Последний житель Земли

Назвать Максима нормальным ребенком можно было с большой натяжкой, особенно с точки зрения рядового обывателя. Всю свою сознательную жизнь он провел в детском доме, а два последних — в интернате для детей с психическими расстройствами (или как это правильно называется?). Родителей своих он не помнил или не хотел помнить, сказать точно не мог даже сам Максим. После попадания в это заведение он еще больше замкнулся в себе, и даже в те редкие моменты, когда с ним говорил врач, он отрицал тот факт, что видел "странное цветное свечение вокруг людей и животных", но ему не верили, ибо доход интерната (точнее, его директора) напрямую зависел от количества детей. Продавать детишек старым извращенцам он не решался, потому что благотворительные организации довольно часто посещали больных малышей. Предыдущий директор так нарвался: один из клиентов вовремя не вернул двенадцатилетнюю девочку. Мог начаться серьезный скандал, так что его уволили до того, как об этом прознали журналисты. Вот только воровать это ему не мешало, бывший прапорщик поднаторел в скрытии следов.

Детей часто сажали в карцер, иногда даже без причины, в назидание остальным.

Вот так одной из жертв оказался Максим; закутанный в смирительную рубашку, с кляпом во рту он сидел в темном чулане и пытался не расплакаться. "Не плачь! Ты же мужчина!" — твердил сам себе семилетний мальчик. Нет, он не боялся темноты, ибо свободно видел очертания находящихся снаружи людей, а к одиночеству давно привык. Ему было больно оттого, что он ничего не может сделать. Нет, конечно, укушенная нянечка — племянница директора, — которая просто обожала смотреть за тем, как пытаются освободиться связанные, приятно грела душу, но от этого легче не становилось.

Неожиданно для Максима персонал интерната странно оживился: все суетились, будто приехали очередные спонсоры из Москвы. И вдруг он увидел то, что навсегда изменило его жизнь: человек, аура которого была огромна! Если свечение от других людей распространялось не более чем на ладонь взрослого человека, то у него она возвышалась на полтора метра выше головы!

Человек, известный как Сергей Геннадьевич, был всегда желанным гостем в Доме-интернате для детей с психическими расстройствами. Появлялся он не часто, раз в два-три года, и его приход вызывал радость не только у детей, которые всегда получали много сладостей, но и у взрослых. Седовласый мужчина лет пятидесяти, с молодыми голубыми глазами и лукавой улыбкой всегда оставлял ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ пожертвования как самому интернату, так и его персоналу.

— Все ли дети здесь? — спросил Сергей Геннадьевич.

— Конечно, все! — ответил улыбающийся толстяк — директор интерната.

— Мне кажется... — гостю хотелось сказать "нагло лжете", но врожденная культурность победила, — вы обладаете не всей информацией.

— Нет-нет, что вы, Сергей Геннадьевич, все здесь! — показывать гадёныша, который тяпнул родственницу жены, он не собирался: еще усыновит, и не получится наказать того как следует. Например, продать одному богатею, очень любящему маленьких мальчиков.

Лицо Максима начало бледнеть от ярости, он чувствовал, что этот человек сможет стать его путевкой из этого ада. Вот только как ни бейся он о стены — никто не услышит. И тут его ненависть сконцентрировалась на двери, ничтожной преграде, отделявшей мальчика от странного человека. Мальчику так хотелось, чтобы дверь пропала, рассыпалась пылью или хотя бы стала прозрачной. И вдруг голову мальчика пронзила страшная боль, и он потерял сознание.

В глазах гостя появилось удивление, а волосы директора встали дыбом. Дверь каморки, чаще называемой просто карцером, внезапно начала становиться прозрачной.

— О боже! Что это?! — воскликнула одна из нянечек, видя, как дверь становится стеклянной, а потом рассыпается песком. Алмазным.

— Мальчика и его дело я забираю, все документы оформишь сам, — голосом, не терпящим возражений, сказал Сергей Геннадьевич.

— Нет, — трепещущим от жадности голосом сказал Виктор Федорович — тот самый директор. — Я сам решил усыновить малыша.

