Вторжение

— Начать отсчёт!

На табло, показывающем время до начала Вторжения, мерно начали вспыхивать и гаснуть алые цифры. Десять. Девять. Восемь...

Лассэль в очередной раз взглянула на тактический планшент, зажатый во вспотевшей руке. Итак, куда на этот раз? "Самоназвание — Земля. Вид аборигенов — гуманоиды. Социальный строй — раздробленная государственность." Это хорошо! Даже очень! Одно дело — колонизовать мир, где единое государство и единый строй, а, соответственно, и огромная, могучая армия. Другое — когда существует множество стран, имеющий неразрешимый клубок противоречий и, соответственно, сильные, но маленькие военные структуры. Почему сильные? Потому что постоянно воюют между собой. А почему маленькие? Оттого, что не тянет экономика. Надо не только надрываясь, поддерживать и постоянно совершенствовать армию, но и выделять что-то на социальные нужды, на чиновный аппарат, на нужды населения. Так что сильное сопротивление не ожидается. Далее: "основные языки аборигенов — не имеется. Присутствует множество диалектов и наречий, хотя можно выделить некие группы языков одной языковой семьи. Поэтому подразделениям приданы переводчики." Молодая женщина перевела взгляд на застывшего неподалёку от неё приданного специалиста. Поморщилась. Выглядел тот не очень. Да, очень похож на дарка издали. Так же две руки, две ноги, одна голова. Даже чёрный волосяной покров лишь на ней и нечто вроде редкой сетки волос на подбородке. По пять пальцев на руках, как и у чистокровных дарков. Глаза... Мутные. Это неудивительно, после "промывки" мозгов и ввода "сыворотки верности". Но преобладает чёрный оттенок радужки. Узкие глаза, очень небольшие. Приплюснутые черты лица, почти круглого и уродливо широкого. Оттенок кожи желтоватый. Хотя, по разведданным, среди аборигенов есть и чёрные, словно смола, и белые, как истинные дарки. Хорошо хоть, не зелёные, как Эрки. Лассэль поёжилась, вспомнив последнюю экспедицию на Р'Гхаа, где дикие, но многочисленные племена кочевников разнесли в пух и прах их Экспедиционный корпус. Правда, потом, осознав ошибку, Старшие срочно перебросили на помощь ещё ряд подразделений и в ожесточённой битве перемололи клыкастых зеленокожих аборигенов, а их кочевья залили горчичным газом. Впрочем, и спустя три года после Покорения на Р'Гхаа всё ещё идут ожесточённые бои между чудом уцелевшими и колонизаторами...

...Четыре. Три. Два...

Она тогда выжила только чудом после тяжёлого ранения. Массивная стрела из примитивного арбалета на удивление легко пробила бронежилет и проткнула лёгкое. Если бы не Аэль... На её лице заиграла неуловимая улыбка...

...Ноль!..

Вспыхнули сиреневым цветом Врата, гул генераторов усилился до невыносимого. Вначале между керамическими шинами возникло небольшое сияние, быстро разрастающееся по всей плоскости между изолирующими прокладками. Затем по длинным ушам всех находящихся в Зале Врат дарков резанул невыносимый треск. Даже потухший взгляд раба-переводчика на мгновение вспыхнул болью, что, впрочем, не отразилось на потерявшем всякие эмоции плоском лице. А потом ослепительное сияние сменилось непроглядной Тьмой Перехода. Эррагх, командующий походом, был Лассэль совершенно незнаком. К этому Корпусу она была прикомандирована сразу после госпиталя. Но выглядел командующий солидно и уверенно, а хамелеон-мундир украшало множество нашивок отличий. Рявкнули динамики:

— Шагом — МАРШ!

Грянули Барабаны Войны. Взвыли флейты Похода. Испустив клубы дыма, взревели двигатели, и могучие бронеходы шевельнули широкими гусеницами, неся свои непробиваемые тела во Славу Империи Дарк. Очередная Колонизация началась. Тринадцатая. Счастливая. Чуть не замешкавшись, молодая женщина отдала приказ своему подразделению:

— Рота — вперёд! Занять место в колонне!

