Стремящийся к небесам

Стремящийся к небесам

Описание:

Битва в небе над Каракурой не могла закончиться так просто. Это совсем другая история, которая приведет Ичиго к осуществлению его самого сокровенного желания.

"Чего же ты хочешь, Ичиго?"

Альтернативное продолжение "Блича", стартующее с 401-ой главы манги, дающее арке с Айзеном, новую жизнь.

"Мое желание..."

Глава 1 — Начало

Сайт автора: http://sj-frost.u2m.ru/

Вокруг лишь высокие стены и колонны из холодного серого камня. По полу гуляет сквозняк, принесенный из бесчисленных коридоров гигантского Дворца. В тронном зале нет ни единого окна, и здесь царит вечный полумрак. Кажется, будто от стоящего на возвышении трона льется мягкий свет. Или этот свет исходит от сидящего на нем человека?

— Да, Куросаки Ичиго, сделанный тобой выбор был единственно верным. Следуй за мной, даже если впереди ждет лишь смерть. Отбрось все сомнения и не мучай свою душу.

— Я знаю. Думаю, я всегда... Всегда знал это, Айзен-сама.

* * *

Его шаги гулким эхом расходились по залам Лас Ночес. Холодный взгляд из-под сдвинутых бровей, прямая линия губ и нечто такое, что вначале можно было принять за уродливый костяной нарост, скрывающий часть лица. Осколок маски. Маски, принадлежащей Лидеру Последней Эспады.

Теперь Ичиго стал куда менее эмоциональным, но это совсем не значит, что в его душе царит покой. Воспоминания о прошлом, которого больше нет и мысли о будущем, которого уже не будет, — всё это рвет на части его живое и такое человеческое сердце. Где же теперь все те, кого он знал? Где друзья из Готея? Где Чад, Ренджи, Рукия... Иноуэ.

"Я так и не смог назвать тебя по имени. Прости".

Неясная тень омрачила взгляд арранкара, но это длилось всего лишь одно мгновение. Слишком большой роскошью стали для него простые человеческие чувства. Они служили напоминанием о том, чего он лишился, и причиняли тем самым невыносимую боль. Разумом он понимал, что ТОТ выбор был единственно верным, но разве объяснишь это сердцу у себя в груди? Оно заставляет сомневаться в выбранном пути, думать, что Господин — всего лишь грязный беспринципный лжец и просто обманул его тогда. Воспользовался мечом и заставил его...

— Куросаки-сама! — эту рожу Ичиго не смог бы забыть, даже если бы захотел.

— Черт, Шинджи, ты это нарочно? — он раздраженно поморщился. — Я, кажется, в тысячный раз говорю тебе, чтобы ты звал меня по имени.

Голос парня был спокойным и ровным. Хирако широко улыбнулся, обнажая два плотных ряда белоснежных зубов, и без промедления ответил:

— Ох, простите, но я тоже в тысячный раз откажусь от такого предложения. К начальству следует обращаться с уважением, нэ?

— Хм, — Ичиго хмыкнул и пошел дальше, мимо зевнувшего Шинджи. Только бросил напоследок. — Хорошего дня.

— Постойте-ка, а вы не снизойдете до короткого разговора с вашим верным слугой? — сколько же сарказма в голосе, черт подери. Хоть когда-нибудь бывший капитан пятого отряда говорит серьезно?

Кажется, будто всё вокруг он воспринимает как игру, как одну большую шутку. Впрочем, однажды Ичиго посчастливилось увидеть и другую сторону его характера. Парень остановился и взглянул на Шинджи через плечо:

— Как же я могу отказать? Я весь в твоем распоряжении, Хирако... тайчо.

Ичиго это почудилось или лицо светловолосого почти незаметно дернулось?

— Премного благодарен. Тогда, если вас не затруднит, прогуляемся немного?

Рыжеволосый парень кивнул, и они вдвоем двинулись по широкому коридору, одному из множества, прорезающих весь дворец сотнями муравьиных ходов. Шинджи шел впереди, и получалось так, что он куда-то вел Ичиго. На бывшем капитане была надета какая-то совершенно кислотная курточка до пупка, узкие джинсы и чистые белые кеды, но почему-то со шнурками разных цветов, красного и зеленого. Смотрелось это в нынешней обстановке по меньшей мере дико и обитатели Дворца до сих пор удивленно косились на него. Вот только вслух никто ничего не говорил. Уж слишком большой страх внушала простым арранкарам маленькая цифра "три" под правым глазом.

