|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Голубая кровь, книга 2. Последняя искра.
Глава 1. Совет.
На подоконник распахнутого настежь окна приземлился растрепанный воробей и сосредоточенно запрыгал по отполированному до безупречной гладкости дереву. Наверное, бедняга решил отдохнуть здесь от удушающей жары позднего лета, и не было ему никакого дела до того, что в этой комнате происходило — даром что кошек в поле зрения не наблюдалось, а рассевшиеся вокруг широченного, во всю комнату стола люди не обращали на птицу никакого внимания.
Самое странное, что я тоже никак не могла заставить себя вслушаться в речи собравшихся, хотя меня-то как раз это определенно касалось. Взгляд против воли обращался к окну, подмечая первые золотые листья на высоченных деревьях во дворе Академии, привычно оглаживая знакомый до последнего камня рельеф стен и украшений, никак не желая возвращаться в прохладу кабинета милорда ректора. А все потому, что собравшиеся здесь сегодня люди битый час говорили о том же, о чем последние две недели жужжал весь огромный академический корпус — о нашем возвращении из Вейраны.
Перед глазами тут же встал такой же ясный солнечный день, как сегодня, но тогда на прекрасного качества отрывном календаре, и сейчас висящем на противоположной стене этого кабинета, было на четырнадцать листков больше...
Мы вернулись! Нас не выбросило в жерло вулкана, не расплющило в камне где-нибудь в горах — мы вышли в точности там, где и должны были — на площадке главного телепорта Академии. Вокруг было непривычно тихо — не было слышно обычного гула толпы вечно спешащих студентов, и вообще никто никуда не спешил — некому было. Рьен чуть сильнее стиснул мою ладонь и кивком головы указал на бегущих к нам людей. Надо же, ректор... и магистр Ортес, мой наставник в магии целительства... и еще двое магистров... да-а, кажется, нашего появления ждали. Мало того, к нему тщательно готовились — даже нашему не вполне еще профессиональному взгляду было ясно, что готовых щитов и ловушек на уважаемых наставниках было не счесть, да и народ отсутствовал на всегда оживленной площади совсем неспроста...
Наверное, мы с Рьеном все-таки впали от увиденного в ступор, потому что оба пропустили момент подлого нападения — а как еще можно назвать шарик с сонным зельем, неожиданно брошенный любимым наставником тебе прямо в лицо?
Очнулись мы спустя некоторое время в кабинете ректора. Нас не связали, не причинили никакого физического вреда, но почему-то было так муторно на душе... Может быть, это оттого, что нас так 'ласково' встретили в родных стенах люди, которым мы привыкли безоговорочно верить? Хотя их тоже можно понять — они же ничего не знают о случившемся, имея на руках (а вернее, на койке в больничном крыле) чуть не отдавшего концы студента, даже не дошедшего до места прохождения практики, и исчезнувшего невесть куда магистра Академии. Причем готова биться об заклад на что угодно — они уже знают, что Толлена больше нет в живых...
Мы сидели напротив ректора, рядом с ним молчаливыми статуями расположились трое старших магистров — целитель Ортес, анимист Месс и, как ни странно, эльфийка-травница Нирта Ллест. Не хватало только магистра Толлена — и вот он, Малый Совет в полном составе... Молчание затягивалось — мы с Рьеном не решались его нарушить, а милорд ректор оценивающе разглядывал нас из-под насупленных пшеничного цвета бровей и, видимо, ждал от нас каких-то вопросов. Не дождался.
— Ну здравствуйте, господа практиканты, — наконец произнес он и отчего-то поморщился, словно его заставили проглотить лимон.
Мы с Рьеном нестройно поздоровались и снова замолкли, не сговариваясь предоставляя 'похитителю' право самому развивать беседу. Беседа развивалась по вполне ожидаемому сценарию — ректор предложил нам поведать о наших приключениях (или злоключениях, мы еще не решили), вежливо предупредив, что из этого кабинета мы не выйдем, пока у Совета будет оставаться к нам хоть один вопрос.
