Свобода (фанфик по Гарри Поттеру)

Благодарность. Писателю Антуану де Сент-Экзюпери и его "Маленькому Принцу"

Предупреждение. Гарри и Гермиону ООС не считаю. Там кое-кто другой ООС. Здесь изначальная, не очень понятная версия. Упрощённая, с включёнными объяснениями — на фанфиксе

* * *

Через неделю после матча Букля принесла внушительную посылку Гермионе из дома. Она попросила сову у него несколько дней назад, чтобы та осталась у её родителей в ожидании ответа. Школьных сов упросить на такое не получалось. Там были книги и многостраничное рукописное послание, за которое подруга принялась прямо за завтраком. Гарри она сунула тоненькую книжечку и велела прочитать побыстрее. Якобы в первую очередь это нужно ему.

Весь день она, отложив учёбу, очень внимательно читала и перечитывала как послание, так и некоторые места присланных ей книг, и к вечеру приняла какое-то решение. Пару дней она была занята непонятной бурной деятельностью, но на его любопытство отвечала, что скоро он всё узнает.

После ужина Гарри сидел в гостиной и размышлял, чем бы заняться. Только что Рон, отметившись публично-дежурным засосом с Лавандой, сбежал вместе с ней. Джинни с Дином тоже ушли, и зверёк в животе недовольно ворочался. Тренировки не было, а писать очередное эссе не хотелось.

— Гарри, — присела рядом подруга. — Ты прочитал?

— Да. Но совершенно не понимаю, зачем читать маггловскую сказку, и при чём тут роза?

— С неё всё началось. Позже объясню, хорошо? Бери карту, мантию, и пойдём.

— Куда?

— Увидишь.

Поход за развернувшей карту Гермионой оказался недолгим, до двери одного из множества заброшенных классов.

— Накрой нас мантией.

Он повиновался, а девушка движением палочки погрузила коридор во мрак, наложила силенцио на их одежду, обувь и на запор двери, а на саму дверь — конфундус.

— Алохомора.

Дверь открылась беззвучно, и они зашли. Чтобы стать свидетелями самой откровенной сцены из виденных Гарри. Даже картинки из порножурнала, спрятанного и забытого в его комнате Дадли, были не так возбуждающи и откровенны, как вид ритмично двигающейся вверх-вниз голой задницы его лучшего друга между раскинутых полных ляжек Лаванды Браун. Чавкающие звуки и шлепки мокрой кожи о кожу дополняли зрелище.

У него бешено забилось сердце, пересохло во рту и от возбуждения напряглось в паху. Гермиона отреагировала сжатием руки, и потянула его на выход. Коллопортус, отмена заклинаний, и они перевели дух. Гарри хотел было сказать, что ему жаль, но Гермиона приложила палец к его губам, развернула карту и повела дальше, где за поворотом проделала те же манипуляции с другой дверью. Гарри подозревал, что или, точнее, кого он там найдёт. Но овладевшему им стремлению увидеть было всё равно. Если бы Гермиона попробовала его сейчас остановить, он бы не послушался.

В этом классе оборудовавшие любовное гнёздышко владели трансфигурацией получше, чем Лав-Лав и Вон-Вон. Один из столов был превращён в подобие любовного ложа, их собственная одежда в матрас, подушки и простыни. Джинни и Дин были наги, как новорожденные, с которыми было связано их занятие. Точнее, его возможные последствия.

Парочка ещё не приступила к решительным действиям, они ласкались, тискались и целовались, когда Джинни краем глаза уловила движение плохо прикрытой Гарри двери — и конфундус не помог. Тут же вскочив, она с палочкой наготове двинулась к выходу. Гермиона едва успела шёпотом отменить свои силенцио с конфундусом, а у Гарри перехватило дыхание от вида голой Джинни, когда та, хмыкнув, в шаге от них заперла заново дверь и возвратилась к любовнику.

— Ты готов к подвигам, львёнок?

— Готов, повелительница.

— Раз так, повелеваю тебе лечь на спину.

— Надо подождать, — шепнула Гермиона Гарри на ухо.