— Глупец! — отрезал гость. — Я бы мог убить вас всех, но подумай вот о чем: сможешь ли ты заставить его повторить этот фокус?

— У меня есть свои методы работы с детьми, — Виктор пропустил первую фразу мимо ушей, сейчас его занимали только мысли о деньгах.

— Которые, в конце концов, угробят мальчика, но, думаю, вам все равно. Но подумайте вот над чем: если он смог обратить дверь горстью камней, то что мешает ему это сделать с вами?

Виктор сразу как-то сдулся, маниакальный блеск в глазах поутих, но не пропал совсем.

— Хорошо! Забирайте, документы получите по почте, — буркнул директор. — Но камни вы не получите!

— Разумеется, — улыбнулся седой, листая досье. — Хм, значит, видит ауры... Да кто же ты такой, малыш?

— Что вы сказали?

— Ничего. Известно, кто его родители?

— К сожалению, нет.

— Что, никаких документов не сохранилось?

— Пожар, — коротко бросил Виктор, ему не терпелось остаться наедине со своими алмазами.

— Пойдем, малыш. Теперь тебе больше не придется жить здесь, — сказал Сергей, приведший в чувство Максима буквально щелчком пальцев.

— Что? Что со мной было? -удивленный мальчик (кляп вынули, а смирительную рубашку сняли).

— Ничего страшного или постыдного. Ты обратил дверь в кучу мелких алмазов.

— Что? Как? Невозможно!

— До сего момента я тоже так думал...

— Я что теперь — типа Гарри Поттер?

— Глупая книга, совершенно ничего общего с реальностью, детская литература — что с неё взять.

— Ну что ж, — совсем по-взрослому вдохнул мальчик. — Как мне вас называть?

— Называй меня "учитель"...

Тотен, или как его знали в этой стране и времени, Сергей, ликовал. Сто лет назад его мумию откопали археологи и каким-то невероятным образом запустили древний механизм возрождения. Ученые были ошарашены, когда вера жителей Та-кемет в то, что их мумия сможет ожить, оказалась правдой. И древний чародей был бескрайне этому рад: при проведении ритуала тупые жрецы что-то напутали, и все это время Тотен находился в сознании, хоть и был мертв. Как он не сошел с ума — одни боги знают. Но только шансов на выживание у несчастных ученых не было. Нет, ему не требовалась их жизненная сила, как жрецу Имхотепу, просто за более чем три тысячи лет в нем накопилось много злобы, и её выхода бедные гробокопатели просто не пережили. Долгих сто лет он искал себе ученика, достойного знаний столь мощных, сколь и древних, и, наконец, нашел. Пусть парень не чистокровный человек, люди не обладают врожденными магическими способностями, но на безрыбье и рак рыба. Да и в родном Та-кемет отношение к магам-полукровкам было вполне ровным. Обычно претензии о чистоте крови того или иного чародея кончались смертью обидчика.

Несколько лет, проведенные в детдоме, наложили неизгладимый отпечаток на характер Максима, даже тринадцать лет спустя он остался волком-одиночкой, смотрящим на мир сквозь прицел. Ни в школе, ни в институте друзей у него не было.

Первое время Макс не понимал, зачем будущему чародею эта глупая школа и не более умный универ. На первый такой вопрос учитель ответил ему шоковым заклинанием, но вскоре понял свою ошибку: ученик должен понимать, что и ради чего делает.

— Понимаешь, это все не просто так, — сказал Сергей. — Ты тренируешь разум и память. Я понимаю, что проще считать на компе, чем на листочке, а тем более в уме, но однажды тебе придется делать сложные расчеты вдали от цивилизации, и от этого кремниевого болвана будет толку меньше, чем от дырявых носков! Чем больше ты знаешь, тем лучше, бесполезных знаний не бывает.

— Это, конечно, все понимаю, но на кой черт мне высшее юридическое?