Незаметно, они вышли из каменных стен под огромный голубой купол Лас Ночес. Хирако развернулся лицом к Ичиго и продолжил идти, но теперь уже спиной вперед. Одну руку он сунул в карман джинсов, а указательным пальцем другой провел по тройке на щеке. Глаза... Его глаза лишились всей иронии, что обычно плескалась в них. Он заговорил, отбросив обычный свой шутливый тон.

— Ичиго.

— Да, Шинджи, — парень мельком наблюдал, как бывший кэп ловко обходит камни и прочие неровности, которые, уж это совершенно точно, видеть он никак не мог. — А как же субординация?

— Хах, уж кто-кто, но ты-то знаешь, что мне на неё плевать? — Хирако остановился. Куросаки тоже. — Ичиго, знаешь... ведь все мы пошли за тобой. Растоптав собственную гордость, поставив жирную черту на своих же принципах, стали шестерками Соуске. Мы не спрашивали, зачем, просто последовали за тобой. И теперь... Теперь... Как считаешь, а не пришло ли время нам всё объяснить?

Ичиго вздохнул. Это был разговор, который он давно оттягивал и всячески избегал. Он не хотел, чтобы его товарищи знали причину, по которой было совершено это великое предательство. Не хотел, но тянуть дальше не имело смысла.

— Память о своей прошлой жизни в мире людей — огромная редкость для обитателей сообщества душ, так ведь?

— Точно, — кивнул Шинджи, рассматривая один из шпилей дворца. — В этом смысле жизни после смерти нет. В смысле продолжения прежней. Ну, и что дальше?

— Тем, кто поселился в Руконгае, да и Сейрейтеи... Им не суждено встретить знакомых, друзей и любимых из мира смертных. И если это для большинства всего лишь прискорбно, то для оставшихся при своей памяти доставляет невыносимую боль. Быть обреченным на новую жизнь без любимого человека — разве это не ужасно? Знать, что он где-то здесь, среди мириад таких же блуждающих духов. Знать, но быть бессильным что-либо сделать.

— Ага, печально, но такова воля Судьбы. Против неё не попрешь.

— Если так, тогда я напишу новую судьбу, раз прежняя не хочет мне подчиниться. — На это Хирако улыбнулся, когда на лице этого нового Ичиго проступили прежние черты и в голосе появились знакомые нотки. Он спросил:

— Ты знаешь, каким образом вернуть всем память и помочь людям найти друг друга? Как благородно. Как... Черт, как эгоистично, Куросаки! Неужели ты думаешь, что я на это поведусь? Какого же ты плохого мнения обо мне!

— Что не так? — глаза Ичиго сузились, а брови почти сошлись в одну линию. — Разве мое стремление помочь бесчисленному множеству человек... Разве это желание не достойно уважения?

— Хм, почему же? Очень даже достойно, но это если ты не прикрываешься им. Но ведь альтруист Ичиго не способен на такое?

— Хватит, Шинджи, пожалуйста. Обойдись без своего сарказма.

— Прости, привычка — вторая натура, — Хирако развел руками.

— Воспоминания о прошлом остаются в качестве наказания для тех, кто при жизни сделал нечто плохое, но грехами не вымостил себе дорогу в Ад. Это как бы условное наказание. Помнить обо всем, но при этом всего же и лишиться. Впрочем, не испытав такого, я не могу об этом говорить. Но ведь если не у всех, то у многих этих людей раньше были те, кого они любили и те, кто любил их. Понимаешь, насколько это жестоко?

— Ага, — Шинджи ожесточенно ворочал средним пальцем в носу. — Жестче просто некуда.

— Всё насмехаешься, — Ичиго отвернулся и уставился в черту, где бледно-желтый песок встречался с ложным небом. — Айзен сможет не только сделать так, что страждущие найдут друг друга, он вернет всем утерянные воспоминания. Вернее, это сможет сделать лишь Король, но для этого его придется очень убедительно попросить.

Капитан пятого отряда, а ныне Трэсс Эспада, сжал кулаки и посмотрел на Ичиго.

