Голос судебного пристава громыхнул горным обвалом. Некоторые люди в небольшой аудитории суда вздрогнули и украдкой взглянули на соседей — заметили секундную слабость или нет. Соседи так же посмотрели на них. Пристав недавно поступил на службу и не успел привыкнуть к акустике помещения. С кряхтением, сопением и шорохом одежды люди встали.

Один из двух молодых человек в зарешеченном вольере медленно поднялся, усыпанное веснушками лицо болезненно скривилось. Второй остался сидеть на протертой множеством задов скамье, лишь согнул в локте правую руку и ладонью левой похлопал по бицепсу. Верхняя губа обнажила оскал подпиленных клыков — особой отметины "Северных волков". Судебный пристав улыбнулся в ответ и кивнул охраннику, красномордому крепышу. Мужчина сорока лет с красными прожилками на носу и набрякшими мешками под глазами потянулся за "ухватом" — шокером с вылетающими контактами.

— Толян, зачем залупаешься? — прошептал вставший парень.

— Пусть запомнят пойманным, но не сломленным, Игоряша! Ай, блин! — подскочил Анатолий.

Маленькая вилка воткнулась в мягкое место, и по тонким проводам пробежал разряд тока, слишком маленький, чтобы обезвредить и расслабить, но слишком большой, чтобы стерпеть. Темноволосый заключенный вскочил со скамьи и выгнулся дугой, силясь ослабить напряжение в ноге. Красномордый охранник ощерился и нажал на кнопку на "ухвате", скрипуче взвизгнули сервомоторчики, и вилочка прыгнула на место. На острых кончиках повисли красные капли. Анатолий почувствовала, как волоски на ноге пощекотала теплая струйка. Шокеры недаром так прозвали, подобно старинным рогатинам на длинном черенке они впивались в преступника и как горшок помещали в жаркое жерло печи — в душное нутро полицейского фургона.

Рыжеватый Игорь Теплов укоризненно покачал головой, он давно уже понял, что лишний раз нарываться — лишние проблемы наживать. Если бы он знал, что последует дальше, то вместе с Анатолием по кличке "Боец" бился бы о стальные решетки, разнес бы вдребезги эту клетушку два на полтора. Пока же "Фара", как его называли члены банды, с надеждой смотрел на идущую троицу судей: сухопарую женщину и двух пухлых мужчин в возрасте.

"Что же за гадство? По рожам видно, что им насрать на нас! Неужели дело накрылось медным тазом?" — пронеслась в голове Фары тревожная мысль.

— Походу писец нам, — шепнул Боец едва слышно.

Острые черные глаза успели ощупать идущих, оценить их настроение и в мозгу сформировался анализ.

— Может, ещё прорвёмся? Жало должен был отбашлять судакам.

— Глянь на них, с такими рылами только по этапу посылают. А это мурло адвокатское даже на нас не смотрит, за что только отслюнявили?

Руки Бойца с такой силой вцепились в белые прутья решетки, что холки слились цветом с крашеным железом. Саднили ранки от "ухвата", но струйка замерла возле колена, остановила свой неторопливый бег. Полусотня глаз взирала на заключенных: кто-то с ненавистью, кто-то с обидой, кто-то с жаждой мести, а кто-то с недоумением, что такие молодые ребята находятся за решеткой.

Судьи поднялись на места и водрузили седалища на удобные кресла, черная кожа скрипнула под весом правого крайнего. Фара невольно сравнил судейские троны с камерными нарами, жесткими, неудобными и кишащими клопами. Их банда "Северных волков" держала в подвале кресла покруче, с вибромассажерами, удобными подставками для ног. На такой роскоши можно было и Маринку отодрать и закемарить, когда не хотелось тащиться домой. Рыжеватый худой парнишка огорченно вздохнул — не до жиру, быть бы живу.

