Лирика обреченных

Лирика обреченных

Фильмы лгут. Их сценаристы недальновидны и неоригинальны в выборе визуальных образов. Как решили когда-то тысячу кадров назад, что стоит только герою узнать, что будущего у него нет, так весь окружающий мир меркнет, превращаясь в унылое и откровенно жутковатое место. На самом же деле в такие моменты словно слетает с глаз какая-то пелена и все вокруг взрывается яркими красками. А еще на короткий миг ты чувствуешь себя полностью свободным. Понимаешь, что скоро умрешь, и все равно чувствуешь. Противоречивое существо человек, разве это не забавно? Очень в духе безумия, охватившего мир, в который когда-то с первыми мануфактурами и печатными станками пришел прогресс. Какое жесткое и неприятное слово цвета крови, смешанной с глиной. Не было бы его в лексиконе, возможно и болезни бы такой не было. СПИД — это приговор. Джеф осознал это только что. Посмотрел на шумный и бросский мир Нью-Йорских улиц новым, прояснившимся взглядом. И понял, что миг абсолютной свободы подошел к концу. Потому что кроме него во все это недоразумение — глупо, не правда ли, называть это так? — оказался втянут еще один человек. И в отличие от него, он пока не знает, что смертен.

Рейчел сказала, что заразилась от своего парня. Джеф же переспал с ней около месяца назад, и уже тогда она могла быть... инфицирована. Еще одно неприятное, даже гадкое слово. Темно-зеленого, болотного цвета. С желтыми вкраплениями цвета детской неожиданности. Бр! Джеф ненавидел эту свою причуду — присваивать словам цвета. И всякий раз это получалось у него совершенно непроизвольно. Он запрокинул голову и попытался увидеть небо. В небоскребном Нью-Йорке летом, когда над городом висит смог, это непростая задача. Или редкая удача. Или насмешка судьбы, потому что именно сегодня небо было пронзительно голубым и манящим, и даже окантовка из бетона и стекла не портила праздник. Небу можно было позавидовать. И Джеф завидовал, пока кто-то, спешащий, не толкнул его и не сбил с ног. И небо сменилось серостью тротуара. Теперь на локте будет синяк. Зря только заглядывался. Зачем душу травить, когда...

Рейчел — его студенческая подруга и свой в доску парень, как она сама любила о себе говорить. Они с Джефом пятый год снимали одну квартиру на двоих. Изначально у каждого были свои мечты и амбиции. У Рейчел всегда немного завышенные, Джеф же, напротив, готов был довольствоваться малым. Тем не менее, они как-то уживались и были по-своему счастливы. И вместе, и по отдельности. Нет, они не были любовниками. И даже не спали по дружбе, как это теперь модно. Но две недели назад Джеф не смог устоять перед ее больными, заплаканными глазами, тихим, срывающимся шепотом, нежными руками, удерживающими его рядом с ней. Он и предположить не мог, что когда-нибудь увидит жизнерадостную Рейчел такой потерянной, маленькой и хрупкой. Поэтому поддался. Теперь... уже поздно жалеть.

Джеф тряхнул головой и поймал такси. Время ланча еще не наступило, но рабочий день для большинства солидных фирм начался уже давно. Поэтому проблем с транспортом не возникло. Правда, он совершенно хамским образом опоздал на работу. Но сегодня так и так увольняться, поэтому, не все ли равно?

В тот вечер Рейчел рассталась с парнем. То есть, это он ее бросил. А она уже начала захаживать в салоны для новобрачных. Немного завышенные амбиции позволяют не стучать по дереву и не плевать через левое плечо даже тогда, когда все окончательно решено и обжалованию не подлежит. Увы, это не про Рейчел. В их отношениях с Браеном, не было ничего окончательного. Даже разрыв, после которого она вернулась домой вся в слезах. Но тогда никто из них еще не знал об этом. Секс в утешение, не более того. Потому что в тот момент ей было это нужно, а Джеф был свободен. Точнее одинок вот уже пару лет. Безответная влюбленность в собственного босса, конечно, не в счет. Начисто лишенная каких-либо перспектив, она давно уже воспринималась как нечто настолько же естественное, как хронический гастрит. Жить в целом не мешает, но побуждает придерживаться определенных ограничений, при этом, как бы тщательно ты не следил за своим рационом, все равно, время от времени случаются обострения. Но это вполне можно пережить. Временное помешательство, не более того.

Через неделю Рейчел и Браен снова были вместе. А через три выяснилось, что парень без Рейчел времени не терял. И вообще никогда не был образцом верности и... чистоплотности, что ли? Он всполошился и навел панику, когда у одной из его случайных партнерш обнаружился ВИЧ. Говорят, она уже кучу народу заразила. Рейчел сдала анализы вчера. Теперь они с Браеном оба дрожали от страха в ожидании результатов. Джефу все это только предстояло. Но поход в клинику, как не странно, легко можно было отложить. Потом что, как бы парадоксально не звучало, это было не самое страшное в его новой жизни.

