О шиноби несчастном замолвите слово

Арка I.

Хорошую религию придумали индусы.

В. Высоцкий

Неизвестное время, неизвестное место.

Боль. Казалось, что она не отступает даже во время кратких приступов забытья. Она укоренилась в теле, опутывая своими щупальцами внутренние органы и проникая в кости. Боль сводила с ума, затуманивала разум. Теперь она будет моей невольной спутницей до самого конца. И, наверное, даже к лучшему, что проживу я уже не слишком долго...

Не знаю, сколько здесь нахожусь. Вряд ли больше недели. Тут следить за временем проблематично. Ни тебе окна, ни часов на стене. Можно было бы попытаться отсчитывать дни по приемам пищи, но кормежка здесь — явление нерегулярное и редкое. К тому же, по большей части, когда мной не заняты, я валяюсь в беспамятстве. В такие моменты вполне могут и покормить. Внутривенно. Стараниями своего мучителя потреблять пищу нормальным образом я не способен с первого дня нашего знакомства.

На противоположной от меня стене загорелись две мощные лампы. Скрипнули дверные петли. В комнату вошел человек. Разглядеть его не получалось — свет слепил глаза. Медленно и степенно он приближался, толкая перед собой медицинскую тележку. Та, подпрыгивая на неровностях бетонного пола, позвякивала своим содержимым.

Когда нас разделяло всего несколько шагов, он заговорил:

— Ты сегодня какой-то мрачный, — судя по интонации, настроение у него было приподнятое. — Даже не поприветствовал. Нет, я понимаю, что без языка сложно разговаривать, но можно и промычать что-нибудь дружелюбное, верно?

Поставив тележку сбоку, он начал копаться в её недрах. Повернуться и проследить за его манипуляциями возможности не имелось. Голова, как и конечности, были плотно зафиксированы зажимами стула. Через минуту мужчина прекратил свою возню и встал так, что его снова можно было видеть, яркий свет уже не мешал детально его рассмотреть. Одет тот был в бледно-зеленый костюм, такой обычно носят хирурги. Медицинская маска и головной убор оставляли только узкую прорезь для глаз. Его синеокий взгляд лучился добротой, теплом, сопереживанием и безумием. От этой смеси становилось дурно...

— Эх, когда ты опять успел под себя сходить? Недавно же убирал, — сказано это было с легкой долей осуждения и иронии, наверное, так реагируют любящие родители на очередную незначительную провинность маленького ребенка. — Не смущайся, сейчас все исправим.

«Доктор» вновь скрылся из виду. Послышалось журчание воды и меня обдало мощной, холодной струей, вымывая всю отстраненность. Мысли пустились вскачь, а загнанные в глубь разума эмоции прорвались наружу. Страх, ненависть, злость и еще десяток негативных чувств сковывали морозной хваткой внутренности. Приходило запоздалое понимание того, что муки истерзанного тела — прелюдия к грядущим пыткам.

— А-а-а... — сиплый и слабый стон — единственное, на что меня хватило.

— Смотрю, ты оживился. Нравится быть чистеньким, да? — в голосе этой твари не было ни грамма издевки. Только забота и участие.

Водные процедуры длились еще несколько долгих минут. Все это времени можно было слышать, как где-то за спиной поток нечистот с шумом и урчанием сбегает в канализационный сток.

Закрыв кран, эскулап достал не первой свежести полотенце и начал аккуратно промакивать мое тело. Пусть и делал он это преувеличено нежно, каждое прикосновение отдавалось болью и жжением в искалеченной плоти. Постепенно ткань стала покрываться темно-бурыми разводами.

— Не вздрагивай. Сейчас обсохнешь и согреешься, — в его взгляде, то и дело соскальзывающем на пятна крови, разгорался, вытесняя все остальное, огонек нетерпения.

Тиски страха, опутавшего меня, не спешили разжиматься. Казалось, что время замедлило свой ход. Наверное, таким своеобразным способом разум решил отсрочить момент начала пытки.

— Знаешь, я ведь раньше врачом был. Детским хирургом, — его голос полнился грустью и печалью. — Правда, года два назад под сокращение попал. Расходы на медицинское обслуживание тогда как раз урезали. Пришлось искать новую работу. Теперь вот людей развлекаю.

Достав из тележки видеокамеру и штатив, он установил их напротив меня. Камера, к слову, была не из дешевых. Надпись «4K» и дорогая японская марка ясно давали это понять.

— Что ты так трясешься? Волнуешься? — спросил бывший врач. — Я бы на твоем месте тоже волновался. Быть знаменитым — тяжкое бремя, — он сам себе покивал. — Тут важно не пустится во все тяжкие, а то рискуешь как Николас Кейдж начать сниматься в разном дерьме. Но тебе переживать не о чем, мы поможем красиво и, главное, вовремя завершить карьеру. Хи-хи, — он нервно, будто бы сдерживаясь, рассмеялся.

Я начал биться в своих путах еще активнее. Толку от этих телодвижений не было никакого. Разве что кромки зажимов сильнее въедались в плоть.