— Слышь, Куросаки, похоже, ты не только эгоист, но еще и полнейший придурок! Поищи между ушами свой крошечный мозг и постарайся его напрячь. Да ты представляешь, к чему приведет эта твоя идея?! Идиот, ты подумал о людях? О тех, кто смирился, о тех, кто создал семью и растит детей... Ну и дурак же ты, Ичиго! Подумай о нашедших успокоение и награжденных вторым шансом! Только представь, что произойдет с мужем и женой, которые внезапно вспомнят о любви всей их жизни! А если у них дети? Ты хоть задумывался о них?! Считаешь, они поулыбаются друг другу, отыщут свои половинки и заживут веселой шведской семейкой? Твою же ма... — Хирако резко замолчал и встретился взглядом с Ичиго.

— Ну, что такое, Шинджи? — звякнули звенья цепи на рукояти клинка. — Заканчивай, раз начал говорить.

Бывший капитан опустил голову. Не меньше минуты прошло, прежде чем он заговорил.

— Прости, не подумал. Мне ведь не понять то, что ты испытываешь. Я...

Звук вспоровшего воздух сонидо и глухой удар скрыли последние слова. В полусотне метров от того места, где стоял Шинджи и, за долю секунды до этого, Куросаки, взорвалось каменными осколками и клубами серой пыли какое-то средних размеров строение. Возле Трэсс с невозмутимым выражением лица потирал кулак голубоглазый арранкар. Он перевел взгляд на Хирако и бросил:

— А ты тут чего забыл?

Шинджи преувеличенно сильно округлил глаза, изображая страх, и развел руками.

— Да так, гулял...

— Ясно. Вот и гуляй дальше, — Секста оскалился, оголив две пары острых клыков.

— Хорошо-хорошо, — примирительно улыбнулся Хирако и секунду спустя лишь следы на песке напоминали о нем.

Джаггерджак почесал затылок и неторопливо двинулся к свежим развалинам. Облако пыли рассеивалось, и Шестой увидел своего рыжего командира, а по совместительству еще и самое ненавистное ему существо во Вселенной. Тот отряхивался и озабоченно рассматривал порванную в клочья штанину.

— Чтоб тебя, Гриммджо, — Ичиго сплюнул кровью, а потом еще и чихнул, надышавшись пыли, и покрыв рукав некогда белоснежной одежды мелкими красными пятнышками. — Когда в твоей голове прямая как палка извилина обретет хотя бы какую-то кривизну?! (кто не понял, это отсыл к выражению "одна извилина, да и та прямая")

— Закрой пасть, Куросаки! — рыкнул Гриммджоу. — Я не признаю чье-либо лидерство, пока не сдохнет мой противник или пока не помру я сам!

— Да ты вроде как почти помер... — буркнул Ичиго и оторвал к чертям штанину.

— Заткнись! — затопал ногами Гриммджоу. — Заткнись-заткнись-заткнись! Не говори мне этого!

Но Ичиго и сам был не рад тому, что сказал. Собственные же слова пробудили в нем воспоминания. Позволили в сознании всплыть образу...

— Эй, Гримм, — примирительно начал парень, но тот его будто и не услышал.

— Ублюдок, не напоминай мне об этом! Черт, у меня ведь должок перед этой рыжей сучкой!

— Ладно, бывай, — Куросаки тяжело вздохнул и уже поднял ногу, чтобы в следующее мгновение исчезнуть под звуки вскрытого сонидо воздуха. Но Гриммджоу тут же оказался рядом и схватил его за плечо.

— Убери руку, Шестой, — Ичиго гигантским усилием воли поборол в себе желание ударить обладателя этой самой руки.

— Да заткнись ты, Куросаки! Помолчи хотя бы минуту! Неужели ты не понимаешь, что мне и так тяжело с тобой говорить?! Короче... — Джаггерджак убрал руку с его плеча и ткнул большим пальцем себя в грудь. — Я... Я последую за тобой, куда бы ты ни пошел!

— Э? — Брови Ичиго приподнялись. — Я что-то...

