никаких бурных восторгов, никаких оваций. Я одарила Ориса благодарной улыбкой. Это хорошо, что молчит, а то уже начала чувствовать себя дрессированной мартышкой в захолустном зоопарке.

— Берта! — весело крикнул граф. — Проводи Лёлю в комнату! А после зайди в мой кабинет!

Книгу у меня не отняли. Поэтому, снова оказавшись взаперти, улеглась на кровать и принялась искать в ней картинки. Их оказалось немного: несколько сцен каких-то сражений, пара довольно живописных замков и портреты.

Я перелистывала страницы, внимательно разглядывала лица эльфов, которые что называется "вошли в историю". Приписки к портретам сообщали имена и должности. Историков, философов и мыслителей у эльфов оказалось немного, зато королей и королев — целая прорва. В эти лица я вглядывалась с особым вниманием, но никого, кто был бы похож на Грегора и Ориса среди венценосцев не нашла.

И что это означает? Ведь такое сходство не бывает случайным! А может... в "датском королевстве" не всё так спокойно, как кажется? Может в будущем династии Севергов кто-то кому-то не отец?

Из размышлений вырвал скрежет замка, через мгновенье в спальне появилась Берта. Красная, недовольная. Она нехотя, посторонилась, кивнула кому-то, притаившемуся в коридоре. В комнате сразу стало тесно и шумно. Служанки с вёдрами засновали взад-вперёд, сперва опорожняя, после наполняя ванну.

— Что происходит? — осторожно поинтересовалась я.

— Хозяин велел тебя помыть. Сказал, если будешь сопротивляться — мыть насильно.

Судя по тону, Берта приготовилась играть со мной в кошку и стиральную машину.

— Я помоюсь сама. Я вообще-то люблю мыться. Кстати, а мыло у вас есть?

Экономка поверила не сразу, но мыло всё-таки дала. Ещё приволокла мочалку, несколько полотенец и какую-то тряпку, похожую на халат. Я не смогла сдержать благодарной улыбки, чем окончательно смутила Берту.

— Когда закончишь, — пробурчала она, — постучи в дверь.

— То есть?

— За дверью сторожит слуга. Он позовёт меня.

— Ну ладно...

Оставшись наедине с собой, отбросила дурацкую книженцию и оголилась. Эх, жаль, большого зеркала нет! Впрочем... сейчас смотреть не на что. На коже начали проступать синяки. Повреждённая ступня заметно распухла и покраснела. На коленках ссадины. Блин, как жить дальше?

В этот раз вода в ванной оказалась прозрачной, как детская слеза, и горячей! Я с упоением погрузилась в лохань, тело сразу расслабилось. От мыла, которое выглядело вполне современно, веяло сладким ароматом цветов. Эх, если бы после этой ванны ещё и массажик. Чтобы сильные, желательно мужские, руки как следует помяли спинку, помассировали икры, и вообще...

Жаль, счастье не может длиться вечно. Через пару часов пришлось вернуться к реальности и позвать Берту. Вслед за экономкой опять появилась орда служанок с вёдрами. Вычерпывали ванну быстрее, чем наполняли. На меня косились со страхом и уважением.

А вот лицо самой Берты было непроницаемо, как железобетонная плита. Экономка держала ворох разноцветных тканей и как только служанки исчезли, а дверь в спаленку с грохотом захлопнулась, всё это великолепие полетело на мою кровать. Подойти ближе чем на два метра Берта не решалась.

— Платья, — сурово сообщила она.

Да я и сама догадалась. Впрочем, ткань этих платьев сильно напоминает обивку мебели, так что радоваться особо нечему.

— Зачем мне столько?

— Сама-то как думаешь? Не голой же тебе ходить. Это — приличный дом!

Ага, знаем-знаем о ваших приличиях.

Берта несколько секунд жевала губы, наконец, выпалила то, ради чего пришла:

— Завтра к его светлости приедут гости. Очень важные. Утром тебе нужно привести себя в порядок, одеться и быть хорошей самочкой. Поняла?

— Допустим...

— Не паясничай! — лицо Берты стало очень серьёзным, прям главный бухгалтер на допросе в налоговой. — И ещё. Господин Орис просил, чтобы ты уложила волосы таким образом, чтоб не было видно ушей.

А вот тут я действительно удивилась. Мне предлагают изобразить из себя эльфийку? Зачем?

— Я не смогу сделать то, о чём просит Орис. То есть волосы уложить могу, но остальное...

— Почему?

Молча вытянула ногу. После ванны ступня распухла ещё сильнее.

— Я ни в одни туфли не помещусь. А если и помещусь, ходить нормально не смогу.

Экономка скривилась, недовольно фыркнула. И дверью хлопнула так, что будь здесь штукатурка — непременно бы осыпалась.

А через пять минут она вернулась с небольшим чемоданчиком. Вскоре моя нога была намазана какими-то бальзамами и туго забинтована. Удивительно, но боль отступила мгновенно.

— Туфли утром принесу. А ты, — Берта грозно вскинула палец, — не вздумай подвести хозяина!

Меня распирало от любопытства, но выспрашивать о планах Ориса не стала. Впрочем, Берта вряд ли посвящена в детали.

Поразмыслив, пришла к неутешительному выводу: моя роль в завтрашнем спектакле вряд ли будет завидной. Скорее всего, Орис использует меня в качестве циркового уродца.

Но зато на мне будет красивое платье...

Глава 7

Чтобы сделать пристойную причёску, пришлось встать затемно.

Увы, эльфам неизвестны такие прелести цивилизации, как плойки, утюжки, гели и лаки для волос. После трёх часов стараний, мне удалось придать волосам нужную форму, но пары шпилек всё равно не хватило.

Наряды оказались так себе. Я выбрала тёмно-зелёное платье: длинное (впрочем, других тут не носят), со скромным декольте и короткими, присборенными рукавами. Оглядев себя, пришла к выводу, что я несказанно хороша, но чего-то не хватает.

Как только солнце поднялось над макушками деревьев, в дверь постучали.

— Войдите, — отозвалась я.

Ожидала увидеть Берту, уже приготовилась наброситься на экономку с просьбой о шпильках, но в дверях появился Орис. Он замер, лицо чуть вытянулось, брови стремительно ринулись к переносице. Молчит. И совершенно неясно, нравится ему или нет.

— Чего-то не хватает, — задумчиво пробормотал он, будто несколько минут назад подслушивал мои мысли. Сосредоточенно извлёк из кармана нечто блестящее, протянул мне. — Вот, надень.

Я чуть в обморок не упала. В моём мире подобные вещицы в карманах не носят, их вообще из банковской ячейки вынимать непринято.

— Подбирал под цвет глаз, — сообщил Орис.

Да, это я заметила. Ожерелье в виде короткой золотой цепи искусного плетения с пятью подвесками. Центральный камень просто огромен, четыре других чуть скромнее. Едва не задохнулась от восторга:

— Сапфиры?

— Да.

Дрожащими пальцами взяла протянутое ожерелье, приложила. Нет, застегнуть не смогу. Эльф тоже это понял, но прежде чем помочь долго и выжидательно смотрел на меня.

— Сейчас ты почти неотличима от благородной эльфийской девушки, Лёля. Сможешь показать моим гостям хорошие манеры и помалкивать?

Кивнула. Очень хотелось спросить зачем, но всё-таки прикусила язык. Сам скажет, если посчитает нужным. В любом случае, возможность поносить такое ожерелье искупает всё.

— Замечательно. Постарайся не выдать себя раньше срока.

— А что это будет? Званый обед? Приём?

Во взгляде Ориса появилась крошечная хитринка, словно именно такого вопроса и ожидал. Но даже теперь он казался холодным и злым.

— Нет.

По случаю приёма гостей, слуги сменили мышиные камзолы на белые. Только Берта осталась как была. С её помощью я втиснулась в новые тряпичные туфли, вставила в причёску недостающие шпильки.

В отличие от Ориса, экономка своего удивления не скрывала, смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Поразительно, — выдохнула она. — Если бы не знала кто ты такая... ни за что бы не догадалась! Хозяин будет доволен. — И добавила: — Сейчас принесут завтрак, поешь. А после отправишься куда велено.

В этот раз обошлось без конвоя. Меня сопровождал один единственный слуга.

Мы прошли коридором, но к главной лестнице не повернули, на второй этаж спускались по боковой. В конце нового коридора обнаружилась массивная дверь. Когда она распахнулась, мне отчаянно захотелось развернуться и убежать.

Просторная комната, большую часть которой занимает огромный круглый стол. На полированной деревянной поверхности ни кувшинов, ни кушаний, даже бокалов для воды нет. Зато тут разложены бумаги, свитки, стоят чернильницы с перьями. А в высоких креслах чинно восседают эльфы.

Это что? Совещание кабинета министров? Или собрание масонской ложи? Чёрт...

Я поймала холодный, непробиваемый взгляд Ориса. Едва заметным кивком он указал на соседнее кресло, и я пошла... Руки ходуном ходят, колени дрожат, ноги подгибаются. Только бы ни упасть! Едва переступила порог, сразу ощутила на себе любопытные взгляды, от этого стало ещё неуютней.

Сколько их? Десятка три? В основном мужчины, представительниц прекрасного пола двое. Я — третья. Чёрт! Вот это попала!

Слуга, ждавший у соседней стены, метнулся вперёд, отодвинул для меня кресло. Орис чуть повернул голову, приветливо кивнул, от его фальшивой улыбки повеяло таким холодом, что спина мурашками покрылась.

— Это Лёля, — громко сказал Орис. — Я пригласил её на Совет в качестве наблюдателя. Она из западного королевства.

Какой-то престарелый хрыч, сидевший в паре кресел от меня, подмигнул. Одна из эльфиек усмехнулась с заметным высокомерием. Но в целом, реакция почтенного собрания была никакой. Видимо, здесь привыкли к разного рода "наблюдателям".

Ещё один взгляд заметила с запозданием. Красивый молодой эльф с длинными, рыжими, как благородная медь, волосами. Глаза огромные, зелёные. Нос ровный, губы умопомрачительные. Ну почему нас разделяет этот треклятый стол?

Мои вздохи прервал Орис:

— Все в сборе? Тогда начнём. Итак! Как вам известно, это внеплановое заседание. И связано оно с законопроектом, который предложил господин Каркус.

Орис учтиво кивнул одному из эльфов. Вид этого Каркуса мне совсем не понравился — мужик вроде приличный, но что-то с ним не так. Мысленно окрестила его Какусом — это имя подходит больше. А граф тем временем продолжил:

— В этом законопроекте господин Каркус выражает мнение нескольких уважаемых семей королевства Севера. И, как понимаю, они тоже приложили руку к составлению сего, — Орис стукнул пальцем по распластанным перед ним бумажкам, а составитель законопроекта кивнул. — Вы все уже ознакомились с этим документом?

Эльфы закивали, только я осталась сидеть деревянной чуркой.

— Замечательно, — улыбнулся Орис. — Но для ясности, озвучу основные моменты. Итак! Предложенный законопроект посвящён важной теме: смягчение условий содержания человека, а так же изменениям в селекционной политике. Какова текущая ситуация в этой сфере?

Человеческий ресурс — важная часть нашей экономики, важная составляющая производства. Так было не всегда. Сперва мы, что называется, сняли человека с дерева, отрезали ему хвост и вложили в руки палку. То есть: окультурили и одомашнили. К счастью, период приручения человека никто из присутствующих на Совете не застал, но данные, которые приводят историки, вполне красноречивы. Именно на них основан главный тезис, применимый к человеку: человек — зверь. От коров, лошадей и прочего скота его отличает внешнее сходство с эльфом, и только. Это основа нашей политики в данной сфере.

Текущий принцип селекции так же основан на историческом опыте. В каждом крупном хозяйстве существует отдельный сектор для воспроизведения и селекции человека. Из молодого помёта, который выращивается отдельно от основного стада, выбирают самых здоровых и трудоспособных самок, отселяют в отдельный барак. Остальные самки подвергаются стерилизации. В качестве осеменителей используются самые трудоспособные самцы. Таким образом, мы добиваемся не только качественного, но и равномерного рождения помёта: мы контролируем количество и сроки.

Что предлагает господин Каркус? В первом случае — смягчение условий содержания. А именно: уменьшить рабочий день, улучшить и увеличить рацион питания, ввести нормы содержания — количество особей на квадратный метр, и так далее. В плане селекционной политики, господин Каркус предлагает заменить поголовную стерилизацию самок частичной, то есть позволить "естественное" размножение человека. Всем всё понятно?

Выпалив последнюю фразу, Орис покосился на меня.

— Если основной смысл ясен, предлагаю дать слово господину Каркусу.

Каркус-Какус — эльф в синем, расшитом золотом камзоле, с пышной чёрной гривой, забранной в хвост, расплылся в улыбке. Он учтиво кивнул Орису, второй поклон был адресован всему собранию.

— Господа и дамы, я счастлив, что имею возможность представить вам законопроект, — а вот голос у Какуса оказался очень красивым, бархатным. — Мы долго шли к открытому обсуждению этих вопросов. Впервые о смягчении условий содержания человека заговорили пятьсот лет назад... Но, опустим исторические детали и поговорим по существу.

Сам по себе, законопроект многим покажется странным, вызывающим, даже крамольным! И это правильно! Я полностью согласен с таким мнением! Но мы с вами не обыватели, которые привыкли мыслить довольно мелко. Мы — законодатели королевства Севера, на наших плечах лежит ответственность за многие судьбы, за благополучие всего народа. Значит, мы обязаны обсуждать и неприятные вещи.

В последние десятилетия, мы ощущаем нехватку сельскохозяйственной продукции, нехватку других материалов, в производстве которых применяется человеческий труд. Но ситуацию можно изменить, это просто! Нужно повысить качество человеческого труда. Предоставив человеку более комфортные условия жизни, мы повысим его мотивацию. Именно на это направлен законопроект!

Не встретив ликования со стороны собравшихся, Какус расправил плечи и принялся загибать пальцы:

— Уменьшение рабочего дня — первое и самое важное. Что есть человек? Это скотина! И он, как любая скотина, устаёт. Это влияет на качество работы. Увеличение рациона — два. Пища даёт силы, это важно! Улучшение качества жилья — это, конечно, роскошь, но! Если сделать бараки чуть просторнее, мы снизим риск заболеваний. Это проверено на практике, в одном из моих имений.

— Да это ясно, — отозвался старикашка, который мне подмигивал. — Но всё равно как-то слишком. Но я, если честно, вообще не понимаю, как можно обсуждать такой вопрос сейчас.

Брови Какуса подпрыгнули, он пару раз хлопнул глазками и сжал губы. А старикашка продолжил лениво:

— Вы ведь знаете, ситуация с человеческим племенем сильно обострилась. Наше общество на грани расслоения. Одни поддерживают законопроекты вроде этого, другие поддерживают традиции и мнение Его Величества Георгануса. Вот о чём нужно думать, вот что важно.

— Думаете, возможна гражданская война? — осторожно спросила одна из дам.

— Нет, конечно, — отмахнулся старик, — но волнения и недовольства будут. Причём независимо от того, какую позицию займёт Совет. Допустим, мы одобрим проект Каркуса, тогда вызовем недовольство аристократии и крупных производителей. А если не одобрим, то вызовем недовольство тех, кто заигрался в благотворительность. Я считаю, что наша задача — уйти из-под обстрела, найти компромисс.

— Но это и есть компромисс, — расплылся Какус, потряс стопкой бумажек.

— Да не смеши меня, — отозвался старик. — Ну вот отменим мы поголовную стерилизацию самок, и что получится? Часть потомства рождается под присмотром заводчика, часть — не пойми как, самопроизвольно, будто плесень. И что?

— Мы получим ещё одну породу людей... — Какус осёкся.

— Вот-вот, — буркнул старик, — ничего мы не получим. И от расселения людей — тоже. К тому же, тут нельзя не учитывать позицию Его Величества. А Георганус, если кто не помнит, категорически против.

— Господин Каркус предлагает разумные вещи, — подал голос рыжий.

