Некромантка. Общий файл

С благодарностью:

сиятельной Аэлирэнн и благородному Мельхиору за пророчество и Древний язык,

несравненной Тери за исправление самых обидных ошибок

Khroi ta ike gortoli lhassat thessh, tiret aere ael hrossol.

Hairie kart ohort kaas. To thift'ohomai inkourh y-merhol tairkhat.

Htari iko kaas. Haftar vargas-no santri greiha-ko assani ohait.

Aere tukorpha hmerssh ssalhaggretaer thessh, aersi llak htratirat ta kaimao hoilhakhaitir.

Легенда Древних. Источник неизвестен.

В эпоху, когда пять душ мира уйдут, судьба явит свою ставленницу.

Она будет ключом и замком к силе. Но осторожней: слепые не увидят её.

В одном сольются двое. Враги не дадут шанса.

Воссоединившись со своим началом — она исполнит веление.

Перевод легенды, выполненный Алиаррой из храма Луны. Архив храма.

Рождение силы произойдёт, когда боги оставят мир.

Она откроет двери, но не пройдёт их. Недостойные пропустят явление её.

Жизнь станет смертью, но не принесёт её в мир.

Взойдя наверх, она обретёт могущество. Исполнится, что суждено.

Перевод легенды, выполненный Высшим Лаэртом. Архив школы Высших

Глава 1. В ожидании Смерти

Холодное белое сияние сулило покой. Вязкая тишина нежно обнимала за плечи, острый запах ледяных цветов пушистым одеялом укутывал слабое сознание. Лепестки вишни под ногами были холодны и тверды как лёд, и так же острыми гранями ранили босые ступни.

Странная боль пульсировала в теле, неприятно ныли сбитые в кровь костяшки пальцев. Она попыталась сжать кулаки и таким образом унять боль, но острые когти вспороли полупрозрачную кожу ладоней. Тёмная кровь нарушила безупречную белизну странного мира.

Девушка упала на колени, прижимая окровавленные ладони к белым лепесткам. Она не хотела оставаться в этом страшном месте, но уйти сама была не в силах.

Несуществующий ветер разметал тёмные волосы путницы. Странный холодный мир всеми силами старался избавиться от слишком яркой для него гостьи. Но она не сдавалась, после каждого падения поднималась снова и устало брела вперёд, не зная ни цели, ни направления. Усталым взглядом окидывая бесконечность белого пространства, она пыталась найти кого-то... кого-то... родного и дорогого... Но напрасно.

Девушка плакала, но слёзы становились холодным огнём и только приносили очередную боль.

Белая смерть не желала отпускать свою жертву.

Старшая наставница жриц, кошкоглазая Стейл, раздражённо колотила в дверь кельи одной из послушниц.

— Эй, Гелла! Вставай, соня! Все только тебя ждут!

С большим удовольствием наставница ворвалась бы в комнатку и вытащила наглую девчонку из-под одеяла за уши, но правила запрещали жрицам заходить в чужую келью без приглашения. Глупый неписанный закон, оставшийся ещё со времён Древних, уже давно себя не оправдывал, но даже верховная жрица Сиэра была не в праве отменить вековую традицию.

Из запертой кельи не раздавалось ни звука. Стейл скороговоркой попросила юную богиню простить грех сквернословия, а затем затейливо выругалась на языке Древних.

— Гелла! — рявкнула разозлённая наставница, пиная дверь. — Если сейчас же не встанешь, будешь объясняться с верховной жрицей!

Ещё раз, для острастки, пнув хлипкую дверь, Стейл посчитала свой долг выполненным и отправилась будить остальных послушниц. Впрочем, грохот, поднятый наставницей, был достаточно громким, чтобы поднять с постелей большинство девочек. Заспанные послушницы нехотя выползали из своих комнат и мрачно косились на дверь их будущей сестры по вере, Геллы. Все они знали, что если одна из них провинится в чём-либо, то накажут всех. Таким нехитрым образом жрицы пытались привить воспитанницам чувство ответственности.

