Рассказ, который я назвал "Богохульство"

Название: Рассказ, который я назвал "Богохульство"

Автор: Небо в глазах ангела

Бета: Alexiel-dark

Пейринг: м/м

Рейтинг: NC-17

Жанр: романс

Размер: мини

Статус: закончен

Дискламер: все мое.

От автора: написано на конкурс ТОЛЬКО РЕАЛ!

Предупреждение: стихи автора просты и безыскусны, писались именно для того, чтобы можно было вплести в сам рассказ, полнее раскрыть идею. Поэтому относительно поэтической составляющей тапки не принимаются.

Рассказ, который я назвал "Богохульство"

"У нее ничего не осталось. У нее в кошельке три разбитых сердце. Но это чужие сердца..." — нудила какая-то девица, активно косящая под блондинку, если бы не была, очевидно, крашеной и, еще более очевидно, редкостной занудой. Валерка подавил в себе острое желание скривиться, как только вошел в так называемый "вертеп прозы и стиха", как называли себя эти девчонки. Он пришел сюда как раз с одной из членов братства, если их, конечно, можно так назвать.

Олеська ему очень нравилась. Он вот уже вторую неделю целенаправленно тащил её в постель. Трахать обычных подстилок он считал не спортивным, а вот заиметь в свою личную коллекцию девчонку-интеллектуалку — самое оно. Собственно, именно затем, чтобы, наконец, подвести её к главному блюду их маленького банкета, он и притащился сюда. В какой-то момент заявив, что не прочь взглянуть, что это у них там за литературный клуб. Она и повелась. Наивная, блин! И радостно щебеча о высоком, потащила его за собой. Порой Валерка недоумевал, неужели такая умная девчонка могла так легко повестись на все его очевидные хитрости. Или причина была в том, что она просто неопытна в таких делах. Отсюда эта дикая по современным меркам наивность. Правда, вдаваться в пространные размышления на этот счет он не собирался. Он хотел завалить её и планомерно шел к намеченной цели.

Они опоздали. Поэтому пришлось пробираться к дивану на цыпочках, пока все та же девчонка все тем же заунывным голосом читала с какого-то пестрого блокнотика поэму о несчастной любви. Разумеется, Валерка не вслушивался, просто, это же очевидно. О чем еще могла написать несимпатичная полноватая девчонка с огромными очками на носу? Только о любви, только о несчастной, потому что такой, как она, в ближайшую сотню лет ничего иного не грозит. Зато полным откровением для него стало присутствие в комнате еще одного существа мужского пола. Парень приютился в самом дальнем углу, на полу, в обнимку с тетрадью в твердой обложке непроницаемо-черного цвета. Самый обычный парнишка на вид лет восемнадцати-двадцати. Симпатичный, с большими светло-серыми глазами, но слишком сосредоточенным лицом, чтобы заподозрить его в невнимательности. Он явно слушал то, что читала эта толстуха. И Валерка задался вопросом, неужели ему это нравилось? Похоже на то. Во дела.

Они с Олеськой приютились на диванчике, он тут же по-хозяйски притянул её к себе. Поймал парочку завистливых взглядов от других девчонок, присутствующих в комнате, некоторые из них были весьма ничего себе. Но он решил, что Олеська у него пока все же на первом месте. Не хотелось упускать добычу, погнавшись за двумя, а то и тремя куропатками сразу. Поэтому он лишь подарил им всем нахальный взгляд крутого мачо и снова отвлекся на единственного парня в их компании. Себя он к этой публике относить не собирался. Поэтому незнакомец все же был единственным. Интересно, он тоже пишет? И если так, то что? Стихи? Или все же прозу?

Этот неизвестный парень его заинтриговал. Валерка все время, пока девчонка читала свою поэму, пялился на него. Но, стоило ей дочитать, парень поднял глаза, обжег его веселым взглядом и поднялся.

— Пожалуй, чаю заварю. А вы тут пока знакомьтесь с новеньким, а потом и меня познакомите.