И началось...
Конечно же, они сразу отобрали написанный в Вейране отчет, проверив его на наличие враждебных заклинаний (и ничего, естественно, не найдя), и предложили пересказать написанное.
Демонов допрос занял у них чуть ли не весь остаток дня. К счастью, мы все же не безоговорочно рассматривались Советом как преступники, потому что нам принесли обед, а потом и ужин. По мере нашего рассказа о путешествии в Вейрану и обо всем случившемся с нами там их лица все мрачнели, и к концу повествования мы с Рьеном уже начали серьезно опасаться за свои жизни — настолько разъяренным выглядел ректор. То есть нет, конечно, милорд Этерлейн был безукоризненно вежлив и спокоен, словно тысячелетний полярный лёд — но именно это и выдавало крайнюю степень его гнева. Когда мы наконец выдохлись и замолчали, наступившую тишину нарушали лишь тихие шаги метавшегося по кабинету ректора. Магистры вжались в свои кресла — видимо, им не впервой было видеть такую картину и они отлично знали, что за этим последует. Они не ошибались — внезапно грохнул о стену и осыпался золотыми искрами какой-то амулет, а концентрации яда в дрожавшем от долго сдерживаемого бешенства голосе ректора позавидовала бы любая гадюка:
— Обвешались тут, понимаешь, щитами, как праздничные ели игрушками! Как же, из кошмарной полузабытой Вейраны возвращаются студенты! А может, они и не наши горячо любимые ученики вовсе, а злобные высшие зомби, или вампирские прихвостни, или еще чего похуже?! — в стену полетел второй амулет, на этот раз расползшийся по камню оранжевой кляксой, а милорд ректор продолжил адресованную смущенным преподавателям тираду:
— А где мы были, когда прямо у нас под носом зрел этот... план разрушения мира? Это же наш коллега был! Как, скажите, мы могли это проглядеть?!
Внезапно ректор остановился, постоял немного посреди кабинета и, обреченно махнув рукой, уселся в свое кресло, сразу становясь похожим на прежнего себя — пухлого невысокого мужчину средних лет, безопасного и привычного.
А дальше нас проводили в наши комнаты с наказом никуда не выходить до завтрашнего утра (Дерек подождет, он еще не вполне оправился, пресек наши попытки отвертеться магистр Ортес) — да и как тут выйдешь, если они все же поставили у дверей по милой каменной горгулье...
Я рывком очнулась от воспоминаний, возвращаясь в душный кабинет, и прислушалась к визгливому голосу какого-то незнакомого человека:
— И как вы можете утверждать, что эти студенты не представляют угрозы для безопасности государства в целом и короля в частности?
Я аж подавилась воздухом — это мы-то опасны для страны? Да что тут вообще происходит? Эх, Лета, Лета, надо было слушать, а не в облаках витать!
Меж тем похожий на хорька вертлявый человек продолжал:
— Вейрана, как оказалось, не только не исчезла — это процветающая страна, где каждый первый обладает магическими способностями, да еще такими, от которых мы не можем защититься! А что если они снова на нас нападут? Вы же не хотите повторения Алой войны?! — сорвавшийся на визг голос напоминал скрип ножа по классной доске, от него хотелось спрятаться или, в идеале, заткнуть эту глотку чем-нибудь этаким...
Ректор не выдержал первым:
— Да замолчите вы уже, господин советник! Вы, с позволения сказать, несете чушь!
Красный от возмущения мужчина, оказавшийся самим советником короля по вопросам государственной безопасности, поперхнулся возражениями и наконец замолк, а ректор продолжил свою речь:
— Во-первых, Вейрана на нас не нападёт — по чести сказать, и прошлую-то войну мы сами развязали. Им ведь гораздо выгоднее с нами торговать, чем воевать — хотя что мы можем им предложить для торговли, надо еще обдумать... А кроме того, чем может быть так опасна наша студентка, госпожа Лета Дайн?
Надо сказать, что сегодня на Большом Совете я была одна — Рьену нашли (читай — придумали) срочное дело и на пару дней выдворили из города под благовидным предлогом — он был наследником одного из главнейших эльфийских Домов и неминуемо бы разразившийся политический скандал был Академии совершенно не с руки. За моей же спиной не было ничего, кроме доброго имени приемного отца и новоприобретенного вейранского гражданства. Как оказалось, именно это и не давало покоя хорькообразному советнику:
— Да она шпионка, это же ясно как день! Вы сами указали в отчете, что она наполовину вейранка, — выплюнул советник и победно выпрямился — еще бы, на это ни у кого не найдется возражений! — И она тоже владеет этой мерзкой вейранской магией!
— Ну хватит! — неожиданно рявкнул ректор и встал во весь свой рост. К несчастью, роста он был небольшого, а потому жест этот возымел не совсем тот эффект, какой должен был. Однако советник замолчал и послушно сел. Ректор тоже опустился на свое место и медленно обвел тяжелым взглядом присутствующих: одиннадцать магистров Академии, советник-хорёк, главный придворный маг (я его узнала по висевшему в галерее почетных выпускников портрету) и еще трое людей, вроде бы министры. Интуиция подсказывала, что в темном уголке сзади сидит еще кто-то, но обернуться я не могла. Я вообще не могла пошевелиться.
— То, что она наполовину вейранка, ничего не говорит. Ведь если, к примеру, у какого-нибудь уважаемого человека отец — незаконнорожденный сын герцога, а бабушка — посудомойка в герцогском замке, это ничуть не умаляет его неоспоримых достоинств. Он может даже достичь поразительных высот на государственной службе благодаря своим талантам и уму — не так ли, господин советник? — продолжил милорд Этерлейн в полной тишине. Багровый советник комкал в руках шелковый платок, но через силу согласно кивал, а я в очередной раз восхитилась нашим ректором и его осведомленности о всех и каждом.
— И ее магия здесь тоже не причем. Если вы внимательно читали отчет, то могли видеть результаты нашей работы в этом направлении... — голос ректора убаюкивал, и я снова вспомнила первые дни после нашего возвращения.
Конечно, утром мы с эльфом сломя голову рванули в больничный корпус. Дерек нас уже ждал — он совсем не обиделся за то, что мы не появились вчера, магистр Ортес ему все объяснил, но потребовал ничуть не менее подробного рассказа, чем вчерашний Совет.
Пока Рьен разливался соловьем, я разглядывала похудевшее бледное лицо нашего друга — пшеничная челка отросла и теперь падала на глаза, отчего Дереку приходилось постоянно встряхивать головой, отбрасывая ее назад; на впалых щеках только начинал появляться румянец, а руки в больничной рубашке казались какими-то тонкими и болезненно хрупкими. Он выздоравливал, но медленно и как-то неохотно, словно ему что-то мешало, тащило его назад, в глубины только недавно отступившей лихорадки и беспамятства... Тем более отрадно было видеть, что пережитое ничуть его не изменило, и характер нашего Дерека остался все тем же...
Я и теперь смутно могу припомнить, что же именно тогда произошло. Я смотрела на него, смотрела, и вдруг словно провалилась в бледно-золотой туман, в котором Дерек был похож на плотное красное облако, которое колыхалось, жило и двигалось само по себе. А на месте развороченной вейр'инком грудной клетки раскинула тонкие щупальца темно-зеленая клякса, до тошноты чуждая сплетению ярко-алых ручьев, которым представлялся мне Дерек. Не понимая толком, что делаю, я потянулась к болотного цвета мерзости, зная лишь, что ЭТО надо немедленно убрать, и увидела, как от моей руки потянулся к ней искристо-бирюзовый поток. Алые ручьи отхлынули от кляксы ('вот молодцы' — мимоходом подумала я, — 'нечего под руками крутиться'), а голубой поток слился с грязно-бурой зеленью, подминая ее под себя, поглощая и скручивая.
