Где-то, под многокилометровой толщей вод океана, названного в честь народа, от которого на планете осталось лишь имя, внутри бескрайнего гранитного пласта, укрылась маленькая одинокая пещера... Любой настоящий археолог мира отдал бы все, даже собственные душу и жизнь, ради того, чтобы оказаться здесь, конечно же, если бы хоть одно живое существо на Земле подозревало о существовании этого места.

Ведь пещера была рукотворна! И пускай небольшое помещение оказалось последним из множества залов, объединенных некогда в огромный подземный дворец, а теперь смятый, уничтоженный сдвигами тектонических плит и неумолимым временем, но даже сейчас убранство комнаты, во многом совершенно чуждое современному человеку, поражало воображение. Высокий потолок подпирали шесть медленно сужающихся черных клиньев пилястр, каждая из которых находилась в одном из углов помещения. И почти целиком их покрывали некогда кроваво-красные, а сейчас уже потемневшие и выцветшие замысловатые руны забытого языка. От одной из стен полумесяцем тянулся массивный гранитный стол, заваленный истлевшим мусором и оканчивающийся небольшим округлым возвышением, которое венчал белый кристалл — редкая здесь нетронутая временем вещь... На первый взгляд. Ведь на деле те функции, которые были когда-то заложены в этот предмет, никогда не проявят себя. Теперь это просто красивейшая безделушка...

Но если вспомнить, чем являлся кристалл, если хоть кто-то мог бы услышать ту историю, которую он должен был поведать... лишь одному-единственному существу во вселенной. Но адресат не знал об оставленном ему послании, он не хотел знать, и самое главное — от его желания абсолютно ничего не зависело. А кристалл был обречен потерять свои свойства. Слова канули в лету...

Эти слова:

'Недреун! Я обращаюсь к тебе не как та, которая потеряла твою веру и любовь... И не знаю, услышишь ли ты меня хоть когда-нибудь, но я обязана попытаться, в надежде на чудо... Как мать твоих детей, которые тоже назвали домом этот мир, в отличие от своего отца. И ошиблись. Многие ошиблись. Но расплата близка. Медленное угасание всех наделенных знанием и силой... Всех! Пускай кто-то нашел способ оставить после себя хоть что-то. Смертное потомство, неотличимое от обычных людей. И наши дети тоже сделали подобный выбор. Но кровь помнит! Рано или поздно, через поколения, она проснется. И я не могу назвать жизнью то, что ждет наших наследников в будущем. Потому что вокруг ничего не изменится! Мир ополчился против нас... Недреун, возможно, ты когда-нибудь вспомнишь о своих детях... Возможно, сможешь сюда пробиться. И тебе удастся спасти хотя бы тех, кто несет в себе лишь частичку нашей крови.

Жаль, что мне больше никогда тебя не увидеть. И наплевать на гордость, которая не позволяла столь долго признаться в этом перед самой собой... Да, к слову, обязательно передай мой пламенный привет твоему старшему брату! Ведь если и существует способ вернуться из небытия, то я его найду только для того, чтобы сжечь этого недоноска! Тысячи и тысячи раз!

Ха... осталось всего ничего — вырваться из этой ловушки...'

Но оставившей эти слова было невдомек, что иногда, для того чтобы сбросить гнетущие оковы, достаточно... умереть. Умереть и сразиться за свое естество, исхитрившись не попасть при этом в лапы смерти.

Земля. Февраль 2009 года.

Россия. Город Н-ск.

Открываю глаза... Темнота. Ну, иного сложно ожидать в это время года.

Секунда, вторая, третья...

— Ж-ж-ж. Ж-ж-ж, — донеслось со стола.

Все как всегда. У меня вошло в привычку просыпаться за несколько мгновений до звонка. Будильник это или кто-то допытывается — неважно. Конкретно сейчас, раз звук был коротким — значит эсэмэска. Интересно, опять какая-то гадостная реклама?

Встаю, одеваю тапки и слегка неуклюже добираюсь до стола. Беру мобильник в руки.