Старикашка крякнул, скривился так, будто только что залпом выпил стакан уксуса.

— Господин Брайт, не хочу вас разочаровывать... Впрочем, обижать господина Каркуса тоже не хочу... Но мне кажется, этот законопроект написан, что называется "для галочки". Он абсолютно, совершенно нелеп.

...И понеслось. Слово за слово, аргумент за аргумент, и чинная, степенная беседа превратилась в настоящую битву. Большую часть информационного потока я просто не успевала воспринимать. Эльфы сыпали именами, кивали на каких-то авторитетных деятелей, вворачивали высказывания местного сарафанного радио, брызгали слюной.

Но кое-какие моменты этой баталии я всё-таки понимала...

Человек для них не скот, а нечто на пару порядков ниже.

Эльфы не только "стерилизуют" девушек и женщин, они "уничтожают слабый помёт". Участь больных и калек тоже далеко не радужная — хозяевам не нужны лишние рты и плохие работники. Такого понятия, как пенсия, здесь тоже не существует.

Единственное табу, внушенное человеку — не убий, остальное эльфы не только позволяют, поощряют. Им нравится смотреть на зверства. Они получают великое удовольствие, когда бросают в толпу голодных краюху хлеба или кусок мяса. Когда выкатывают к баракам несколько бочек испорченного пива и заставляют людей пить, пьянеть, выпускать на волю и без того свободные инстинкты.

Селекция человека — особый вид развлекухи. К запертым в отдельном бараке самкам пускают самых сильных, самых злых самцом. Долг каждого приличного рабовладельца — лично наблюдать за процессом, контролировать, чтобы разгоряченный осеменитель не повредил ценную, племенную самку. До искусственного осеменения они, к счастью, ещё не дошли, брезгуют брать семенную жидкость. А вот были бы у них резиновые перчатки, не постеснялись бы, наверное.

На фоне этого, использование людей в качестве домашних любимцев, хомяков в клетке, выглядит вполне гуманно. Если не знать о капризных малолетних эльфиках, которые топают ножками и требуют, чтобы люди не просто сидели, а делали что-нибудь забавное. Поэтому дрессированный человек — большая ценность, особенно в глубинке.

А в остальном всё чинно, всё хорошо. Эльфы очень достойный народ, культурный и моральный.

Орис в перепалке почти не участвовал, на меня не смотрел, но я чувствовала — исподволь следит за каждым вздохом, за каждым поворотом головы.

Когда у Какуса закончились аргументы типа: улучшим жизнь человека — повысим ВВП, в ход пошло всё. Последний довод заставил вздрогнуть.

— Человек, предположительно, разумен! — выкрикнул Какус. — Значит, мы должны, просто обязаны проявлять снисхождение!

— Если у человека и есть разум, то он находится в зачаточном состоянии, — парировал старикашка, злобно зыркнул по сторонам. — А кто думает иначе — глубоко заблуждается. Мягко говоря.

Орис вступил в разговор с лёгкой, гаденькой ухмылкой:

— Ну а если предположить, что разум всё-таки есть? Понимаю, большинству это представить сложно, но всё-таки?

В комнате наступила тишина, но только для того, чтобы вновь смениться громким возмущением.

— Граф, вы когда-нибудь видели человека? Откуда там разуму-то взяться?

— Нет, нет и нет! — выпалил старикашка.

— Даже если так, дела это не меняет! — взвизгнула одна из эльфиек. — У моей лошади тоже присутствуют зачатки разума, и что?

Голос Ориса прозвучал очень спокойно, но перекрыл все прочие звуки:

— Господа, дамы. Думаю, мы услышали друг друга. Но мне бы хотелось узнать мнение нашей гостьи. Видимо, Лёлю смутил наш горячий диспут, она не проронила ни слова. Послушаем?

Старикашка, который половину времени орал резаным поросёнком, перебивал всех и вся, даже самого себя, часто закивал. Остальные выражали свои эмоции скромнее, но услышать моё мнение хотелось всем. Даже Орис на несколько секунд потерял хладнокровие.

— Лёля, скажите. Мы просим, — улыбнулся граф.

Вот он, момент триумфа. Вот ради чего меня одели в красивое платье и драгоценности... В глазах защипало, я стиснула кулаки и сжала зубы.

— Лёля?

Мой голос прозвучал глухо:

— Извините. Я очень волнуюсь.

— Смелее, — подбодрил старикашка. — Мнение молодёжи важно для нас.

В комнате воцарилась оглушающая тишина. Внимание эльфов было пристальным, но умных слов от меня явно не ждали.

Я кивнула, кашлянула в кулак и начала излагать:

— Мой отец давно изучает повадки человека и пришел к интересным выводам. В действительности, человек крайне ленив и жаден. Неважно трудная у него работа или лёгкая — он всё равно будет недоволен. И ему всегда не хватает еды, сколько ни дай. Люди, в большинстве своём, неблагодарны.

Кроме того, если у человека появляются время и силы на что-то кроме работы, он начинает задумываться о своей жизни. Так появляются мыслители, философы, лидеры, которые, рано или поздно, поведут остальных, менее умных, на борьбу за светлое будущее.

— То есть вы... допускаете, что человек — разумен? — осторожно поинтересовался старикашка.

— Да. Но в данном случае дело не только в разуме. Это физиология. Любому животному необходимо выплёскивать силы. Взять, например, кошку. Кошка, которая живёт в дикой природе, почти не тратит времени на игры, а домашняя только играми и занимается. Можно сказать, что это срабатывает инстинкт охотника, но настоящая причина в другом — избыток энергии. Так и с людьми. Если после работы человек не падает замертво, неприятностей не миновать. В нашем королевстве это знает любой успешный бизнесме... э... рабовладелец.

Не выдержав столь пристального внимания со стороны эльфов, я опустила глаза.

Главное — не заплакать! Что бы ни случилось!

— Интересная мысль, — сказал Орис. — И каков основной вывод?

— Проект господина Каркуса только усугубит текущую ситуацию. Люди перестанут работать и обязательно взбунтуются.

— Но мотивация... — робко протянул рыжеволосый Брайт.

Мне не хотелось ему отвечать. Потому что к горлу подкатили рыданья. Потому что совесть взвыла и начала трепать душу, а я мысленно пыталась убедить её — забей! Между тобой и этими людьми тысячелетия! Какая тебе разница как с ними обращаются?

— Чем лучше отнесёшься к человеку, тем больше проблем он доставит, — выпалила я. "Удержать" лицо не смогла, скривилась в злобной гримасе. Глаза горят от накативших слёз, лёгкие вот-вот взорвутся. Хочется убежать, уткнуться в подушку и разреветься. Но нужно потерпеть. Чуть-чуть.

Слуха коснулись робкие аплодисменты — старикашка, кто же ещё. Его примеру последовали ещё пара эльфов. Даже дамочка, которая вначале одарила презрением, пару раз хлопнула.

— Думаю, на сегодня всё, — сказал Орис вставая. — Это совещание прошло очень продуктивно, нам всем есть над чем подумать. Каркус, ваш проект я одобрить не могу. Впрочем, вы и сами уже не в восторге от него. Правильно?

Эльф в синем камзоле нервно кивнул, крепче вцепился в стопку бумаг. Мне вдруг показалось, Каркус-Какус готов их сожрать. Прям вот так, без соли и майонеза. А Орис продолжил с гостеприимной улыбкой:

— Через час прошу всех на первый этаж. В моих погребах поспело великолепное вино.

Эта новость вызвала заметное оживление. Только рыжий почему-то не радовался, даже наоборот — глядел с немым осуждением. И на Ориса, и на меня.

Когда ко мне подбежал слуга, Орис отмахнулся, сказал тихо:

— Я сам её провожу.

В его манерах и тоне не изменилось ничего. Всё тот же холод, колючий и беспощадный.

Он шел рядом, молчал, смотрел только вперёд. Когда подошли к двери моей спальни и Берта, выскочившая невесть откуда, повернула ключ, граф втолкнул меня в комнату, шагнул следом и захлопнул створку, чуть не прищемив нос экономке.

— Ты меня поразила.

Вот так... без предисловий, без улыбок и любопытства во взгляде.

— Почему ты сказала так, а не иначе? Почему?

— А что? Разве я ошиблась? Или соврала?

На щеках Ориса вздулись желваки. А мне отчаянно хотелось броситься и расцарапать эту надменную эльфячью морду.

— Вы просили быть хорошей самкой, — выдавила я, пожала плечами.

— Лёля, кто ты?

Я поняла, что нерв вот-вот порвётся. Один неверный шажок, и всё. Мне очень хотелось крикнуть: Кто я? Я — подарок Шердома. Элитная самочка, которая стоит целое состояние, потому что смогла разыграть хороший спектакль перед каким-то там Советом. Ха-ха три раза!

И в лицо Орису плюнуть захотелось. И себе. Особенно себе.

— Вы просили быть хорошей самкой. Я попыталась выполнить вашу просьбу. Если я сделала что-то не так — накажите.

Молчание Ориса было долгим и очень злым. А я стояла столбом и смотрела на своего... хозяина. Я так и не смогла решить, кого сейчас ненавижу больше — его или себя.

— Сейчас ты переоденешься и спустишься в столовую. Там состоится ужин и маленький банкет. Веди себя прилично и мило. И постарайся молчать.

Дверь он за собой не закрыл.

Глава 8

Во все времена, начиная, наверное, с каменного века, рядом с вождём усаживали самых важных, самых почётных гостей. А меня усадили рядом с Орисом для того, чтобы он мог за мной присматривать. Только остальные эльфы об этом даже не догадываются, косятся с уважением. Что, впрочем, не мешает им с завидной скоростью поглощать ужин.

Интересно, если сказать им что я не просто самка человека, а ещё и убийца эльфа, они поперхнутся?

К счастью, пищу уничтожали недолго, вино и разговоры манили гостей Ориса гораздо сильнее, чем запеченная дичь, жареные поросята, сказочные фрукты и прочие вкусности.

Как только утих перестук вилок и ножей, как только последний — Какус — оторвал взгляд от тарелки, мы переместились в соседнюю комнату. Она оказалась чем-то средним между гостиной и салоном: ковры, диванчики, пейзажи на стенах, у дальней стены что-то напоминающее пианино. Широкие остеклённые двери распахнуты, они ведут на небольшую террасу. С улицы веет свежестью и прохладой с примесью цветочного аромата.

По случаю банкета я переоделась в изящное розовое платье. Великолепное ожерелье с сапфирами оставила — не могу же я предстать перед честным собранием нищенкой. Хотя, рядом с двумя эльфийскими дамочками, которые увешаны драгоценностями как новогодняя ёлка гирляндами, выгляжу настоящим бомжом.

Едва успела осушить первый бокал, ко мне подкатил старикашка.

— Лёля! На Совете вы были великолепны. У вас замечательная гражданская позиция, замечательная!

Я смущённо улыбнулась и опустила глаза.

— О! Не надо скромничать, Лёля! Вы умница! И очень необычная юная леди. В наше время молодёжь совсем не интересуется политикой, поэтому вдвойне приятно встретить девушку, которая умеет не только говорить, но и думать.

— Благодарю вас. Вы мне льстите.

Старикашка даже мысли не допустил, что говорю всерьёз. Заохал, залепетал о чрезмерной скромности.

— Моя дочь тоже немного разбирается в политике, — признался он. — И иногда озвучивает умные мысли, но вы... выше всяких похвал.

Я выдавила очередную улыбку, молчаливо взмолилась — сгинь!

Мою мольбу услышал не бог, а Орис. Он окликнул старикашку и тот с удвоенной энергией побежал к графу.

Душно, жарко, стыдно. От высокомерной роскоши кружится голова, от довольных мордашек эльфов — тошнит. Они уже забыли о проблемах, которые обсуждали полдня. Пьют, травят байки и смеются.

— Вы слышали, — воскликнут кто-то, — Его Величество уехали на длительную охоту в пограничные леса.

— Да, — отозвалась одна из дам. — Только он не взял с собой двор, представляете? Как можно? Это ведь нарушение этикета!

— Госпожа Ди, не переживайте вы так! — рассмеялся третий. — Охота — мужская забава, там нечего делать дамам, даже столь прекрасным, как вы.

Дама фыркнула и продолжила гнуть своё: про этикет, про манеры и прочую дворцовую лабуду. Рядом с этой компанией ещё одна, чисто мужская. Эти улыбаются, осушают один бокал за другим. Орис важно беседует со старикашкой и Какусом, изредка поднимает палец к потолку.

Тошно, противно, мерзко! Вся эта роскошь, светские манеры, высокопарные слова...

Я подхватила бокал вина и скользнула на террасу. Лёгкий ветерок коснулся кожи, я с упоением вдохнула прохладный, освежающий воздух. Солнце почти скрылось, по фиолетовому небу неспешно плывут клочки облаков. Вдалеке слышен птичий щебет — неугомонные, неужели не знают, что пора спать?

— Вы здесь? — голос за спиной показался знакомым. Впрочем, здесь все голоса знакомы.

Обернулась и немного удивилась, разглядев Брайта. Рыжеволосый юноша со сдержанной улыбкой шагнул навстречу, встал рядом, тоже уставился на закат. Ну вот зачем? Зачем он пришел? Я сделала большой глоток, отвернулась.

Интересно, а звёзды здесь те же, что у нас? Или всё-таки другие? Хотя, какая разница? В своём мире я их и не видела толком. Небо над Москвой всегда затянуто тучами, а когда удаётся выбраться за город, или на отдых — глядеть в небо некогда.

— Лёля?..

Ну вот... Брайт всё-таки решил со мной поговорить. Чёрт! Не хочу! Стой молча!

Я даже бровью не шевельнула и рыжий смолк. Но взгляд кожей чувствую. Что ему нужно? Орис просил быть милой... Орис... чтоб он провалился.

Попыталась натянуть на лицо улыбку, но не смогла.

— Вы хотели о чём-то спросить, Брайт?

Рыжий молчал. Причём не театрально, а как-то грустно и искренне.

Ну и ладно.

— Лёля, откуда в вас столько яда? — вдруг отозвался он. Я вспыхнула, стиснула зубы. Показалось, бокал в моей руке вот-вот треснет. — Вы ведь знаете, человек — разумен. Не отпирайтесь, вы сами это сказали. Там, на Совете.

— И что? — выдохнула я.

— Если мы не начнём пересматривать отношение к людям, продолжим втаптывать в грязь, они рано или поздно взбунтуются. И тогда нас не спасёт ни армия, ни бог.

Я пожала плечами с самым равнодушным видом. Надеюсь, слёз, которые накатились на глаза, Брайт не заметил.

— Мы очень долго шли к этому обсуждению, Лёля. Думали, граф Орис станет нашим главным оппонентом, и тут объявились вы. Орис нарочно пригласил вас на это совещание, так? Вы всё испортили.

— Вы сможете доработать этот закон и вынести его на рассмотрение снова.

— Дело не в законе. Вы повернули мнение Совета. До начала совещания многие сомневались, а теперь сомнения отпали. Мы потратили два столетия, чтобы подготовить почву... Сколько придётся потрать теперь — даже предположить боюсь.

— Вы преувеличиваете, — сказала и закусила губу.

Ещё слово — развернусь и уйду. Мне и без этих нравоучений тошно. И вообще, я не виновата! Это Орис! Орис виноват! Если бы я выступила в поддержку этого закона, он бы провалился с ещё большим треском. Только представить — человек переодетый эльфом доказывает необходимость реформ.

— Жаль, на таких приёмах не устраивают танцев, — в голосе Брайта отчётливо прозвучала тоска. — Мне бы очень хотелось потанцевать с вами.

Вздрогнула. На мгновенье представила себя в объятьях Брайта. Нет, рыжий не в моём вкусе. Но от него веет теплом, во взгляде читается странная, удивительная нежность... Я не заметила, как моя ладонь оказалась в его руках, не отстранилась, когда горячие губы коснулись кожи. В моём мире целовать даме руку не принято, и я даже не подозревала, что этот крошечный жест может быть таким приятным.

