Боярин

Житие боярина Яровита Снегина-Морозова

(по рассказам летописца в литературной обработке проф. К.М.Нестерова)

Пролог. Лето 6724 года, окрестности города Новгорода на Болоте

Широко раскинулись земли Славны. Не менее двух тысяч верст с севера на юг, от Полночного моря до моря Гостеприимного, и на все три тысячи верст с востока на запад, от Скалистых гор до Диких степей, держат под своей рукой составляющие ее сорок четыре княжества.

Лесов на Славне много больше, чем полей. Даже на юго-востоке, где совсем недалеко, за широкой пограничной рекой, начинаются Дикие степи, на ее западном берегу пашни перемежаются рощами, покрытые травой равнины разнообразятся лесными буграми. Вдоль дорог обязательно тянутся густые лесопосадки, ведь сумма налогов окрестных крестьян уменьшается на медную деньгу (полкопейки) за каждое дерево. А уж ближе к северу лесов нет только там, где деревья физически не могут расти, например, в озерах или трясине болот.

По одной из таких обрамленных плотно растущими деревьями дорог ясным летним днем ехала небольшая кавалькада, точнее, карета с эскортом дюжины конных, из которых половина ехала парами впереди, а другая — позади этого почти роскошного колесного транспорта. Золотом и драгоценными камнями карета не блистала, все-таки это был дорожный, а не парадный вариант, но, в остальном, все было очень солидно. Причудливо изогнутые рессоры, идеально гладкие поверхности стенок, сверкающие темно-коричневым лаком, большие стекла в дверцах, обрамленные изнутри пурпурными бархатными шторами. Можно было предположить, что и обивка диванов и стенок изнутри им соответствует.

Сопровождающие карету конные тоже были достаточно нарядно одеты: темно-зеленые с золотой строчкой кафтаны одинакового покроя, высокие черные сапоги с золотыми шпорами, медвежьи шапки и медвежьи же шкуры в качестве плащей (несмотря на то, что стоял теплый осенний день), парадная форма егерей князя Болотова выглядела весьма представительно. А в сочетании с подобранными по росту и масти конями, так и вовсе эффектно.

Путешественники ехали уже по родной земле, до столицы княжества — Новгорода на Болоте, оставалось не больше десяти верст. Дорога еще шла по твердой земле, но на небольшом расстоянии от нее уже начинались болота, собственно, и давшие название княжеству.

В карете ехало трое пассажиров: красивая молодая женщина, чья богатая одежда и манера держаться указывали на ее аристократическое происхождение, мальчик лет девяти-десяти, явно ее сын, и одетая несколько проще девушка — служанка, не такая красивая, как ее хозяйка, зато улыбчивая и энергичная. Это боярыня Милана с наследником Яровитом и служанкой Радой возвращалась к мужу, боярину Пересвету Снегину, после посещения города Изиборска, где проживала вся ее родня — бояре Суховеи, и куда недавно она выдала замуж обеих старших дочерей. За троюродных братьев, но у бояр подобные близкородственные браки считались нормой. Девочки, кстати, выросли не только красавицами, но и с хорошими способностями, владели как ветром, так и холодом, став ценным приобретением не только для своих мужей, но и всего города. Холод, особенно жарким летом, в хозяйстве очень полезен бывает. Вот и появились в городе не только ледники, но и мороженое круглый год. Ну а подчинение им первостихии ветра гарантировало, что и в детях эта родовая способность бояр из рода Ветровых, в семью которых они теперь вступили, проявится на хорошем уровне. В общем, у девочек, к радости матери, все было в порядке.