Гелла тихо сидела на кровати, завернувшись в одеяло и боясь пошевелиться. Послушница вздрагивала от любого шороха, затравленно оглядываясь на хлипкую, ненадёжную дверь. Она со страхом прислушивалась к шагам в коридоре, опасаясь, что кто-нибудь из послушниц может войти к ней и увидеть её спросонья. Дурные сны накладывали на неё свой след, который было очень трудно скрыть. Гелла не знала и боялась узнать, что с ней сделают, когда поймут, во что она превращается.

Когда шаги за тонкой дверью стихли, девушка скатилась с жёсткого лежака и бросилась к зеркалу, тайком пронесённому в комнату и скрытому за тёмной занавесью.

Из глубин зазеркалья на девушку глянуло жуткое существо: кожа неприятного желтовато-серого цвета, впалые щёки, болезненно красные глаза с ненормально расширенным зрачком, почти полностью закрывающим радужку. На лбу кожа неприятно покраснела и воспалилась. Поначалу девушка списывала это на юношеские прыщи, но со временем воспаление начало кровоточить, и Гелле пришлось отпустить длинную чёлку. Пепельно-русые волосы за ночь посветлели ещё чуть-чуть, почти незаметно, но Гелла уже привыкла замечать подобные незначительные перемены. Не ужасаться своему отражению она научилась ещё несколько лет назад.

Уныло вздохнув и показав язык отражению, послушница принялась приводить себя в порядок. Времени у неё было мало — если она опоздает на молитву, ей предстоит долгий и неприятный разговор с верховной жрицей. Гелла до дрожи в коленях боялась этих унылых бесед — ведь Сиэра в любой момент могла догадаться, что с ней творится что-то опасное.

Умывшись ледяной водой, девушка принялась выбеливать своё лицо рисовой мукой, украдкой стащенной на кухне. Жирным угольком обведя светлые серовато-голубые глаза, Гелла требовательно уставилась в зеркало — лучше не стало. Теперь она напоминала не чуждого миру монстра, а всего лишь простого покойника или приверженца тёмного культа. За это её тоже отругают, но несильно, зато боевая раскраска скрывает её изменившееся лицо.

Завязав длинные волосы в неаккуратный узел, девушка быстро натянула серое платье послушницы, чистое, но довольно сильно измятое. Серебряный поясок пообтрепался и потускнел, но девушке уже не было до него дела. Раньше она гордилась этим знаком милости Лунной богини. Раньше...

Пока не пришли страшные сны — наследие её прежней жизни.

Гелла до крови прикусила губы, чтобы не расплакаться и не испортить "макияж".

Она старалась не вспоминать о прошлом, когда была счастлива. Тогда у неё был добрый старший брат и подруга-наставница. Тогда у неё была чистая лунная сила, а Сиэра обещала, что она станет величайшей жрицей. А ещё у неё были подруги. Не так, чтобы самые-самые лучшие и верные, но подруги. Девочка слушала чужие обещания, распахнув рот от восторга, с замиранием сердца ожидала своего взросления, предвкушая полную опасностей и приключений жизнь

Теперь же от всего остались только истрепанный серебряный поясок, звание "отмеченной Лунной богиней" и завистливые, злые взгляды тех, кого она называла подругами.

От глупых детских мечтаний не осталось же ничего.

В молельный зал она проскользнула перед самым началом утреннего служения. Наставница Стейл одарила девушку яростным взглядом, обещая разобраться с ней позже, но прерывать речь верховной жрицы не стала.