— К слову, там, где мы это выкладываем, — «доктор» похлопал камеру рукой, — ты стал весьма популярным. Никто от тебя такого не ожидали, все думали, что ты очередная звезда-однодневка. Снимешься в двух или трех фильмах, а нам придется искать нового актера. Но нет, ты установил рекорд — целых двенадцать эпизодов. Это заслуживает уважения, — менторский тон эскулапа резко изменился и стал предвкушающим, — сейчас еще тринадцатый отснимем. Но сначала процедуры...

Покопавшись немного в своей тележке, бывший врач извлек несколько запаянных колбочек с медикаментами и пару одноразовых шприцов.

— Хм, у тебя после холодного душа на руках вены попрятались, — посетовал он. — Поставим укольчик в ногу, тут сосуды видны получше, — эскулап один за одним ввел препараты. — Осталось подождать пока «завтрак чемпиона» подействует. Может, пока время идет, поговорим? Делать-то все равно нечего. Ой, — он поднял руки в извиняющемся жесте и сокрушенно покачал головой, — постоянно забываю, что тебе великим оратором уже не стать. Тогда давай я пока поболтаю, а ты будешь слушать. Хорошо? — Уставившись на меня, бывший врач замер, будто в ожидании ответа.

Сил реагировать на его издевательства не было. Даже желания плюнуть этой твари в рожу не возникло. Единственное, чего хочется — чтобы все кончилось побыстрей. Никогда не думал, что стану фаталистом...

— Ну, молчание — знак согласия, да ты, наверное, и сам это знаешь, — после короткой паузы «доктор» продолжил свою речь. — Вот что мне в тебе нравится, так это то, что ты отлично умеешь слушать других. Никогда не перебиваешь, ни с кем за моей спиной не шепчешься обо мне и о том, что я тут тебе рассказываю. Хорошо, когда есть человек, с которым можешь поделится самым сокровенным, — из-за маски увидеть выражение его лица не представлялось возможным, зато глаза, пылающие безумием, можно было разглядеть, наверно, и в кромешной тьме. — С моим компаньоном у меня таких доверительных отношений не сложилось. Он думает, что я псих, а это, знаешь ли, обидно. Не понимаю, чем его так расстроил? Но ничего, уверен он обязательно попросит прощения за свои необдуманные слова. У меня даже есть идея, как его мотивировать. Пара дней на этом стульчике, — эскулап кивнул на мое узилище, — и мы с ним станем лучшими друзьями, прямо как с тобой.

Несмотря на мое состояние и обуявший меня страх, речь этого одержимого я слушал достаточно внимательно. Интересно, что это за «компаньон»? Помощник и сподвижник этой мрази? Тот тоже пытками на камеру занимается? Хм, я, пожалуй, буду не против, если его в этом подвале промаринуют. До смерти...

Лжедоктор тем временем распалялся все больше и больше:

— В сущности, он человек неплохой, — видимо, речь все ещё шла о его коллеге, — со своими понятиями и принципами — во главу угла всегда ставит деньги. Ну, согласись, не самый страшный порок для наших современников. К тому же мы с ним уже успели сработаться, у нас даже сложилось своеобразное разделение труда — я беру на себя всю физическую работу, а он занимается умственной, — эскулап несколько раз легонько стукнул меня пальцем по виску. — Видео монтирует, сайт сделал, где мы все свое творчество и выкладываем. Заботится о том, чтобы нас отследить нельзя было в сети. Еще и деньги отмывает. Ох, деньги — это отдельный разговор, — взгляд его резко стал негодующим. — Я был за то, чтобы распространять фильмы за чисто символическую плату. Так бы наше с тобой творчество было бы доступнее для широких масс, но победила жадность моего компаньона, — бывший врач горестно вздохнул. — Недельная подписка на сайте стоит двести сорок девять и девяносто девять. Не мало, да? Он говорит, что мы нашли свою целевую аудиторию среди извращенцев разного пошиба, — эскулап перевел взгляд мне за спину, будто бы всматриваясь в даль. — Правда, это немного не то, чего мне хотелось. Неприятно знать, что нечто, во что вкладываешь всего себя, использует для удовлетворения своего либидо горстка всяких... Эх... — окончание фразы потонула в тяжелом вздохе.

Вслушиваясь в его слова, я ощущал, как мое тело наливается мощью. Не знаю, что мне кололи, но от этого немного сносило крышу. Впечатление было, будто тебе океан по щиколотку. Казалось, пожелай я, и смогу сорвать оковы, метнуться к это твари и с легкостью свернуть её шею. Даруемая сила была такой приятной и манящей, такой иллюзорной...

Меня, к слову, уже в течение последних трех сеансов держали на химии. Как сказал «добрый доктор», эти препараты для моего же блага. Мол с ними мне не грозит слечь от переутомления во время съемок.