Судья на центральном кресле, совершенно седой, хотя на вид не больше сорока лет, пристукнул молотком по круглой бляшке, привлекая внимание. В зале послышалось пшикание и легкое ерзание на стульях — люди инстинктивно выпрямлялись и притихали в ожидании вынесения приговора. Два парня за решеткой устремили взгляды на человека, в чьих руках находилась их судьба. Седовласый судья зачем-то поправил безукоризненную мантию, непременный атрибут власти, что остался неизвестно с каких пор и в конце прошлого века закрепился в России. Вся троица поднялась, седой прокашлялся и зачитал монотонным голосом:

— Приговор Именем Российской Федерации город Екатеринбург, девятого августа две тысячи двадцать второго года, Орджоникидзевский районный суд г. Екатеринбурга в составе...

Далее шло перечисление действующих лиц: судей, обвинителя-прокурора, защитника-адвоката, подсудимых, секретаря. Анатолий подмигнул девчонке-секретарю, округлил рот и пару раз оттопырил щеку языком, намекая на минет. Та вспыхнула и уткнулась в ноутбук. Черные пряди волос спрятали лицо за прозрачной занавесью, а пальцы шустро запорхали по клавиатуре.

-Её бы к нам в камеру на ночку, а потом и по этапу можно, — шепнул Боец Фаре.

— Будет ли этап? — полупрошептал-полупростонал Фара.

Седовласый судья остановил перечисление статей и преступлений, хмуро взглянул на парочку в вольере:

— Подсудимые, прошу вас не мешать оглашению приговора.

— Давай, дядя! Шурши быстрее, а то мы баланду пропустим! — прогундосил Боец, щерясь прорехами между зубов.

— Кхм, — откашлялся судья и продолжил, — на основании изложенного, руководствуясь статьями...

Фара слушал количество статей и загибал пальцы, на руках не хватило, а разуваться ему не хотелось. Колени подгибались от количества высказанных слов, у Бойца подрагивали пальцы, он тоже нервничал, хотя и старался не показывать. Адвокат склонился к бумагам и делал вид, что предельно ими занят, хотя Фара ясно видел, что плешивый мужичок, похожий на затюканного инженера, рисовал на полях чертиков в разных позах Камасутры. Больной извращенец!

— Суд приговорил, — судья торжественно подвел черту под перечислением статей. — Признать Бойцова А. В. и Теплова И. Н. виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями п. "и" ч. 2 ст. 105 УК РФ...

Молодые люди слушали длинный монолог судьи, осматривали зал в поисках сочувствующих глаз и не находили их. Пострадавшие еле скрывали улыбки — справедливость восторжествовала; приставы и охранники безучастно смотрели на подсудимых — много таких прошло перед глазами; родные смотрели осуждающе — ведь они же говорили; адвокат посматривал на прокурора — после процесса запланирован поход в бар; двое оставшихся судей еле скрывали зевоту — рутина рабочей пятницы одолела донельзя. Перечень обвинений не смолкал десять минут, ребята признались ещё в нескольких случаях, предводитель по кличке Жало попросил "взять на себя пару косяков, а за это на зоне будет спокой и уважуха".

— И назначить наказание в виде смертной казни! Приговор окончателен и обжалованию не подлежит! — с особым чувством продекламировал седовласый судья. — Можете увести подсудимых.

Фара почувствовал бросок решетки, она кинулась на него и попыталась перевернуть с ног на голову, дрожащие руки еле удержали на расстоянии. Колено Бойца больно ударилось о белую трубу, ноги сами собой подкосились. Двоих ребят приговорили к смертной казни.

Вот и всё! Не пожили... не нажили... не сделали... не увидели...

Зал дружно ухнул. Кто-то зааплодировал, Фара бросил туда взгляд — блондинка на инвалидной коляске неистово хлопала в ладоши. Рыжий парень понимал эти эмоции, будь он на её месте — сам бы зааплодировал, заулюлюкал, засвистел.

Боец хватал ртом воздух, лицо посинело, как от удушья, потом резко покраснело. Игорь видел его таким только один раз, когда нашелся Серёга Кот. Оцепенение не спадало, пол кружился в лихорадочном танце, холодный пот выступил на лбу рыжеватого паренька. Ещё немного и упадёт на пол, завизжит, забьется в истерике.