Мягкий голос старой женщины раздавался под сводами погружённого в приятный полумрак зала. Ничего нового она не говорила — стандартное напутствие никогда не менялось, послушница могла припомнить только пару раз, когда верховная жрица отменила и своё благословение, и всеобщее моление. В первый раз привычная служба была заменена торжественным всеобщим молением, когда сила Луны наконец-то персонифицировалась в Лунной деве, ставшей верховной богиней; в другой раз — когда пятеро Хранителей ушли из их мира

Гелла опустила глаза и незаметно проскользнула на своё место. На неё никто не обратил внимания, всё было как всегда, и девушка была благодарна высшим силам за это. Она уже успела усвоить: лучше — когда всё просто и понятно, когда всё происходит "как всегда", а ты стараешься быть "как все". А когда что-то выбивается из этой схемы, обязательно случается неприятность. Поэтому всякие перемены пугали девушку, и она всегда старалась не выделяться среди остальных ни мыслями, ни поступками.

Яркие детские мечты о великих свершениях и славных подвигах, о верных друзьях и великой любви бесследно ушли вдаль, наверное, вслед за братом и наставницей. Гелла никогда не тосковала о них, зная, что они больше, чем живы, и меньше, чем мертвы. Но в её душе поселилась саднящая боль о несбывшихся мечтах и вечном одиночестве: однажды прикоснувшаяся к божеству уже не может полностью вернуться к житейским делам.

Когда верховная завершила свою речь, все послушницы затянули унылую песню-гимн, тихую, мелодичную и очень красивую, но уже наскучившую всем без исключения: и послушницам, и жрицам, да и, пожалуй, самому божеству. Гелла пела машинально, не задумываясь вплетала свой голос в пение своих будущих сестёр, но её мысли витали далеко от сумрачного зала.

Скоро она станет совершеннолетней — всё-таки её пятнадцатый год заканчивается, а значит, вскоре она должна будет или стать жрицей, или покинуть Храм. Но последнее можно было осуществить лишь вперёд ногами — жрицы никогда не отпускали тех, кто знал их секреты. Как ни не хотелось Гелле умирать, она отдавала себе отчёт, что не сможет стать жрицей: чистая лунная сила перестала ей подчиняться ещё в детстве. Вместо мягкой и по-матерински тёплой силы Лунной девы на зов девушки приходила энергия иная: холодная, жестокая и пугающая. Пока ей удавалось скрывать это, на общих занятиях маскируя эхо тёмной силы, но так не может продолжаться вечно, и девушка с болезненным нетерпением ожидала момента, когда наставницы поймут, что она использует энергию смерти. Послушница уже смертельно устала скрываться, притворяться и бояться, несколько раз она чуть было не решилась пойти и самой признаться верховной жрице, но инстинкт самосохранения заставлял её молчать.

"Ничего, — мрачно утешала себя Гелла. — Осталось немного. Когда меня будут посвящать в жрицы, сила Лунной девы сама уничтожит меня. И можно будет больше не опасаться разоблачения".

И в этой пессимистичной мысли она находила утешение.

Сиэра молча слушала ровное правильное пение своих девочек. Слушала — и не понимала, почему старая прекрасная песня звучит устало и тускло. Верховная печально внимала звукам, пытаясь понять, вина ли послушниц в том, что их вера слабеет, или это закономерное явление: за взлётом всегда следует спад?

Божественная сила уходит, а вместе с ней — и вера. Огромный храм, величественная Цитадель Стихий, начал пустеть. Ожидание воплощения богини оказалось слишком долгим и тяжёлым, не одна сестра отдала свою жизнь, чтобы найти и уберечь ту, что примет высшую силу. И, надо сказать, Луна выбрала не самую лучшую кандидатуру для своего воплощения. Но, едва явившись, Лунная дева самым трусливым образом сбежала от обязанностей в изнанку миров, сманив за собой Хранителей. И теперь сила halhea, лунных жриц, раньше в достатке проникающая в мир, начала иссякать.

Сиэра нашла в толпе послушниц Геллу. Не сказать, что седовласую верховную обрадовал вид девицы, но внешность послушниц и жриц — исключительно их личное дело. Вон, Стейл, даром, что наставница и, по идее, пример для подражания, постоянно коротко остригает свои шикарные тёмные волосы и яркой краской подводит кошачьи глаза.

