|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1
Как несправедлива жизнь...
Живешь ты на белом свете, живешь. Ставишь перед собой цели. Джесс всегда говорила: "Умение правильно поставить цель — половина жизненного успеха". Правда, в основном это её выражение относилось к меню, но это уже второй вопрос. Так вот, ставишь цель. Тратишь своё свободное время (а его не так и много) на учебники, учишься. Что там, чахнешь ты над книгами в надежде поразить приемную комиссию Школы не только масштабом дара, но и своими знаниями.
Ты забрасываешь друзей (неважно, что их нет), ты даешь отставку ухажерам (их тоже нет, но и это неважно).
Ты готовишься к новой жизни, ты будущая магичка. Ты светоч добра и силы в этом царстве мрака и скучной обыденности.
И в день вступительного экзамена, в самый счастливой день твоей жизни выясняется страшное — нет у тебя никакого дара.
— Подавальщица! — крикнула я и икнула. — Еще! — стукнула кружкой о дубовую столешницу.
Переборщила.
Большая связка чеснока, прикрепленная к стене маленьким гвоздиком, свалилась прямо мне на шею, украсив мой красивый образ (конечно красивый, я надела на экзамен свое лучшее платье).
— Гвень, может, хватит? — скептически посмотрела на меня та самая подавальщица и сняла с моей шеи натуральные, вкусно пахнущие бусы.
— Думаешь? — я как-то сразу сдулась.
— Ага, — покачала головой Джесс и приладила связку на место.
Я покорно отставила кружку и посмотрела на входную дверь нашего трактира, в котором я так неудачно заливала горе. Громко звякнул колокольчик, и в темный зал вошел единственный в нашем городишке эльф.
Это наш теперь уже мэр гордо присвоил поселку в самом центре Итарии звание города после того, как профинансировал наконец дорогу (мы на эту дорогу уже раз двадцать деньги сдавали), и теперь улицы славного города Дремена украшали ровно уложенные камни. Да, мы были почти столицей. У нас была своя собственная мостовая и у нас была Школа. Школа магии.
Я всхлипнула.
— Это кто тут сырость разводит? — сел за мой столик Жорик.
Конечно же, у него было совсем другое, сложнопроизносимое имя, что-то вроде Джеровинеариэль, я даже запомнить не пыталась, но для близких (а две владелицы единственного в городе трактира, несомненно, были для него близки) он был Жорик.
— Что случилось у прекрасной Гвен? — и он нагло забрал себе мою кружку.
Эта его дурацкая привычка меня страшно раздражала. Если на столе стоят кружки, неважно, одна, две или пять, он непременно возьмет мою. Эльфы, они все немного странные. Не так, они очень странные. Они же эльфы.
— Её не взяли в Школу, — ответила за меня сестра, и я скривилась.
— Ну и ладно, — Жорик перевернул кружку дном вверх, видимо, хотел удостовериться, что там все-таки ничего нет, — подучишь историю и поступишь на будущий год, я даже могу с тобой позаниматься, — щедро предложил Жеронимо.
— Дай сюда, — Джесс отняла у него кружку и плеснула ему эля.
— Благодарю, о прекрасная из дев! — очаровательно улыбнулся наш кузнец и отпил пенного напитка.
Да. Как это ни парадоксально, Жорик был кузнецом. Этот белокурый, тонкий, как веточка, одевающийся в белые шелковые рубашки с пышными рукавами и огромными вырезами, любитель драгоценных камней и кожаных обтягивающих брюк эльф, был кузнецом.
Экстравагантный представитель закрытого народа путешествовал по Итарии и решил осесть в Дремене. Чем его привлекла наша деревня, было никому не известно, а на наши вопросы эльф загадочно отмалчивался или шутил, что всю свою долгую жизнь мечтал стать кузнецом. А появился он у нас не так и давно, почти сразу после моего шестнадцатилетия, то есть три года назад.
— Не возьмут меня в Школу, даже если я выучу всю историю Итарии и Пресветлого леса вместе взятых! — гаркнула я так, что остальные посетители на меня обернулись.
