Товарищ Гроза - 2

Милослав Князев

Товарищ Гроза

Книга вторая

Аннотация :

На Землю пришла Система. Не сама пришла — её инопланетяне к нам принесли. И вовсе не с целью завоевать или уничтожить таким хитрым способом. Нет, они нас спасают. Во всяком случае, сами в это искренне верят.

По воле случая Иван Гроза оказался первым пользователем Системы. В результате получил некоторые бонусы. Самый главный из них — отсрочка на год. У героя есть возможность посмотреть на тех кто вернулся с системного испытания. Собрать информацию. Хорошо подготовиться. Однако год прошёл и вот он оказался где-то между Минском и Брестом а вокруг лето 1941 года.

Герой немного освоился, добыл первую еду, одежду, оружие... Начал собирать свою команду. И вот настало время покинуть леса и болота и отправиться в большой мир чтобы заявить о себе. Готов ли к этому большой мир? И готовлю к этому сам герой? И сможет ли он выполнить те обещания, которые надавал всем встречным, даже сам не будучи до конца уверен, шутит ли или говорит всерьёз?мой попадает в прошлое. Будет ли вам интересно пытается понять, откуда у героя вот это, зачем ему то, и как у него появилась ещё и вот это? Решать вам.

Глава 1 Пирожок на обочине

Гудение улетающего транспортника давно стихло. Где‑то вдали капитан Громов летел с военным транспортом, набитым до отказа тем, что удалось забрать и даже чуть сверх того, что могло поместиться. Я, понятно, ждать на месте разгромленного — а вернее, разграбленного до состояния последней ржавой гайки — полевого аэродрома не стал и поспешил удалиться куда подальше. Когда понял, что тут меня искать уже не станут, остановился и немного сориентировался.

Твёрдо решил идти в сторону Минска. Пошёл. Только получилось примерно как в том анекдоте: 'Решил бросить пить. Бросил. Час не пью, два не пью, три часа не пью...'

Вот примерно так и вышло — только меня хватило не на три часа, а где‑то на три минуты. Просто вдруг дошло: я не знаю, в какую сторону надо идти. Навигатора с точкой привязки у меня нет. Кое‑какая карта имеется, но сам я в ней не очень разбираюсь — просто потому, что стараюсь избегать населённых пунктов, которые могли бы стать основными ориентирами.

Решил сесть на ближайший пенёк и всё хорошенько обдумать. Пенька, как назло, не оказалось — но это меня вовсе не остановило и не огорчило. Просто достал из пространственного кармана нормальный стул. Уж на нём сидеть будет по любому удобнее. Стул скрипнул но выдержал. Естественно, не стану я в лес вытаскивать тот что из гарнитура, а обычной армейский и не на такое рассчитан.

Как там дальше в сказке поётся? 'Сяду на пенёк, съем пирожок?' Пирожок тоже достал. Их заранее наготовлено много, и в стазисе инвентаря они могут храниться хоть до бесконечности — а то и дольше. Тем более что Машин голос из‑за спины ничего говорить не станет. Да и не Маша она, а Люба. И не в корзине за спиной сидит, а в стазисе пространственного кармана. Так что точно возражать не будет.

Нахожусь здесь уже... А собственно, сколько времени я тут нахожусь? Вычислить совсем не трудно: вызвал из интерфейса счётчик обратного отсчёта испытания и глянул:

344-13-37-...

Выходит, даже месяца не прошло — чуть больше двух недель. Хотя какое 'чуть'? Ровно двадцать дней. До чего же неудобен этот счётчик обратного отсчёта от Системы! Каждый раз дату приходится буквально на пальцах высчитывать. Хотя, если честно, не так уж часто он мне и бывает нужен. Пока вообще не нужен. Да и моя подруга прекрасно с этим справляется, если вдруг потребуется.