Кротко вздохнув, верховная попыталась выбросить из головы лишние мысли и сосредоточиться на юной послушнице, но в голове словно стоял туман, и всё чаще женщина ловила себя на мысли о том, что старые кости опять болят в холодную погоду.

Гелла... Надежда и разочарование. Бывшая ученица Селены, ставшей Лунной девой, младшая сестра Аэквэла, Повелителя Вод... На её молитвы Лунная ещё и могла бы откликнуться, на её слёзы ещё могли бы вернуться Хранители, но девушка не плакала. Во всяком случае, на людях.

А ещё она никогда не молилась. Нет, она пела гимны, твердила положенные воззвания к богине, но при этом послушница словно желала, чтобы её не услышали. Она обращалась за силой не к Луне, а к её тёмной противоположности, будто бы не зная, какое наказание за этим может последовать.

Сиэра поправила сложную причёску и тихо обратилась к стоящей рядом с ней Стейл:

— После завтрака пришли ко мне Геллу.

Наставница вскинула на верховную свои нечеловеческие золотисто-зелёные глаза. Полные губы тронула вежливая улыбка.

— При всём моём уважении, госпожа, у девочек должны быть занятия...

— Объединение молитвы и колдовства?

— Да. И я считаю, что послушнице Гелле они необходимы. Девочка показывает очень плохие результаты, хотя при её потенциале...

— Вот именно поэтому и пришли её ко мне.

Наставница смиренно кивнула, пряча блеснувшую в глазах боль: какими бы вздорными или ленивыми ни были послушницы, Стейл к каждой из них относилась как к родной сестре и переживала о судьбе каждой из них. Ей не хотелось думать, чем может закончиться разговор суровой наставницы со странной послушницей, если та не оправдает надежд старой женщины.

Торжественное песнопение закончилось, девочки встали со своих мест и, тихо переговариваясь, отправились в трапезную. Мрачное очарование молельного зала оказалось нарушено детской безмятежной болтовнёй и смехом — девочки привычно обсуждали все мелочи скучной храмовой жизни, если не находя сплетни, то придумывая их.

Стейл отыскала взглядом одинокую фигуру в мятом сером платье с серебряным пояском и знаком велела Гелле приблизиться. Девушка тонко вздрогнула и, когда все послушницы вышли, медленно и неловко двинулась к жрицам.

— Вы звали меня, госпожа наставница? — очень тихо произнесла Гелла. Её тонкий и слабый голос дрожал от страха, девушка не смела поднять взгляд на жриц.

Худая рука верховной вцепилась в подбородок девушки, вынуждая её поднять голову. Гелла вздрогнула от прикосновения к лицу сухих жёстких пальцев, похожих на паучьи лапки, и попыталась осторожно вывернуться, но старая женщина держала на удивление крепко. Столкнувшись с холодным испытующим взглядом Сиэры, послушница с трудом сдержала слабый вскрик — взгляд водянистых старческих глаз оказался слишком острым, почти как скальпель, препарирующий душу. Во рту девушки пересохло, она с трудом сглотнула, чувствуя, как отнимается от страха язык.

Конечно же, она ждала разоблачения, но почему-то представляла его себе совсем не так. Девушка думала, что её будут обвинять в чём-то, проклинать как отступницу, клеймить позором... Но верховная жрица просто смотрела в её душу, словно заставляла её саму для себя вынести приговор: в храме Лунной богини ей, призвавшей тёмную часть дара, нет места...

Дикий необузданный страх придал Гелле силы, и она сумела вывернуться из рук Сиэры. Старуха чуть склонила голову, словно пыталась изменить угол зрения.

— Ты боишься, — спокойно констатировала она. — Чего же?

Девушка осторожно сделала шаг назад, опасаясь поверить, что её разоблачение снова откладывается. И она не знала, радоваться этому или нет.

— Через десять дней ты станешь совершеннолетней, — резкий голос Стейл разорвал напряжённую тишину. — Но чтобы получить знак жрицы, ты должна приложить определённые усилия. Твои молитвы тихи, как твой голос, и богиня не слышит их!