И ушел, как предположил Валерка, по направлению к кухне. Имена девчонок, подружек Олеськи, он даже запоминать не стал. Мило так поулыбался, изобразив из себя пай-мальчика и сославшись на то, что ему нужно по ветру, слинял. Но не в туалет, а на кухню. Решил, что познакомится с парнем, который его так заинтересовал, без свидетелей. А то эти ищущие девичьи взгляды в таких дозах опасны для здоровья, это однозначно.

— Привет, — поздоровался он, так, на всякий случай.

— Привет, — парень лишь на секунду отвлекся от установки чайника на плиту.

— Это твое? — Валерка, не зная, что еще сказать, кивнул на кухонный стол, на котором тот оставил свою тетрадку.

— А ты как думаешь? — парень больше не обернулся, но стоял к нему полубоком, и Валерке была хорошо видна его полуулыбка.

Он хмыкнул, плюхнулся на стул и раскрыл на первой попавшейся странице черную тетрадь в жестком переплете. Получилось попасть на начало какого-то рассказа. Название, выведенное поверху страницы аккуратным, девчоночьим почерком, заинтриговало, и Валерка как-то незаметно для себя вчитался в сам рассказ. Повествование шло от лица мальчика, который рассказывал о том, как сидел на крыше изо дня в день, пережидая ссоры родителей, и наблюдал за тем, как в одно и то же время во двор на инвалидной коляске вывозили на прогулку совсем другого мальчика. Дом был невысоким, двухэтажным, а крыша, как ни странно, пологой, и он мог беспрепятственно сидеть на небольшом выступе, который был отгорожен от пропасти в два этажа высотой небольшим металлическим ограждением. Валерка никогда не видел такого дома. Возможно, он и не мог существовать с архитектурной точки зрения. Но повествование его увлекло. В нем не было ни пошлости, ни грязных мыслей. Просто два мальчика, день изо дня наблюдающие друг за другом, разделенные этими двумя этажами. Рассказ заканчивался грустно. Очень грустно на Валеркин вкус. И, все равно, в этой тоскливой концовке он не почувствовал обреченности. Было в ней что-то светлое. Автору каким-то непостижимым образом удалось сгладить все острые углы, отсечь весь излишний драматизм и пафос. Просто зарисовка из двух жизней, одна из которых внезапно оборвалась. Только и всего. Правда, для Валерки стало неожиданностью, что тем, кто предпочел жизни смерть оказался именно мальчик с крыши, здоровый, но оказавшийся таким слабым в отличие от калеки, всеми силами, не взирая на вердикт врачей, цепляющегося за жизнь. Парадокс? Возможно. Но для себя из этого рассказа, как ни странно, он вынес одно.

— Ты гей? — захлопнув тетрадь, спросил он и поднял глаза на парня. Тот стоял, прислонившись бедрами к мойке, и внимательно наблюдал за ним все то время, что он читал. Валерка рассчитывал его смутить. Ему бы очень этого хотелось. Но нет. Парень улыбнулся и повторил уже однажды заданный вопрос.

— А ты как думаешь?

— Пишешь как девчонка, ходишь на собрание этих мымрочек с их нудными разговорами о высоком. Пишешь рассказы, в которых только мальчики и никаких девочек, — принялся перечислять он.

— Вряд ли за это время ты успел прочитать больше одного. Кстати, какой?

— "Притяжение земли". Думал это о каких-нибудь космических кораблях, которые бороздят большой театр.

— Земля — это не только планета, — снисходительно заметил парень.

— О да, как оказалось, это еще та штука, в которую всех нас зарывают в конце. Ты эту землю имел в виду?

— А ты проницательный.

— Нет. Я, просто, с Олеськой наблатыкался эту вашу недосказанность распознавать.

— Значит, хорошо она тебя выдрессировала.

— Э, нет, я не ручная кобра, чтобы меня дрессировать.

— Вот как? — насмешливо уточнил парень, не двигаясь с места.

Чайник на плите забурлил, засвистел, парень, не глядя, протянул руку и выключил газ. Валерка медленно поднялся. Подошел к нему вплотную.

— Ты не ответил на вопрос.

— Да. Гей. И что? — без вызова уточнил парнишка.