Эльф поднял глаза и я начала тонуть. Нет, это не глаза, а изумрудный колдовской омут.

— Мне очень хочется потанцевать с вами, — повторил эльф. — А ещё мне хочется вырвать ваш грязный язык.

Он мгновенно отпустил руку, круто развернулся и вылетел с террасы.

— Офигеть... — прошептала я.

Спать отправилась задолго до окончания банкета. К чёрту такие развлечения!

Но сон, как назло, не приходит. Где-то там, в глубине души, копошится мерзкий червяк совести. Грызёт, кусает.

Нужно срочно выбираться из этого проклятого мира. Срочно! Всего одна ночь в объятьях Ориса и я дома. А может и не ночь, может пяти минут хватит. Ну, возможно, потом ещё пять минут понадобится, чтобы притаившийся в кустах Шердом, мог убедиться в распутстве заносчивого графа. Всё просто. Только как воплотить это в жизнь?

Орис холодный и расчётливый, и людей ненавидит сильнее, чем Гитлер евреев.

Чёрт!

Утро тоже началось с проклятий. Но не моих. Ругалась Берта.

— Как это понимать? Да что вообще творится? Куда мир катится? Нет! Ну вы только подумайте, только представьте!

Экономка с красным от возмущения лицом, летала по моей спаленке, махала руками и очень громко топала. Я сидела на кровати и опустошала поднос с завтраком.

— Ты скоро? — рыкнула Берта.

— Угу... — отозвалась я, запихивая в рот очередной кусок сыра и запивая его чёрной бурдой, так непохожей на кофе.

— Как? Как такое возможно?! — в который раз вскрикнула Берта. — Как?

На мои вопросы эльфийка отвечать отказывалась.

В конце концов, она не выдержала и отняла у меня поднос.

— Хватит жрать! Все наши гости уже давно позавтракали и разъехались по домам! Только ты всё ещё сидишь тут и... и...

— Так что случилось? Что не так?

— Пойдём! — гаркнула Берта, едва не обрызгала слюной.

Это что-то новенькое... Может после банкета ложек не досчитались и решили свалить всё на меня? По крайней мере, других причин, способных так сильно взволновать экономку, я не знаю.

— Пойдём!

А вот хватка у Берты железная. Когда её пальцы сомкнулись на моём запястье, чуть не закричала. Эльфийка буквально выдрала из постели и поволокла в коридор. Хорошо, я догадалась использовать одно из лёгких платьев в качестве ночной рубашки, иначе сейчас бы шагала нагишом.

Миновав большую часть коридора, Берта встала, как вкопанная. Сердито толкнула одну из дверей и буквально зашвырнула меня внутрь. По инерции я пробежала пару метров и тоже замерла. Ноги приклеились к полу и начали подгибаться.

— Это что? — выдохнула я.

— Твоя новая комната! — гаркнула Берта. Она ворвалась следом и приняла позу разъярённой рыночной торговки: ноги на ширине плеч, мясистые кулаки упёрты в бока, но в любую секунду могут схватить что-нибудь тяжелое и проломить череп.

Я ахнула. Громко. От этого звука лицо Берты поменяло цвет — с красного на пурпурный.

— Хозяин заказал для тебя новые платья, — в этот раз в голосе экономки прозвучала ненависть. — Пока можешь пользоваться теми, что в шкафу. Ванна в отельной комнате, за дверью. Вон там, у кровати, колокольчик, чтобы вызвать слуг. Но учти! На этот звон буду приходить я! Так что если ты...

Она кричала, а я смотрела. И не верила глазам. Рядом с этой комнатой даже спальня короля Георгануса выглядит чуланом. Вокруг золото, золото, золото... инкрустированное розовыми и красными самоцветами. Деревянная мебель удивительной красоты. Светильники ювелирной работы. В общем, не комната, а филиал Эрмитажа.

— Берта. — Я произнесла её имя очень тихо, но экономка услышала и мгновенно замолчала. — Ты зря нервничаешь.

Эльфийка недоумённо захлопала глазами, наморщила лоб.

— Здесь нет ничего страшного или удивительного, — продолжила я. — Орис просто забавляется со мной. Я для него — домашняя зверушка, любимая собачка. Скоро графу наскучит эта игра и меня отправят в самый грязный барак, или куда-нибудь ещё.

Берта не шелохнулась. Только побледнела немного.

— Орис не такой, — наконец, выдала она.

— Ну конечно...

Не знаю, что подействовало на Берту — моя ничтожность или осознание того, что внезапные траты скоро кончатся, но она успокоилась.

— Осваивайся. Хозяин ждёт тебя в кабинете, через час.

Умом понимаю — Ориса нужно впечатлить и восхитить.

Выбрать платье — легко, благо тряпок не так много. Сделать причёску — тоже легко, а вот заставить себя улыбаться...

Когда я оказалась в кабинете, меня встретил привычный ледяной взгляд.

Граф красив, похож на сказочного принца. Густые каштановые волосы до плеч, внимательные чёрные глаза, высокий лоб и тонкий, идеально ровный нос. А ещё губы... тоже тонкие, но есть в них нечто такое... Тёмно-зелёный камзол расшит золотом и серебром, чёрные лосины — боже, как они их носят? — высокие сапоги с окованными носами. И меч у бедра.

Он приподнял бровь, произнёс:

— Лёля?

Я присела в реверансе. Машинально. Просто обстановка и платье располагают. В глазах эльфа промелькнула странная искорка, уголок рта дёрнулся.

— Ты снова спрятала уши? — с затаённой издёвкой спросил он. — Зачем?

— Подумала — вдруг кто-то из гостей задержался. Ведь Берта не нянька, не могла уследить за всеми.

Лицо Ориса осталось непроницаемой маской, голос прозвучал ровно:

— Сообразительная.

Несколько секунд ушастый молчал, мерил ледяным взглядом. После протянул ладонь и скомандовал:

— Дай руку.

Вот уж не думала, что злобный инквизитор способен на такой жест. Нет, с первого взгляда ничего особенного не случилось, но я чётко поняла — это знак уважения и определённого признания. Простой самке человека он бы руки не подал.

Прикоснуться к Орису оказалось страшней, чем прогуляться по ночному кладбищу. Стоило нашим пальцам встретиться, меня шибануло током. Или это нервные глюки?

Эльф с прежним спокойствием подвёл к огромному зеркалу, притаившемуся в самом дальнем уголке — между книжным шкафом и окном.

Наша парочка выглядит довольно странно: серьёзный и гордый до колик Орис, и я — не накрашенная, с корнями, отросшими на пять миллиметров. Кстати, если бы ни это, смотрелись бы вполне гармонично. Я — светленькая, фигуристая, он — тёмный, в меру мощный, на полголовы выше.

— О чём задумалась? — насмешливо бросил эльф.

Вздрогнула. И тут же отпрянула от ушастого графа.

К счастью, заострять внимание на этом микроскопическом казусе, эльф не стал. Он поднял вторую руку, повёл над зеркальной гладью и зашептал нечто подозрительно знакомое. Через мгновенье зеркало помутнело, затянулось серой дымкой.

Честно говоря, я раскатала губу на просмотр местного телевизора, поэтому когда Орис шагнул в эту пелену, немного обалдела. А когда он дёрнул за руку, оступилась и упала, прямо в "зеркало".

Меня поймали, и это не могло не радовать. Но оказавшись так близко к ледяному графу, чуть со страха не померла. Снова ударило током, на этот раз сильнее, запах его парфюма щекотнул нос.

С запозданием поняла, что стоим в том же кабинете, только гардины почему-то не бордовые, а тёмно-синие. Что за чертовщина?

— Всё в порядке? — осторожно спросил Орис.

Я кивнула и отстранилась. Может эльф и красавчик, но прижиматься к нему совсем не хочется. Страшно. Мда, и как, спрашивается, буду его соблазнять?

Спросить что же случилось с гардинами не успела — дверь кабинета распахнулась и очаровательная эльфийка с каштановой шевелюрой пропела:

— Орис! Ты верну... — девушка осеклась. Тёмные глаза сузились, тонкие брови сошлись на переносице. — Орис?

Я бросила короткий взгляд назад — обычное зеркало, никаких признаков портала. Если бы ни гардины и ошарашенная эльфийка, назвала бы произошедшее мороком.

— Оризинда? — досадливо спросил мой спутник. — Что ты здесь делаешь?

Наступившая тишина была крайне неловкой и пугающей. Я невольно сделала шаг в сторону — очень хотелось спрятаться за широкой спиной Ориса. Но не вышло. Меня снова поймали за руку и очень галантно сообщили:

— Лёля, позволь представить тебя моей сестре. Оризинда, это Лёля, дочь господина Филанрека из западного королевства. Она гостит в нашем поместье.

— Филанрек? Да, кажется помню, — протянула девица. — Очень рада познакомиться, Лёля. И надолго в наши края? — говорит вроде бы дружелюбно, но её прищур категорически не нравится.

— На пару месяцев, — отозвался Орис. — Пока отец Лёли не уладит кое-какие дела.

Интуиция подсказала — Оризинда ни единому слову не верит. Я, хоть и знаю графа без году неделю, тоже не поверила бы. Сомнительно, что такая шишка как Орис будет возиться с дочерью непойми какого господина Филанрека.

— В поместье, сама знаешь, скучновато, — спокойно продолжал эльф, — поэтому решили прогуляться по столице.

Ого, вот куда нас занесло! А я-то думала...

— О, отличное решение, — усмехнулась девица. Отодвинулась, освобождая выход из кабинета.

Мой провожатый кивнул, одарил сестру сдержанной улыбкой, и потащил прочь. Мы миновали холл, чуть более скромный, нежели в поместье. Встреченный слуга вытаращился на Ориса, после согнулся в нижайшем поклоне. Он же поспешил вперёд, намереваясь открыть для нас двери.

Голос Оризинды настиг на пороге.

— Орис! — граф обернулся. Медленно, нехотя. — Орис, объясни, пожалуйста, почему на твоей гостье моё платье?

Я чуть не упала. Вот же ж!

— Экипаж госпожи Лёли перевернулся на подъезде к нашему именью, — не моргнув, соврал эльф. — Сундук с платьями упал в грязь. И пока Берта пытается вернуть одежде достойный вид, я распорядился подобрать что-нибудь из твоего.

— А... — протянула Оризинда. — Ясно.

Кажется, девица хотела что-то добавить, но граф вылетел из дома, как пробка из бутылки шампанского. Заодно и меня выволок. Догонять или кричать вслед Оризинда не стала.

Столица королевства Севера впечатлила, но не сильно. В нашем мире таких городов пруд пруди, считай, вся старая Европа.

Гордые каменные особняки с черепичными крышами, каждый огорожен низким, кованым забором. Перед фасадами небольшие полоски газонов и цветников. Улицы извилистые и довольно узкие, зато вымощены ровным, похожим на плитку, камнем. Впрочем, это неважно — в эльфийских "пуантах" как в кроссовках, даже на выщербленной брусчатке ноги не поломаешь.

Редкие прохожие, по большей части слуги, приветствовали нас поклонами. Я попыталась кивнуть в ответ, тут же услышала лёгкое шипение графа.

— Сейчас ты — благородная эльфийка, так что веди себя пристойно!

Он ещё и руку сжал, до хруста.

Интересно, а что будет если взбрыкну? Задушит?

Я догадывалась зачем Орису этот маскарад и вопросов не задавала, но обида прогрызала до костей. Он ещё ответит за унижения. Не знаю как, но заставлю эльфийского интригана обливаться слезами и рвать на себе волосы! И Шердому отомщу. И Грегору с Антуаном. Ненавижу эльфов! Ненавижу!

Улица неожиданно кончилась, и мы оказались на просторной площади. Кроме небольшого фонтана, водруженного в центр изумрудного газона, тут обнаружился с десяток магазинчиков, два кафе и стоянка местного такси. К ней-то мы и направились.

Завидев Ориса, кучер ближайшей к нам коляски вытянулся по струнке, залепетал приветствие. Зато лошадь осталась спокойна, как ледяная скульптура — хоть кто-то не лебезит перед черноглазым.

— На нижний рынок, — скомандовал благородный эльф.

Повинуясь молчаливому приказу графа, водрузила свою красоту на мягкий диванчик. Он уселся рядом, опять схватил за руку. Прикосновение оказалось до того неприятным, что я не выдержала, прошипела:

— Может ещё наручниками к себе прикуёте?

— Чем-чем? — приподнял брови эльф. В глазах мелькнуло удивление.

— Кандалами, — тем же тоном пояснила я.

Кривоватая усмешка графа не сулила ничего хорошего, но молчать я уже не могла. Едва коляска тронулась, повернулась к эльфу и прошептала:

— Отпустите! Я, при всём желании, не смогу удрать!

— Тебя это печалит? — так же тихо спросил он.

Печалит? Нет. Бесит. Но ещё сильней бесит другое...

— Почему вы не предупредили, что платье принадлежит Оризинде?

Ох, если бы умела убивать взглядом, он бы уже раз пятьсот умер!

Брови Ориса взлетели на середину лба, рот растянулся в очередной гаденькой улыбочке. На меня смотрели как на говорящую мартышку, разве что "браво" и "бис" не кричали.

— Что? — прорычала я. Свободная ладонь превратилась в кулак и зависла где-то в районе его носа.

Эльф спокойно отвёл занесённую для удара руку, наклонился ближе.

— Гордость у человека? Это что-то небывалое. Лёля, ты удивляешь меня всё больше. — Если бы ни тон, ледяной как все арктические ветра вместе взятые, приняла бы эти слова за комплемент. — Но учти: поднимать руку на своего хозяина крайне рискованно.

По спине побежали мурашки, скулы свело от страха. Орис заметил мою реакцию и... обнял за талию, крепко прижав к себе.

Нет, в этом жесте не было и тени флирта. Просто издёвка, извращённый мужской юмор. Садизм по-эльфийски.

— Орис, что вы себе позволяете? — хотела, чтобы голос прозвучал высокомерно, но лёгкое заикание испортило всю игру. — Это неприлично. Когда вам надоест скрывать, что я самка человека, эти "нежности" выйдут боком.

— Не волнуйся за мою репутацию, Лёля, — обжигая дыханием шею, шепнул он. — Повредить ей практически невозможно.

Коляска едет медленно, будто фарфор или хрусталь везёт. Цокот копыт одинокой лошадки разливается приглушенным эхом. Прохожие, в большинстве своём, кланяются, и провожают любопытными взглядами. По полуденному небу лениво плывут облака, солнце лучится ярким, ласковым светом. Чёртов эльфийский парфюм щекочет ноздри, а настойчивые объятья, несмотря на страх, дарят лёгкое чувство защищённости.

Эх, была не была!

Я расслабилась, добровольно прильнула к упакованной в зелёный камзол груди. Пальцы коснулись подбородка Ориса, вызвав настороженный вздох.

Несколько раз провела пальцами по гладкой, как шелк, коже, осторожно улыбнулась... И когда с губ графа сорвалось удивлённое "Лёля, что происходит?", схватила его за ухо.

Застыл, вытаращив глаза. Даже не вскрикнул. И задышал часто и мелко, совсем как Грегор когда-то.

Парочка наблюдавших эту сцену прохожих, синхронно споткнулась.

— Лёля! Отпусти! — угрожающе шепнул Орис, но я не слушала.

Я водила пальцем по изгибам ушной раковины и наслаждалась реакцией. Эльф краснел, дышал прерывисто, а отстраниться не мог. Остроконечный кончик чуть подрагивал, ухо стремительно горячело. Осознавал Орис или нет, но объятья стали крепче, я даже стук его сердца ощутила.

— Лёля, это неприлично! — простонал граф.

Ха, а то я не знаю!

— Но ведь вашей репутации это не повредит... — злорадно проворковала я.

— Лёля... Выпорю...

Хихикнула — уж слишком неправдоподобно прозвучала эта угроза. А зря.