Было их (посетителей) не так и много: два гнома (наш с сестрой трактир располагался напротив банка, и служащие "Герхард и сыновья" были у нас частыми гостями). Помимо гномов был у нас сын мэра (препротивный тип, давно уже сватается к Джесс, но я протестую), парочка работяг и какая-то неизвестная мне девица в ярко-зеленом платье. Дриада?
Кто её знает, эти плутовки любят изобразить из себя обычную женщину. Есть у них хитрый способ заполучить в свои владения нового лесника. Заманивают какого-нибудь несведущего мужчину в лес, одаривают неземными ласками, а потом всё. Вот ты уже и обладатель собственного леска. И вынужден следить за молодыми деревцами, охраняя их от посягательств людей и зверей. Ты же вроде как отец. И ведь верят! Верят, что у мужика деревцо народилось.
Чудны дела твои, Великий.
— Почему? — не понял Жорик.
— Потому что нет у меня никакого дара, — призналась я и горько заплакала.
— Что, совсем никакого? — шепотом уточнил эльф у сестры.
— Никакого, — подтвердила она.
— А такое вообще бывает? — сыпал он мне соль на рану. — Я имею в виду, разве такое бывает, чтобы у одной сестры дар был, а другой не было?
— Не бывает! — всхлипнула я.
— Так может, ты приемная! — невесть чему обрадовался Жорик.
— Ты что, совсем сбрендил? — Джесс недоуменно смотрела то на меня, то на него. — Мы же на одно лицо!
— Но Гвиневра-то рыжая! — привел он новый аргумент. — Странно вообще-то, обычно все рыжие дар имеют, — добавил он общеизвестный факт, на который я так рассчитывала.
— Рыжая, — утвердительно сказала Джесс и погладила меня по голове.
— И к Источнику ходила? — продолжил Жорик мучить меня своими вопросами.
Кивнула.
— И воду пила?
— Три кружки! — ответила я и покраснела.
Мне было очень стыдно.
Все рыжие — ведьмы по определению. И все рыжие ведьмы обязаны (по определению) быть наглыми, смешливыми и одаренными. И вот сегодня я этот постулат и опровергла, и подтвердила одновременно.
Не была я ни наглой, ни смешливой. Разве что в собственных мечтах, где, как я уже говорила, я становилась непобедимой магичкой. Я без старшей сестры и слово-то незнакомым людям сказать боялась. Я даже в Трактире (а, забыла сказать, наш трактир так и именовался — Трактир), даже в собственном трактире, помогая Джесс, обслуживала только постоянных посетителей.
И вот сегодня утром на торжественном принятии дара, в самый упоительный для молодого мага момент, когда вода из Источника впервые касается твоих иссушенных губ, когда (по словам сестры) все тело будто начинает петь (эту фразу она из романа "Любовь и месть" взяла), когда ты чувствуешь, что способен управлять мирозданием, я поняла, что, кажется, совершенно ни на что не способна. И чтобы в этом окончательно удостовериться (я просто обязана была проверить), я наперерез, невзирая ни на какие заслоны, бросилась к Источнику, а надо сказать, он был огорожен. Кажется, я оттолкнула старого директора школы.
И тут я увидела подробности, которые всё это время пыталась забыть.
Я толкнула директора, он попытался меня остановить. Тогда я в порыве отчаяния дернула его за длинную белую бороду (никогда не понимала этой странной моды на бороды у преподавательского состава). Господин директор был настолько поражен моими действиями, что так и застыл с открытым от резкого рывка ртом, будто деревянная кукла для колки орехов.
Я же говорила, что имела репутацию очень скромной девушки?
Я прорвалась к Источнику, маленький ручеек испуганно сжался. Я буквально видела, как сверкающая водичка замедлила свой бег. Я выхватила у одного из членов приемной комиссии чашу, специальную, выполненную из какого-то хитрого материала чашу, и зачерпнула воды.