Послушные пехотинцы все, как один, синхронно сделали первый шаг, затем — второй, третий, всё ближе к Тьме Перехода. Вот и она. Несмотря на то, что это был далеко не первый раз, Лассэль вздрогнула от неприятных ощущений. Сколько не бьются Знающие, но снизить боль при проходе они никак не могут. Боль. Но не такая сильная, как можно бы себе представить. И она не замедлит и не собьёт с мерного шага алу тяжёлой пехоты Империи. Во имя Императора! Во славу Дарков!..

Глава 1.

Белый "Форд-Мондео" затормозил возле двухэтажного деревянного здания, обшитого сайдингом. Дача! Как много в этом слове, для сердца горожанина! Ни один городской житель, будь он молод или стар не может без дачи. Поколения отцов, матерей и дедов с бабушками растят там всё, что могут: картошку, огурцы, клубнику, редис, короче, всё, что вырастет и окажется съедобным. Молодая же поросль предпочитает дачу для того, чтобы "оттянуться". Выбирают момент, когда взрослых там нет, собираются компанией, набирают с собой горячительного-вдохновительного, и отрываются по полной — дым сладкой травки столбом, звон бокалов, женский, прошу прощения — девичий визг, танцы до упаду и купание голышом в дачном бассейне, или, на худой конец, в общественном пруду. Очень редко кто из городской молодёжи пачкает свои ручки в земле, пропалывая картошку или клубнику. Ещё могут что-то сорвать с куста и съесть, но вот ухаживать за растениями и посадками — ни за что! Не их это дело. Для грязной работы существуют гастарбайтеры, на худой конец — папы с мамами, безнадёжные лузеры и совки, не умеющие правильно пользоваться ай-падами, ай-фонами, планшетами и смартфонами...