В следующую секунду коляска подпрыгнула на кочке и остановилась. Я на долю секунды выпустила эльфячий лопушок, а Орис молниеносно перехватил руку. Лихорадочный румянец испарился, лицо графа позеленело, в глазах вспыхнули молнии.

Если бы ни толпа стражников, озадаченно взирающая на нас, убил бы на месте.

Глава 9

Оказалось, эльфийская столица устроена несколько сложней, чем думала вначале.

В её центре расположен королевский дворец, вернее целый комплекс, огороженный добротным каменным забором. Строения довольно низкие, поэтому их и не видать. Вокруг — дома высшей аристократии и ещё один забор, с шестью выходами-заставами. Дальше новое кольцо — там, как поняла, обосновалась аристократия попроще и богачи без титулов, этакий средний класс. А вот за третьим забором распростёрся "нижний город".

Я узнала об этом благодаря схеме, вывешенной у заставы, на которой нас тормознули.

Шестеро эльфов в салатовых камзолах и лосинах болотного цвета были куда мельче дворцовой стражи, зато наглости в глазах — море.

Графу пришлось объяснить кто я, как попала в святая святых, и как скоро отсюда исчезну. И хотя моим поручителем выступал столь важный и благородный товарищ, стража отстала не сразу. Удивительно бдительные ребята.

Когда миновали пост, пальцы Ориса сомкнулись на моей шее, злой шепот пробрал до костей:

— Никогда! Слышишь? Никогда так не делай!

Стало по-настоящему жутко, даже в желудке похолодело — будто ледяную глыбу проглотила. Но мы оба понимали — придушить меня нельзя, слишком людно, в смысле эльфно, вокруг. Да и стража вслед смотрит.

— Дома поговорим, — прорычал Орис.

Я хрюкнула. Реально хрюкнула, потому что хихикнуть, когда твоё горло сжимают крепкие пальцы, невозможно.

— Человек, — с презрением заключил граф и брезгливо отстранился. Даже руку о камзол отёр.

Нет, задание Шердома невыполнимо — не смогу! Хоть убейте! Придётся надеяться на папочку. Ведь родители рано или поздно вспомнят о моём существовании! Иначе и быть не может!

А доводить Ориса мне определённо понравилось. Когда пыхтит и отводит глаза выглядит таким милым, таким человечным...

Мы проехали ещё одни ворота. Здешняя стража оказалась куда снисходительней, вопросов не задавала. Зато жители "нижнего города" без стеснения тыкали в нашу сторону пальцами, перешептывались, даже перекрикивались временами.

Пейзаж здесь не слишком приятный, хотя до реальной бедности далеко. Дома маленькие, но крепкие. Крыши из той же черепицы, только светлей. Гораздо чаще встречаются магазины и вывески заведений общепита. По брусчатке маршируют патрули.

Если не приглядываться — картина вполне обычная, но я всерьёз насторожилась. Не знаю отчего, но мне казалось, в эльфийском обществе всё должно быть иначе. Лучше, чище, добрей.

Не успела додумать — какая-то эльфийка в невзрачном платье бросилась к коляске, умоляя Ориса выслушать её просьбу. Граф явно узнал просительницу и отмахнулся. Это напрягло ещё сильней. От моего вопросительного взгляда тоже отмахнулся, ещё и рожу скорчил. Злобную. А когда перед нами вырос фасад огромного, квадратного здания, ухмыльнулся и спросил:

— Ну что, готова к приключениям?

Тон Ориса категорически не понравился, и здание это энтузиазма не прибавило. С запозданием, но всё-таки поняла, чем тут торгуют.

— Зачем? — ужаснулась я.

Эльф одарил очередной гадкой улыбкой и чинно вылез из коляски. Пришлось следовать его примеру, иначе, чего доброго, вытащит из "такси", как устрицу из раковины. Ещё и матами обложит.

Когда проходили рыночные ворота, я дрожала. А ступив на серые камни торгового зала — остолбенела.

Так не бывает! Так не должно быть!

В просторном помещении довольно тихо и светло. По всему периметру невысокий парапет, уставленный клетками. За прутьями... нет, не люди. Странные расплывчатые фигуры. Молчаливые, неподвижные.

И запах. Терпкий, тугой, невыносимый!

— Орис!

Я мёртвой хваткой вцепилась в рукав эльфа, ноги подкосились. Показалось — лёгкие вот-вот взорвутся, да ещё тошнота к горлу подступила.

К счастью, граф сообразил, что эта дурнота — не розыгрыш, не каприз. Подхватил на руки, бегом выволок наружу. Несколько бесконечно долгих минут глотала свежий воздух, даже не пыталась освободиться. После примчался какой-то парень с перекошенным лицом, протянул бокал воды. И роскошная, пышнотелая эльфийка подскочила, принялась обмахивать веером.

— Лёля, ты как? — выпалил Орис, явно пришибленный моей реакцией.

— Плохо. До сих пор этот запах чувствую.

— О, запах! — воскликнула роскошная дамочка с веером. С укоризной покосилась на моего спутника.

— Что? — огрызнулся Орис.

Показалось, между ушастыми происходит молчаливая борьба. И судя по тому, что эльфийка прикусила язык и картинно надулась, граф выиграл. Причины этой странной перепалки выяснились довольно скоро.

Как только я пришла в норму, а зелень лица сменилась подобием румянца, черноглазый гаркнул:

— Дыши ртом!

И снова поволок в здание рынка.

Я сразу поняла — ситуация изменилась. Покупателей, как и раньше, немного, но продавцы, прежде бродившие возле клеток, толпятся у входа, заискивающе улыбаются. Некоторые заметно нервничают, отирают платочками лбы. Один и вовсе оттягивает ворот камзола, жадно поглядывает в сторону улицы.

Невзрачный, тощий эльф в серебристом камзоле шагнул навстречу и низко поклонился:

— Господин Орис, это такая честь! — голос торговца дрожал.

— Ревизия была совсем недавно, — вступился другой. Толстый, с седеющей тёмной шевелюрой. — У нас всё хорошо, без нареканий.

— Господин инквизи... — третий осёкся и вспыхнул. — Извините. Вы так редко у нас бываете. Мы так удивлены. Что-то случилось?

Чёрт! Ну конечно! Кот нагрянул, вот мыши и всполошились. И роскошная дамочка тут же. Надеялась, что он не сунется на рынок, пощадит изнеженную спутницу.

— Я с частным визитом, — бесстрастно сообщил граф.

Клянусь, если б я рассказала, что через пару тысячелетий люди будут править миром, а расу эльфов сдует с планеты, они бы удивились меньше.

— Господин Орис желает... — толстяк замолчал, не в силах осознать происходящее.

— Нет. В моём поместье скота хватает. Хочу сделать подарок своей гостье.

Лёгкий кивок, и на меня вытаращились несколько десятков испуганных ушастых физиономий. А уж я-то как офигела!

— Орис, ты с ума сошел? — прошептала я.

Эльфы стоят близко, и слух у них отменный. Видать не зря такие уши отрастили.

От такого обращения к королевскому советнику и главному инквизитору в одном флаконе, торговцы опешили окончательно. Черноглазый гад тоже вздрогнул, но на место поставил не словом, делом.

— Мы посмотрим всех! — выпалил он. Злорадства в голосе выше крыши.

Я всегда относилась к религии более чем прохладно — когда тебе двадцать один, думать о душе и грехах совсем неинтересно. О боге вспоминала крайне редко. О существовании Рая и Ада не задумывалась вообще.

Но эльфы убедили — Ад существует.

Пусть в нём нет сковородок и котлов, а запах серы заменяет вонь немытого тела, легче не становится.

Зажав нос, покорно шла за Орисом. Сзади толпа торговцев, рядом — седеющий толстяк, вызвавшийся быть гидом. Вещает до того уверенно, что руки сами тянутся выцарапать глаза и выдрать язык.

— Вот эти из южных питомников. Очень выносливые, но с норовом. Агрессивные. Если управляющий недостаточно жесткий, лучше не брать. Эти из питомников Карвенаса. Но их, честно говоря, не советую. Ходят слухи, дескать в питомнике недавно мор случился, так что особи могут оказаться больными. Хотя, заводчик клянётся, что без брака. Вон те двое из королевства Запада привезены. Последние, прочих уже раскупили...

Я старалась не смотреть на клетки, но взгляд нет-нет, да выхватывал картины ужаса. Хорошо, что пленники мало похожи на людей, иначе не выдержала бы.

Лохматые, грязные, сгорбленные. Лица как у неандертальцев, руки чересчур длинные. Одно неосторожное движение и пленник, если не сильно устал, демонстрирует звериный оскал. А "южане" и вовсе на прутья бросаются.

Одежды на эльфийских "питомцах" тоже негусто. Мужчины в одних портах, женщины в рубищах, опоясаны верёвками. Собственно, только благодаря этому их и можно различить.

— Эти уже стерилизованы, — продолжал вещать "гид", указывая на клетку, полную серых, длинноволосых фигур. — Эти ещё нет. — И новый взмах руки, за прутьями те же фигуры, только поменьше. Хотя, даже девочки кажутся старухами. — Ждём. Господин Шердом обещал новый рецепт отвара, сказал — смертность при стерилизации будет меньше. А то ведь знаете, дохнут!

Следующая клетка встретила неприглядной сценой. Верней, для меня она была неприглядной, а эльфы взирали на происходящее бесстрастно, как мы на случку собак или интим у кошек. Грязная женщина стонала под столь же грязным мужчиной, третий "самец" бродил вокруг, не стесняясь мял промежность.

— Это он очереди дожидается, — услужливо пояснил "гид". И обращался при этом, почему-то, ко мне. — Люди, как большинство животных, полигамны. Не умеют хранить верность.

— А вы не пробовали их в разных клетках держать?! — выпалила я.

— Зачем? Самка же стерилизована.

Ох, дайте мне что-нибудь тяжелое. А лучше гранатомёт или ядерную бомбу!

— А тут щенки, — с особым восторгом сообщил толстяк.

Я зажмурилась.

Не хочу. Не хочу и не могу! У меня нет пожизненного абонемента на посещение "Кащенко", а на другую психушку не согласна!

— Ой, господин Орис! А как же леди будет выбирать, если она не смотрит?

Мой палач откликнулся мгновенно:

— Лёля? Разве тебе не интересно?

Слов не нашла. Просто показала ему оттопыренный средний палец. Никакой реакции, видимо эльфам сей универсальный жест незнаком.

— Будьте добры, — произнёс Орис, — оставьте нас ненадолго.

Когда повернулась спиной к клеткам и открыла глаза, толпы уже не было. Зато черноглазый граф рядом и исчезать не собирается.

— Что? — усмехнулся он. — Не нравится?

Я зарычала, чем вызвала неописуемый восторг длинноухого козла.

— Да, совсем как "южане"! Только на прутья не бросаешься.

Чёрт, а я бы бросилась. Жаль, осознание того, что девочкам драться неприлично сидит в голове прочней, чем большинство рефлексов. Ну ничего, будет и на моей улице праздник. Подкрадусь ночью и морду подушкой накрою.

— Как насчёт покупки? — не унимался лопоухий. — Выбирай, оплачу.

— Да пошел ты!

— Неужели? — он изумился так натурально, так искренне, будто уже и кошелёк приготовил и место в бараке. — Не хочешь спасти? Хотя бы одного?

Вот ведь... зараза. На самую больную точку давит.

— Я не в том положении, Орис. Ты лучше других знаешь: сама на правах домашнего любимца.

— Любимцам тоже нужны игрушки, — расплылся эльф.

От пощечины его спасла молниеносная реакция, а я оказалась с заломленной рукой. Правда со стороны всё выглядело очень пристойно — объятья и ничего больше.

— Не дури, Лёля. И не зли меня, — рыкнул Орис.

Из глаз хлынул водопад. Чтобы не зарыдать в голос пришлось прикусить губу, во рту стало солоно.

— Ну что ты... — обречённо вздохнул граф. — Не позорься...

А подоспевшему "гиду" объяснил:

— Леди, что с них взять? Выбрать не может, вот и расплакалась.

Истинный смысл нашей поездки поняла чуть позже, когда следуя за седеющим толстяком, оказались на цокольном этаже. Всё те же клетки, но пленники совсем не похожи на прежних. Земля и небо. Стимпанк и гламур.

— Элитные самочки! — горделиво заявил "гид". — От лучших заводчиков!

Хвалёное равнодушие Ориса попятилось, он выдал себя с головой.

Нет, его не интересовали пугливые девицы в полупрозрачных платьях, эльф коршуном следил за моей реакцией. Думал, узнаю место и вздрогну.

По-правде, будь я элитной самочкой, место бы узнала. Потому что это единственный павильон на всё королевство, где можно приобрести подобный товар. Все, без исключений, проходят через комфортабельные клетки. И проводят здесь от нескольких месяцев, до нескольких лет.

Завидев нас, девицы приободрились. Одни выстроились у самых прутьев, другие приняли красивые позы и смотрели из глубины клеток, третьи пытались танцевать — по крайней мере, именно так поняла их плавные подёргивания.

— Хочешь какую-нибудь из них? — после долгого молчания спросил Орис.

Я мотнула головой и отвернулась.

— А вы? — тут же встрял торговец. — Вы, господин инкви... э... извините, Орис? Элитные самочки такие забавные, так веселят гостей.

— У меня уже есть одна, — буркнул граф.

Брови толстяка взлетели на середину лба, в выпученных глазах читалось тотальное, убийственное удивление.

— Но откуда? У нас вы точно не покупали...

— Приятель подарил.

"Гид" по-прежнему таращился и ждал пояснений.

— Где купил — не знаю.

— Как?! Как такое возможно? Она что же, не породистая?

Граф пожал плечами, холодно покосился на меня.

— Господин Орис! — возопил толстяк. Девчонки в полупрозрачных платьях шарахнулись от прутьев. — Но зачем? Вы разве не понимаете? У нас порода! У нас родословные! Мы каждую, с пелёнок, обучаем!!! Делаем регулярные осмотры у врачей! Зачем вам беспородная самка? С ними столько проблем, вы не представляете!

— Хватит.

Толстяк вздрогнул всем телом. Я тоже слегка испугалась собственного голоса.

— Хватит, — повторила уже спокойней, хотя внутри клокотала ярость. — Орис, пойдём отсюда. Прошу тебя.

Что опять не так? Почему толстяк побледнел и отступил?

— Да, — произнёс граф, глядя на седеющего торговца. — Для неё я просто Орис. Для неё, короля и ещё нескольких аристократов. А обращение на "ты" позволено только ей, даже Георганус не заслужил такого права.

Ох... Кажется снова во что-то вляпалась...

Согласна оказаться где угодно — в клетке работорговца, в тюрьме, в гробу... только бы не видеть мерзкую физиономию Ориса! А он словно почувствовал и вместо особняка привёз в один из ресторанов "верхнего города", усадил напротив и нагло уставился на меня.

Посетителей в зале немного, искусственный полумрак и тихая музыка намекают на романтик, а меня тянет на порнографию — просто колотит от желания высказать графу где и в каких позах видела всю его родню. И забегаловку эту разнести хочется, аж зубы сводит. Официантку так вообще — прямо сейчас за волосы и об стол! Чтобы иллюминаторы свои не таращила, и не хихикала с подругами, исподволь кивая на нас.

Ну вот, опять вылупилась! Ты чем занимаешься, дура ушастая? Вино открываешь? Вот и смотри на штопор! Что, благородных эльфиек с синяками на шее никогда не видела?!

— Господин Орис, — проворковала официантка. — Позвольте предложить вашей избраннице сладости. Их ещё нет в меню, только-только из восточного королевства привезли.

Предложи мне сала и самогона!

Стоп. Как ты меня назвала?!

— Благодарю, — откликнулся эльф. — Лёля, хочешь?

Я послала Орису испепеляющий взгляд. Он, умница, догадался, что шутить не стоит. Значит, в королевские советники благодаря уму выбился, а не через постель, как подозревала.

— Нет, сладости ни к чему.

— Как скажете, — учтиво поклонилась девица. — Ваш ужин почти готов.