— Поздравляю, — протянул Валера, упершись руками в мойку по обе стороны от него, — я би, — и почти сразу потянулся за поцелуем.

Они еще поиграли в гляделки, переводя взгляды с глаз на рты друг друга и обратно, почти соприкасаясь губами, потом все же поцеловались. И Валерка, стискивая в медвежьих объятьях хрупкое на ощупь тело парня, решил, что Олеська отправляется в отставку прямо сейчас, с этой минуты.

— Давай оставим их всех здесь и поедем ко мне, — без обиняков предложил он, исследуя губами кожу парня на тонкой шее. Она на ощупь была что надо. Не девчоночья, конечно, девчонки пахнут иначе, но все равно мягкая и даже нежная. Определенно, стоило рискнуть.

— Зачем? — скользя ладонями под футболкой у него на спине, насмешливо уточнил парень.

— То есть ты не хочешь? — не отрываясь от его шеи, уточнил Валерка, не услышав прямого отказа.

— Нет. Просто мы и так у меня, — это стало неожиданностью, но скорее приятной.

— А за стеной эти мымры.

— И что? На двери есть щеколда. И, кстати, зал от нас через две стены и спальню.

— О, — многозначительно протянул Валерка, оторвавшись от него и многообещающе заглянув в лукавые, бесстыжие глаза. Похоже, они нашли друг друга. — Тогда чего же мы ждем?

— Когда ты закроешь дверь? — навскидку предположил случайный любовник.

И Валерка, все еще не очень уверенный в том, что его не бортанут в самый последний момент, отправился инспектировать упомянутую защелку. Много времени возведение баррикад не заняло. Когда он обернулся, парень уже расстегивал брюки, отшвырнув стянутую через голову футболку прямо на пол.

— Да ты просто супер! — восхищенно протянул Валерка и решил внести свою лепту в непростой процесс вытряхивания парня из одежды.

Дальше все было, как в дешевом гангстерском романе. Когда какого-нибудь должника ставят на четвереньки, как шелудивую суку, и засаживают по самые гланды. Но в начале было масло. Парень пропыхтел о нем, когда Валерка, нетерпеливо вылизывающий его острые до дрожи лопатки, уже пытался расстегнуть на себе джинсы, но заклепка все время выскальзывала из пальцев, несмотря на то, что молния давно поддалась. Парень извивался под ним, заглушая тихие стоны кулаком, запихнутым в рот чуть ли не полностью. А потом пробормотал что-то о том, что у него давно никого не было. И лучше с маслом. Оно на второй полке слева, в шкафу возле раковины. Валерка рыкнул на это, больно прикусил его плечо, но поднялся, порадовавшись, что не успел джинсы стянуть. Схватил бутылку подсолнечного, стащил крышку, швырнул на стол, укрытый клеенчатой скатертью, и на эту самую скатерть в пестрый цветочек плеснул немного масла. Отставил бутылку, так и не закрыв, обмакнул в получившуюся лужицу пальцы. Остальные приготовления много времени не заняли. Но ему хватило ума, не вламываться со всей дури. Пропихивался он долго и со вкусом. Само ощущение трения дарило просто ни с чем несравнимый кайф. С девчонками, отчего-то, даже анал не был так ярок, чем с каким-нибудь пареньком девчачьей наружности. Нового знакомца с девчонкой, конечно, перепутать было нельзя. Но в нем было не хуже, чем в других. Так же горячо и сладко. Валерка мог бы еще долго тянуть резину, мысль о том, что без настоящей резинки он может заразиться хрен знает чем, даже не возникла. Парнишка казался вполне себе чистеньким, как только девственником не оказался, непонятно. Но этот самый мальчик, когда Валеркины бедра соприкоснулись с его задницей, вдруг вытащил из глотки кулак и хрипло, срываясь на сдавленный, возбуждающий до предела шепот, просипел.

— По самые яйца... — и с пугающим богохульством, сладко и томно, — О, Боже!