Поделка заграничного автопрома фыркнув напоследок двигателем замерла на площадке перед домом, застыла, потрескивая раскалённым в многочисленных московских пробках блоком цилиндров, впрочем, сразу же заглушенным восторженным визгом девиц, впервые оказавшихся на даче отца Сергея. Тот, несмотря на возраст, был вполне... Успешным. Во времена "перестройки" молодой портной, заканчивающий швейное училище, удачно попал на глаза неким заинтересованным лицам, желающим наладить производство курток из "карманки" и "фирменных" джинсов. Впрочем, удача была не причём. Просто Николай Петрович, тогда ещё просто Колька, был единственным парнем в общежитии училища. Он даже жил отдельно, на выделенном ему этаже. Естественно, первом. И права допуска к девочкам, обитающим выше, не имел. Как и они к нему, разумеется. Впрочем, это к делу не относится. Короче говоря, Коля познакомился с "умными" людьми, которые брались организовать поставку остродефицитного в те времена материала, а ему необходимо было организовать процесс пошива согласно утверждённым образцам. Николай сам долго потом удивлялся, но процесс почему то организовался и пошёл. Наиболее интересным оказалось то, что и качество пошива было на высоте, что в те времена тоже было редкостью не меньшей, чем всё остальное. Дело в том, что педагоги в швейном училище оказались все старой, советской закалки, и дело своё знали на совесть, ныне молодому поколению не нужную и даже вредную. И за процессом изготовления следили. Очень даже строго. Поскольку изготовлялось всё в не учебное время, но на училищной технике. За готовую продукцию Николай аккуратно расплачивался, без какого-либо обмана, забирая себе очень скромную часть. Всего лишь половину. А поскольку аппетиты поставщиков росли, то к концу производственной практики и защите диплома Николай обладал очень увесистой суммой в рублях. Настолько увесистой, что даже думал некоторое время, куда бы их складировать, чтобы родители не увидели и не начали задавать вопросы. Да и боязно было, что кто-нибудь влезет в комнату и оставит его без "честно" заработанных денег. Но тут помогли его компаньоны. И снова Николаю повезло — его не кинули и не облапошили, а честно поменяли рубли на самые настоящие доллары. Те самые — зелёные бумажки. Правда, молодой человек долго ломал голову, отчего их так называют, поскольку зелёным там было лишь два пятнышка. Но доллары были настоящими, и места занимали немного. Так, всего лишь чемодан, уместившийся на старом шкафу в квартире родителей. А дальше... Дальше грянули лихие "девяностые", развал СССР, разделение, разгон Верховного Совета... Да много чего. Именно в эти "весёлые" времена перемен Николай женился. Спонтанно. На спор. Просто ехал в столицу по делам, прикупить кое-чего из запчастей для швейных машинок, которые по старой памяти чинил знакомым и родственникам знакомых, благо в училище его обучили и этому делу, и поспорил с ребятами, что предложит вон той девчонке выйти за него замуж. Нет, если бы он тогда выпил чуть-чуть поменьше, ничего такого бы не было, разумеется. Но вот злодейка Судьба решила сыграть шутку со своим баловнем... Короче, из столицы Коля вернулся через неделю, да ещё не один, а с законной женой. Девочка была не слишком красивой, но зато редкой умницей, и ухватилась за такой шанс руками и ногами. К тому же, что удивительно, и папа её, хотя и не очень законный, поскольку прижил дочь вне брака, но ребёнка любил и опекал, оказался в довольно высоких чинах в одной интересной конторе, которая занималась распродажей излишков армейского имущества... Короче, к Миллениуму Николай Петрович был известным в очень узких кругах поставщиком вооружения и техники. Дело своё он не афишировал, потому что жить ему хотелось, но вёл его довольно успешно, поэтому сын, единственный, кстати, имел новенький "Форд" на восемнадцатилетие, водительские права уже лежали, дожидаясь в кармане куртки. И вчера, после скромного отмечания совершеннолетия отпрыску были торжественно вручены ключи от машины, документы, и полкило денег на празднование с друзьями. Плюс твёрдые гарантии того, что ни отец с матерью, ни дед с бабкой не появятся на территории дачи неделю. Ну а потом... Что именно потом, Сергей пропустил мимо ушей, дивясь на стопку бумаг. Чем занимался отец, сын не знал, поскольку тот о делах дома никогда не разговаривал ни с кем, даже с мамой. Впрочем, возвращался родитель домой всегда трезвым, без следов женской помады и волос на одежде. Иногда, правда, пропадая на неделю или меньше. Или больше. В зависимости от обстоятельств. "Папа в командировке". Таким был ответ на все вопросы. А на следующий за этим резонный вопрос — А кем он работает, мама отвечала — делает дела. Всё! Ничего другого сын никогда не слышал ни от одного из родителей. Главное, что дом был полная чаша, отказывали ему в покупках редко, но и не баловали. Лишних денег на карманные расходы не давали, что удивительно. Впрочем, Николай Петрович, по совести говоря, был не скуп, просто в свой время очень любил читать, как ни странно, и не просто читать, но и извлекать умные, на его взгляд, мысли. И именно в книгах выискал золотое для себя правило, которое и исполнял всю жизнь неукоснительно и последовательно — никогда никому не доверяй. Особенно жене и детям. Первая может изменить, а вторые — предать. Короче, помни, что под твоим крылом растёт потенциальный Павлик Морозов. Только донесёт он не в органы, естественно, не те. что расположены внутри человека, а похвастается друзьям. А кто у него друзья? Неизвестно. А если вдруг друг имеет папу "быка", или того хуже — "бригадира"? В тех кругах, где обитал Николай Петрович оглашение рода занятий значило лишь одно — бронировка места на ближайшем кладбище. Прояви криминальный элемент хоть малейший интерес к нему, не пощадили бы ни его самого, ни семью, включая сына. Поэтому папа и сам жил скромно, имея на анонимном номерном счету пару сотен миллионов той же самой "зелени" в швейцарском "Сарацин анд Компани", и семью содержал точно так же. А развернулся лишь о время строительства той самой дачи, спустя двадцать лет после знаменательной даты распада СССР, когда и "быки с бригадирами" мирно упокоились на кладбише, и фирма Николая Петровича вдруг резко вышла на официальный рынок, превратившись в одну из очень немногих частных военных компаний, разрешённых в Российской Федерации. А пост в фирме у отца Сергея назывался очень незамысловато и просто — директор по обеспечению. Ибо пусть тесть и умер несколько лет назад, но взлелеянные покойным связи не только не оборвались, но и окрепли с годами...