Боярыня и ее сын сидели друг напротив друга в противоположных углах кареты и перекидывались ярко раскрашенным мячом из бычьего пузыря. Не особенно сложное занятие, было между ними не больше трех шагов, но делали они это без помощи рук. Головами или ногами, естественно, тоже по нему не стучали, со стороны могло показаться, что мячик летал исключительно сам. Впрочем, если приглядеться, можно было заметить два маленьких смерчика, крутящихся перед игроками и управляющих мячом. Смерчик Яровита слегка искрился морозным инеем, а у Миланы, наоборот, дышал полуденным жаром. Но руки в игре все-таки участвовали, точнее, рука. Сидевшая рядом с хозяйкой Рада иногда дурачилась и тоже поддавала шар, затрудняя то одному, то другому игроку управление этим спортивным снарядом. Левой рукой, так как сидела справа от хозяйки. Каждое такое вмешательство сопровождалось громким смехом всей компании, а мяч начинал метаться по карете, но ни разу так и не упал.

Ехали не спеша, карета плавно покачивалась на рессорах, потом остановилась, заигравшиеся пассажиры даже не сразу это заметили. Милана хотела было послать служанку узнать, что случилось, но решила размяться сама.

— Ну-ка, посмотрим, что у них там случилось, — веселым голосом сказала она, сама открывая дверцу и легко выпрыгивая из кареты. Не успевшая ей помочь Рада открыла противоположную дверцу, чтобы выпустить наружу мальчика.

В это время раздалась странная команда:

— В ведьму... целься... ПЛИ!

На какой-то миг возникла оторопелая тишина, которую сменили крики, лязг обнажаемых мечей и оглушающий грохот мушкетного залпа. Более десятка тяжелых пуль (по пятьдесят с лишним граммов каждая) прошли сквозь так до конца и не сформированного боярыней щит ветра и буквально зашвырнули ее обратно в карету. Разворотив в фарш ей грудь и живот.

Как ни странно, даже при таких страшных ранах Милана осталась в сознании.

— Беги, Витенька! — успела прохрипеть она и даже рукой умудрилась махнуть в сторону от дороги, прежде чем жизнь окончательно ее покинула.

Мальчик, действительно, побежал. От кареты, от дороги, прямо в трясину болота. Его бегство не осталось незамеченным, но сразу никто не среагировал, все взрослые были слишком заняты друг другом. Впрочем, недолго. Из-за деревьев, росших вдоль дороги, на небольшой отряд напала чуть не сотня стрельцов. Еще около чати (мера времени, равна 0,625 минуты) уже в разнобой раздавались выстрелы и отчаянно ржали кони. Потом все сменилось обычным гулом голосов победителей. Слишком велико было численное преимущество нападавших, мушкеты даже не успели проявить свой основной недостаток — долгую перезарядку. Пуль (и не по одной) хватило на каждого егеря.

С дороги Яровит соскочил почти без сопротивления. Какой-то стрелец в темно-синем кафтане (форма князя Плещеевского, автоматически отметил юный боярин) попытался перехватить его, неуклюже растопырив руки, в одной из которых он, как дубину, держал за ствол разряженный мушкет, но мальчик кинул ему под ноги так и остававшийся с ним с игры смерчик. Ноги взлетели вверх, а голова, наоборот, впечаталась затылком в пыль обочины. Путь был свободен.

К концу скоротечного боя Витя уже успел отбежать от дороги шагов на сто. Следом, отставая шагов на тридцать, бежала Рада. Он остановился ее подождать, но тут стрельцы разрядили в их сторону остававшиеся с зарядами мушкеты. Расстояние ли тут сыграло роль, его ли невеликий размер, или стрельцы, не сговариваясь, выбрали более легкую цель, но в Яровита ни одна пуля не попала. А вот несчастной Раде чуть не полголовы снесло. Наверное, и еще попадания были, но это уже непринципиально.

Впрочем, после смерти матери, новая смерть на мальчика впечатления почти не произвела. Он снова развернулся прочь от дороги и побежал дальше.

— Лови барчонка! — раздались крики. — Не дай уйти!

Чуть не половина стрельцов рванула следом. Некоторые даже на лошадей сесть успели. Но фора в сто шагов оказалась достаточной, уже началась трясина. Только вот мальчик бежал по ней "аки посуху", а стрельцы сразу провалились по шею. Это те, которые на лошадях были, остальные просто с головой ухнули.

Вытащить удалось не всех. В самом бою потери были невелики, егеря успели стоптать, да и то не насмерть, всего четырех стрельцов. В болоте утонуло раз в десять больше. Желающих гнаться за "барчонком" больше не нашлось.

Глава 1. Семейная хроника Снегиных. Детство Вити.

Наступило лето 6720 года (от сотворения мира), Яровиту Снегину исполнилось шесть лет. Замечательный возраст! Старшие сестры больше не пытаются играть им в куклы, переключившись на младшую, а он может сам выбирать себе занятие. И неожиданно понимает, что к старым игрушкам его больше не тянет. Он сделал для себя открытие, что существует очень много ему еще неизвестного и очень интересного. Буквально везде. Вон, совсем рядом, перед крыльцом твоего дома муравьи куда-то проложили подземный ход, и теперь одна непрерывная цепочка выбегает из него, а другая — не просто вбегает, но часто и что-нибудь с собой несет. А вон — трясогузка тащит куда-то здоровенную муху, которая торчит у нее из клюва во все стороны. И как она ее только поймала?

Впрочем, за людьми смотреть интереснее. Тем более что здесь надо не просто наблюдать, но и все примечать, учиться. Не потому, что сам будешь потом лошадей ковать или еду готовить, для этого слуги есть. Но понимать, что его люди делают, боярин обязан. Чтобы направлять и контролировать. Хотя и самому уметь — тоже интересно. И полезным может оказаться, например, в походе. К тому же руки у маленького Вити не по годам ловкие, кое-что у него уже получается. Тем более что ни его нянька — баба Наташа, ни сменивший ее в последнее время дядька Никифор его в этих занятиях никак не ограничивали, даже поощряли. Так и бегал мальчик между клетями дома и двором, то поварским ножом брюкву кубиками режет, то небольшим топориком из ветки посох вырезает, а то и вовсе машет настоящим мечом, с которым дал ему поиграть один из охраняющих двор кметей, а теперь старается объяснить правильные стойки и удары. Учиться ему интересно. И жить — интересно.

Взрослые — отец, дядя, даже мать с теткой, еще не воспринимают его всерьез, но он уже понимает многое из того, о чем ведут разговоры старшие, и ему это тоже интересно.

Из разговоров старших узнал Витя, что в Болотов перебрались они из самого Китежа всего три года назад (сам переезд запомнился ему крайне смутно), и что великий патриарх рода Никодим приходится ему двоюродным дедом. Впрочем, строгого дедушку он помнил. Как зыркнет такой седобородый важный боярин из под кустистых бровей льдистыми серо-голубыми глазами, как цыкнет на даже не особо шалящего малыша, сразу захочется под кровать забиться или еще где подальше спрятаться. Такого не забудешь!

Конечно, шестилетний мальчик еще не понимал всех причин, приведших к выделению семьи Снегиных из Морозовых, но слышал достаточно, чтобы разобраться, когда вырастет. Дело же было так.

Братья Пересвет (отец Яровита) и Никита рано остались без отца, и под женской опекой выросли весьма своевольными. Родовой силой овладели на среднем для витязей уровне, достойно, но не больше. Но авторитетов не признавали. Женились оба не по воле патриарха, стремившегося не разбавлять кровь и составлять пары из разных семей рода Морозовых, а по собственному выбору.

Никита в жены взял настоящую красавицу, хоть и не боярских кровей, зато княжеских. Дочь свою Василину за него Великий князь Андрей отдал, младшую сестру князя Димитрия Городецкого. Родовая кровь в потомках хоть и разбавлялась, но почетно с княжеским домом породниться, не стал возражать глава рода. Правда, не особенно счастливым брак оказался. Не ладили супруги, а еще большая нелюбовь у невестки с патриархом рода Морозовых случилась. Привыкла в неге и роскоши жить, а Никодим всю родню в строгости держал, дом их большой больше казарму напоминал. Сплошные дежурства, да учения, да наряды на работы: то снегозадержание на полях обеспечить, то лед на реке у города укрепить, чтобы дорога была, то ледники для продуктов по всему городу в порядок привести. В общем, видела мужа Василина довольно редко, а когда видела, все больше ругались они между собой.

Больше десяти лет прожили они бездетными, пока долгожданный Ледогор не появился на свет. Но это, в принципе, нормально, у бояр никогда много детей не рождалось. Фактически, постоянной их численность была, в роду Морозвых, например, всегда не больше десятка взрослых мужчин на все семьи и было. Даже поговаривали, что родовая сила мальчику от умершего старшего родича переходит, по крайней мере, вошло в традицию инициацию — ритуал Пробуждения крови — проводить над мальчиком, не позднее, чем через девять дней после смерти родича. Пока "душа еще этот мир не покинула". Так что похороны и ритуал иногда даже в один день проводились.

Три года назад подошел черед над Ледогором ритуал проводить, как раз шесть лет ему исполнилось (раньше — вредно для ребенка считается), и родич из семьи Вьюжных, что в Новгороде Дальнем рубежи охраняли, умер. От Китежа — далеко, но в том городе детей подходящего возраста не было, а сообщение за шесть дней дошло, время подготовиться еще оставалось.

Ритуал традиционно проводился в главном храме города — Святой Софии, где перед алтарем древние мастера на полу девятилучевую звезду — новенаграмму — из самоцветных камней выложили. "Огнев" луч — из красной яшмы, "Водяной" — из голубого лазурита, "Морозов" — из горного хрусталя. Вставал мальчик в центр звезды на полу, а старший родич на пару с настоятелем храма (чай не язычники!) произносил вслух слова древнего призыва. Остальные собравшиеся в храме родичи ему одними губами беззвучно вторили. При удачном прохождении ритуала Морозовыми, покрывался хрустальный луч, а то и вся звезда, инеем, чем плотнее и больше, тем большую силу ребенок обрести может, если правильно владеть ею научится. Поэтому до совершеннолетия должен мальчик дух свой и тело укрепить, знаниями да умениями, боярину необходимыми, овладеть, чтобы достойно род свой в мирных и военных делах представлять.

Что-то не так все пошло в ритуале, проводимом над маленьким Ледогором, не откликнулись предки, не дали никакого знаменья, что пробудилась кровь. Не веяло холодом, не покрывалась звезда на полу инеем. Все собравшиеся решили, что не обрел ребенок силы боярской.

Страшно переругались тогда проводивший ритуал Никодим и расстроенная мать — Василина. В чем только друг друга не обвиняли. Вплоть до того, что патриарх ритуал нарочно провалил, а Василина ребенка не от мужа прижила. Примирение стало невозможным.

Разводы церковью Премудрого не предусматриваются, равно как и многоженство. Можно, конечно, неудачную жену в монастырь отправить или придушить по-тихому, но не княжескую же дочку в его стольном граде! В общем, Никодим сам племянника из рода выделил и о службе в захудалом городке для него договорился. Кстати, переезд Никите с Василиной на пользу пошел. Устроила княжна дом по собственному вкусу, местный княжий род столичным премудростям учить стала. В общем, развернулась. А заодно мужу еще и дочку родила.

Пересвет увязался в Болотов вслед за старшим братом, тем более что Никодим и его не привечал. Женат он был на боярыне, но умудрился взять ее из рода Ветровых. Для родовой крови, почитай, все равно, что простолюдинку. Браки Морозовых со Сварогами, Огневыми и Перуновыми не приветствовались, но допускались. По легенде основатели этих родов были близкими родственниками, так что кровь не сильно "портилась". Но Ветровы стояли особняком, в родстве считались только с Водяными, да и то — дальнем. Так что выбором Пересвета Никодим был доволен еще менее чем Никитиным. Но жили Яровитовы родители дружно, сначала двух дочек завели, а потом и он родился.