С этого и начались толчки. У Валерки в глазах потемнело. Кровь в висках танцевала чечетку, отбивая просто бешеный ритм сердца. Тело покрыла испарина, бледные, острые лопатки дергались перед его глазами с каждым новым глубоким и резким толчком. Парень снова кусал кулаки и лишь мычал что-то, сдерживая рвущиеся из глотки стоны. Валерка, никогда не отличающийся особой громкостью, лишь сопел натужно над самым ухом и регулярно не забывал эти самые уши облизывать, целовать и посасывать наряду с шеей. Мысли о засосах только еще больше возбуждали и остановить точно не могли. Ума хватило лишь на то, чтобы не кончать в парня, неистово теребя в кулаке его член. Валерка вышел из него, вжался вымазанным в масле членом в поясницу, сделал несколько резких, уже неконтролируемых толчков. Успел как-то отстраненно отметить, как в ладонь потекла чужая теплая сперма, и кончил сам. На спину и задницу. И это было классно. Самое оно. Лучше и быть не могло.

То, что все девчонки дуры, он в очередной раз убедился, стоило им, приведя друг друга в относительный порядок кухонным полотенцем, вывалиться из кухни. Валерка честно понес врученный ему чайник и вазочку с конфетами в зал, где продолжались так называемые чтения. Парень, которого он только что трахнул, по дороге заскочил в какую-то дверь. Видимо, спальню. Ему было проще, он на своей территории, поэтому мог себе позволить переодеться. Но делать этого не стал. Видимо, не желал быть застигнутым на горячем. Но, все равно, никто ничего не заметил. Им всем было не до них, они лелеяли собственные несбыточные фантазии и мечты. Как тут заметить что-то, напрямую с тобой не связанное?

Чай казался пресным, конфеты — горькими, взгляд парня — отрешенным и каким-то слишком безразличным, особенно после всего. Это бесило. Олеська перестала интересовать от слова "совсем", напротив, начала раздражать своими улыбочками и ужимками, а уж когда взялась читать свои стихи, несчастного Валерку чуть не передернуло. И как он мог быть всерьез увлечен этой девушкой? Она ведь только кажется интеллектуалкой, а на самом деле фальшива до мозга костей. Парень, имени которого он так и не узнал — все, похоже, решили, что они еще там, на кухне, познакомились — вот он — совсем другое дело. Все честно — просто ни к чему не обязывающий трах на кухне. Без изысков, зато без лжи и притворства. Каждый получил лишь то, что хотел. Только то, что каждому из них было нужно в тот момент. И теперь Валерка задавался вопросом, а что, если он подкараулит этого парня, когда поблизости не будет всей этой толпы разномастных куропаток, и предложит повторить? Тот согласится? Отчего-то он был уверен, что да. И это, определенно, грело душу. Но тот так и не попросил его остаться, когда провожал их всех до двери. В принципе, Валерка его понимал. Наверное, стоит притормозить и подумать. А вернуться можно и потом. И да, не мешало бы еще узнать, как его зовут, вдруг пригодится.

День 2

На следующее заседание "вертепа прозы и стиха" он откровенно напрашивался. Расписывал Осеське, как ему все понравилось, как было интересно. И та купилась. Взяла его с собой снова. Похоже, она сама уже дозрела до той стадии, когда можно было брать её тепленькой и доступной. Но Валерку в качестве постельной грелки она уже не интересовала. Все его мысли занимал тот парень с грустным рассказом о двух мальчиках. И удивительным было даже не то, что ему хотелось бы встретиться с ним вновь. После того разврата, что они учинили на кухне, не мудрено, что он хотел снова его увидеть. Но ко всему прочему, Валерка поймал себя на том, что не отказался бы прочитать еще что-нибудь его авторства. Интересный у парня был стиль. Захватывающий. И вроде бы ничего фантастического, ни тебе космических кораблей, ни остроухих эльфов — ничего такого. Просто реальная, самая обыденная жизнь и ничего кроме. Но как же увлекательно было читать. Минимум действия, максимум чувств. Но, что радовало, не было в этих самых чувствах пафоса и так любимых девчонками соплей на пустом месте. Конкретно, лаконично и в тоже время чувственно.