...Соседи за окном разошлись не на шутку. Старших не было, явилась лишь молодёжь. На новеньком "Форде". Два парня, три девчонки. Из молодых, да ранние. Раньше себе такого не позволяли. Вели себя тихо, по крайней мере. Вон, девки визжат, и музыка грохочет. А время — три часа ночи. И завтра — на работу. На сутки. Голова трещит уже от этого непрестанного "бум-бум-бум" Хоть бы музыка была! Но ведь сплошной рэп! Бу-бу-бу, и ничего больше... Мужчина, ворочающийся на кровати, вздохнул, и нехотя стал одеваться. У него, в отличие от богатого соседа, дачка маленькая, деревянная. Сам строил. Но смог осилить лишь первый этаж, а второй, чердачный, так и стоит сиротливо, ожидая, когда у хозяина появятся деньги и силы, чтобы его достроить... Натянул тапочки на босу ногу, нашарил на столе пачку дешёвых сигарет, чтобы совместить неприятности урезонивания потерявшей всякие тормоза молодёжи с приятным вкусом табачного дыма. Встал, зацепил висящую на стене ветровку, и в это время бумкнуло особенно сильно. Да так, что даже звякнули стёкла.

— Ничего себе... Это что же у них за аппаратура?!

Ошарашенно пробормотал мужчина.

— О! И девки сильнее орут! Или... Да ну, не может быть...

Снова грохнуло. Нет. Это не музыка. Это... Взрыв?! Откуда?! Почему?! А в доме напротив заорали уж совсем заполошенно и дико. И в крике этом не было ничего человеческого. Человек рванул дверь, ведущую на веранду, и замер — перед ним возникло что-то большое, блестящее, и... не похожее ни на что живое. А потом перед ним что-то сверкнуло, и наступила благословенная тьма. И погружаясь в беспамятство, он с наслаждением подумал: "Главное — музыку вырубили..."

— Живей! Живей!

Орали взводные на подчинённых, выслуживаясь перед чистокровными дарками. Те, набранные из покорённых миров, накачанные до бровей, у кого были, сывороткой лояльности, и сами спешили изо всех сил, снося тела аборигенов из небольшой деревни в одно место и выкладывая их ровными рядами. Наконец процесс был завершён, и, фыркнув аккуратным носиком, Лассэль, держа в руках прибор-измеритель, двинулась вдоль парализованных туземцев. Увы. Ожидаемого чуда не произошло. Уровень способностей к управлению биороидами был минимален. Можно сказать, отсутствовал. Значит... Стандартная процедура. Тех, кто помоложе и покрепче — в рабы. Детей — в особые лагеря. А прочих ждёт утилизация. И надо поторапливаться — впереди местная столица, захватив которую, дарки получат полный контроль над крошечной страной, именующей себя Российская Федерация. Потом вступят в дело имперские технологии, отработанные и опробованные на десятках миров. Аборигены покорно склонят головы и начнут драться за право стать рабами Истинных... Пиу! Прибор вдруг сработал. Лассэль замерла, взглянув на распростёртое тело, лежащее перед ней. Самец. В возрасте. Это не страшно. Имперские технологии на такие мелочи не обращают внимания. Если будет достоин — имплантируют комплекс лояльности, который превратит туземца в верного солдата Дарка. И заодно ещё кучу имплантов на усиление мышечной массы, силы, выносливости. А уже те вытянут тело на необходимый уровень. Жаль только, что она останется в неведении о его возможностях — прибор первичного осмотра определяет лишь наличие способностей. А их уровень — только специальными методами... Но всё-равно, премия у неё уже в кармане, и молодая женщина повеселела, сделала небрежный жест, на который подскочило двое рядовых: