Глава 4. Капитан, капитан
Полёт! Вот не думал, что так соскучился по нему... А если учесть, что в этот раз Ветров полностью устранился от управления "Резвым"... М-мм!
Нет, во время наших тренировочных вылетов, он не раз поручал мне "вести" дирижабль, но сейчас, сейчас было совсем другое дело. Я не просто пилотировал "Резвого", я был его капитаном... а Святослав Георгиевич взял на себя роль остальной команды. Этакая игра в "киты".
И то, что у комингса рубки стоят две симпатичные девушки и наблюдают за тем, как я командую, парой слов заставляя дирижабль совершать самые разные эволюции, здесь совершенно не причём, точно... Ну, если только самую малость. А вот Мишку мне даже немного жаль. Ветров выставил его с мостика, и даже слушать не стал. В принципе, правильно. Посторонним здесь делать нечего, даже если эти посторонние уже умеют кое-как читать карты и слышали кое-что о прокладке курса. Эх, плюсы-минусы... зато и девчонкам сюда хода нет, а болтать с ними мне не хочется, от слова "совсем". Вчерашнее феерическое завершение бала для меня, как-то не способствует продолжению общения.
— Кирилл, Китеж на одиннадцать, превышение двадцать шесть. Расстояние триста. — Прервал царившее в рубке молчание Ветров.
— Сообщите на привод. — Откликнулся я, и Святослав Георгиевич отошёл к телеграфу, тут же застрекотавшему. Ну да, всё по-взрослому. Сейчас Ветров обозначит себя для порта Китежа, а еще через двадцать-тридцать минут нас поведут на посадку.
Так и вышло. Ветер сменился и уже через пятнадцать минут, порт Китежа откликнулся. Засверкали огни причального сектора, телеграф начал выплёвывать ленту с указаниями, и я сбросил ход до малого.
— Есть привод! Расстояние восемьдесят, высота сорок шесть, скорость под конусом сорок узлов. Снос ноль, дифферент ноль, крен ноль. — Доложил Ветров.
Понеслась. Начался самый сложный этап. Китеж идёт со скоростью сорок узлов и, в отличие от Высокой Фиоренцы, ложиться в дрейф не собирается. Моя задача: подвести "Резвый" под конус, уравнять скорости и позволить ему поднять нас на швартовочную площадку. Ну, хоть в ручном режиме поднимать шлюп не придётся. Пилотский минимум уже сдан, а значит, и рисковать ни к чему.
— Подъём на десять. — Облизнув внезапно высохшие губы, проговорил я.
— Есть подъем на десять. — Откликнулся мой единственный помощник и экзаменатор. Мерно защёлкали риски высотометра, отмеряя десятые доли кабельтовых. Шлюп начал подъём на высоту.
— Есть дорожка. — Ха, вышли на уровень конуса.
— Прекратить набор высоты. Средний вперёд. — Откликнулся я.
— Есть прекратить. Высота тридцать. Есть средний вперёд. Скорость сорок восемь, расстояние шестьдесят. — Конечно, Ветрову было совершенно необязательно сообщать всё это, учитывая, что мне отлично видно приборы, но если уж играть в большие дирижабли, то до конца и по всем правилам.
Медленно потекли минуты, и вот "Резвый" едва заметно качнулся, а я буквально кожей ощутил, как напор ветра за бортом стих. Вошли в конус.
— Стоп машина!
— Есть, стоп машина. — Теперь идём на инерции, заодно выравнивая скорость со скоростью движения Китежа.
— Подъём десять щелчков. — Я замер. Если расчёт правильный, то уже через минуту нас должен подхватить конус и его плотные "стены" не дадут уйти "Резвому" из створа.
Шлюп снова чуть дрогнул, и щелчки высотометра ускорились. А у меня заложило уши. Получилось! И тут же раздался голос Ветрова.
— Мы в створе. Есть захват конуса. Подъём... превышение на три. Давление... штатно.
— Отключить вспомогательные.
— Вспомогательные отключены. Подъём — штатно... давление — штатно.
Ну, вот и всё. Осталось дождаться пока конус, сохраняя давление внутри, поднимет наш дирижабль вверх и зафиксирует на "языке"... Минута, другая... Под нами загрохотала швартовочная площадка и втянула вставший на неё "Резвый" в док.
— Вошли, как кортик в ножны. — Довольно проговорил Ветров и, покосившись на меня, хлопнул ладонью по плечу. — Кирилл, ты меня слышишь?
— А? Да... да, слышу. — Кивнул я, с усилием отдирая ладони от поручня, в который вцепился с удивившей меня самого силой.
— Поздравляю со штатной швартовкой... "капитан". — Не скрывая усмешки, произнёс Святослав Георгиевич, а от входа на мостик раздались довольно жидкие, ввиду малого количества зрителей, но дружные аплодисменты.
Только тогда я нашёл в себе силы обернуться и сойти с центрального возвышения перед обзором. И то, ноги у меня были словно деревянные. Но в душе... в душе разлилась такая радость, что свихнуться можно, честное слово! Я сделал это!
И не сказать, что работа была проще, чем во время первой моей швартовки. Тогда я вёл дирижабль, как пилот, лично контролируя приборы и держа руки на рукоятях управления, а сейчас ориентировался лишь на поступающую от Ветрова информацию, и не прикасался к управлению вовсе. Да и Высокая Фиоренца, в отличие от Китежа, находилась в дрейфе, что тоже упрощало работу... Зато в этот раз не пришлось возиться с минимизацией энергопотребления, и не было нужды трястись от того, что "Резвый" в любой момент мог развалиться на куски. И всё равно, я считаю, что эта швартовка была сложнее. Не на порядок, конечно, но намного, намного сложнее, чем предыдущая... хотя, конечно, со швартовкой на "Фениксе" не сравнить, м-да...
— Господа, наш корабль совершил посадку в порту парящего города Китеж. Температура за бортом восемнадцать градусов, время шесть часов пополудни по средне-ладожскому стандарту. Благодарим вас за то, что воспользовались услугами нашей компании. Наш полёт завершён, экипаж желает вам приятного отдыха и хорошего дня. — Разлепив ещё не слишком послушные губы, с дурацкой улыбкой сообщил я нашим пассажирам. Жаль, здесь некому оценить эту шутку по-настоящему.
— Неплохо, юнец. — Проговорил Ветров, едва край платья последней из зрительниц скрылся из виду. — Но в следующий раз, подводи дирижабль под конус, а не врывайся в него, словно матрос в пивную после рейса.
— Я ошибся? — Нахмурился я.
— В этот раз, нет. Ты подвёл шлюп к конусу на самой границе его образования, но в будущем лучше так не рисковать и подводить к нему дирижабль снизу... если не хочешь платить портовым службам за перерасход энергии, разумеется. — Ответил наставник и кивнул в сторону выхода из рубки. — Иди, провожай своего друга. Здесь я и сам сейчас управлюсь.
— Спасибо, Святослав Георгиевич. — Поблагодарил я, покидая мостик.
От души потянувшись и до хруста покрутив головой, чтоб расслабить основательно затёкшие мышцы шеи, я миновал узкий коридор "Резвого" и, оказавшись в кормовом салоне, обвёл взглядом собравшихся здесь уже готовых к выходу пассажиров.
— Ну что, на выход? — Улыбнулся я, и народ довольно загомонив, потянулся на выход. — Миш, не терзай взглядом свои вещи. Мы пришлём за ними позже.
Младший Горский кивнул и, пристроившись в хвост покидающей дирижабль маленькой очереди, потопал на выход следом за мастером Цао. Первым на металлический настил дока шагнул Иван Фёдорович и он же помог спуститься Ирине и Светлане, не прекращавшим щебетать о чём-то, даже на крутом трапе "Резвого". Следом за ними сошёл катаец, потом Михаил, ну а я оказался замыкающим.
У выхода из дока нас уже встречали. Двое затянутых в "шкуру" обалдуев под предводительством лощёного хмыря с лейтенантскими погонами, остановили нашу компанию и потребовали документы. Я отделался матросским жетоном, старший Горский предъявил свой паспорт и два "листа доверия", в которые были внесены Ирина и Светлана. Ну а мастер Цао, ничтоже сумняшеся, сунул под нос лейтенанту свою дипломатическую бумагу, от одного вида которой, хлыща передёрнуло словно от удара током. На заполнение журнала у слегка сдувшегося представителя порта ушло несколько минут, после чего он пожелал нам хорошего дня и устремился в док, в гости к Ветрову, наверное...
Несмотря на разницу в проектах, все парящие города похожи своей компоновкой, и чтобы попасть из портовых секторов в жилую или присутственную часть в любом из них, нужно подняться на несколько десятков, а то и на сотню метров вверх. К счастью, наследие шумеров известно и сейчас, так что нам не пришлось пересчитывать тысячи ступеней, чтобы выйти под ажурный прозрачный купол Китежа, хотя, в лифт наша компания еле поместилась. Впрочем, тут скорее нужно винить Свету с Ирой, барышни нарядились, словно на прогулку по парку, а учитывая, что нынче в моде шляпки размером с тележное колесо, которые к тому же, так просто не снять и не надеть без некоторых ухищрений... в общем, девушки смущались, Горские, прижавшись спинами к стенкам лифта, на пару давили ухмылки, а я, вспоминая Хельгу и её наряд для прогулки по Высокой Фиоренце, размышлял о причинах, по которым мода в парящих городах коренным образом отличается от "земной" моды. Ничего удивительного, оказывается. Широкие юбки в переходах и галереях неудобны, то и гляди зацепишься за что-нибудь, в туфлях на высоких каблуках легко переломать ноги, спускаясь или поднимаясь по крутым трапам, ну а шляпы... пф, разумеется, в тесноте служебных коридоров лучше носить береты или "таблетки", чем "тележные колёса"... И только нашему катайцу было всё по фиг. Ну да, с его ростом, шляпы наших дам не причиняют ему ровным счётом никакого беспокойства.
Спустя минуту, лифт, наконец, остановился и, звонко щёлкнув фиксаторами, позволил открыть двойные, забранные матовым стеклом двери. Вот мы и под куполом.
Подъёмник вынес нас на крышу портовой управы, возвышающейся над городом на добрых пять этажей. Можно было бы конечно, выйти в холле, но встретивший нас у дока, лейтенант настоятельно советовал "пройтись по городу верхами", при этом бедняга так косил взглядом на Ирину со Светланой, что мы с Мишкой еле сдержали смех. Но к совету хлыща наша компания прислушалась, и мы не прогадали...
Хм, компоновка парящих городов, может быть и одинакова, а вот подкупольная архитектура, у каждого своя, это совершенно точно.
Белый и зелёный. Такое впечатление, что других цветов здесь нет вообще. Белые стены "домов", соединённых меж собой мостами и галереями и бликующие остеклением купола "подземных" помещений, утопают в парковой зелени, за которой невозможно даже рассмотреть линии улиц и проспектов. И только ближе к центру города, зелёное море отступает перед "скалами" построек кучкующихся вокруг уходящего к куполу шпиля энерговода. И всё равно, это удивительно. Всего в нескольких милях под нашими ногами царит суровая северная зима с вьюгами и сугробами, люди ходят по улицам в шубах, а здесь лето... самое натуральное лето.
Замерев у ограждения смотровой площадки, мы ещё несколько минут молча любовались открывающимися с неё удивительными видами, пока Иван Фёдорович не подал голос.
— Так, господа. Красоты Китежа, это замечательно, но... время к вечеру, а нам ещё нужно отыскать гостиницу, в которой я забронировал номер. Идёмте?
И мы пошли. Найти гостиницу оказалось несложно, так что уже через час Горские принимали доставленные из дока в номер вещи, а мы с Ириной и Светланой сидели в небольшом ресторанчике на крыше отеля, угощаясь кофе. И ведь никто из персонала и слова не сказал о возрастном запрете... Словно в другую страну попали.
— Кирилл... — Молчание за столом было прервано Ириной. Я поднял взгляд на барышню.
— Да?
— Я... мы... хотели бы извиниться за инцидент на балу. — Глубоко вздохнув, протараторила девушка и выжидающе уставилась на меня. Хм, всё же Горскому чертовски повезло с кузинами. Красавицы, что и говорить. Светловолосые, высокие, статные...
— И зачем же вам понадобился этот фарс? — Поинтересовался я, прогоняя лишние мысли и напомнив, что мои кузины в той жизни, тоже отличались красотой и умом, что не помешало им стать настоящими тварями.
— Кирилл, ты неправильно понял. — Вступила Светлана. — Мы ничего подобного не затевали. Лена... понимаешь, до недавнего времени, отец позволял ей очень многое, но он заболел и вынужден был передать дела и хозяйство своему сыну, старшему брату Лены. Андрею пришлось оставить службу в гвардии и... в общем, официально, он сейчас глава семьи, но с младшей сестрой общего языка они не нашли. Лена привыкла к большей свободе, а Андрей ей многое запрещает.
— Они уже год воюют... — Добавила Ирина.
— Понятно. Значит, она таким образом решила брата позлить, да? — Вздохнул я.
— Ну, ты ей и в самом деле понравился, Кирилл. — Проговорила Светлана. — Иначе бы она...
— Угум. — Перебил я девушку. — А собака и мерзавец, это такие ласковые прозвища... Ладно, я понял, что вы здесь не причём, и обиды не держу.
— Значит, мир? — Нерешительно улыбнулась Ирина, и я кивнул. Мир. До первого прокола.