Его увлеченность боссом оказалась взаимной. Четыре дня назад не по его инициативе, но при полной поддержке с его стороны, они переспали. Прямо в вычурном и помпезном кабинете Дональна, на антикварном столе красного дерева. Банальщина? Еще бы! Но Джеф всегда был непривередлив к деталям.

Он прошел через проходные на первом этаже головного здания холдинга с видом человека, которому, ровным счетом, некуда спешить. Охранники, которые знали его в лицо, вытаращились на Джефа, как на приведение. Большая компания похожа на улей. Его легко растревожить. Особенно таким вопиющим нарушением делового этикета. Если бы он заболел, что вполне могло произойти, он бы не пришел на работу с двухчасовым опозданием, так? И все это понимали. Всем в этом здании было прекрасно известно, как мистер Дональд Брант любит точность во всем, что касается расчета времени. О, да, он был известный педант. Мог встать и уйти с деловой встречи, если кто-то из партнеров задерживался, не предупредив заранее. Он вышколил своих сотрудников, работающих с ним в непосредственном контакте. И уж тем более, никто не мог ждать опоздание от его личного помощника, которым уже третий год служил Джефри Пирс.

Он поднялся в приемную президента компании на лифте. Задержался возле своего стола только затем, чтобы чиркнуть пару строчек на чистом листе бумаги. И вместе с ним постучал в дверь заветного кабинета. Обычно достаточно было сообщить о том, что собирается зайти, по селекторной связи. Но сегодня все было не так, как заведено. Разумеется, из-за двери ему никто не ответил, но зазвонил телефон на рабочем столе Джефа. Он улыбнулся про себя улыбкой обреченного, стоящего на помосте с петлей на шее, и шагнул в кабинет босса.

Дональд стоял у окна. За два года работы Джеф так и не уяснил для себя, нравился ли боссу открывающийся вид или это была какая-то давняя привычка, которой он и сам не смог бы дать объяснение. Когда Бранту не нравилось, как шли дела, Джеф часто видел его у окна. Сейчас бизнес как никогда шел в гору, с минимальными потерями преодолев последствия кризиса. Так что раздражение босса было связано с чем угодно, только не с холдингом, которым он управлял.

В тот раз он тоже встретил Джефри спиной, словно был полностью увлечен тем, что видел за окном. Это было не так. Ничего не подозревающий Пирс очень скоро в этом убедился. Он принес отчет маркетингового отдела, прошел в кабинет, спросил, куда будет лучше положить бумаги.

— На стол, — кратко и лаконично отозвался Брант, а потом, что было ему совершенно не свойственно, неожиданно передумал. — Нет. Брось на кресло.

Джеф запнулся на середине шага, но исполнил указания босса, которые в первый момент показались ему совершенно абсурдными.

— Сдвинь все на край стола,— последовало новое указание.

Джеф еще больше напрягся, как так не мог понять, зачем Дональду это понадобилось. Что такого могло произойти? Он точно знал, что в последние пару часов ему на рабочий номер никто не звонил. Конечно, оставался еще мобильный. И Брант вполне мог переговорить с кем-то, а потом впасть в уныние. Но последняя фраза в одном предложении с фамилией босса казалась чем-то настолько абсурдным, что Джеф отмел это предположение, как несостоятельное. Дональд был совершенно непроницаемой личностью. Слово "непроницаемый" виделось Джефу в серо-голубых тонах с вкраплениями белого. Классическое сочетание. И в тоже время именно эти цвета как нельзя лучше подходили его боссу. Серый — сталь, голубой — спокойствие и безмятежность, белый — тайна, цвет включающий в себя все остальные цвета. Красиво. Немного романтично, что тоже плохо вязалось с образом этого человека. И в тоже время "романтика" было еще более абсурдным словом по отношению к Дональду Бранту.

За два года, что Джеф работал у него, у босса не случилось ни одной официально зарегистрированной интрижки. У него не было даже официальной любовницы, которую принято брать с собой на различные мероприятия и хотя бы пару раз в месяц демонстрировать прессе. Даже с ориентацией Дональда было не все понятно. Большинство старых сотрудников утверждали, что их босс все же бисексуален, хотя никто не мог сказать наверняка, когда это Брант встречался с парнем и кто успел его на этом застукать. Складывалось впечатление, что Дональд вовсе не интересуется интимной стороной отношений. Это вызывало недоумение. У всех, кроме Джефа, который еще в первый год своей работы у него, узнал, что босс за что-то себя наказывает. За что, он не осмелился спросить.

Брант проговорился случайно. Когда они оба были в командировке и жили в одной гостинице. Из-за очередного обострения своей влюбленности к боссу Джеф не смог уснуть, потому что в голову все время лезли мысли о том, что в фильмах, если двое героев вот так же оказываются в соседних гостиничных номерах, обязательно что-нибудь происходит. Не всегда, конечно, это было именно любовное приключение. Но чаще всего встречалось именно оно. Поэтому он был вынужден выбраться из кровати и отправиться в круглосуточный гостиничный бар. Там он и столкнулся с Дональдом. Тот, как оказалось, тоже не мог уснуть. Но Джеф все равно бы не рискнул подсесть к шефу. На самом деле молодой секретарь серьезного бизнесмена пришел раньше. И это не он присоединился к Дональду, а Дональд, завидев его, сел за один с ним столик. Они поговорили. Странный это был разговор.