'Ты был прав' — вот и все сообщение.

И номер такой, смутно знакомый...

Ах, да, я его уже год как из телефонной книжки снес. Надо же, этот человек, оказывается, умеет признавать свои ошибки. Только вот поздновато он спохватился. Слышал, что его фабрику c полгода как за долги отсудили. Закономерный итог. Человека предупреждали, но он не внял. Как же, заказов было полно, не успевали товар отгружать! О том, как отдать кредиты, можно вообще не заботиться... А потом грянул кризис. Новые торговые центры перестали расти как грибы, оборудования для них — избыток. Фабрика стоит, денег нет.

Я ушел очень вовремя. До того как у кассы появились очереди требующих свою зарплату трудяг... Ладно, это дело прошлое. Так что могу только немного позлорадствовать, такова моя натура. Не сочувствовать же?

Хм, время шесть утра. Ложиться смысла нет, будильник должен будет заорать уже через двадцать минут... Не заорет теперь. А путь мой лежит в ванную.

В отражении застыло чье-то лицо. Скорее, даже рожа. Ну, неужели это я? Эх, мог бы именоваться красавцем, но жутковатые синяки под глазами все впечатление портят. Сколько себя помню, они никогда не сходили. И каждый встречный так и норовит спросить: 'ты когда-нибудь высыпаешься?'

Нет. Это счастье мне неведомо. Разуму хватает и нескольких часов отдыха, но телу мало даже суток. Выяснено путем многочисленных экспериментов.

Вернувшись к лицу — есть у него еще с мимикой серьезные проблемы. На века застыла хмурая мина... Это, кстати, тоже достойный повод задать мне вопрос. Часто слышу: 'чего такой злой?' Потому как улыбаться не умею. Могу изобразить что-то такое, но другим лучше не видеть. Или кто-то горит желанием стирать потом свои штаны?

Ладно, умылся. Бриться не обязательно, щетина имеет приемлемые размеры. Теперь...

Прислушиваюсь к себе. Все-таки кухня.

Лошадиная доза кофе. Горстка витаминов из холодильника. Сложно сказать, есть ли с этого толк. От вялости спасу все одно — нет. До сих пор не могу понять, я ведь почти никогда не болел. Что такое грипп, знаю только по чужим рассказам. Меня нельзя назвать слабым и немощным, но что-то не дает нормально жить и радоваться жизни.

Огромная яичница с макаронами и ветчиной. Этого до полудня хватит. Но уминается сия пища как-то подозрительно быстро. Поесть люблю, да. И готов выразить благодарность природе за то, что лишнего жира мне эта любовь не приносит. Если она, природа то есть, признает свои ошибки, допущенные при лепке меня, любимого. Требую срочного фикса! Нет, скорее даже патча или целого аддона.

Хм, постебались с утречка, и хватит. Мне еще в путь-дорогу. Приеду на работу пораньше, не помру. Зато в электричке стоять не придется.

На пару секунд приоткрываю дверь в маленькую комнату. Спит спокойно и безмятежно. Надо не забыть, сладкого сестренке купить. Только вечером заставлю ее сначала дневник предъявить... Хотя кого обманываю. Как будто у самого когда-то в школе лучше дела обстояли. Именно так она и заявит, а возразить мне будет нечего.

Нет у меня возможности заниматься ее воспитанием. И опыта толком тоже нет.

А больше некому. Уже два года как...

Тихо прикрываю дверь в комнату. Несколько шагов... Одеваю любимое пальто.

Открываю замок, выхожу в общий коридор. Ключ на три оборота.

Десять минут тряски в промерзшей маршрутке. Ненавистная станция. Чоповцы на страже турникетов. Ну, они меня не волнуют... Зайцы всех стран, объединяйтесь! Ведь в ограде есть такая симпатичная дырка. Весь цирк в том, что ее регулярно проделывают и потом обратно заваривают сами же работники железной дороги. Те, что из бывших братских республик. Им так ходить проще, чем каждый раз объясняться с охраной.