Удалялась она со скоростью парализованной черепахи, и взглядом по мне елозила до неприличия долго.

Орис словно не замечал. Подхватил бокал, наполненный вином, спросил ласково:

— За что выпьем?

— За человечество! — рыкнула я, и залпом, не чокаясь, осушила свой. Тут же водрузила стекляшку на стол, стукнула по ней ногтем.

Мой палач изогнул бровь и недоверчиво уточнил:

— Что? Ещё? Может не надо? На пустой-то желудок.

Не твоё дело! Лей, пока я эту бутылку о твой лопоухий кочан не разбила!

Вслух, увы, пришлось сказать мягче:

— Наливай.

Заказанный Орисом ужин в горло не лез, зато вино оказалось отменным. Как раз под настроение. Когда официантка открывала для нас третью бутылку, глазки её едва не лопались от удивления. Зато мой спутник был спокоен, как танк!

Интересно, господин инквизитор по-прежнему уверен, что его репутация нерушима? "Избранница" с наклонностями алкоголички тоже не пугает? Ну-ну...

— Лёля, откуда тебе известно про уши, — наконец, произнёс эльф.

Я невольно скривилась, вспомнив Грегора и сцену в шатре.

— Отвечу, если и ты кое-что расскажешь.

— Согласен, — усмехнулся граф. — Так откуда?

— Был один... самонадеянный тип. — Раскрывать имена и звания точно не собираюсь, градус не тот. — Похвастаться передо мной решил, выставил ухо: смотри, мол, какая красота. А я его и цапнула, просто из любопытства. Тут-то всё и выяснилось.

Чёрт, интересно, если у них настолько чувствительные уши, в штанах-то что?

— Ладно, — кивнул эльф. — А что говорит на эту тему этикет, знаешь?

— Нет, — улыбнулась я. Хлебнула вина и добавила доверительным шепотом: — И знать не хочу!

Действительно не хочу. Только заморочек с этикетом мне не хватало!

Орис почему-то повеселел, без напоминания подлил вина.

— Сама-то о чём узнать хочешь?

Набрала в грудь побольше воздуха, выпалила:

— Тебе не кажется, что шутка затянулась? Одно дело привести замаскированную самку человека на совещание, совсем другое — представить сестре и прогуляться в её компании по столице!

Ушастый интриган улыбался и молчал. От его взгляда мурашки по спине поползли и сердце споткнулось.

— Орис, это не смешно. Зачем ты надо мной издеваешься?

— Лёля! — возмутился он. — Я окружил тебя заботой и роскошью! Это называешь издевательством? Ну а в том, что бываю жесток... сама виновата. Провоцируешь.

Ага, конечно. Тебе просто нравится ежесекундно доказывать своё превосходство!

— Орис, это мелко, — осушив очередной бокал, пояснила я. — Недостойно мужчины. А такого как ты — тем более. Ведь ты же эльф!

Граф подавился помидоркой, закашлялся. Когда отошел, я продолжила:

— Ты существо высокой культуры, высокой духовной организации. Ни орк какой-нибудь, ни тролль, а эльф! Значит должен быть утончённым и воспитанным. И должен понимать — нет чести в том, чтобы обижать слабых! К слабым нужно быть снисходительней! Добрей! Особенно к женщинам. Ну сделала глупость и что? Я всего лишь самка человека и блондинка к тому же. Глупость у меня в крови, разве не понимаешь? Прости и забудь, делов-то? Да и чего злиться? Ладно бы я твой "Мальбох" разбила, или любимого хомячка в микроволновке высушила! Или слушок пустила, что ты гей!

— Я не гей!

— Ну хорошо. Импотент.

— Нет! — рыкнул Орис.

— Не проверяла, — равнодушно парировала я. — Да и какая разница?

— Лёля, может хватит вина? — осторожно уточнил черноглазый ушастик. — А то договоришься...

Я решительно помотала головой, сама плеснула в бокал.

— Нет, Орис! Я всё скажу! Кстати, а что-нибудь покрепче тут подают?!

Глава 10

Утро началось с боли. Дикой, раздирающей.

Чувство такое, будто по мне колонна бульдозеров проехала. Каждая клеточка тела, каждая косточка болит! Голова вообще раскалывается. Во рту не кошки ночевали, нет. Скунсы!

Щекой ощущаю что-то мягкое, сверху — что-то тёплое, но глаза открыть страшно. Полежу ещё полчасика — вдруг похмелье рассосётся? Ох, кто бы аспиринчику подал.

Рядом недовольно заворочалось и забухтело.

Чёрт! Неужели я... Ох... Так и знала, что этим кончится. Ну почему не слушала Машку? Почему?

Она уже полтора года твердит, чтобы кончала дурить и завела себе парня. А я не могу просто взять и "завести", мне чувства нужны! И вообще... После расставания с Виталиком от парней немного подташнивает. Что если опять бабник попадётся? Снова терпеть шепотки за спиной, а после рыдать в подушку и выслушивать лицемерные соболезнования знакомых? Нет. Не хочу.

Рядом завозилось, раздался приглушенный стон. Одеяло поползло на звук, норовя оставить моё тельце без прикрытия. Я вцепилась в краешек, зажмурилась.

Чёрт, я отлично знаю — от длительного воздержания крыша едет не только у парней, но даже предположить не могла, что докачусь до такого! И где я его подцепила? А где напилась-то? Чёрт! Не помню!

— Лёля? — осторожно позвал голос.

Я приоткрыла один глаз, молчаливо моля судьбу, чтобы незнакомец оказался хотя бы симпатичным!

Похмелье сыграло дурную шутку — брюнет в белой рубашке, нависший надо мной, не только хорошенький, но и длинноухий. Как эльф, честное слово.

Стоп.

— Эльф?! — взвизгнула я, шарахнулась в сторону. Тело отозвалось нестерпимой болью, мир перед глазами закружился, к горлу подступила тошнота. И память, будь она неладна, начала возвращаться. По крайней мере, брюнета я вспомнила.

— Лёля, не бойся, — шепнул Орис.

Потянулся, положил ладонь на мой лоб. Уж не знаю, что нашептывал длинноухий, но похмелье попятилось. Через пару минут о вчерашнем загуле напоминала только лёгкая головная боль и горящие от стыда уши.

Когда сообразила, что платье, а значит и девичья честь, всё ещё при мне, немного успокоилась. Даже обнаглела слегка.

— Как ты оказался в моей постели, Орис?

— Хм... Вообще-то это моя постель... — насмешливо отозвался эльф.

Снова поплохело. Даже температура, кажется, подскочила.

— И что я тут делаю? — спросила осторожно, с лёгким заиканием.

— Прячешься от Оризинды.

Я чуть с кровати не упала.

— Чего?!

Черноглазый ухмыльнулся. Глаза блеснули подозрительным весельем. Ничего не понимаю. Либо у меня мозг с похмелья взорвался, либо у эльфа крыша поехала.

— Зачем?

— Она нас застукала. Когда мы в винный погреб полезли.

— А мы разве не в ресторане пили?

— Ну... сначала в ресторане. Потом в моём кабинете. А потом ты потребовала игристого вина и чтобы не будить слуг, мы пошли в погреб сами...

— О нет!

— О да! — передразнил граф. — Правда до сих пор не понимаю, как тебе удалось перевернуть ту бочку. Она же неподъёмная! Оризинда примчалась на грохот. Хорошо, стражу вызвать не успела.

Я представила себе эту картину и ужаснулась.

Пью я редко и довольно умеренно, а тут, видать, стресс сработал. Или незнакомое вино так подействовало. Господи, за что?

— Когда слуги, по велению Оризинды, попытались нас растащить, ты вцепилась в меня мёртвой хваткой и разрыдалась. Умоляла не бросать на поругание "ушастой ведьме". Кстати, сестра, жутко обиделась.

— А дальше что?

— Что... Спрятал, как мог. Моя комната — единственное место в доме, куда Оризинда не сунется даже под страхом смерти.

Несколько минут переваривала полученную информацию. Стыдно до одури, но пьяное решение было единственно верным — если бы отдалась во власть Орисовой сестрицы и служанок, меня бы непременно раздели, и шпильки из причёски вынули. Тут бы моя легенда о дочери некого Филанрека таким тазом накрылась — помыслить страшно.

Так что умница я и красавица! Всё правильно сделала.

Но Орис! Как он согласился положить в свою постель самку человека? Чёрт, чего-то я не понимаю. И есть в этом пазле ещё один момент, который определённо не клеится.

— Орис?

— А?

— Объясни-ка... почему ты меня не остановил?

А что? Он ведь рассудительный и серьёзный до тошноты! И отлично знает, чем пьяные желания оборачиваются! Мог урезонить!

Лицо графа утратило аристократическую бледность. Он сперва отстранился, после и вовсе поднялся с кровати, с таким видом, будто его тут и не лежало. Небрежным движением поправил ворот измятой белой рубашки, отряхнул с лосин несуществующую пыль.

— Видишь ли, Лёля... Слушать твою лекцию о мужчинах вообще и эльфах в частности, на трезвую голову было невыносимо. Так что...

Представила, как граф опрокидывает одну рюмку за другой, как таращатся на королевского советника официантки и посетители ресторана. Не удержалась, хихикнула.

— Кстати, а что означает слово "чмо"? — вдруг выпалил эльф.

— Э... — я жутко смутилась, но нашлась довольно быстро: — Это смотря в каком контексте!

— Чмо длинноухое, — спокойно пояснил граф.

Ой, мамочки! Стыдно-то как!

— И ещё. Кто такой Саурон? И как он сможет натянуть мой глаз на... — Орис поперхнулся словами, так и не договорил. Выпалил только: — Ведь это противоречит физиологии!

Чёрт! Наверное, вчера я была очень убедительна.

— Орис... Давай поговорим об этом завтра? — взмолилась я. — А то голова болит...

— Не ври. Я вылечил твоё похмелье.

— Но голова-то всё равно болит, — честно призналась я.

За последние пятнадцать минут боль, увы, усилилась. И уши горят так, что даже запах палёных волос мерещится.

Я откинулась на подушки, подтянула к носу одеяло. Понимаю — валяться в постели графа неприлично, но что поделать?

— Нас ждут в поместье, — попытался возразить он.

— Кстати, а почему мы вчера туда не ушли? В поместье и погреб, поди, больше...

Эльф досадливо скривился, признался с великой неохотой:

— Не смог активировать портал. Язык заплетался.

Такая откровенность показалась подозрительной, но сосредоточиться на этом моменте не смогла — от головной боли мысли разбегаются, как перепуганные тараканы.

— Лёля, хватит притворяться. Пойдём, пока Оризинда не проснулась.

Встречаться с благородной эльфийкой, которую в глаза назвала ведьмой, совсем не хочется. Орис прав — нужно драпать.

Я попыталась подняться... и не смогла.

— Лёля, перестань! И вообще! Ты вчера обещала, что если буду обращаться с тобой как с равной, то вести себя будешь пристойно!

— И ты повё... э... согласился?!

— А что, незаметно? — прорычал эльф.

Но встать всё равно не удалось. Возмущённый Орис подлетел, схватил за руку и замер. Несколько секунд пыхтел, как рассерженный ёж, после пощупал лоб, выругался и стрелой вылетел из спальни. Я провалилась в беспамятство раньше, чем хлопнула дверь.

Не люблю болеть. Единственный диагноз, который мне симпатичен — воспаление хитрости, и то не всегда. Правда, высокая температура, как оказалось, тоже может доставить удовольствие... Меня преследовали удивительные галлюцинации.

Грезился Орис.

Будто эльф с величайшей осторожностью избавил от платья, подложил под спину ещё одну подушку. В его руках появилась губка, спальню заполнил терпкий незнакомый аромат. Запах усилился, когда губка коснулась моего тела. Эти касания категорически приятны, они дарят прохладу!

И даже бубнёж графа о том, что беспородные самки чаще болеют, удовольствия не портит.

Привиделось, как Орис укутывает в одеяло, подносит к губами серебряный кубок. Пытаюсь отбрыкаться, выплюнуть зелье, но разве с ушастиком поспоришь?

Зачем-то стягивает рубашку и ложится рядом. Его пальцы убирают со лба непослушную прядку, которая щекотала всё это время. Невесомые, как поцелуй бабочки, прикосновения к щеке, подбородку. И взгляд — странный такой, мутный.

Рука ложится поверх одеяла, обнимает. Терпкий запах лекарства сменяется ароматом его парфюма, вместе с ним приходит чувство защищённости. Хочется прижаться, шепнуть что-нибудь ласковое, но вместо слов с уст срывается стон.

И боль возвращается...

Тело будто выворачивает наизнанку, голова раскалывается, а уши горят огнём. Прям оторви и выброси, если сможешь.

Ещё мерещился Шердом.

Старый маг смахивает слёзы смеха, рассыпается в нелепых комплементах. Мол: молодец девочка, так держать! Я-то думал малой кровью обойтись, сделать всё тихо, по-семейному, а ты! Ну и размах! Если доведёшь это дело до конца, оплачу в двойном размере!

Я огрызаюсь на каждое слово, а про себя думаю:

"Как это, в двойном? Дважды домой отправишь?"

Хорошо, эта галлюцинация закончилась быстро, а место дворцового чернокнижника снова занял Орис. То ли недовольный, то ли встревоженный — не понять.

Проснулась в отличном настроении, с ясной головой и чистыми помыслами. Потянулась до хруста в суставах и с удивлением поняла — болезнь не просто отступила, её словно и не было.

Сквозь лёгкие занавески сочится тусклый белый свет — утро ещё не настало, но небо уже светлое. Постель подозрительно измята, хотя лежу почти на краю. И пусть на мне даже набедренной повязки нет, зато уровень комфорта зашкаливает. Интересно, из чего сделаны эти простыни? Хочу такие же, срочно!

Впрочем, это не единственное желание с пометкой "молния".

Ванную комнату нашла не сразу — сперва попыталась вломиться в шкаф, потом вывалиться в коридор. Но обнаружив-таки нужную дверь, долгожданного облегчения не испытала.

— Чёртово средневековье! Долбанные эльфы!

...Ночной горшок Ориса был подобен самому графу — довольно массивный, но изящный, с затейливым узором и плотно прилегающей крышкой.

Мама дорогая, как жить дальше? Это же всё равно что... в душу плюнуть.

Орис... Орис, прости меня, если сможешь!

Увы, горшок оказался жалкой прелюдией, главный кошмар был впереди...

Мысленно я уже простилась с маникюром, хотя наращенные ногти пока держатся. Смирилась с тем, что волосы отрастают, а натуральный цвет на четыре тона темней. Забила на отсутствие косметики, кремов и питательных масок. Короче, приготовилась однажды обнаружить в зеркале мымру.

Вот только о том, что мымрой меня сделает отнюдь не обветренная кожа, даже помыслить не могла.

Я не сразу заметила эти уродливые утолщения на кончиках ушей. Сперва не поверила, решила — мерещится. После двадцатого ощупывания, заподозрила себя в склонности к паранойе, а на тридцатом диагностировала шизофрению.

Постаралась расслабиться — нарезала несколько кругов по ванной комнате, подышала. Глубоко, как доктора учат. Но прогулка на результат не повлияла.

Хрящик действительно уплотнился. Теперь на кончиках моих аккуратных, кругленьких, чуть оттопыренных ушек красуются две крупные, мерзкие "горошины".

Всё, жизнь кончена.

Взгляд скользнул по туалетному столику — мыло есть, верёвка отсутствует. Метнулась к чугунной лохани — ни грамма воды, так что стать утопленницей тоже не суждено. И выброситься в окно не получится — слишком низко. Как назло!

Едва сделала шаг к двери, в ванну ворвался Орис.

— Лёля! — возопил эльф. Уставился, будто впервые видит.

— Стучаться надо! — заорала я, пытаясь прикрыть самое ценное руками. И почему не догадалась завернуться в полотенце?

Граф, конечно, заметил моё стеснение, но отворачиваться и не думал.

— Лёля, что ты здесь делаешь?