— Все сдвинул? — раздалось из-за спины, и Джеф, дернувшись, резко обернулся.

На столе Дональда всегда был идеальный порядок. Босс в целом был сторонником минимализма, хотя и предпочитал в оформлении кабинета классический стиль, а никак не хайтек. Так что Джеф только и сделал, что отодвинул на дальний от себя край стола набор дорогих письменных принадлежностей и несколько папок с текущими делами. Когда он обернулся, Дональд стоял напротив него и пристально всматривался в лицо. Почему-то считается, что у любого действия должны быть причинно-следственные связи. Объяснение. Слово цвета шоколада со сливками, цвет неоднородный, но теплый на вид. На самом же деле все это не более чем стереотип мышление, который когда-то сформировался под воздействием книг и фильмов. Смешно. Потому что в тот момент, когда Дональд поцеловал его, Джеф не мог объяснить, почему начал расстегивать на себе брюки еще до того, как поцелуй закончился. И почему сам Брант отнесся к его действиям совершенно нормально, даже обыденно. Подтолкнул к столу, вынудив на него опереться, и снова поцеловал. Джеф думал, что все будет скомкано и быстро. Это ведь логично, в такой-то обстановке! Но у Дональда были свои представления о служебном романе и вопиющем нарушении субординации. Он вел себя так... словно хотел распробовать и запомнить каждое мгновение. Так что это было все, что угодно, только не быстрый и ни к чему не обязывающий перепих на рабочем месте. Это дало Джефу надежду, так что было очень трудно не дать понять Дональду, как много значит для его секретаря происходящее. Смущало все. И медлительность, с которой действовал Брант, отчего у Джефа оставалось время подумать, не захлебываясь страстью и предоргазменными судорогами. И тот факт, что босс, похоже, готовился, потому что раскатал два презерватива, не позволив опрокинутому на стол Джефу прикоснуться к себе. И сам же натянул на член подчиненного вторую резинку. А потом достал из кармана брюк смазку. Значит, с его стороны это был вполне продуманный и осознанный шаг. Джеф возликовал. Ему было приятно, что из всех, кто с радостью отдался бы Дональду Бранту, он сам выбрал именно его. Это была надежда. Безумная и неподдающаяся логическому осмыслению. И он позволил себе забыться, что в какой-то момент в страстном, безумном поцелуе, когда босс буквально вбивал его в стол, он прокусил Дональду губу. Тот взвыл, как раненый зверь, и столько боли в тот момент мелькнуло в его глаза, что, если бы к тому времени Джеф все еще был способен трезво мыслить, возможно, догадался бы, что просто у них ничего не будет. Босс как-то неожиданно окончательно перестал сдерживаться и даже в какой-то момент впился зубами в плечо подчиненного, от чего тот кончил. "Словно кровью обменялись, словно проросли друг в друга. Ах, если бы все было именно так!" — подумал Джеф тогда и на какое-то время отключился. Потом очнулся на диване, стоящем у стены, здесь же в кабинете. Он был укрыт пиджаком Доанальда. Сам босс курил у окна. За два года работы Джефри ни разу не видел его с сигаретой. Тогда он испугался, что разочаровал его и хотел уже уйти. Но Брант обернулся к нему, заметил смятение парня и предложил принять душ. Джеф по инерции кивнул, а потом оказался в крепких объятьях и до сих пор помнил вкус дорогого табака на своих губах. Таким было начало их отношений. А теперь, ровно через четыре дня после этого, наступил неутешительный финал. А счастье было так возможно!

— Вы меня разочаровываете, мистер Пирс, — раздалось от окна, стоило Джефу проскользнуть в кабинет. Но ранить эти слова уже не могли. Джеф был замкнут в своей обреченности. Она стало его щитом. Он улыбнулся. Отчаяние делает нас сильными, а обречение учит ценить то малое, что было в скучной и серенькой жизни до того, как ты узнал, что обречен.

— Я знаю, мистер Брант. Посмотрите на меня, прошу вас.

— Даже так? — Брант медленно повернулся в его сторону.

— Месяц назад я переспал со своей подругой, вместе с которой снимаю квартиру.

— Считаешь, что мне следует это знать? — на лице босса не мелькнуло и тени усмешки, но что-то было в его глазах. Самоирония? Отчасти. — Она беременна? — спросил он, возвращаясь за свой стол и опускаясь в кресло.

— Больна, — когда Джеф протолкнул через горло это простое, в сущности, слово, внутри ничего не осталось.

Ни боли, ни отчаяние, ни, что самое странное, сожаления. Он понял, что это конец и принял его. Сам виноват, что все так произошло. Но беда в том, что, если бы можно было что-то изменить, он бы не стал этого делать. Рейчел была самым близким для него человеком. Как сестра, которой у него никогда не было. Хотя, конечно, то, что произошло между ними никак не вязалось с братскими чувствам, просто... он, по-своему, любил ее. И, если бы ей снова понадобилось утешение, он бы позволил себя соблазнить. Глупость, конечно. Но это был его выбор.