— Не повезло вам, чуваки, — вполголоса произнес охранник и вставил ключ в замочную скважину.

Никаких эмоций, просто констатация факта, вроде фразы "Сегодня хорошая погода". И от этого стало ещё хуже.

— Одну минуту, ваша честь! — громкий голос адвоката перекрыл гвалт зала.

Пол под ногами ребят чуть притушил бешеный танец, желваки натянули кожу на щеках — ещё чуть-чуть и прорвутся. Надежда на спасение полыхнула в молодых глазах так, что затлели кончики оставшихся волос на плешивой голове адвоката.

— Вам было дано слово, мы выслушали. Повторюсь — приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — пробурчал недовольный судья.

Не до того ему сейчас: изжога мучает, сын опять набедокурил и придется идти в школу.

— Разрешите подойти мне и прокурору? — снова подал голос адвокат, по пухлой щеке скатилась капелька пота.

— Я-то причём? — буркнул прокурор, похожий на сонного медведя, на которого надели синюю униформу.

— Подойдите, но даю вам пять секунд, — проговорил судья.

Женщина-судья нервно хрустнула суставами, у неё скривилось лицо — ведь нужно ещё успеть в магазин и приготовить ужин. Судья по правую руку взглянул на адвоката и прокурора усталыми глазами, безразличный ко всему происходящему. Адвокат начал что-то говорить вполголоса, зал притих в надежде что-либо услышать. Медведеподобный прокурор даже привстал на цыпочки, чтобы лучше слышать пухленького человека. Дрожание начищенных туфель свидетельствовало о важности разговора.

Боец толкнул Фару под бок, но тот и сам вытянул шею. Если он мог шевелить ушами, то заставил бы их вращаться не хуже локаторов противовоздушной обороны. Даже хорошенькая секретарша напряженно вслушивалась в еле слышный говорок адвоката. Женщина-судья склонилась к говорящему человеку, так же подался и правый судья. Глаза представителей Фемиды удивленно расширялись, не осталось и следа от недавней скуки.

— Нет! — грохнул прокурор. — Я на такое не согласен!

Зал вздрогнул от неожиданности, даже у застывшего охранника звякнула в руках связка ключей. Ключи больше атрибут и дань традиции, чем необходимость — замки в большинстве своём открывались от прикосновения чипа на металлическом окончании. Мало кто посмотрел на опешившего охранника, всё внимание устремилось к группе людей, которые решали — сколько ещё секунд проживут два молодых человека.

Адвокат продолжал еле слышно говорить.

— Это бесчеловечно, — выдохнула женщина-судья, её тонкие губы задрожали, толи от гнева, толи от обиды. — Я не думаю, что это выход.

Адвокат продолжал бормотать и бормотать, пока седовласый судья не остановил его потоки красноречия.

— Вам нужно узнать у подсудимых о согласии на проект. Если они предпочтут его смертной казни, то это будет их добрая воля.

— Мы согласны! — неожиданно сорвалось с губ Фары.

— На что мы согласны, дурачок? — пшикнул в его сторону Боец.

— Согласны ещё немного пожить, по крайней мере, я согласен! — ответил Фара и мысленно дернул себя за вечно торчащий вихор на загривке — в самом деле нужно было узнать сперва на что согласился.

— Что же, — задумчиво проговорил судья, — если подсудимые согласны послужить на благо общества...

— Согласны! Мы послужим! — вновь вырвалось у Фары.

— Заткнись, дай ему договорить! — прошипел Боец, и больно стиснул локоть ойкнувшего соратника по преступлениям.

— Так вот, если у моих коллег нет нареканий, — двое судей покачали головами, — и нет возражений у прокурора, — крупный мужчина пожал плечами, — тогда решением суда Российской федерации подсудимым заменяется смертный приговор на участие в проекте "П". С учетом тяжести преступлений срок определяется двухсотлетним содержанием.