Они ждали, наблюдая, как Джинни со стоном удовольствия насадилась на Дина, и парочка меняла места и позы, будто знала о зрителях и выкладывалась перед ними от души. Как ни странно, но после первого всплеска возбуждения, Гарри всё больше погружался в гипнотическую отстранённость и всё меньше соотносил страстно извивающуюся, стонущую, визжащую и рычащую бестию с образом известной ему Джинни. Если первым порывом было желание оказаться на месте Дина и самому обрабатывать рыжую, то постепенно оно прошло. Окончательно доконал полувсхлип-полувыкрик "Гарри!" во время одного из её особенно бурных содроганий, на что Дин, очевидно привычный, даже не дёрнулся. Навалилось тоскливое недоумение. Неужели ей всё равно с кем, а его имя — просто знак.

Очнулся он от толчка Гермионы к выходу. Отключившиеся после финального взрыва любовники не заметили бы их даже без мантии-невидимки. Только покрасневшее лицо выдавало, что Гермиона не железная.

Глянув на карту, она повела его в выручай-комнату.

— Там не занято? — спросил Гарри, когда понял, куда они идут.

— Нет, я попросила Добби с утра никого не пускать.

Вызвав эльфа ко входу, Гермиона заказала комнату на свой вкус и попросила принести им перекусить и попить. Сев в кресло у низкого столика со снедью и напитками, Гарри порадовался предусмотрительности подруги — пить хотелось неимоверно. Залпом ополовинив кувшин, он с интересом уставился на девушку, по привычке поправляющую заколки, чтобы грива не лезла в лицо.

— О чём разговоры разговаривать будем?

— О тебе, в-основном.

— За что такая честь?

— За всё. Ты добрый, честный и чистый душой человек. А ещё ты сильный и щедрый. Но в тебе совершенно нет самостоятельности, гордости, желания что-то придумать или сделать самому. Как компенсация положительных качеств, наверное.

— Ты к чему похвальбы мне запела?

— К тому, что мы видели. И что чувствуем. Вот скажи, если завтра Джинни бросится к тебе на шею с криками, что всегда мечтала быть с тобой и никогда не отказывалась от намерения заполучить тебя, ты её примешь?

Вдох, выдох, образ, и нет возможности отмолчаться.

— Да.

— Вот. То же самое у меня с Роном. Придёт с повинной мордой, поругаюсь, попинаю и смирюсь.

— Значит что? Мы их любим больше всего на свете?

— Нет!

— Как так?

— Ты вглядись в себя. Что ты к ней чувствуешь? Тебе нужна Джинни куда-то, кроме постели?. Разве ты стремишься говорить с ней наяву или мысленно, представляешь себя рядом с ней в будущем в самых разных ситуациях?

Ещё более долгая пауза.

— Нет. Я с тобой мысленно разговариваю. Или представляю, что бы ты на мои действия сказала.

— А я — с тобой. Я сейчас не вижу Рона ни в своей постели, ни в жизни в заглавной роли.

— Тогда что такое с нами твориться!? Зелья, заклятья?

— Нет, по крайней мере не постоянно. Себя, и тебя тоже, я проверяла. В Норе, и потом.

— Не томи. Я же вижу — всё связано с позавчерашней посылкой.

— Догадливый. Сначала вспомнилась та сказка, а потом неприятный разговор с родителями на похожую тему. Я им всё подробно описала и попросила объяснить. Ты же знаешь, как я уважаю авторитеты.

— Угу. В этот год ты просто остервенела с уважением — Министерство то, Министерство сё. Часто кажется, что в тебя вселился дух Гермионы с начала первого курса.

— Каюсь-каюсь. Расслабилась, как и ты. Ты в квиддич как одержимый гоняешь, словно победа над змеелицым будет достигнута поимкой снитча, а я в светскую жизнь окунулась.

— Как успехи, кстати?

— Честно? Хреново. Желание общаться со мной только у Слизнорта. Остальные — снобы и придурки почти все. Сама я неофициально общаться почти не умею. С тобой вот только. А у тебя, подозреваю, только со мной?

