|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ночь с 08 на 09 пятого месяца 659 года от Великого Воссоединения. Плаванье
Металлический тяжелый запах крови вперемешку со сгоревшим порохом, заполонил все окружающее пространство. Въелся в каждую пору, в каждую клеточку организма. Во рту появилось такое ощущение, будто бы закинул под язык горстку медных монет...Блин, бойня, как же пройти не замаравшись?! Кровь, одна лишь кровь, темно-бордовой, даже коричневой лужей — в неверном свете масляной лампы — растеклась по полу. Словно пьяный маляр разлил банку краски и не спешит убрать свою оплошность. Она разлита повсюду, хотя нет — вот, например, вкрапления мозгов и осколков костей.
Как же мерзко ступать голыми ступнями в эту чертову жижу! Брр.. Аж зябко становится, а рвотный спазм едва удается подавить. Хорошо хоть в штанах, успел кое-как натянуть. Так бы и плясал в портках навстречу врагам. Вот же нелепо, наверное, в портках покинуть эту юдоль скорби. Блин — все от нервов, мысли несвязные и бредовые все как одна. Ладно, черт с ними, с мыслями этими. Собраться и вперед шаг за шагом... Ох, ты ж
* * *
*, как бы не вырвать...А черт с ним, вот почти уже выбрался.
Всегда думал, что плохой сон — плохо, но, как оказалось, очень даже хорошо. По крайней мере хорошо для меня, а для двух, лежащих подля моих ног, бородатых утырков — не очень хорошо. Вон они, в каком восторге в мгновение ока полкаюты мне перекрасили. Лежат в нелепых позах, словно марионеткам нити обрубили.
Так, лихорадочно ступая по изгаженному полу, подобрался к двери, а за ней: недлинный коридор с такими же небольшими каютками пассажиров этого чудесного, до этой ночи, судна. Прислонившись к дверному косяку, мельком выглянул в коридор — никого, лишь из первой каюты, что у самой лестницы, доносится какая-то возня и стоны. Дверь в шкиперскую каюту выбита, оттуда никаких звуков.
— Кылыч, хэй, узюнзюре?*
В коридоре, выскочив из первой комнаты, выглянул ещё один бородач. От неожиданности я дернулся и одновременно выстрелил. Бородач как-то сдавленно всхрюкнул и съехал по дверному косяку вниз, оставляя бурый развод. Я, кляня всех и вся, подскочил к нему и выстрелил в голову. Верхушку черепа смазало, расплескивая буро-серо-белую кашу по полу. На этот раз рвотного спазма не возникло, и я даже отметил надорванный воротник рубашки и царапины на шее убитого. На это ушло доли секунды, еще несколько мгновений ушло, чтобы оказаться в каюте. Полусогнутые руки, обшаривают пространство каюты, водя револьверным стволом из стороны в сторону. Но неприятеля нет, вместо этого на полу лежит, мелко подёргиваясь и суча ногами, хозяин судна собственной персоной: молодой, дерзкий и излишне несдержанный для торговца, крепкий парень двадцати с лишним лет.
Он каким-то чудом выбил у своего папаши судно, дабы доказать ему, что он — самостоятелен. Ну-ну, и что ты доказал, дурень? Что можешь спокойно сэкономить на охране, наняв всего-то пару-тройку отставных вояк, которые уже и службу-то позабыли? А теперь вон лежишь в луже собственной крови с пулей в животе и, обхватив себя руками, мелко сучишь ногами по полу. Хрипишь перебитым горлом — наверняка схватив удар в кадык, который его и раздробил.
Или это все стучащая у меня в висках кровь, глушит все звуки? Но нет, горло и впрямь перебитое. Парню осталось несколько минут жизни — не больше, а точнее — пару минут страданий, ибо мучительная и поганая эта смерть...Он смотрит ошалевшими глазами полными мольбы, но с каждой секундой в них все меньше осмысленности и все больше страха. Удивительно просто, как ещё от болевого шока не умер-то. Глаза сверлят меня, будто я квинтэссенция его желаний жить.
— Извини парень, но я тебе не могу ничем помочь, кроме одного,— рукоять револьвера резко опускается к виску. Раздается хруст проламываемых костей, тело вздрагивает и тут же затихает, рука отпрянула от живота и глухо стукнула по красному полу. Взгляд, мигом ставших стеклянными глаз, уперся куда-то в потолок — жизнь покинула еще одного молодого, неуспевшего пожить парня, хоть наглого, но не такого уж и злодея. Все что возможно я уже итак сделал. Рука проводит по вспотевшему, перепачканному кровью лицу, оставляя разводы. Веки закрылись, последняя доля уважения.
Нужно поторапливаться. Подскочив к столу, дернул за ручку, но ничего не произошло! Заперто! Стол дубовый, черт! Такой враз не выломаешь без фомки, на совесть плотник постарался.
— Так, а где же у нас ключ? — тихо я спрашиваю, но труп купца безучастно валяется на полу и не спешит с ответом.
В карманах ничего, кроме золотого с серебром портсигара и зажигалки.
— Эврика!
Наш бородатый друг наверняка тебя и обчищал, пока я его не отвлек. К нему надо было сразу, итак, не пойми зачем, столько времени даром потерял. В коридор к телу, а затем деру. Кое-как за ногу затянул труп пирата в каюту. В кармане, как и думал, был ключ, перепачканный кровью. Сунув его уже к себе в карман, двинул на выход. Сейчас до конца коридора и через лестницу вниз к трюмам — наверху слышится спорадическая стрельба и соваться туда — не лучший выход, а вот через грузовые люки выбраться можно и попытаться. Пробежал до конца коридора и стоило завернуть, как что-то полоснуло по голове. В глазах тут же вспыхнули искры и сразу поблекли, увлекая за собой яркость красок. Что происходит непонятно, просто заваливаюсь влево. Резкая острая боль пронзает все вокруг, ее вспышка затуманивает взор. Падаю на левый бок, как можно быстрее разворачиваю ствол к угрозе и делаю несколько выстрелов, надеясь, на удачу. Слышится короткий всхлип-вскрик. С металлическим звоном что-то дребезжит об доски, затем грузный звук оседающего тела. Кровь залила глаза и не видно ни зги. Такое ощущение что тошнота не только горло подперла, но и словно в голову проникла, здоровски так мутит. Кое-как перевернулся через сторону, мутить стало меньше, но вот по-прежнему не видно ни черта. Руками попытался очистить глаза, а стоило открыть веки, как в дальнем конце коридора увидел вскидывающего карабин пирата.
— Пи...— договорить я не успел — в бедро словно лягнула лошадь, голову откинуло назад и перед тем стукнуться затылком мысленно я успел повторить оборванную фразу.
* * *
*Кылыч, хэй, узюнзюре? — Кылыч, ты долго ещё?
* * *
* * *
**
Какие-то лихорадочные обрывки воспоминаний проносились сумбуром в голове, кружились ледяным вихрем, промораживая до состояния льда, а то словно жаркий степной ветер, иссушали одним стремительным порывом... Несвязные, едва различные мысли, одна замещая другую, занимали все пространство вокруг. И только пытался ухватиться за одну, как она упархивала, словно в насмешку...
И этот чертов смех в абсолютной темноте, мерзкий, противный и... а потом я начал проваливаться в прорубь и захлебываться..
-Аааа...
— Чиво..багирмак..ээ..кричишь?— смех не мог скрыть ужасного акцента
Только сейчас я открыл глаза, а точнее — глаз потому, что второй не захотел открываться. Я тут же правой рукой начал щупать свое лицо и удостоверившись, что на месте левого глаза налилась огромная гематома, слегка успокоился. А мерзкий смех раздался с новой силой. Подслеповато щурясь целым глазом, сумел разглядеть его источник и ужасного акцента заодно: здоровенного детину с густой черной, как смоль бородой в рубахе навыпуск, подпоясанного ремнем, набитым по окружности патронами с револьвером в кобуре. Сам детина, щерился улыбкой, обнажая редкие, давно нечищеные зубы любителя пожевать табак, в руках у него было пустое ведро. Этот урод вылил на меня ведро воды ради своей забавы...или, скорее, ведро помоев — судя по запаху... урод.. Поставив ведро поодаль от себя, он умостился на небольшой бочонок, стоящий под толстой деревянной балкой на вбитом кованом крючке которой, в такт покачивающемуся на волнах судну, раскачивалась масляная лампа.
Затем разглядел прутья решетки передо мной: столь же грубо выкованные, как и крючок под лампу, но столь же прочно и основательно. Повернул голову вправо, увидел, что в клетке я не один и в ней ещё, помимо меня, находятся двое пленников. Седой мужичек, худой с благообразным лицом учителя в надорванных местами штанах и рубахе свободного кроя под стать штанам же. Его голубые, или черт знает какие, в такой темени, глаза внимательно изучали меня, а живое, испещренное морщинами, лицо явно хотело что-то сообщить. Второй же пленник напротив был молод, чуть выше среднего роста, лет шестнадцати, жилистый паренёк с черными длинными волосами, собранными в хвост на затылке. Он же, в отличие от седого, был угрюм и никакого интереса ко мне не проявил, лишь безучастно смотрел в одну точку прямо перед собой. Несколько дальше была ещё одна клетка и там, кажется, был кто-то, но тут зрение поплыло, и я вновь провалился в беспамятство...
В себя вновь пришел от того что кто-то теребил меня за рукав и что-то говорил. Слова отдавались ужасной пульсирующей болью в голове.
— Ммм...проклятье,— боль реально дикая, никогда еще так хреново не было
Кто-то потеребил за рукав, и скрепя зубами все же заставил себя открыть глаз, это был давешний седоволосый мужичок. Значит, не очередной кошмар причудился. Вот черт!
— Больно парень?— заговорил человек. Вроде бы верно все произнося, без акцента и ошибок, но как-то неправильно, чувствуется, что язык ему не родной.
— Нет, щекотно, а сам-то как думаешь дядя? Конечно же, больно...
— У тебя явно сильное сотрясение, череп поврежден, нога прострелена и множество ушибов..и..
— Ты, что врач что ли?— грубо перебил его, какая к черту вежливость сейчас-то?
— Вообще-то да. Меня Димитар Тодров зовут, а это,— он рукой указал себе за спину,— мой племянник Богомил
— Мстис, — представился в свою очередь и я
— Тебе кушать надо. А то ослаб сильно,— с этими словами он пододвинул ко мне мятую миску, в которой на поверку оказалась рыбная баланда и кусок черствого хлеба.
— Ты пока много не ешь, вредно тебе, а то ещё заворот кишок произойдет невзначай. Я тебе перевязки свежие сделал и противостолбнячною сыворотку вколол по приказу капитана, еще раньше. Так что скоро ты должен почувствовать себя лучше.
— Спасибо.
На бочонке под балкой по-прежнему находился охранник, откинув голову, он громко храпел, зажав в руке небольшие меха, литра на полтора. Ясно все...бдит доблестно служака, напился и сон десятый видит.
Оглядел себя и лишь поморщился, было от чего. На правом бедре свежая повязка из грубой и относительно чистой ткани с немного выступившей из-под раны кровью. Гудящая голова, отзывается болью на каждое прикосновение, да так, что аж круги перед глазами плывут. Слегка отойдя, уже более аккуратно и гораздо медленнее прикоснулся к порезу, стало больно, но вполне терпимо, хоть картина повреждений вырисовалась в голове. Через всю правую сторону вдоль виска и почти до затылка шла прямая глубокая борозда, оставшаяся от удара ятаганом срезавшего кусочек уха сверху. Черт..черт..черт... Левая бровь рассечена, но даже со стяжками швов, как и борозда на левой стороне головы собственно, а глаз под ней заплыл серьёзной гематомой и по-прежнему был скрыт. И судя потому, как тяжело дышать, сломано пару ребер. Но главное, что я все же жив.