Проще, наверное, сделать шпаргалку с календарными датами под каждую цифру обратного отсчёта. Точно! Почему я сразу об этом не догадался? Наверное, всё потому же, что не особо нужно — и есть кому считать за меня.

Попал я сюда четвёртого июля тысяча девятьсот сорок первого года. Выходит, сейчас — двадцать четвёртое того же месяца. А почему‑то казалось, должно быть намного больше. Просто очень много за это время успел.

Появился в новом мире — вернее, в новом времени — вообще без ничего. Буквально голым. Вначале было трудно. Комары — одна из самых мелких моих проблем: поначалу я их даже не замечал. Отсутствие обуви и одежды сказывалось куда сильнее. Но с этим я довольно быстро справился: сшил себе накидку по типу рэмбовской из случайного куска брезента и сплёл лапти из того же материала, что и накидка.

Правда, щеголял я в этом недолго: удалось добыть нормальную форму бойца РККА — новенькую, с иголочки. И нет, я в армию не вступил, как кто‑то может подумать, а всего лишь брошенные военные склады 'ограбил'. В смысле — спас их от ограбления немцами. Там не только форму добыл, а вообще много чего.

С оружием у меня теперь тоже всё в порядке. Поначалу, да, были проблемы: умудрился разбазарить первые трофеи, которые мне попались. Каждый раз, когда вспоминаю — самому стыдно. Но потом всё устаканилось. К сожалению, не потому, что учёл первые ошибки и стал вести себя более обдуманно, а просто потому, что добыл настолько много, что теперь уже не разбазаришь, как ни старайся.

Боевую подругу я уже упоминал? Да, та самая Люба — конкретно Любовь Орлова. И нет, не актриса и даже не однофамилица. Просто она из других Орловых — во всяком случае, сама так утверждает и очень нервно реагирует, когда её с актрисой сравнивают. Случайно в лесу познакомились — и дальше пошли вместе.

А ведь я её за всё время нашего знакомства так ни разу и не спросил, как она в том лесу оказалась и что там вообще делала. В начале как‑то было не до того, а потом забыл. Потом несколько раз вспоминал, но всё равно не спрашивал. У нас это своего рода негласная игра: мы словно заключили молчаливый договор: не спрашивать о прошлом'. . Типа кто первый сам проговорится.

На самом деле очень странная и неоднозначная девушка. Хотя кто бы говорил... Странней меня, наверное, сейчас вообще трудно кого‑нибудь найти. Правда, тут не только лично моя заслуга — Система тоже постаралась. Как и было обещано, получил идеальное здоровье и молодость, и все прочие характеристики тоже на максимально высоком уровне — какие у меня только за всю жизнь были.

Всё бы ничего, если бы не эта самая молодость. При весьма хорошо развитом теле обладаю личиком шестнадцатилетнего паренька. Иногда я проводил рукой по лицу, будто проверяя, не изменилось ли что, — но зеркало всякий раз показывало подростка. Кто такого вообще слушать будет? Если бы не возможности пространственного кармана, наверняка никто бы и не стал.

Назвался путешественником во времени, продемонстрировал несколько фокусов — доставал из ниоткуда любые вещи — и уже ко мне совсем другое отношение. Во всяком случае, умные иначе относятся, а мнение дураков мне не интересно. Это даже хорошо, когда дураки стараются со мной не связываться. Такой вот естественный отбор — или, вернее, естественный отсев.

Я и раньше, ещё до прихода Системы, иногда так себя вёл: прикидывался 'дурачком' и смотрел, как окружающие отреагируют. Кто легко и с радостью поверит, тот мне не нужен. А сейчас даже прикидываться не надо — одной только внешности хватает. Хотя от ставшей частью натуры привычки не так‑то просто избавиться: временами проскальзывает. Да и нужно ли избавляться?

С другой стороны, всякие странные чудики ко мне тоже как‑то невольно прилипают, почему‑то всегда оказываясь рядом. Только я никогда не считал это чем‑то отрицательным. Наверное, потому что и до Системы был немножко странным. Ну или не немножко, а очень даже много — просто умел это скрывать от окружающих.