— Глупец! И кого я взялся учить? Более бездарного ученика еще не видел лик великого Ра! — Тотен лукавил, более благодарного слушателя он не встречал, вот только за долгие годы он так и не научился определять: издевается ли ученик, когда задает свои вопросы, или искренне ищет знаний. — Ваша крючкотворская юриспруденция помогает искать лазейки в магических клятвах и контрактах, особенно обманывать не самых умных демонов.

— Да из меня демонолог как из дерьма снаряд!

— Напомни мне, с какими нематериальными сущностями возможно заключить магический договор?

— Демоны, духи стихий и мест, джинны, лоа, призраки сильных магов и, конечно, боги.

— Анубис с ним, к бою!

В Максима тут же полетело огненное копье, которое разбилось о ледяной щит. В ответ ученик чародея преобразовал воздух над головой учителя в камень. Египтянин отклонил его телекинезом, но пропустил заклинание окаменения, которое сожрало половину щитов.

— Ну что, хватит? Мне бы не хотелось терять столь хорошего наставника! — усмехнулся Максим, призывая элементаля огня.

— Хорошо, признаю, я проиграл. Наши дуэли все скоротечней и скоротечней, а это значит, что я уже стар. Жаль, что ты элементалист-трансмутатор, а не демонолог, как я.

— Да ладно, вам же еще жить да жить! Ну, я еще големов делаю...

— Глаза обманывают тебя, юноша, в царстве мертвых давно приготовлено место для меня. Помни одно: никогда не останавливайся, всегда двигайся вперед, магия не терпит ленивых, — старик взлетел на крышу загородного особняка, раскинул руки в стороны и рассыпался в прах, который тут же развеял ветер...

Тринадцать лет Макс занимался магией, и скрыть от него близость своей смерти Тотен не смог или не захотел. Но в душе у него ничего не дрогнуло, парень не любил к кому-то привязываться, а тем более — пускать кого-то в душу. Просто так было проще.

— Эх, так и не спросил старика, будет ли конец света в двенадцатом году.

Обещанный календарем Майя конец света так и не наступил, хотя в период его ожидания многие наварились на страхах обывателей. Многочисленные секты выжимали из своей паствы всё до капли. Мол, на том свете не понадобится, а так — может, "отмолим".

Тринадцатый год был встречен без происшествий, а вот четырнадцатого человечеству увидеть было не дано.

* * *

— Император, в секторе BF-56HD на третьей планете звезды DA-GH35 обнаружены пси излучения третьего уровня.

— Что, опять?

— Увы, господин. Мер по зачистке оказалось недостаточно.

— Уничтожить население, — бросил император.

— Прости мою дерзость, сиятельный, а не будет ли проблем с...

— Нет, эта планетка официально является нашей колонией-тюрьмой и эти "миротворцы", — последнее слово Император буквально выплюнул, — не смогут предъявить претензии.

У генерала Дюмека было ужасное настроение. Жена снова требует непонятно что, сын опять проиграл огромную сумму в азартные игры. Его крейсер класса "чистильщик" уже лет тридцать не выполнял боевых задач — да и не боевых тоже. Корабль был старше самого генерала, которому давно перевалило за сотню. Откровенно говоря, крейсер еще не списали только из уважения к старику. Дюмек не мыслил себя без космоса, вот только более продвинутое судно, в случае утилизации древнего чистильщика, ему бы не дали; в лучшем случае, работа в штабе или выход на пенсию.

Генерал улыбался, только стоя на капитанском мостике; свою вторую жену и рожденного ею сына он терпеть не мог и проклинал тот миг, когда решил жениться во второй раз. Не было дняв его жизни, чтобы он не просил прощения у покойной Махты — первой жены, которая, несмотря на все усилия медиков, так и не смогла родить, отчего и пустила себе луч лазера в висок.

Молодая аристократия тоже не вызывала у него положительных эмоций. Бездарное сборище трусливых посредственностей, думающих только о том, чтобы не потерять лицо и, если сильно прижмет, — жизнь. Сколько солдат погибало, прикрывая отход "командиров"!

— Всем приготовиться к выходу из гипера, — раздался голос навигатора

Генерал замотал головой, отгоняя невеселые мысли; он был не в восторге от возложенной миссии, но его недоброжелатели могли бы ухватиться за отказ и отправить старика на пенсию.

Выход из гипера в непосредственной близости от планет для столь крупных кораблей было делом весьма рискованным, малейшая ошибка в расчетах могла оказаться фатальной.

— Чем провинились эти дикари, мой генерал? — спросил адъютант.

— Не знаю, сынок, не знаю. Но приказы императора не обсуждаются.

— Прикажете включить маскировку? — спросил молодой инженер — судя по тому, что генерал не помнил его лица, он из нового пополнения.

— Не стоит, — вздохнул генерал.

— Но сэр, по инструкции...

— Я знаю, что положено по инструкции! Маскировочное устройство на техобслуживании! — неожиданно повысил голос Дюмек , а потом чуть тише добавил: — Уже как лет сорок.

* * *

Последние сорок восемь часов жители Земли находились в состоянии крайнего оживления! Непонятно каким образом в прессу просочилась информация о появлении за орбитой Нептуна космического корабля, без сомнения, принадлежащего инопланетной цивилизации. И все двое суток корабль двигался на маневровых двигателях к планете Земля.

Реакция людей была самой разнообразной: кто-то ликовал, ожидая скорого знакомства с внеземной цивилизацией — но их было меньшинство; кто-то ударился в религию. Храмы всех вероисповеданий с трудом могли вместить желающих. В некоторых городах начались беспорядки. Люди стремились насладиться жизнью. Грабежи, убийства и изнасилования стали практически нормой для некоторых районов. Всего двое суток ожидания превратили людей в животных.

Максу было противно видеть, во что превратились люди; сегодня ему меньше всего хотелось принадлежать к Homo Sapiens. Молодого мага за последние пару часов пытались ограбить уже трижды.

За сутки Земля погрузилась в анархию; правительства большинства стран попрятались в бункерах, надеясь пережить вероятную атаку...

В момент, когда крейсер совершил первый и единственный выстрел, Максим пил кофе. Последнюю неделю он был сам не свой. Почему? Об этом не мог сказать даже он сам. Учитель умер два года назад, девушки и друзей он так и не нашел...

И тут произошел удар! Волна очищения начала своё смертоносное шествие по планете. Все живое просто испарялось вне зависимости от местонахождения. Империя хорошо запомнила Авиру-46, когда на колонистов нападали из-под земли, и теперь технологии позволяли "прожарить" всю планету.

Прошедшую волну смерти Максим даже не заметил, как и другие жители Земли, вот только он не торопился становиться облачком пара. "Желтое излучение" уничтожало только органику. Максима спасла активная система защиты, бессознательно его тело преобразовалось в металл.

— Проклятье! — выругался маг. — Они всё же уничтожили человечество!

Людей как вид Максиму было, в-общем, не жаль — в отличие от некоторых его представителей, в частности, ученых, которых он считал практически своими коллегами.

— Рано или поздно это должно было произойти. Эта цивилизация двигалась к саморазрушению, — снова в никуда произнес Максим. — Осталось решить два извечных вопроса: "кто виноват?" и "что делать?".

Молодой чародей три дня бродил по пустому городу, не прерываясь на еду или сон. Сейчас судьба поставила его перед выбором пути. Он мог остаться на Земле единственным живым существом. Будучи магом, Максим мог не задумываться о том, где добыть еду: чары без труда решали этот вопрос. Но это на самый крайний случай; нет ничего страшнее для чародея, чем застой. Без постоянных тренировок разум постепенно угасает, а за ним — и способности. Стать безумным зверем ему хотелось меньше всего. Но другой вариант Максиму нравился не более чем первый. В путешествиях между мирами он таки не смог достичь сколь значительных успехов. Конечно, врожденная способность понимать ЛЮБОЙ язык могла оказать неоценимую услугу в социализации на просторах чужого мира, вот только Макс совершенно не умел задавать координаты выхода. Так что страх выпасть в мире, непригодном для жизни, или хуже того, в демоническом пока пересиливал.