А почему собственно еще жив? Кто эти нападавшие? Наверняка они пираты, а пиратам свой товар портить нет резона. Да, теперь я товар! Злость вскипела вулканом внутри, аж костяшки сжатых кулаков затрещали. Стоило немалых усилий успокоится, а когда успокоился немного, пришла усталость вместе с апатией и мыслями, что все, в этот раз уже точно отбегался или, скорее, доплавался. Ох, неспроста я нелюблю затяжные плавания. Одна мысль цеплялась за другую, оборачиваясь и становясь все более угнетающими. Кровь нещадно пульсировала в висках и отдаваясь пульсациями в гематомах и зашитом шраме. Еще и озноб прошиб, а вместе с ним ручьем попер пот.
Димитар что-то сказал, но я его не расслышал, сердце нещадно и неровно нагнетало все больше и больше крови. В голове боль уже била гонгом, а зрение превратилось в размытую картинку. Но прикосновение чего-то мокрого и прохладного ко лбу немного уняло удары гонга, веки прикрылись и картинка, пусть и смазанная, вовсе пропала.
Проснулся или, скорее, пришел в себя уже ночью. Не знаю, какое время суток было, но все спали. Даже Димитар с ведром воды и куском мокрой тряпки в руке посапывал, привалившись к прутьям клетки. Спасибо ему. Если бы не его забота я бы уже скопытился видать...Вновь мной начала завладевать хандра.
'Так нафиг такие мысли, нафиг апатию, мне жить надо, у меня дела важные' — беззвучно прикрикнул на себя сам, разжигая ярость к себе же и кто-то трусливый и некчемный с мыслями о безысходности отступил немного назад. Значит теперь я — товар, хотя и изрядно подпорченный...тогда для чего я нужен им в некондиции? Неужели отомстить? А почему бы и нет? Я вон сколько их положил вчера. Или когда это все произошло? Надо бы узнать. Как вариант для этого и решили сохранить на время жизнь, для того чтобы в назидание другим изощренно казнить. Они это умеют... Сброд зверья, их зверствами даже детишек пугают...хотя уж слишком они много помощи мне оказали, даже сыворотку вон кольнули, а она денег нормальных стоит, ох не к добру это чую я, не к добру. Ага, жди добра от пиратов. Я аж хмыкнул пару раз, на что сломанные ребра приказали заткнуться.
Повернув голову влево, увидел напротив такую же клетку, в которой сидело сразу четыре человека. А чуть поодаль была ещё одна с пятью или шестью.
— Нас всего здесь девятнадцать человек. А ты полежи лучше, не вставай, успеешь еще наглядеться. Крепко тебе перепало,— Димитар, так и сидел, опираясь на клетку, лишь теперь его глаза смотрели на меня из полуприкрытых век.
Но я все же попытался привстать и тут же рухнул, даже не привстав толком, в голову опять вонзились сотни игл, а в левом бедре вспыхнула пульсирующая боль
— Лежи, кому сказал! У тебя в черепе, как минимум трещина, сотрясение, бровь рассечена и бедро прострелено, плюс по мелочи еще полно. Лежи! Тебе сил надо набираться и выздоравливать. Это я тебе как врач говорю.
-Давно я здесь?
— Да уже как четвертый день.
— Вон оно как,— скорее для себя, чем для кого-то сказал я, пытаясь упорядочить сумбурно пляшущие мысли.
— Ночью, сразу после захвата 'Рыбки', нас всех раскидали по клеткам. Всего было двадцать один человек, но двое из матросов отдали богу души ещё вчера,— продолжил между делом врач, — тебя кое-как перевязали и бросили с нами. Думали, что и тебя кинут к акулам как тех двоих, ан нет. Вон пришел в себя, капитан даже тебе дал медикаментов, сыворотка, антибиотики все больше, бин..
— Где мы?
— Что? — не понял, сбитый с мысли врач
— Ну, где мы сейчас находимся известно? На каком судне?
— А, ты об этом,— кивнул он,— Берберские пираты, судно 'Звезда востока'. Ты, как и мы, в плену и скорее всего мы пополним невольничьи рынки, если в посольство не передадут письмо о возможности выкупа...
— Досадно и весьма забавно,— усмехнулся и поморщился от боли. Ни первый вариант, ни второй меня никак не устраивали. Во втором и вовсе меня быстро вздернут, а так хоть бежать с плантаций можно попробовать.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