Однако вернёмся к Любови Орловой. Она тоже странная, без всяких Систем и пространственных карманов. Оказалась очень полезным членом команды — если подумать, то самым полезным. Даже не представляю, как бы я без неё справлялся.

Хотя будем честны хотя бы с собой: прекрасно себе представляю. Без неё я вообще не стал бы собирать команду. Так что, по большому счёту, это не моя, а её дивизия. Ну да, небольшой партизанский отряд, который гордо именуется Первой Краснознамённой Партизанской Дивизией Имени Товарища Грозного, Ивана Василича. Поначалу это была глупая шутка. Ну, может, и не совсем глупая, но и не очень умная. Но не признаваться же в этом окружающим. Вот с тех пор так и называемся.

И нет, Любовь Орлова у нас не кухарка и не медсестра — с этим как раз у неё всё плохо. Она — секретарша, заместительница, специалист по связям с общественностью, а также дивизионный комиссар с особистом ко всему этому в придачу. Если учесть количество занимаемых должностей, то по факту она и командует. Что интересно, только сейчас впервые об этом задумался.

А ещё она моя боевая подруга и любовница. Правда, до постели пока не дошло. Мы скорее просто договорились быть любовниками. Однако тут дело не в стеснительности или ещё в чём‑то подобном — просто в походных условиях интимные отношения не самая лучшая идея. Вот как построю бытовку премиум‑класса с двуспальной кроватью — так сразу и воплотим наш договор в жизнь.

Ещё я успел ей наобещать всякой романтики: как положено, букеты цветов, коробки конфет, походы в театр (и это при том, что я сам театр не люблю), рестораны, концерты, танцы. Только где всё это взять в белорусском лесу летом 1941 года? Но я упорный — где‑нибудь найду. Шоколад из офицерских пайков нашёл ведь? Вот и остальное будет. В крайнем случае всё это устрою, когда вернёмся в моё время. Да, такое ей тоже пообещал. Уж это обещание я в любом случае выполню.

А вообще она у меня — спортсменка, комсомолка и просто красавица. Правда, вместо комсомолки — дворянка, но у всех свои недостатки. Второй недостаток — ни разу не эльфийская принцесса, как у всех нормальных попаданцев. Ну так я и не попаданец, а путешественник во времени — мне приходится обходиться без принцесс. Во всяком случае, без эльфийских.

На самом деле она намного лучше любой эльфийской принцессы. Помню, как в шутку процитировал Еву Браун: 'Если весь мир окажется против моего мужчины, я встану у него за спиной, буду подавать патроны'. Так она восприняла эту цитату как нечто само собой разумеющееся. Да, в двадцать первом веке уже таких не делают.

С самой дивизией тоже всё в порядке. Уже говорил: никакой дивизии у меня в подчинении в помине нет. Шутка юмора, конечно, но мне самому нравится, хотя местные не всегда понимают.

Да и не такой уж небольшой партизанский отряд получается — считай, полсотни человек. Ну или немного больше, нужно у Орловой спросить, она точную цифру знает. Полсотни человек за неполные три недели, которые в меня поверили и со мной пошли, — огромное достижение. А учитывая, что я сам выгляжу как шестнадцатилетний паренёк, — то вообще запредельное.

И нет, на самом деле мне не шестнадцать. Просто какой‑то сбой в Системе. Обещала молодость — получи, а то, что перестаралась, так это быстро проходит. С годами. Наверное, повторяюсь, но слишком уж актуальной проблема оказалась. И ещё не раз окажется. Буквально каждому приходится объяснять.

Ладно, хватит предаваться воспоминаниям. Пирожок съеден — пора идти в Минск, как и решил. Осталось только узнать, в какой он стороне. Сделал несколько шагов, но вовремя спохватился: вернулся и забрал свой временный пенёк обратно в инвентарь. Вот теперь можно идти. Вопрос, в какую сторону, оставался таким же актуальным, как и до этого.