Зал ахнул. Адвокат радостно улыбался — всё-таки смог стащить ребят с электрического стула; у прокурора был такой скучающий вид, что если бы не зрители, то он запросто поковырялся бы в носу; седой судья шарахнул молотком по плашке и закрыл папку с бумагами; у женщины-судьи вырвалась слезинка. В зале зашептались, люди не знали — сочувствовать смертникам или радоваться за шанс начать новую жизнь.

— Охренеть! — сплюнул Боец и отвесил Фаре подзатрещину такой силы, что тот ударился о решетку и чуть не застрял головой между двумя прутьями.

— Да я же хотел как лучше! — проныл Игорь Теплов по кличке Фара.

— А получилось как всегда! — прошипел Анатолий Бойцов по кличке Боец. — Вот отхватят у тебя писюн, тогда будешь ссать как девочка и на хер ты кому такой будешь нужен.

— Уведите подсудимых! — скомандовал седовласый судья. — Судебное дело закрыто.

Мордатый охранник довернул ключ до конца, скомандовал молодым людям повернуться спиной и завести руки. Холодные обручи наручников сдавили запястья. Боец прожигал взглядом спину Фары.

— Встать! Суд идет! — пристав снова рявкнул так, что присутствующие невольно вздрогнули.

Три человека в мантиях поднялись со своих мест и неторопливо вышли в боковую дверь. Красная панель скрыла за собой вершителей человеческих судеб и люди в зале почувствовали небольшое облегчение.

Темноволосый Боец обернулся к девушке-секретарю:

— Ты ускользнула, родная, ну ничего — я твою праправнучку отпипирю!

Тяжелая ладонь мордатого охранника толкнула в спину:

— Отпипиришь, если будет чем.

Возбужденный гул зала остался позади. Двое ребят вошли в тесное помещение. Три скамьи, две двери, поцарапанный пол и темные панели на стенах — вот и всё убранство комнаты ожидания. Охранник сел на скамью напротив, шокер положил на колени. "Вилочкой" по направлению к заключенным.

— Ты знаешь что-нибудь об этом проекте? — спросил Фара у Бойца.

Рыжеволосый несмело косился на плотно сжатые губы напарника по несчастью. Боец встряхнул головой, словно откидывая дурные мысли и повернулся к Фаре. В глазах застыла решимость идти до конца, упрямая складка пролегла у рта, а челюсть немного выдвинулась вперед.

— Слышал, что это типа холодильника. Кладут туда человечка, а потом отрезают кусочки по мере надобности. Богатенькие уроды теряют руки-ноги, а нормальные пацаны должны страдать и отдавать им свои грабли и говноступы. Ладно, может и пронесет! Не ссы — прорвемся, всё же лучше, чем так, — Боец склонил голову набок и высунул язык, пародируя повешенного.

— А через двести лет выпьем всё, что горит и оттрахаем всё, что движется. Загуляем так... — Фара запнулся, подбирая слова. — Словно двести лет не трахались и не бухали!

Охранник молча смотрел на них, пока из ведущей на улицу двери не показалась голова ещё одного надзирателя и не прозвучала команда выходить. Пара молодых ребят вышла и может в последний раз они взглянули на солнце. В груди холодила одна только мысль о будущем — оно будет лучше смертной казни, или хуже?

По небу носились быстрокрылые ласточки, теплый июньский день пах жизнью и радостью. Боец вдохнул вольного воздуха, прежде чем сесть в полицейский фургон. Он знал, что возможно этого больше не удастся сделать никогда.

Запись 1

Теплов Игорь

"Я ни знаю что писать. Дрианна папрасила и я пишу очирк о сваей жизни. Родился шистнадцатаво мая дви тысячи втарова года. Отца ни помню, он разбился, когда ехал на фуре по трассе М-4. Мать с Маринкой чичас живут у баушки, или жили... Попозжа попробую найти о них инфу. Чо ещё писать-то? Чуствую сибя офигенчиком, только жрать охота"

Бойцов Анатолий

"На хиру я виртел всю вашу компашку! Вот и всё. Ищо могу добавить, што можете скопом валить в криоген и оставить миня в покое. Больше ни хачу ничево писать. Жрачку увеличьте"

123456

↓ Содержание ↓