— Тупой мальчишка! — Секста прикрыл лицо рукой, но спустя некоторое время продолжил. — Не думай, что это типа благодарность за то, что ты тогда остановил алебарду Ноиторры (всё же мечом его полумесяцы на древке назвать можно с большой натяжкой, прим. автора). Об этом я и не вспоминаю, ведь девчонка оживила бы меня и с отрезанной башкой... Просто я не могу допустить, чтобы тебя убил кто-нибудь кроме меня.

Рыжеволосый парень всё также удивленно смотрел на Гриммджоу, пока тому не надоело, и он не пропал из виду, показав напоследок небезызвестный жест.

— Что ж, спасибо, я... Я запомню это.

Сайт автора: http://sj-frost.u2m.ru/

Глава 2 — Муки Принцессы

Сайт автора: http://sj-frost.u2m.ru/

Со дня её возвращения из Хуэко Мундо прошло уже два месяца. Медленно её стала окружать рутина обычной жизни. Казалось, почти всё вернулось на круги своя. Дом. Школа. Друзья. Почти, но не всё. В родном классе у окна освободилось место, а человек, которому оно по праву принадлежало...

Раньше Иноуэ не плакала на людях, но теперь один только взгляд на пустую парту заставлял щеки намокать от слез. Но её это ничуть не заботило. Орихиме очень мало стал волновать окружающий мир. С того самого момента...

Момента, когда её, вышедшую из гарганты, встретил Куросаки Ишшин, и низко склонив голову, произнес те самые страшные слова:

— Ичиго больше нет. Он... Он погиб.

Недели прошли с тех пор, но слова эти продолжали эхом отзываться у неё в голове. Иноуэ помнила, как она билась в истерике и кричала, чтобы ей показали тело Куросаки-куна. Она бы смогла! Да-да, она бы вернула его к жизни! Но все лишь прятали взгляды. Орихиме кричала, что он не мог погибнуть, что он обещал! Ответом ей было лишь молчание, да сочувствие в глазах пары капитанов.

Теперь Иноуэ почти не спала. Иначе вместе с темнотой ночи к ней приходили жуткие кошмары. Куросаки-кун в так напугавшем её обличии, три капитана-отступника и ухмыляющийся Айзен среди них. Страшный, совершенно нечеловеческий рык из-под рогатой маски и звук сонидо, движение, недоступное обычному человеческому глазу. Но не для бывшего капитана пятого отряда. Он легко парирует удар черного меча и отводит его в сторону, а свободной рукой хватает Ичиго за шею. Маска на его лице трескается и мелкими осколками сыплется вниз. Ужасные желтые глаза принимают свой обычный цвет и неотрывно смотрят в лицо Айзена. Дальше... Дальше из приоткрытого рта её защитника потекла кровь.

— Ох, простите! Не удержался, — это Гин, чья катана непостижимым образом удлинилась и пробила бок Ичиго.

— Всё в порядке, — Айзен убирает свой меч в ножны и приставляет два пальца к груди Ичиго, чуть ниже горла. Раздается тошнотворный хруст, а Соуске продолжает движение. Несколько долгих секунд и в груди Куросаки почти вся его кисть и вот тело рыжеволосого парня безвольно обвисает, — это сломался как сухая палка его позвоночник. Рука Айзена на шее разжимается, и мертвое тело Ичиго устремляется к далекой земле. Правитель Хуэко Мундо смотрит на свою окровавленную руку, и уголок его рта поднимается в ухмылке...

Дальше Орихиме ничего не видела, просыпаясь от собственного крика. Подушка была пропитана её слезами, а намокшая от пота короткая ночная рубашка второй кожей липла к вздрагивающему от рыданий телу. Пламя кошмара сменялось ледяным холодом реальности, и облегчения это совсем не приносило.

Ей было невыносимо больно в одиночестве, но и окруженная людьми она страдала ничуть не меньше. Участливые взгляды Исиды, сочувственное молчание Садо... Но больше всего разрывала её душу болтовня Кейго, убивавшегося из-за того, что Ичиго, видите ли, свалил учиться за границу. Так сказали всем в школе. Его друг Мизуиро предпочитал отмалчиваться и строчил бесчисленные сообщения, пока Асано надрывался. Они не помнили ничего из произошедшего тогда под магазином Урахары. В тот раз всё же было принято решение применить на них заменитель памяти. Не следует простым людям думать о том, что выше их понимания.