— Краснею! Разве не видно?

Орис фыркнул, небрежно заправил прядь волос за ухо, чем напомнил о болезненном открытии. К глазам подступили слёзы, я не удержалась и тихонечко шмыгнула носом.

Граф в один прыжок одолел разделяющее нас расстояние, схватил за плечи.

— Лёля, что с тобой? Почему ты плачешь?

— Я... Я...

Я разрыдалась.

Нет, это несправедливо! Мало того, что забросили к чёрту на кулички, назвали человеческой самкой и заставили развлекать толпу надутых аристократов, так ещё и... уши испоганили!

— Орис, я... я...

Не могу! Язык не поворачивается. Проще признаться, что голова кружится, когда он так близко, чем рассказать...

Я — мутант. Это очевидно. Проклятые "горошины" вылезли как раз на том месте, где у эльфов расположен остроконечный кончик. И зудят, хоть и несильно. А если что-то чешется, значит оно растёт. Стало быть, лопоухость — вопрос времени.

Ну Грегор, только попадись! Я тебе не только хвост на рога намотаю, я... я...

— Лёля, пойдём, — голос Ориса прозвучал очень мягко, почти ласково. — Пора возвращаться в поместье.

В спальне меня ожидало новое платье. О том, что оно не имеет отношения к гардеробу Оризинды, сообщала маленькая бирка от портного. Я расцвела, а граф всем видом уверял, дескать знать не знает откуда сия прелесть взялась.

Хотя, может действительно не в курсе? Может это Орисова сестра постаралась, чтобы не делиться нарядами? Тем более, ткань слишком изящная — золотистая, отдалённо похожая на парчу — мужчина такую не выберет, мозгов не хватит.

Едва покинули спальню, Орис преобразился. На лице появилась привычная маска равнодушия и холодности, осанка гордая, походка хозяйская. Я что-то ляпнула и тут же схлопотала до того суровый взгляд, что мигом вспомнила: мой спутник не просто эльф — инквизитор! А когда замешкалась на входе в кабинет, ушастик рыкнул и обозвал "самкой". Из головы тут же выдуло и романтическую дурь, и шуточки на его счёт.

Ну и ладно. Ну и чёрт с ним. Не больно-то и хотелось!

Огромное зеркало, спрятанное между шкафом и окном, отразило вполне приличную пару. Я — в золотом платье, с наспех состряпанной причёской, закрывающей уродливые "горошины", и он — лоснящийся, широкоплечий, в прежнем тёмно-зелёном камзоле, чёрных лосинах и сапожищах. Пристёгнутый к бедру меч — как зловещий штрих к характеру. Глядя на этого степенного господина и помыслить нельзя, что пару дней назад устроил пьяный дебош в компании человеческой девчонки.

Граф повёл ладонью над зеркальной поверхностью, зашептал. И в этот раз слова показались знакомыми, а кончики ушей зачесались нестерпимо сильно.

Зеркало затянуло серой, дрожащей дымкой. Стало чуточку жутко.

— Лёля, помни, ты обещала вести себя прилично, — сказал эльф.

Я недоумённо изогнула бровь.

— В поместье вот-вот приедут мои родители, — бесцветно пояснил Орис. — Слуг предупрежу, они тебя не выдадут. Но сама... попробуй не опозориться, ладно?

О нет... только этого не хватало.

— Бессмысленно. Оризинда наябедничает. — Уж в чём-чём, а в этом не сомневаюсь.

— Наябедничает, — подтвердил черноглазый. — Но нескоро.

Я бросила взгляд на вход в кабинет, после на зеркало. Орис пояснил со вздохом:

— Оризинда не может пользоваться порталом, у неё нет магического дара. А в карете до поместья три недели пути. До родительского замка — все шесть. Так что сестра предпочитает сидеть в столице. Правда, большую часть времени проводит в дворцовых апартаментах, а в этом доме почти не бывает. Не думал, что встретимся с ней.

— В дворцовых апартаментах?

— Да. Она фрейлина королевы.

Я нервно сглотнула.

Ворох вопросов, которые вызвал эльфийский спич, пришлось придержать — Орис взял за руку и решительно шагнул в портал.

Прощай шумный город, здравствуй деревенская скукотища...

— А вот и граф! — радостно воскликнул голос.

Меня швырнуло в сторону, горло сдавила боль. Мир перед глазами расплывается — то ли от перехода, то ли от удара. Запах гнили и сырости щекочет нос.

— О! И госпожа Лёля здесь? Прелестно!

Я зажмурилась, пытаясь вернуть зрение, а когда распахнула глаза, обнаружила перед собой оскаленную морду в чёрной полумаске.

— Эй! Не надо душить леди, — скомандовал голос насмешливо. И добавил оптимистичное: — Рано.

Горло отпустили, зато локоть сдавили так, что сустав затрещал. Над ухом пробасило:

— У нас только одна пара кандалов, как быть?

Осторожно, чтобы не спровоцировать незнакомцев, повернула голову.

Орис в десяти шагах. Злой, как все черти Ада, и бледный, словно полотно. У горла графа остриё клинка, и хотя сам успел схватиться за меч, шевельнуться не смеет. За его спиной знакомое зеркало, вокруг четверо плечистых, вооруженных ребят с закрытыми лицами. Каждый укутан в чёрный плащ — мда... оказывается и эльфы не лишены стереотипов.

Место, где очутились, тоже типичное — мрачные стены серого камня, пропитанные запахом гнили, осыпающийся потолок. Свет сочится в единственное окно, расположенное так высоко, что даже со стремянкой не подобраться. Под ногами ковёр пыли и каменная крошка. Где-то вдалеке слышен звук капающей воды и завывания ветра.

— Ничего, — ответил голос. Его обладатель обнаружился чуть поодаль — упитанный, без плаща, зато в дорогом камзоле и неизменной маске. — Она не так опасна. — И добавил, обращаясь к Орису: — Граф, где ваше хвалёное благоразумие? Вы же понимаете — сопротивление бесполезно.

Я с ужасом глядела, как мой благодетель отпускает рукоять меча, разводит руки в стороны. Один из плечистых бэтменов проворно заводит их за спину и защёлкивает кандальные браслеты. Перевязь с графа сняли в считанные секунды, и обыскали Ориса с профессиональной скоростью.

"Голос" удостоверился, что колюще-режущее у графа отсутствует, кивнул подельникам. Сам достал небольшой серебристый рожок и затрубил. Звук получился тонким и противным, как зубная боль. Эхо звучало подозрительно долго.

— Идём, — распорядился он.

Ориса толкнули в спину, а меня банально поволокли вперёд.

Эльф, завладевший моим локтем, отличается от подельников, только крайней формой женоненавистничества — видит, что не поспеваю за его шажищами, а всё равно тянет.

Господи, дай здоровья его тёще!

За дверным проёмом поджидала настоящая разруха, так что комната, в которую привёл портал, показалась милой и уютной. Огромный коридор с провалами в потолке и частично обвалившимися стенами вызвал панический ужас. Кажется, если громко чихнуть, нас тут же погребёт под серыми камнями.

Кое-где виднелись чёрные проёмы, куда они ведут — под землю, или в очередную камеру — неясно. Я старалась смотреть вперёд, изредка косилась на провалы стен, которые открывали вид на великолепный луг и стену леса за ним. Искрившееся лазурью небо тоже радовало глаз, хотя предчувствия мучили, мягко говоря, фиговые.

Минут через пять, когда пришла к выводу, что коридор не закончится никогда, запретила себе паниковать и постаралась дышать глубже.

Что нас ждёт? Чёрт его знает. Но одно ясно наверняка — канючить и вырываться бессмысленно. Надеяться на благоразумие похитителей — тоже. Если они решились заковать в кандалы королевского советника, значит и страх, и разум уже потеряли. И на пощаду надеяться без толку — если Орис вырвется на свободу, то бандитов рано или поздно найдут, и кара будет пострашней банального четвертования. Думаю, они понимают это как никто другой.

Чёрт! А что остаётся? Умирать-то не хочется! По крайней мере, не по такому поводу. Вот уродливые уши — повод достойный, а чужие интриги — нет, нет и нет.

Коридор закончился ещё одним проёмом. Огромным, как эльфийское самомнение. Оказавшись в гигантском, полуразрушенном зале, поняла — выход есть!

— Шердом... — тихо позвала я. — Шердом...

Мой конвоир услышал, рыкнул что-то нелицеприятное. Но меня его мнение колышет меньше, чем лёгкий ветерок Эйфелеву башню.

— Шердом, приди, — снова прошептала я и зажмурилась, воображая лицо мага.

Ну пожалуйста! Ты ведь пришел, когда тебя королевский управитель звал! Ты же можешь, я знаю!

Глава 11

Зал размером с футбольное поле. Стены из того же серого камня, на вид сыроватого и шершавого. Сводчатый потолок, настолько высокий, что голова кружится, если всматриваться. Частые стрельчатые окна без рам и, тем более, стёкол. Пол усыпан каменными обломками, посередине чёткий след огромного кострища. И эхо... гулкое, чересчур громкое. Оно подхватывает не только шаги, даже биение сердца.

Возможно, когда-то здесь стоял трон, перед которым падали ниц простолюдины и министры, герои и злодеи. Может быть, здесь кружились в вальсах утончённые дамы и блистательные, горделивые кавалеры. Или плелись заговоры, от которых сотрясался мир. Что, впрочем, ни первому, ни второму, не мешает.

Как бы то ни было, сегодняшнее мероприятие точно обещало быть судьбоносным. По крайней мере, для меня.

Конвой проводил через весь зал и заставил остановиться метрах в пяти от новенького стола с резными ножками. На фоне общей разрухи, стол смотрится впечатляюще. Как гламурная блондинка на вечеринке готов. Семёрка, устроившаяся за ним, напоминает экзаменационную комиссию, с той лишь разницей, что лица закрыты полумасками, а плечи укутаны в алые плащи.

Мой локоть, наконец, оставили в покое — ушастый бэтмен отступил шага на три, как и его товарищи. Ориса тоже не держали — зачем удерживать того, чьи руки скованы за спиной? Тем более, расстояние до пленника всего ничего, достанут раньше, чем рыпнется.

— Приступим? — важно вопросил товарищ, сидящий по центру стола.

Вопрос риторический, но остальные закивали.

— Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене! — торжествующе провозгласил "председатель комиссии" и важно задрал подбородок.

Если бы ни стража за спиной, я бы усмехнулась, а так пришлось прикусить язык и удивляться молча. Мой спутник тоже припух, и тоже промолчал. Чёрт, а он сообразительный!

Оратор недовольно пожевал губами, продолжил с прежней важностью:

— На протяжении последних пяти веков, вы делали всё, чтобы подвести нашу страну, наш народ, к грани гибели!

Вот тут я не выдержала и ошарашено уставилась на графа.

Сколько-сколько тебе лет? Ну орёл! Ну аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я конечно предполагала, что тебе не восемнадцать, но... но не настолько же! Чёрт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дёргала? Ой-ёй...

Стоп! А я тоже стареть перестану?

— Вы, лучше других знаете, — вещал "председатель", — что человек разумен. Тем не менее, продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!

Так... а поподробней можно? И, желательно, попроще.

— Вы попросту ненавидите людей! — выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.

Я пригляделась к его обладателю и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.

Эльфы, они ведь утончённые, воспитанные, благородные... У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее вешаются. А тут... густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.

Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.

— Спокойно, Бр... — "председатель" осёкся, пробубнил под нос явную непристойность. — Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. — Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: — Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают, если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведёт к бунту.

Вы собственными глазами видели восстание в именье господина Рариза. Но если подзабыли, напомню — взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разорённые усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы?

Если мы не пересмотрим своё отношение к человеку, рано или поздно, эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это, как никто другой.

Орис даже бровью не повёл. Стоит ледяной скульптурой, и бесстрастно взирает на "председателя". А тот пыхтит, сжимает кулаки. По неприкрытым маской скулами ездят громадные желваки.

Ох, как я его понимаю! Ему же диалога хочется, спора. Грезится, как на одно Орисово оправдание найдёт десять обвинений, растопчет врага морально...

— Но не это главное... — процедил обвинитель сквозь зубы. — Пользуясь служебным положением и влиянием на Его Величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведённых вами же?

Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у "преступников" деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?

Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.

Я же, зажмурилась и позвала уже мысленно:

— Шердом! Приди! Козёл лопоухий...

Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо, обречённо подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе "председателя" показалась не совсем искренней:

— Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так... Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.

Шердом! Чёрт тебя подери! Где тебя носит?!

— Мы — свободный народ, — заявил эльф в красной мантии. — Наше общество во многом строится на доверии. Вы же насаждаете тиранию. Когда-то нам казалось, что вы искренне верите в идеалы, о которых заявляете. Но это искусный обман и только. Нам доподлинно известно: у вас, граф, есть породистая человеческая самочка, и вы проделываете с ней всё то, за что другим положена казнь.

Ох... Кажется сейчас дело дойдёт до меня. Вон как затаились, даже не дышат. Только глазки из-под масок сверкают.

Я скосила взгляд на собрата по несчастью, едва удержалась от тягостного вздоха. Он, конечно, зараза и старый пер... пентюх в придачу, но всё-таки жаль, что ничего "такого" со мной не проделывал. Может нам дадут пару часов, чтобы наверстать упущенное?

— Вы молчите, граф? — после долгой паузы вопросил "председатель". — Неужели ни одного возражения?

— Я просто жду доказательств, — спокойно отозвался Орис.

Брайт, угнездившийся по правую руку от оратора, аж подпрыгнул. Оглушающе громкое сопение судий могло позабавить, если бы ситуация была хоть чуточку проще.

— Какие ещё доказательства?! — возопил "председатель". — Разве слова благородного эльфа недостаточно?

— Семи благородных эльфов, — уточнил Брайт холодно.

В его жестах было столько высокомерия, что я начала закипать.

Не знаю, насколько правдивы обвинения. Понятия не имею, насколько честен был Орис, лишая любителей "человеченки" титулов и отправляя на плаху. Но одно знаю наверняка: передо мной не благородные эльфы, а шайка трусливых длинноухих обезьян. Благородные не прячутся за масками и не требуют верить на слово.

— А в чём обвиняют мою спутницу? — голос графа прозвучал бесстрастно, но что-то подсказывало — Орису не всё равно.

— В лицемерии! — выпалил Брайт.

"Председатель" дёрнул рыжеволосого эльфа за рукав, что-то прошептал. Через пару минут напряженного молчания, заговорил сам:

— Госпожа Лёля, титула и происхождения которой мы не знаем, обвиняется во лжи и пособничестве преступным замыслам графа Фактимуса. Она сорвала принятие закона о смягчении содержания людей умышленно, по указанию вышеназванного графа.

— А в качестве доказательств — "слово благородного"? — не выдержала я.

Ох, ну и рожи у этих судий, даже маски не в состоянии скрыть злобу.

Брайт хотел ответить, но его опять одёрнули.

— Если возражений нет, — задрав подбородок, сообщил "председатель", — оглашается приговор!

— Возражения есть, — усмехнулся Орис.

Главный обвинитель тут же подобрался, выпятил грудь. Правда, злорадство, с которым ждал вопросов графа вначале, улетучилось. Его сменила лёгкая нервозность.

— Для начала, я хочу знать кто вы.

Ответ на этот вопрос был придуман заранее, иначе с чего на губах эльфов вспыхнули столь гаденькие улыбочки?

— Мы члены ордена "Свободный Север"! — торжественно заявил эльф.

— Впервые слышу, — в тоне графа столько пренебрежения, что даже я на мгновенье почувствовала себя вшой.

— А мы не стремимся к известности.

Я не хотела встревать — всё-таки Орису видней как разговаривать с этими мужчинами. Уверена, он опознал не только Брайта и знает, на что давить. Но, увы, слово выпорхнуло раньше, чем успела прикусить язык:

— Пока.

— Что, простите? — встрепенулся "председатель". На короткий миг предстал в образе простого, довольно вежливого обывателя.