Вся комиссия так и стояла, открыв рты. Какое счастье, что поступающих сюда пускали по одному, и кроме меня в маленькой пещерке рядышком со Школой учеников не было. И вот я выпила одну кружку, потом вторую, а потом и третью.
И ничего.
— Забирайте! — сказала я директору и икнула.
Кружки были большие.
— Госпожа Одеон, вы как себя чувствуете? — тихонько поинтересовался профессор Валентайн. — Вы в порядке?
Профессор был одинок, поэтому был в нашем трактире частым гостем. Я его знала давно и хорошо.
— В полном, — буркнула я и направилась на выход.
И вот в этот момент я и поняла, что жизнь — ужасно несправедлива.
— Три кружки? — Жорик издевательски захохотал.
Сначала он схватился за живот, потом принялся стучать по столу, выражая всю степень своего веселья.
— Джесс, ты это слышала? Три кружки! Как тебя в тюрьму-то за это не упекли? — и он хрюкнул.
Утонченный и аристократичный Джеро-что-то-там хрюкнул от смеха.
Я разозлилась и привстала, прицеливаясь запустить в него чем-нибудь потяжелее.
— Мне пора! — пискнула Джесс и куда-то убежала.
Вообще-то я скромная, тихая и пугливая. Но иногда, когда уже сил терпеть нет, меня заносит. В эти минуты со мной лучше не связываться. Это потом я долго извиняюсь, мне очень стыдно за свою несдержанность, но сейчас лучше бы держаться от меня подальше. В такие моменты я и правда оправдываю свой цвет волос.
— Три кружки, — он снова ударил рукой по столу. — Нет, ну надо же, Гвен, и три кружки!
Я запустила в него чесноком и опять заплакала. Запала надолго не хватило.
— Не понимаю, чего ты так расстраиваешься? — потрепанная связка чеснока заняла положенное место. — Ну нет у тебя дара, так и ладно. В королевской семье, например, тоже дара нет. Считай, что ты голубых кровей!
Я рыдала, эльф сиял.
— Ты почто девочку мне довел? — подошел к нам Кормак — наш работник, друг и сослуживец покойного отца.
— Я? — Жорик сделал удивленное лицо. — Да никогда! Я ради Гвени горы сверну.
— Смотри мне! — пригрозил Кормак и тяжелой походкой пошел относить блюдо кому-то из посетителей.
— С такой защитой тебе и дар не нужен, — поделился эльф своими наблюдениями. — Никогда не видел, чтобы тролль работал на человека. Вернее, видел, конечно, только не видел, чтобы тролль работал официантом. Обычно они предпочитают немного другие ... работы.
— Это ты сейчас на что так деликатно намекаешь? Кормак, между прочим, меня и Джесс в колыбели качал, мама нас только ему и доверяла. Ну и Анжелике, когда он женился, конечно.
— Ох, Анжелика, — Жорик прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся, — какая женщина. Как она готовит... Она не готовит — она творит, — и он принялся нахваливать стряпню нашей кухарки.
Наши родители оба были магами. Оба выросли в Дремене, окончили местную Школу, поженились, потом у них родилась Джесс. И все было у них тихо и спокойно, только вот завелась в наших краях нечисть, да в таком количестве, что заподозрил наш король войну. И пришлось отцу оставить маму и идти защищать Итарию. Так папа и познакомился с Кормаком, они служили в одном отряде. Тогда все думали на наших соседей — на Расилию. Только и там жители страдали от нашествия вурдалаков и прочей гадости. Две страны объединились и кое-как прогнали незваных гостей. Кормак так проникся к родителям и Джесс, что с радостью согласился остаться в Дремене. Потом встретил Анжелику на ярмарке в соседнем городке, женился и окончательно осел у нас.
Потом родилась я. Меня, конечно, очень любили и ждали. А потом папа и мама уехали в столицу — папу представили к награде, да так и не вернулись. Их порвал вурдалак. Его почти сразу поймали. Только маму и папу это не спасло.
После смерти родителей мы с Джесс остались одни, и если бы не семейная пара троллей, думаю, любители быстрой наживы быстро избавили бы нас от наследства. К счастью, между нами и миром всегда был этот живой заслон. Обижать нас не обижали, драк в трактире на моей памяти не было — хмурый тролль сразу отбивает охоту к такого рода развлечениям, так мы и жили — вчетвером на втором этаже нашей харчевни.
— Я пошла, — сообщила я и вышла из-за стола.
Терпеть его шутки у меня не было никакого желания.
— Да стой ты, — Жорик взял меня за руку и серьезно сказал, — есть несколько способов стать магом, даже если у человека нет дара.
— Опять издеваешься? — без особой надежды спросила я.
— Нет, я серьезно. Пошли в кузню — расскажу.
Не то чтобы я ему поверила, но прогуляться до кузни сейчас было очень хорошей идеей. Потому что рабочий день подходил к концу, и в Трактире становилось все меньше и меньше свободных мест. Обслуживать посетителей у меня не было никакого желания, тем более что лысая макушка профессора Валентайна уже маячила на другой стороне улицы. Эту самую макушку я наблюдала из окна, отчетливо понимая, что встречаться с ним не хочу.
Мне было очень стыдно.
— Пошли, — кивнула я и направилась за кузнецом.
Джесс кивнула мне из-за стойки, мол, иди — отвлекись, и я последовала её совету. Махнула рукой Кормаку, на кухню к Анжелике заходить не стала, потому что если Анжелика увидит, что я плакала, то плохо будет всем. Сначала она будет выяснять, кто меня обидел (а выяснять она будет долго, громко и обстоятельно). Потом она узнает, что произошло, расстроится, пересолит или, наоборот, недосолит еду, в общем, испортит она пищу. А невкусный обед — это выброшенные на ветер деньги. Джесс всегда говорила: "Коли голова дурная, то и денег не видать". А я сегодня и так натворила дел.
Мы вышли на улицу. Было еще светло, и белые локоны моего спутника красиво переливались в лучах вечернего солнца. Естественно, наблюдать такое потрясающее зрелище желающих было много, и все присутствующие в округе лица женского пола независимо от возраста и расовой принадлежности с восторгом смотрели на эльфа.
— Ах... — прижала молочница руки к пышной груди.
— Какой он красивый, — цветочница от переизбытка чувств откусила розовый бутон.
— Я хочу от него детей! — басом сказала дочка булочника.
Жорик содрогнулся. Милая Молли была настойчивой и упорно шла к своей цели. Надо ли говорить, что целью этой был эльф? Девушкой она была ладной и крепкой, я бы даже сказала, габаритами она немного напоминала Анжелику — жену Кормака. То есть размерами она была с тролля. Собственно, мнение о себе у неё было примерно такого же размера. Молли считала себя неотразимой. Конечно, кто же будет спорить в этом вопросе с девушкой, у которой кулак размером с твою голову? Никто.
— Пошли скорее, — тихо шепнул мне эльф, и мы ускорили шаг.
Очень не хотелось, чтобы было, как в прошлый раз. А в прошлый раз было так...
В то солнечное утро Жорик чинил нам сковородки. И он уже почти заканчивал, я сидела на пороге кузни и с восторгом наблюдала, как моя посуда самостоятельно вылетает из большой печи и с громким шипением окунается в воду. И всё же наш Жорик был очень странным эльфом, наверное, самым странным из всех. Если бы я не видела происходящее собственными глазами, ни за что не поверила бы, что эльф может таким образом использовать свою знаменитую магию. Разве можно представить одного из этих высокомерных первородных, как они себя величают, работающими в кузне? Невозможно. А Жорик работал.
— Ты совершенно неправильный кузнец, — сообщила я другу.
— Это почему? — не понял Жеронимо.
— Потому что правильные кузнецы — это такие бруталы, — и я принялась описывать свой собственный идеал кузнеца, — у правильного кузнеца обнаженный торс, и маленькие капельки пота блестят на широкой груди...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