— Угадала. С Роном я только по времени больше говорю, но многое с ним не обсудишь. Почти всё — квиддич и всякая ерунда, которую через пять минут не помнишь. Мы не отклонились от темы?

— Нет. Как думаешь, кто мы трое друг для друга? Помимо друзей.

— Может, Рон — брат мне, а ты — сестра? А про вас с ним я слышал говорили, что вы ссоритесь, как давно живущая вместе семейная пара.

— Ты неправ, кроме момента, что мы как бы родственники. На, читай подчёркнутое.

Гермиона сунула ему несколько листков, исписанных аккуратным женским почерком. Настроен он был скептически. Зачем наводить тень на плетень в ясный день? Но по мере чтения скепсис улетучивался. Слишком многое непонятное в их взаимоотношениях объясняли эти строки. Там даже был прогноз на ближнее и дальнее будущее, потрясший ощущением неприятной правды.

— Хорош, пусть так. Но с какой стати всё случилось? Как у меня такое зародиться смогло?

— То есть в главном ты согласен? Давай вместе поищем ответ.

— Давай. С чего начнём?

— С тебя и сначала. Ты мне никогда не рассказывал ни про Дурслей, ни про знакомство с Хагридом и Роном. Рассказывай сейчас.

Она внимательно, почти не перебивая выслушала его воспоминания. Только изредка уточняя кое-что и иногда отвлекая от подробностей.

— Я уже говорила, какой ты человек. Добавь, что такие, как ты, в душе взрослеют гораздо раньше остальных, даже если мозг и тело отстают. Слова Хагрида пробудили в тебе страстное желание своей семьи. Ты тут же принялся искать кандидатов в неё. Рон был первым приемлемым, а своим поведением вынудил тебя принять его на то самое место. Кого ты взял за образцы, надеюсь объяснять не надо? Потом и я, постепенно, равняясь на тебя, стала к нему относится так же. Дальше заработали инстинкты, которые мы своими умишками и небогатым опытом посчитали не тем, чем они были на самом деле. Какие качества развил Рон в результате, ты сам видишь, прямо по учебнику.

Помолчали. Гарри хмыкнул.

— Что? Говори, вместе посмеёмся.

— Я так. Сидим, психологию обсуждаем, а наметившие нас в супруги тем временем тренируются доставлять нам удовольствие в постели.

— Тебе как, ситуация нравится?

— А что делать? Пойти Дину морду набить, Джинни скандал закатить? Выдавить из неё имена остальных и им тоже физиономии поправить? Для справедливости.

— Не-а. Не сможешь. Скажет Джинни, и ты им ещё руки пожмёшь и сердечно поблагодаришь за помощь ей в утолении сексуального голода, пока ты был недоступен.

— Издеваешься? Хотя...

— Во-во...

— Тогда вопрос остаётся. Что делать?

— Желаешь оставить всё как есть и подождать, пока Джинни бросит Дина и ты займёшь его место?

— Нет!

— Ладно. Последнее. Ты всю нашу ситуацию считаешь здоровой? Или её стоит изменить?

— Стоит. Но как? Ты же сама сказала — почти инстинкт.

— Конечно, одних слов мало. Осознание лишь первый шаг. Надо преодолеть глубоко вросшие эмоции. Есть разные способы. Для нас приемлем вариант создать другие связи, которые будут нивелировать... прости, уменьшать важность старых, в идеале — полностью их заменять.

— А без словесных кружев?

— Попробовать проявить то, что скорее всего уже есть между нами. Раз мы так оба относимся к Рону, значит кто мы с тобой получаемся?

— Предлагаешь ходить под ручку и публично обжиматься?

— Это само собой. Но побороть могущественные инстинкты так не получится. Нужна крышесносящая встряска на все чувства.

Гарри уставился на хитро улыбающуюся подругу. От предположения пересохло во рту и удары сердца отдавались набатом в ушах.

— Ты... что?..

— Да-да. Секс. Ты да я, да мы с тобой.

— Но разве этим занимаются не с теми, кого любят?