— Молчите, но только пока. Потому что нет повода заявить о себе. А вот казнив королевского советника...

— Да как вы смеете! — взвился Брайт. — Это оскорбление! Клевета! Мы боремся за счастье королевства! За свободу человека!

Последние слова, конечно, кольнули. Сразу вспомнился рынок рабов, рассказы о стерилизации женщин и принудительном размножении. Да и работа на эльфийских полях вряд ли сахарная. Но, чёрт возьми, моя шкурка тоже чего-то стоит, разве не так?

— Вы идёте против воли короля, — сказала я со вздохом. — Значит, подрываете основу существования государства и процветания вашего народа.

— Нет! — прорычал рыжеволосый. Вспыхнул факелом. — Мы действуем в интересах народа! Вершим суд, на который король неспособен! Ни потому что слаб, а потому что Орис Фактимус — мастер лицемерия и лжи!

— А решить вопрос цивилизованными методами вы пробовали? Устроить публичные прения или, хотя бы, поговорить с королём?

Брайт ударил кулаком по столу, запыхтел. Даже отсюда чувствуется жар, бушующей в нём ненависти.

И снова тишина. Давящая, но почему-то совсем нестрашная.

— Мда... — протянул "председатель". — Эта... леди действительно опасна, зря мы не верили. — И заключил с искренним сожалением: — Решение о помиловании госпожи Лёли — ошибка. А ошибки нужно исправлять...

Вот ведь! И кто меня за язык-то тянул?

На помощь пришёл Орис. Спокойный и холодный, как обычно. Будто ничего особенного не происходит, а мы мирно беседуем за чашечкой чёрной бурды на веранде его поместья.

— Прекратите балаган. Я оценил вашу фантазию и, — он скосил взгляд на замершую в трёх шагах охрану, — возможности. Но моя позиция неизменна. И запугивать меня незачем. Каков приговор вашего кустарного суда? Огласите и исполните, наконец.

Последняя фраза прозвучала как приказ, эльфы в красных плащах синхронно вздрогнули.

Моя и без того испуганная душа, сползла в "пуанты", в животе похолодело. Несколько секунд провела на грани обморока, но вдруг поняла — Орис блефует. Берёт напыщенных эльфов на слабо!

Конечно! Очень легко сказать — чтоб ты сдох. Заочно подписать приговор о смерти тоже довольно просто. А вот отправить на казнь того, кто стоит перед тобой и смотрит в глаза... Нет. Эльфы, какими бы самодурами ни были, не посмеют.

— Госпожа Лёля, — подал голос "председатель". — Вы спрашивали о цивилизованных методах? Так вот, если вы ещё не поняли, договориться с графом Фактимусом невозможно.

— Есть желание — тысяча возможностей, нет желания — тысяча причин, — не подумав буркнула я.

Лицо главного обвинителя приобрело приятный зеленоватый оттенок, он не выдержал, поднялся. Дрожащий палец указал сперва на Ориса, после на меня. Дребезжащий голос велел:

— Сбросить в колодец.

— У столь благородных эльфов не хватило денег на виселицу? — хмыкнул Орис. — Ладно. Колодец, так колодец.

И всё бы было хорошо... но шестёрка в чёрных плащах шагнула к нам не раздумывая. Меня опять ухватили за локоть, Ориса толкнули в спину. На секунду мы оказались рядом, и я шепнула, холодея:

— Орис, кажется, твой блеф не удался.

— Я не блефовал, — ответ прочла по губам.

Как это?! Эй, ты что, сдурел?! Слышь, ушастый, это тебе пятьсот с гаком, а мне всего двадцать один! Я не хочу умирать! Я не согласна!

Нас опять развели. Бэтмен с повадками женоненавистника оскалился, велел, чтоб не дёргалась. Я, вопреки приказу, вывернулась и саданула ногой в колено. Конвоир вскрикнул, но вместо того, чтобы красиво растянуться на полу, ринулся на меня.

Я ничего не знаю о религии этого мира, но в то, что Богиня Удачи существует, поверила сразу и навсегда — уж слишком ровно моя коленка впечаталась в промежность бэтмена. Такому удару даже мастер самообороны позавидует.

Пару мгновений, которые даровал всеобщий шок, истратила на то, чтобы подлететь к Орису и повиснуть на его шее. Выдохнула прямо в ухо:

— А план спасения у тебя есть?

В следующую секунду меня отодрали от графа, но матов эльфийского ОМОНа не слышала. Ошарашено глядела на Ориса, который мотнул головой и грустно усмехнулся.

Если сегодня меня всё-таки казнят, то я умру феминисткой.

— А ну стоять! — проревела я. Сама испугалась собственного голоса.

Эльфы тоже замерли — просто не ожидали такого тона от леди.

— Я хочу говорить с судьями! Немедленно!

Замешательство бэтменов позволило снова вырваться, но кидаться на Ориса или кого-то другого больше не пыталась. Встала, гордая и независимая. Задрала подбородок, копируя председателя этого фарса.

— Вы чем-то недовольны, госпожа Лёля? — усмехнулся Брайт. — Хотите попросить о снисхождении?

— Нет, — нагло заявила я.

Разговаривать с Брайтом — всё равно, что переругиваться со сторожевым псом. Излагать свои мысли начала лишь после утвердительного кивка главного обвинителя. В принципе, его разрешение тоже не особо нужно, но выказать уважение ушастому гаду полезно. Капля бальзама на мужское тщеславие лишней не бывает. Особенно в таких обстоятельствах.

— Господа судьи, я выслушала ваши обвинения, но я не согласна. Я убеждена в вашей искренности и верю, что решение суда обосновано. Я не буду требовать у вас доказательств, вы правы: слово благородного эльфа — лучшее из них. Но хочу спросить, вас не удивляет, что ни граф, ни я, не восприняли эти обвинения всерьёз?

— Вы слишком уверены в своей безнаказанности, — ответил "председатель".

Я выдержала паузу. Не театральную, нет. Просто постояла с грустной улыбкой, скромно похлопала ресничками.

— А может дело в другом? Вы не допускаете мысли, что вам представили фальшивые доказательства? Что ваш источник лжет?

Внешне ничего не изменилось: те же серые стены, тот же стол, семёрка в полумасках и алых мантиях. Но в воздухе повило напряжение. Не вижу, но чувствую — судьи задумались. Значит, я не ошиблась.

— Только представьте: беспочвенная ненависть к человеку, наветы, сфабрикованные обвинения, казни невинных, присвоение их имущества, общение с породистой самкой... Не многовато ли для одного че... э... эльфа? Прям ни граф, а суперзлодей какой-то.

— Он талантливый и работоспособный, — хмыкнул Брайт.

Я сделала вид, что ничего не слышала.

— Вы знаете Ориса ни первый день. Вот скажите, сто лет назад, могли предположить, что он — последняя сволочь?

Эльфы слегка зависли. Кажется, слышу, как крутятся шестерёнки в мозгах, как сомнения царапают души.

— За скольких осуждённых вы поручились бы собственной головой? — продолжала гнуть я. — Вы проверяли его счета, имущественные грамоты? Кто-нибудь из вас видел, как граф развлекается с человеческой самкой? А саму самку видели? Может он давно прибил её и в лесочке закопал — учитывая его взгляды, это самый вероятный исход, не находите?

Семёрка в красных плащах продолжала молчать.

— А я? Приехала в гости к Орису, он попросил зайти на совещание. Ну я и зашла. И сказала, что думаю. Видите ли, у нас, в королевстве Запада, всё обстоит несколько проще. А мой отец действительно посвятил много времени изучению повадок человека. И я по-прежнему уверена, человек — зло. Не верите? Так положите ему в рот палец, и убедитесь.

Последний вопрос прозвучал в тишине, достойной королевского склепа:

— Вы не боитесь отправить на смерть невиновных?

Молчание длилось долго, но я не торопила. Пусть понапрягают серое вещество, если оно есть. А я пока хорошенько запомню каждую редиску в алом плаще. Вдруг мстить придётся?

— И что ты предлагаешь? — наконец, сказал "председатель".

— Найти альтернативу, что же ещё? Какое-нибудь испытание. Или поединок. Кто победил — тот и прав.

За спиной кто-то нервно сглотнул. Надеюсь, не Орис, потому как сама проходить испытания не хочу совершенно. Я за разделение труда: с меня план, с него "Беломор". Тьфу ты! Исполнение!

— Священный поединок? — подал голос товарищ, пристроившийся на самом краешке стола, слева от "председателя". — А это выход.

— Решение достойное правосудия, — кивнут его сосед.

Сзади опять сглотнули, и приглушенно охнули вдобавок.

— Мы призовём богов, — так и не различила, кто это сказал. Зато автора следующей реплики узнаю хоть с закрытыми глазами:

— Это не правосудие, — заявил Брайт. — И это нечестно.

Эх, засадить бы ему заряд соли из двустволки. Да только где ж эту двустволку взять?

К моему изрядному удивлению, "председатель" кивнул, сказал сдержанно:

— Нечестно.

Помедлил и добавил:

— Мы выставим двоих.

Сперва хотела возмутиться и выдать членам ордена "Свободный Север" — а вернее просто членам — весь запас матов. Во всех склонениях и сочетаниях. Я даже прилив вдохновения испытала, и пару новых слов выдумала походу. После осторожненько так повернулась, взглянула на графа и желание просветить эльфов по части их половых отношений друг с другом поутихло.

Орис невозмутим и безучастен, как памятник. Надгробный.

Ой, что-то будет! Место в партере, попкорн и колу, пожалуйста. Впрочем, вместо колы лучше коньячку!

— Граф Фактимус, вы принимаете вызов?

— Принимаю, — бесцветно отозвался черноглазый ушастик. Даже не шевельнулся.

— Кто готов отстоять правду? — подражая тону Ориса спросил "председатель".

Вот уж не думала, что рыжекудрая зараза согласится. Ан нет, подорвался, перепрыгнул через стол и со скоростью болида двинулся к нам. На ходу отбросил алый плащ, остался в белоснежном, расшитом мелким жемчугом, камзоле.

Вторым, кто поддержал эту инициативу, стал безымянный парень из команды бэтменов. Его камзол куда скромней, зато под цвет полумаски.

Как только с Ориса сняли кандальные браслеты, а перевязь с мечом вернулась на законное место, трио слаженно устремилось к центру зала. Как раз туда, где чернело пятно от огромного костра. Встали треугольником, обнажили оружие, и понеслась...

Вот так просто: без поклонов, высокопарных слов и прочей шелухи. Судьи даже из-за стола встать не успели, а эти уже режут друг друга.

Хотя режут — громко сказано. Так, помахивают своими железяками. То Брайт выпад сделает, то бэтмен кузнечиком подскочит, то Орис лениво поведёт мечом и со скоростью парализованной улитки уйдёт в сторону. Глянешь и прослезишься.

И почему, спрашивается, у этого спорта даже в моё время тьма поклонников? Ну чего тут интересного?

Словно издеваясь над моей жаждой зрелищ — от хлеба, кстати, тоже не откажусь, ибо не завтракала — Орис провёл медленный удар, явно нацеленный в ключицу Брайта, но в последний момент изменил траекторию, и лезвие скользнуло вдоль руки рыжеволосого.

— И это мой герой? — сокрушенно выдохнула я. — Пьяный ленивец и то опасней.

Сказала вроде тихо, но проклятая акустика усилила звук раз в сто.

— Я — твой герой? — медленно уходя от очередного наскока бэтмена, спросил граф.

— Конечно. Единственный и неповторимый. — Надо же как-то поддержать длинноухого, хоть и ведёт себя, мягко говоря, странно.

— А если выиграю, поцелуешь?

— Зацелую насмерть, — беззаботно пообещала я. — И честь девичью отдам. Во всех позах Камасутры.

Эльф запнулся и едва не схлопотал по шее, в буквальном смысле. Выпалил неожиданно:

— Поклянись!

Тут уже Брайт с бэтменом споткнуться изволили, а зрители подозрительно покраснели. Я как бы тоже смутилась, но это не помешало положить руку на сердце и гордо заявить:

— Клянусь!

Ой, что тут началось...

Глава 12

Орис застыл. Брайт резко подобрался, отскочил на два шага и замер на полусогнутых. Бэтмен чуть замешкался и, оценив ситуацию, банально попятился. Придвинулся к рыжеволосому товарищу.

Секунда, две, три — полёт нормальный. Тишина оглушает. Оружие наготове.

— Я призываю в свидетели богов! — рычит Орис.

Эхо отсутствует. Воздух в мгновенье насыщается электричеством. Крошечные разряды ощущаю кожей — блин, щекотно!

Четыре, пять, шесть — ситуация прежняя. Кажется, от царящего беззвучия вот-вот взорвётся мозг.

По стенам зала медленно и крайне неохотно сползает синеватый, мерцающий туман.

Семь, восемь, девять — туман стелется по полу, подползает к поединщикам, берёт в кольцо. Тут же раздаётся низкий звук — будто басовая струна лопнула, и мир взрывается.

Орис пулей метнулся вперёд, меч описал умопомрачительную дугу. Сталь сверкнула в паре миллиметров от лица бэтмена, тот отшатнулся, попытался закрыться, но черноглазый уже отступил. Кажется, не достал, но через мгновенье маска падает, открывая юное лицо с серыми, щенячьими глазами.

— Не бойся, Леран! — кричит кто-то из судей. — Соберись! Он не так страшен, как кажется!

Юный эльф внемлет и с рыком бросается вперёд, повторяя выпад рыжеволосого Брайта. Двойная атака впечатляет и пугает одновременно.

Граф круто разворачивается, милостиво дозволяя клинку Лерана резануть воздух, а сам ловит удар рыжего. Три секунды молчаливой борьбы, и Брайт вынужден отпрыгнуть.

Орис стремительно крутанулся на пяткаъ, присел и выбросил вперёд руку. Остриё вошло в бедро сероглазого, но эльфёнок даже не вскрикнул, хотел во что бы то ни стало завершить собственный удар. Лезвие его меча обрушилось сверху, опоздал всего на полмгновенья — графа уже нет. Леран инстинктивно коснулся раненого бедра, удивлённо глянул на обагрённые пальцы.

Интересно, когда сопляк записывался в добровольцы, он чем думал?

Граф этой сцены не видел, сосредоточенно описывал полукруг, примериваясь к Брайту. Тот, похоже, нацелился на танцы — сам не нападает и Ориса на расстоянии держит. В конце концов, рыжик потянулся и сдёрнул с лица маску. Обзор уменьшает — догадалась я.

Кстати, пылающий румянец красит Брайта неимоверно. Прям не мужик, а картинка. Жаль, что сволочь редкостная.

— Умри! — взвыл рыжий, кинулся вперёд.

Он провёл какой-то странный удар — рубил наискось, сверху вниз, а в итоге вывернул, руку, присел и ударил по ногам. Едва не укоротил моего героя на высоту голени. Орис ускользнул чудом. По крайней мере, так это выглядело со стороны зрителей. Вернее, одного зрителя — непросвещённой меня. Другие, кажется, не удивились.

Эльфы охнули по другому поводу: граф пронёсся в нескольких сантиметрах от присевшего Брайта, и мимоходом рубанул по правому плечу. Причём двигался Орис с запредельной скоростью — рыжий только-только завершил манёвр по отрубанию ног.

Белая ткань камзола окрасилась в алый, меч выпал из обессиливших пальцев и звонко приземлился на каменный пол. А Брайт завыл. Причём знатно так. Только эха почему-то не было.

Подхватить оружие рыжий не успел — Орис смазанной тенью проскользнул слева и пространство рассекла красная молния. Слишком долгая и не слишком яркая. Я не сразу поняла, что это кровь, бьющая из раны на шее эльфа. Ещё несколько секунд потребовалось для осознания происходящего.

— Это что? — выдохнула я. — Они... они насмерть дерутся?

В поисках поддержки глянула на ближнего ко мне бэтмена. Он тоже ответил взглядом. Странным таким, долгим.