Пока я пребывал в состоянии эйфории, наведенной этой дрянью, мой собеседник продолжал изливать душу:

— А ведь мы с тобой действительно выкладываемся на полную. Обидно, что это мало кто оценит. Вот, например, взять меня. Думаешь, так просто придумывать новые сценарии? Нет, это очень кропотливый труд, ведь нужно найти баланс, — он выдержал паузу. — Баланс между красочностью представления и теми травмами, что получает актер. Да еще и какая-никакая динамика должна присутствовать. Согласись, на пытку водой не очень интересно смотреть. Потому, дабы не повторяться, приходится что-то своё постоянно выдумывать. Вот, например, сегодня первым пунктом у нас идет кислота. Соляная, — зачем-то уточнил он, будто бы мне это было принципиально. — Вроде скучно и избито, но, знаешь, многое зависит от того, как и куда эту кислоту ввести...

Спустя три часа, то же место.

Из потока боли я вынырнул неожиданно даже для самого себя. Только на задворках разума еще блуждало послевкусие пережитого, а мысли вяло копошились в голове. Столько усилий, чтобы думать, мне прилагать ещё никогда не приходилось. Тело я почти не ощущал. Только холод. Неестественный, противный и липкий холод.

Открыл глаза. Ничего не изменилось — все тот же подвал, все тот же яркий свет, все тот же эскулап. Хотя нет, последний слегка преобразился. Его одежда была забрызгана кровью, а в руках он держал шприц. Вколол обезболивающее? Просто какой-то аттракцион неслыханной щедрости...

— Ф-фух, — он облегченно выдохнул. — Уже думал, не откачаю. Нам с тобой ещё не время прощаться. Меня попросили тебе кое-что рассказать перед тем, как... — «доктор» оборвался на полуслове.

Выключив камеру и кинув шприц на тележку, бывший врач приблизился ко мне и, скрестив руки на животе, заговорил:

— Обычно мы берем в актеры людей, которых никто искать не сподобится. С тобой ситуация иная, — было видно, что он нахмурился под маской. — Знакомые, друзья, соседи, коллеги по работе кто-нибудь из них рано или поздно спохватится и поднимет панику. На нас вряд ли выйдут, но зачем так рисковать? Для чего нам нужен был именно ты?

Хороший вопрос. Я часто об этом думал, хотя и в менее конструктивном ключе. По большей части мои потуги в этом направлении, сводились к мыслям в духе: «Господи, почему именно я? За что?».

— Но прежде, чем ты получишь ответ, стоит произнести небольшую напутственную речь. Без неё никак...

Какая ещё к черту «напутственная речь»? Этот тип слишком быстро и резко меняет темы. Уловить суть его слов непросто...

— Я увлекаюсь буддизмом, — начал эскулап. — Нет, не как религией, мне нравятся некоторые концепции этого учения. Взять вот, например, карму и сансару. В своей сущности чрезвычайно занимательные вещи. Только представь, что смерти нет. Есть бесконечный цикл перерождения и страданий, а каждая последующая реинкарнация подчиняется закону причинно-следственного воздаяния. Вот у тебя, например, были проблемы с деньгами, здоровьем и сейчас, если объективно посмотреть, у тебя тоже проблемы. И знаешь почему? — он наклонился и заглянул мне прямо в глаза. — Карма! Все дело в твоей карме! Испортил ты её себе своими прошлыми воплощениями. Вот вся твоя жизнь под откос и пошла, — он разогнулся и принял первоначальное положение. — Но ничего страшного, все всегда можно исправить. Помочь там старушке через дорогу перебраться, соседу дрель на выходные дать и, глядишь, ты уже почти святой, — бывший врач тяжело вздохнул. — Перед тем, как тебя сюда доставить, я за тобой долго следил. Хороший ты парень, добрый, отзывчивый, местами очень наивный, но тебя это и не портит вовсе. В следующей жизни наверняка должно повезти. Родишься сыном какого-нибудь олигарха. Девушку себе хорошую найдешь. Нет, даже не так — целый гарем хороших девушек, а не такую, как у тебя сейчас... — Последняя фраза вызвало только легкий всплеск недоумение. К чему она была?.. Хотя это уже не имеет никакого значения. — Ну, что, проникся моей речью? Взбодрился? Готов начать жизнь с чистого листа? Перефразируя одно высказывание: «Бери от смерти все!».

Он замолк и, постояв так несколько кратких мгновения, опять пошел к этой, проклятой всеми богами, тележке.

— Вот, — перед самым моим носом сунули фотографию, — это то, что мне следовало тебе показать. Тут мой коллега. Он сказал, что ты все поймешь, когда увидишь. И еще, снимок, с его слов, сделана через два дня после твоего похищения. Наверное, очень важное уточнение, да?

Пожалуй, если бы у меня была такая возможность, то я бы расхохотался во весь голос. Но вместо смеха выходило только сиплое и глухое карканье. Все стало ясно как божий день. Связи, причины и следствия такого моего положения — все, как мазки художника, легло на холст жизни, создавая очередную картину, но не было на этом полотне места ни для запутанной детективной истории, ни для загадки. Все было очень прозаично, мелочно и забавно...