Но вот сегодня дыра закрыта на профилактику... Так, день, похоже, не задался. Думаете, мне охота лезть через обледеневший забор? Нет, это несложно и отнимет всего секунд пять драгоценного времени. Но из таких мелочей, только собравшихся в снежный ком, и появляется потом злость на весь мир, нервный тик иль депрессия. Хотя мне грозит только первый из перечисленных недугов.

Родной склад и офис в одном лице. Железный ангар, внутри сейчас не теплее, чем на улице. А летом страшная духота. И только в вагончике, поднятом на высоту второго этажа, сейчас можно нормально отогреться. Кондиционер с печкой ибо. Но там места мало, его два злобных бухгалтера почти целиком оккупировали. Появление любого человека окромя гендиректора они считают покушением на свое личное пространство. А уж если кто из простых рабочих зайдет — вою будет! Мы им и вкалывать в поте лица мешаем, и воздух портим, а главное — постоянно норовим уничтожить стратегический запас печенья.

Которое даже в глаза никто кроме сей парочки не видел.

— И что ты всегда такой злющий, а? — произнес ритуальную фразу наш водитель, Юрий.

Интересно, вот как он сумел разглядеть мое лицо, ни разу не оторвав очи от распахнутого настежь капота своей старой 'газели'?

— Так надо, — не особо задумываясь над ответом, буркнул я.

— Вчера по ящику передавали, что у вас там какой-то маньяк вовсю орудует. Не ты ли это часом? Рожа так точно подходит! — продолжил хохмить Юра. А у движка машины что-то громко звякнуло.

Юмор у него всегда был странный. Но мы привыкшие...

— Я к телевизору уже года три не приближаюсь. Так что не имею возможности подтвердить или опровергнуть ваши идиотские догадки.

— Скажи еще, что в интернет не выходишь!

— Не скажу. Но криминальные сводки всегда были на последнем месте среди моих интересов, — парировал я.

А на первом давно обосновались сводки экономические.

Я имел возможность получить образование, которое мне действительно нравилось. Но не стал этого делать... Вокруг многие тысячи тех, кто, окончив учебу, не знал куда податься. В стране огромный переизбыток дармоедов, просиживающих в офисах штаны. Оказавшись в этой массе, сложно доказать, что ты не бездарность и действительно хочешь заниматься любимым делом.

Несколько лет назад все стремились встать на легкий путь, но уже тогда я обоснованно догадывался, что нас ждет в две тысячи восьмом. Ошибка состояла лишь в одном — мне не удалось правильно оценить возможные последствия кризиса. Считал, что они будут гораздо тяжелее... Не ожидал я от правительств большинства стран таких согласованных усилий по спасению вечнозеленой долговой расписки.

Хотя их можно понять. Кто захочет распрощаться со своими сбережениями? Даже если эти сбережения на деле — пустой звук. Ведь никто никому ничего не отдаст.

Я хорошо умею работать руками. Пускай и не очень люблю. И, по крайней мере, благодаря этому всегда смогу заработать на свой хлеб.

День не задался, это точно. Ну, к подобному можно привыкнуть.

Слишком поздно подвезен материал, слишком долго стояли в пробках, грузовой лифт на объекте работать категорически не желал... А нужная квартира вообще-то на одиннадцатом этаже. То, что за каждый лестничный пролет нам должны накинуть какие-то копейки — утешение слабое.

И сделано сегодня было раза так в три меньше, чем могло бы быть.

Теперь же сажусь в маршрутку с каким-то смутным беспокойством. Что-то похожее люди ощущают, забыв выключить в квартире газ, например. Но на память я не жалуюсь, и конкретно этот вариант здесь не подходит...

Не понял. Почему дверь в квартиру нараспашку?!

Катька не закрыла, со школы вернувшись? Нет, прецедентов не было.

Тихо шагаю вперед. В коридоре свет выключен... Тихий... всхлип?! Рывком влетаю в большую комнату, откуда донесся звук...