— Божественный поединок — это битва насмерть, — ледяным тоном сообщил эльф. — Вы разве не знали, госпожа Лёля?

Ноги подкосились, но я всё-таки устояла.

— Зачем? Разве нельзя просто... до первой крови?

— Обращение к богам должно быть оплачено жизнью, госпожа. Разве в королевстве Запада об этом не знают?

У меня душа заледенела и сердце рухнуло в район желудка.

Тот единственный раз, когда видела настоящую смерть, была в состоянии глубокого аффекта, а сейчас... Чёрт, что я натворила? Что натворили они?

Отчаянно захотелось броситься вперёд, остановить Ориса. Сероглазый — ещё мальчишка! Зелёный и слабый! Шанса одолеть такого соперника, как граф, у эльфёнка попросту нет.

Но не успела подумать, ситуация на поле боя в корне изменилась.

Леран то ли обозлился, то ли страх потерял — ринулся на черноглазого бешеным зверем. Ни одного лишнего движения, ни одного бездумного удара. Орис едва успевает защищаться, сталь звенит, аж уши закладывает.

Чёрт! Так это Брайт был пушечным мясом? Ну эльфы, ну...

Мой герой гардой поймал удар, призванный разрубить его от шеи по самое не балуй, едва не выбил у сероглазого меч. Секундная заминка и вот уже Орис сыплет ударами, заставляя противника пятиться.

Бывший бэтмен едва не споткнулся о распластавшееся тело Брайта, отпрыгнул как раз вовремя — граф чуть поскользнулся в луже крови, на те же секунды потерял равновесие.

В этот раз Ориса спасло именно чудо, уверена. Хотя... может оно уберегало Лерана?

Через три секунды бой продолжился, а я слабовольно зажмурилась и начала шептать молитвы. Кому молилась даже под гипнозом не вспомню. Но Шердома точно не звала — маг не явится, это очевидно.

Чёрт, ну почему? Неужели нельзя просто договориться? Провести расследование? Или магическое расследование, в конце-то концов! Ведь у этих чудиков наверняка есть какое-нибудь заклинание, способное вытянуть правду даже из самого упёртого барана!

Чёрт, а почему я раньше о таком заклинании не подумала? Блондинка...

Я выпала из собственных мыслей, когда осознала — звон металла сменился тишиной. Она куда страшней той, что царила перед поединком.

Лоб покрылся липкой испариной. Сердце не просто замедлилось — остановилась. Веки налились свинцом, открыть глаза оказалось неимоверно трудно.

Но оно того стоило...

В центре круга, огороженного мерцающим синеватым туманом, стоит Орис и в упор смотрит на меня. Только на меня, ни на кого больше.

Сама не заметила, как расцвела улыбкой. Сделала шаг навстречу черноглазому эльфу и тут же осеклась. Что-то не так, что-то не то... Скользнула взглядом по толпе зрителей и червяк сомнений с упоением вцепился в душу.

Лица членов ордена вытянулись и даже маски не в состоянии этого скрыть. Глядят на Ориса так, будто и мысли о его победе не допускали.

Когда к "председателю" вернулся дар речи, до меня дошло: а ведь действительно не ожидали. И не потому, что двоих против одного выставили, просто слишком срослись с мыслью о виновности графа, уверовали в неё абсолютно.

— Граф Фактимус, — голос главного обвинителя чуть подрагивает, кулаки сжаты до белых костяшек, — вы доказали свою правоту.

И тишина... Потому как больше сказать нечего. Вопрос, повисший в воздухе, слишком опасен.

Да, Орис выиграл бой и по законам чести нас обязаны отпустить. Но здравый смысл говорит — отпуская графа, каждый из присутствующих подписывает себе приговор. Королевский советник не простит клеветы, а похищение — и подавно.

Бэтмен, который переглядывался со мной во время боя, неторопливо подошел к главному, зашептал на ухо. На меня не косились, но стало жутковато, и не зря... Заключённый в мерцающее кольцо Орис тоже насторожился, вот только сделать ничего не мог.

"Председатель" развернулся так стремительно, что я вздрогнула. По спине ледяной змейкой заскользил страх.

— Госпожа Лёля, кто вы?

Дура, которая однажды согласилась проводить подругу в логово маньяков-извращенцев.

А вслух сказала:

— Как кто? Лёля... — ну а что ещё ответить? Самой нарываться на уточнение вопроса — глупо, а врать про эльфийское происхождение уже поздно.

Пока Орис, Брайт и Леран водили хоровод и делали вид, что пытаются достать друг друга, я успела осмотреться. Выводы оказались неутешительны. Выбраться из этого зала можно двумя способами: через дверной проём, в который мы входили, либо сиганув в окно. Только, судя по открывающемуся пейзажу, лететь ну очень высоко. Возвращаться в зловещий коридор тоже опасно — ступишь не туда и привет, и шансов выбраться из него немного. Так что... побег исключён.

— Госпожа Лёля, — вновь подал голос "председатель". — Будьте так добры, покажите ушки.

Эх, так и знала...

Орис вздрогнул, глаза сузились. Хотел что-то сказать, но в последний миг захлопнул рот и крепко сжал губы. Мысленно поблагодарила графа — пока он вне досягаемости, за любое оскорбление или дерзость спрашивать будут с меня. Мерцающий туман отступать и не думает.

Эльфы в количестве одиннадцати штук, подтянулись, вперились хищными взглядами.

Можно поизображать недотрогу — намотать пару кругов по залу, поорать... Только потом придётся распрощаться с половиной волос, потому как озверевшие от погони мужики с секретами моей причёски бороться не будут. Так что без пререканий вытащила четыре шпильки и приподняла волосы.

Изумлённых вздохов не было. Эльфы синхронно отскочили на шаг и продолжили таращиться на моё уродство. Чёрт, не будь этих "горошин", я б гордилась!

— Ты... ты человек! — выпалил кто-то. Видать, самый сообразительный.

— Самка человека, — беззастенчиво поправила я.

Презрительная усмешка бэтмена-стукача, громадные желваки на щеках судей, Орис, который едва не выдыхает пар. Какая красота!

Благородное собрание тут же разразилось спорами. Кто-то кричал, мол — вот оно доказательство, что граф Фактимус занимается аморалкой. Другой парировал — дескать свечку не держал, значит молчи. Третий вопил, что боги ошиблись, даровав Орису победу. Четвёртый настаивал на немедленной казни самки, посмевшей осквернить... что я осквернила эльф так и не придумал.

Я глядела на этот бедлам с равнодушием замороженной рыбы, а когда оры перешли в жужжание и бубнёж, сказала громко и уверенно:

— Ну, раз всё выяснилось, прошу объяснить одну вещь!

Вылупились, как на говорящую мартышку. Кто-то даже пальцем ткнул. Кажется, только теперь до эльфов начало доходить, что самка я не самая обычная. Бедненькие, это как же их торкнуло!

— Это что за штука? — я указала на мерцающий барьер, лишивший меня защитника.

— Покров богини Эркас, — выдохнул "председатель".

— А его потрогать можно?

Эльф стянул маску, отёр рукавом лоб. Он оказался довольно молод, по крайней мере внешне. Шевелюру светлых волос дополнили блёклые водянистые глаза, узкие скулы и тонкий нос.

— Это невероятно...

Замечание явно не к туману относится, так что я переспросила:

— Потрогать-то можно?

Оттормозив секунд пять, тонконосый объяснил:

— Прямого запрета нет, но... нам всегда казалось, что нельзя.

Вам много чего казалось, ушастенький ты мой.

Разрешения спрашивать не стала, просто продефилировала в сторону круга. Эльфы, оказавшиеся на моей траектории, отпрянули, как от прокаженной. Тоже мне... защитники человека.

— Лёля, не надо, — предупредил Орис, когда между мной и туманом осталась пара шагов.

Ага, так я и послушалась! Думаешь, не догадываюсь, что эта штука опасна? Но лучше тут, поближе к тебе, чем с этими ошалевшими аристократами.

Ладонь коснулась синеватой массы — приятная, тёплая, искорки чуть покалывают кожу, щекочут. А шаги за спиной наоборот противные, но тоже щекочут, увы только нервы. Датчик интуиции вопит о нежелательных приключениях, организм требует валерьянки, сознание просится в отпуск. Короче, хуже уже не будет!

Вдохнув поглубже, погрузила руку в туман и шагнула навстречу Орису.

Глаза моего героя округлились и едва не выпали из орбит.

— Но как?! — возопил граф, кинулся ко мне.

Думала обнимет... ага, щас! Лопоухий упёрся ладонями в туман и принялся изображать мима.

— Надави чуть сильней, — знающе подсказала я.

— А я что делаю? — огрызнулся эльф.

Глянула — а ведь действительно давит, причём со всей силы, аж пальцы побелели. С видом умудрённого жизнью человека, приложила свою ладошку...

— Чёрт! Это как?!

По-прежнему приятно, тепло и щекотно, только проще продавить бетон, чем эту мерцающую пакость.

— Ловушка? — ошарашено выдохнула я.

— Нет, — граф, наконец, перестал мацать божественный покров. Отстранился с сердитым видом. — Это нормальное состояние барьера. Он исчезнет, когда будет принята жертва.

Я не хотела смотреть, но любопытство пересилило разум.

Тело Брайта почти у края барьера, лежит крючком. Левая рука до сих пор пытается зажать рану на шее, только кровь давно не хлещет. Некогда белый камзол пропитался алым, огненные волосы потускнели. В застывших изумрудных глазах растерянность. Но передёрнуло меня не поэтому.

От барьера тянется широкая мерцающая полоса — тот же туман, только шевелится — и методично затягивает труп в кокон. Проще говоря, жрёт.

— А какая богиня присматривает за поединками? — севшим голосом спросила я.

— Этот покров принадлежит Эркас, богине справедливости.

— А бывают и другие? Хм... покровы.

— Да. На призыв может явиться Эравис — бог священной мести, его покров желтый. Может откликнуться Миараа — богиня жизни, её цвет — красный.

— А другие?

— Очень редко. В наших хрониках зафиксировано два случая, когда за священным поединком наблюдал Мариаас — бог плодородия. И один где поучаствовал Соаргис, он покровитель ветров. У первого зелёный покров, второй окружил поединщиков только мерцанием.

Спокойный, взвешенный тон Ориса, придал уверенность. Поэтому, на чёрное пятно, выползающее из пола в полуметре от бездыханного Лерана, отреагировала хладнокровно. Когда зловеще сияющая тьма поднялась на метр и покачиваясь зависла над мертвецом — тоже. Вот только её внезапный прыжок, заставил тихонечко взвизгнуть.

— Лёля?

Вопль оторвал графа от новой попытки пробить барьер. Он обернулся и замер, лицо окаменело, глаза наполнились ужасом.

— И кто это? — сглотнув колючий комок в горле, поинтересовалась я.

Эльф отозвался не сразу.

— Не надо. Не сейчас.

Мне почудилось или чёрный туман действительно замер, прислушиваясь?

— Лёля, обернись, — шепнул Орис.

Это как? Повернуться спиной к этой чёрной штуке? А если, поглотив труп Лерана, она решит отведать чего-нибудь тёплого и трепыхающегося?

— Лёля! — как прежде, шепотом. Но очень настойчиво.

Я подчинилась, а зря... Чернушка выглядит куда приятней одиннадцати ушастиков, замерших в полуметре от барьера. Ой, не нравится мне это всё... Круг-то не маленький, но в подобной компании и в космосе тесно.

— Отходи! — рыкнул граф, но вопреки собственному приказу, задвинул за спину.

Захотелось вынырнуть из-за его плеча и крикнуть "занято!", но истеричный порыв был убит на корню. Стиснув зубы, сделала несколько шагов вперёд — прочь от стенки барьера, поближе к трупоедам. И всё-таки не выдержала, обернулась.

Просто поглядеть: хватит ли у благороднейших эльфов наглости, нарушить эту границу. По мне, поймать и прирезать нас после того, как мерцающий туман спадёт — гораздо честней. И перед богиней справедливости не так стыдно.

Взгляд выхватил из толпы "председателя". Бесцветный вершитель правосудия как завороженный таращится на покров. В том, что прорыв начнётся по его команде — не сомневаюсь.

— Церанс! — окликнул граф.

"Председатель" вздрогнул, прошипел с ненавистью:

— Ты недостоин такой самки, Орис Фактимус!

И коснулся мерцающего тумана.

Я даже вообразить не могла, что умею так орать. Хорошо, стёкол тут нет, иначе бы они не просто осыпались — на атомы разлетелись. Сама после такого минут на пять оглохла и так перепугалась внезапному увечью, что едва не лишилась сознания. Увы, это был не единственный повод для обморока.

Едва ладонь Церанса коснулась божественного покрова, туман вспыхнул. Вместо бледной ладошки с тонкими пальцами, взгляду предстало жуткое. Главный обвинитель даже не вскрикнул, просто глянул на выступающие из обескровленного мяса косточки и рухнул. В этот раз эхо работало исправно, подхватило звук, растащило по всему залу.

А после заголосила я...

Весь присутствующий состав ордена "Свободный Север" мячиком отлетел от барьера, а Орис сощурил глаза и процедил:

— Лёля, теперь понимаешь?

— Что?

— Ты могла пострадать! — рыкнул эльф.

Я всегда знала, что слухи о превосходстве мужской логики над женской — враньё. Сознательная диверсия. Они попросту не могут смириться с тем, что наше кунг-фу круче, вот и всё. Но об этом лучше помалкивать — целее будем.

Поэтому, я тоже сощурила глаза и спросила, подражая тону Ориса:

— А почему ты так тормозил на поединке?

Брови черноглазого приподнялись, после сообразил, о чём речь и пояснил со вздохом:

— Богов должен призывать тот, кто защищается. Но взывать к высшей справедливости можно лишь в том случае, если точно знаешь, для чего живёшь. Иначе боги сами убьют, они не помогают слабакам.

Я откровенно таращилась на широкоплечего эльфа с волевым лицом и не понимала... Это он-то слабак? Это у него-то жизненных целей нет? Чёрт, тогда я вообще амёба!

— Давай обсудим это позже? — предложил Орис. А на лбу плакатными буквами: "отвали!".

Ладно, не больно-то и хотелось. Подумаешь...

Усмехнувшись, повернулась к пожирателям трупов. Коконы заметно уменьшились, крови на полу будто и не бывало. Сразу стало жутковато, мурашки побежали волной, накатываясь одна на другую. Так что когда черноглазый эльф подкрался и обнял, едва не испортила новое платье, и "пуанты" заодно.

— Не ори, — шепнул граф. Романтики в его голосе, увы, не было. — Они не уходят. Ждут, когда богиня примет жертву и покров падёт.

Да, я в курсе. Вот стою, вся такая красивая, и отчаянно пытаюсь отогнать мысли о будущем. Справиться с одиннадцатью вооруженными мужиками — нереально. Удрать — тоже. Тебя, Орис, прикончат точно, а моя жизнь... теперь только от удачи зависит.

— Лёля, слушай внимательно. Этот замок в двух конных переходах от моего поместья. Двигаться нужно на северо-восток. Как только туман развеется — беги к выходу, всё время держись левой стороны, на первом же повороте — налево, там лестница. Думаю, там же привязаны лошади, так что...

— Орис, ты сдурел? — немея от страха, прошептала я.

— Нет, Лёля. Я знаю, что делаю. Я задержу их.

— Их одиннадцать, а ты — один! — тот факт, что понятия не имею где северо-восток, а лошадей видела только в кино и зоопарке, почему-то не волновал. О том, что рядом с лошадьми может обнаружиться конюх, тоже не подумалось.

— Лёля, так надо.

— Я тебя не оставлю!

— Лёля! — рыкнул эльф и неожиданно зарылся носом в мои волосы.

Боже, что это? Нет... Нет... Не целуй моё ухо, зараза!

Вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, я начала таять... Перед глазами мириады маленьких блестящих звёздочек, а в голове та-ак пусто...

Всё, Орис, накрылся твой план. Никуда не уйду, пока второе ушко не обласкаешь.

Глава 13