— Джинни всех разогнала, кто на тебя нацеливался, и каждый день девчонкам твердит, как она тебя любит, а ты уже готов. Вот поводит тебя на крючке, распалит, а потом бросит Дина и подсечёт тебя. Рон всем видом, когда со мной один в патруле, изображает: "ты не обращай внимания на Лаванду, люблю я одну тебя". Час назад ты сам видел, сильно мешала им любовь к нам? Уж как они стыдились, как стыдились!

— Ладно, ладно. Глупость я сказал. Но ты извини, у меня вот так сразу на тебя не встанет. На Чо, на Флер, на Джинни, но не на тебя. А у тебя? Не будет ощущения ошибки и принуждения? А то самоизнасилование какое-то получится.

— Всё преодолимо. Большинство женщин спокойно может заниматься сексом с нелюбимым мужчиной просто ради здоровья. Не знал? Знай. Потребность. А для твоей физиологии есть средство.

Гермиона выставила на стол два флакончика. Гарри сразу узнал цвет.

— Амортенция! Но она же запрещена!

— Запрещено её использование без согласия, втайне. А мы выпьем на глазах друг у друга. Волоски только добавим. Ты вспомни, при тебе Молли говорила, что дала Артуру любовное зелье. Она же не спаивала его годами, а использовала как способ преодолеть его застенчивость. Дальше они общались нормально, без зелий.

— А на сколько хватит?

— Тут две полусуточные дозы.

— Сама сварила? Когда?

— У Слизнорта попросила. Поклялась, что оно для меня и я не собираюсь никому подливать его втайне. Он ухмыльнулся и выдал в двух флаконах. Давай свой волос.

— Ой.

— Терпи, мужчина. Вот мой. Пей.

— Погоди. А где? На столе что-ли?

— Оглянись. Это же выручай-комната. Пей, кому говорю!

Девушка выпила свой флакон за один приём.

* * *

— Ты почему не сказала, что была девственницей? Так себя уверенно вела. Думал, ты уже. С Виктором, или дома со старым знакомым каким, или даже с Роном.

— А ты бы тогда решился? Даже с амортенцией?

— Вряд ли. Теперь ты меня всю жизнь помнить будешь? Как причину боли?

— Дурачок. Я тебя всё равно помнить буду, независимо ни от чего. А боль? Некоторые визиты болезненнее.

— Какие визиты? Кого?

— Месячные так называем. Что? Ох ты сиротинушка необразованная. Если кратко. Каждый месяц у способной рожать женщины, если она не беременна, бывает болезненное состояние и идёт кровь оттуда. Где ты только что браво вышиб тараном ворота в мою крепость.

— А как пропускают кровь ворота у девушек, которым их ещё не протаранили?

— Есть одно или несколько небольших отверстий. Калиточки в воротах. Всё, отстань пока, книжку дам, просветишься. Полезней квиддича для личной жизни.

— Значит, ты не обижаешься?

— Нет, конечно. Ты молодец, долго меня не мучил... Тебе понравилось?

— А то! Никакого сравнения ни с левой, ни даже с правой рукой.

— Шутки шутишь? Гляди, дошутишься. Так, где тут у меня... Пей!

— Что это?

— Не признал? Ты что, вообще не смотришь, что у мадам Помфри пьёшь? У меня болеутоляющее, у тебя — общеукрепляющее. Твоя выносливость до Дина не дотягивает.

— А разве тебе не хватит на сегодня?

— Ты чем слушаешь? Доза секса должна быть огромной, вымывающей остальные эмоции, чтобы на всё смотреть сквозь него. Особенно для тебя. Я потерплю, мне хватит морального пинка для начала. Сейчас подготовлюсь, и вперёд, будем ставить рекорды.

Гермиона, выпив зелье, села на край кровати спиной к парню, взяла палочку и ещё что-то из сумки.

— Отвернись, пожалуйста.

Он не видел, что она там делала. Только слышал бормотание заклинаний, и почувствовал, как она одно из них применила на его бесстыдно оголённого бойца. Потом всё убрала, легла, прижавшись к спине Гарри, и медленно повела пальцами от горла вниз, целуя ему шею и плечи...

Гарри на практике доказал мисс Грейнджер, как она ошибалась насчёт выносливости. Четвёртый или пятый их раз вымотал и его, и её.