А чего я, собственно, переживаю, если у меня проводник есть? И не важно, что по некоторым документам он числится Иваном Сусаниным. Вытащил из пространственного кармана единственного нашего настоящего офицера — Савелия Петровича Медведева — и спросил:

— В какой стороне у нас вообще Минск?

— В смысле? — с недоумением спросил он, оглядываясь по сторонам.

Он, разумеется, ответить не смог. А вы бы смогли, если вас до этого держали в пространственном кармане, а потом вытащили на новом месте — в лесу, и неизвестно где вообще?

— Да вот, принял окончательное решение идти в Минск, — пояснил я ему.

— Не в первый раз, — усмехнулся он.

— На этот раз действительно окончательное, — возразил я. — Вышел тут на контакт с руководством СССР и кое‑что успел наобещать. Теперь точно буду выполнять.

— А вот с этого места поподробнее, — попросил офицер.

Пришлось подробно рассказывать о контакте с военной разведкой — ну или диверсантами, я так до конца и не понял, кем они там на самом деле являлись. О том, как починил им разбитую рацию, о выходе в эфир, о том, как мы убегали от ищущих нас немцев, — да и много ещё о чём.

Ну и самое главное — что и как рассказывал капитану Громову о будущем и чего ему наобещал. Ну и про последний штрих: захваченный полевой аэродром и отправку одного военного транспорта со всем, чем только можно и нельзя, на большую землю.

Я вообще перед советскими военными разведчиками мало кого из состава своей карманной дивизии показывал. С одной стороны, как бы ничего и не скрывал, а с другой — лишнего им знать не обязательно. Ну и прежде всего не хвастался, что единственный офицер моей дивизии — это бывший царский штабс‑капитан из контрразведки. Понятно, рано или поздно узнают, но пускай это будет тогда, когда я сам захочу.

К последнему факту Савелий Петрович отнёсся с пониманием. На его лице мелькнула горькая усмешка — он знал, что такое доверие в эти времена. Было видно, что сам он не против пообщаться с коллегами. Но также прекрасно понимал нынешнюю политическую обстановку: могут и неправильно понять. Причём понимал это он гораздо лучше, чем я сам.

Мне‑то как раз не сильно важно, как именно меня поймут. Не нравится? Ну что ж, я могу и без вас обойтись. Вам мои знания о будущем куда важнее, чем мне любая ваша возможная помощь. Может быть, немного самонадеянно — но как есть. Ладно, будем честны: не немного, а очень сильно самонадеянно. Но я пока как‑то справляюсь. А уже обязательный год в прошлом действительно можно в одиночку продержаться.

Нет, если бы я до сих пор был голым и безоружным, как в самый первый день, тогда да — любой помощи был бы рад. А сейчас как‑то поверил в себя. И тут огромную роль сыграли другие люди, которые поверили в меня. Совсем не маленький стимул получается, когда кто‑то в тебя верит сильнее, чем ты сам. Однако последними философскими выводами я со своим офицером делиться не стал.

— Так что вернёмся к ориентации на местности, — закончил я.

Савелий Петрович, хоть и был местным контрабандистом, но по лесам не шарился. Так что точно сказать не мог. Вот если бы мы находились вплотную к границе, причём не сильно важно, по какую её сторону — да, там он любую лесную тропу знал. А тут, даже если и выйдем на какую‑нибудь дорогу, не мог с гарантией сказать не только точное наше местоположение, но и хотя бы направление.

Обо всех остальных бойцах и специалистах и говорить не стоило. И кто мне мешал спросить у разведчиков? Уж они‑то точно должны знать, в какой район их закинули. Если, конечно, сами не заблудились. О чём, конечно же, не стали бы мне рассказывать — такими вещами обычно не хвастаются.