Ступор. Какой-то лощеный парень в светлом кожаном пиджаке да с идиотской улыбкой на лице стоит около дальней стены, у окна. Кухонный нож в его ладони. В крови. Я не вижу, кто именно лежит на диване, перегораживающем помещение, но уже догадываюсь.

Девичья рука показывается из-за края мебели и застывает безвольно, чуть не доставая кончиками пальцев до пола...

Осознание всего пришло как-то мгновенно. Вместе с черной злобой, ненавистью и костром чистой ярости, сжигающим меня изнутри... А дальше была месть.

Человек, одетый в черное пальто, вспыхнул алым факелом. Ткань мгновенно обуглилась, а потом и вовсе рассыпалась в прах. Но хозяина квартиры это нисколько не волновало. В один прыжок он оказался у окна. На лице насильника даже не успела мелькнуть тень удивления или же страха. Он умер очень быстро, стоило только пылающей кисти сомкнуться на его шее. И мертвец сразу занялся зловещим огнем. Одновременно загорелись и занавески, начал обугливаться паркет...

Тот человек отстраненно смотрел на свою мертвую юную сестру. Хотя человек ли? Возможно, в его глазах даже выступали слезы, тут же испаряясь в яростном факеле. На мгновение в комнате замерло все, даже языки пламени. А потом еще одно тело рухнуло на пол. Иссушенное, словно мумия. И такое же мертвое.

Каких-то пары минут хватило огню, чтобы поглотить сначала это помещение, а потом — всю квартиру. И ни одна из догадок о причинах трагедии не будет верна. Разве что соседи расскажут потом, может быть, будто перед пожаром они долго слышали чьи-то истошные крики, мольбы. Но никто не подошел к телефону. Никто не набрал нужный номер.

Пускай стражи порядка, скорее всего, опоздают...

Но совесть многих людей могла быть чиста.

Тьма абсолютная. И где-то в ней витает мой дух. Постепенно становится все труднее мыслить и сохранять свое Я. Даже не знаю, есть ли здесь время. Россказни о тоннеле, о свете в его конце оказались обыкновенной выдумкой. И увидеться с близкими мне тоже никто не позволил.

Вокруг только тьма, безысходность и холод.

А еще какая-то странная преграда, на которую я то и дело натыкаюсь. Даже не могу понять как, почему? Ведь пространства здесь тоже нет. Пустота.

Такого точно не ждал от загробного мира. Что дальше — забвение?

Хотя, возможно, мне просто надо прекратить держаться за самого себя. Забыть и получить покой. Слиться с окружающей пустотой и стать ее частью.

Нет. Не дождетесь.

Уж лучше вечная злость. Так проще остаться собою. И я хочу узнать, что там, за этой стеной. Прожгу себе путь дальше, пускай остановят. Если есть вообще кому.

Я помню свою короткую месть. И если то пламя сейчас мне не поможет, то хоть согреет или сожжет вновь — пускай. Это мое пламя, оно не желает мне зла. Просто иначе и не могло быть. Кажется, все обстоит именно так, ведь люди не верят в чудеса обоснованно. Чудеса убивают тех, кто способен их сотворить.

Я зол на ту сволочь, не дающую продолжить дорогу. Зол на преграду. И я ощущаю в себе алый цветок пылающей ярости. Пускай она охватит меня вновь!

Если есть, что охватывать...

А тьма пусть боится и отступает. Она бессильна. Я прожгу себе путь на свободу! Звук. Словно лопнула струна. Безразмерная серая воронка. Не пустота. И этого мне пока хватит.

Я это все еще Я.

Пока есть хоть какие-то силы, так и останется.

Дэтэра.1342г. Месяц Всхода.

Элетар. Столица Изумрудного Леса.

Крупный особняк, возведенный из мрамора, но словно сливающийся с окружающей его природой. Он утопает в тени исполинских деревьев, и редкие лучи солнца пробивают себе путь сквозь их кроны. В этом вся столица лесных эльфов или, как они сами называют себя — иль'эра.

123 ... 192021

↓ Содержание ↓