А потом все кончилось. Немая сцена: забрызганная смесью алой и тускнеющей голубой крови постель, широко распахнутые черные с синим ободком глаза Рьена и чистая, без единого шрама (разве что залитая кровью) грудь Дерека. И магистр Ортес в дверях.
Следующие несколько дней слились для меня в один — Совет непременно желал знать, что же я из себя теперь представляю. Они пытались классифицировать, разложить по полочкам и упаковать в привычные для них 'обертки' мою магию — и у них ничего не получалось. Глаза Ортеса горели от открывшихся перспектив использования моего дара. Магистр даже брал у меня кровь 'на анализ' — а что, мне не жалко, — но безрезультатно. Хотя я не знаю, чего именно он надеялся добиться, но по огорченному выражению лица было видно, что это что-то у него не получилось. Наконец меня оставили в покое (подозреваю, не без участия ректора, которому надоело, что из меня делают подопытную мышь) — и объявили мой дар врожденным без возможности искусственной передачи. Кто бы сомневался! Это они еще Тэй не видели...
К слову сказать, Дерек за несколько дней после моего 'лечения' почти полностью восстановился, от чего магистр Ортес был просто вне себя от счастья. И первым делом, снова добравшись до меня, погодник выговорил нам за то, что мы так необдуманно выложили Совету всё случившееся. Он считал, что вовсе необязательно было говорить им про мое вейранское происхождение, и про мою магию, и еще много чего... Но по здравому размышлению нам всем стало понятно, что это было бы равносильно смертному приговору — именно наша кристальная честность теперь позволяла ректору так яростно нас защищать. И что было бы, почувствуй он даже не ложь, а просто попытку умолчать правду, даже не хочется представлять...
— И вы готовы поручиться за нее, милорд ректор? — ядовито поинтересовался один из незнакомцев (судя по обрывкам разговоров, министр военных дел).
— Да, — короткий решительный кивок, и министр, пожимая плечами, откидывается на спинку кресла.
— А ведь еще недавно вы бы так же поручились за почившего магистра Веста, — вкрадчиво мурлыкнул советник короля, и ректор поморщился, но голову не опустил:
— Обстоятельства меняются, и вы знаете это не хуже меня, — кажется, они сегодня ни до чего не договорятся, обреченно подумала я. Что ж, видимо, ночевать я тоже буду на этом стуле — солнце уже почти зашло, лишь тонкая краюшка багрового цвета колыхалась над горизонтом. И тут...
— Уважаемые господа, я думаю, одного дня недостаточно для полной оценки ситуации, — раздался откуда-то сзади уверенный голос. От неожиданности я дернулась было обернуться и наткнулась на презрительный взгляд таких же синих глаз, как мои. Меж тем их обладатель поднялся с крохотного стула в самой глубине темного угла, в котором он до сих пор ютился, прошел через весь кабинет и встал спиной к открытому окну. Это был молодой человек лет двадцати пяти, приятной неброской наружности, довольно высокий (хотя Кейрет был бы выше, со вздохом вспомнила я вейранского принца, наверняка теперь уже короля). Ярко-синие глаза под густыми ресницами, мягко очерченный рот и румянец на скулах создавал обманчивое ощущение мягкости — обманчивое, потому что легкая складка между бровями и нотки властности в ровном голосе давали понять, что здесь всё далеко не так просто...
— Я так же, как и все здесь присутствующие, а возможно и больше, ратую за интересы нашего государства. Здоровье и безопасность короля заботят меня ничуть не меньше, чем уважаемого советника, — грудь хорькоподобного советника при этих словах горделиво выпятилась, — и поэтому я хотел бы попросить милорда ректора...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
