Al Wright

Глава 1.

<> <> <>

Иногда мне снится наша встреча. Я вижу его лицо так, как уже не смог бы вспомнить сознательно, сколько бы ни пытался. Отчетливо, до мельчайших деталей. Напряженно всматриваюсь, пока его облик не начинает расплываться в моих ослепленных глазах.

— Я думал, ты умер. Давно.

Он смеется. Иногда говорит, что думал так про меня. Я замечаю, что мы стоим в комнате, похожей на кабинет или библиотеку. Потом я спрашиваю всегда одно и то же:

— Как тебе удалось не погибнуть?

Выслушиваю правдоподобное объяснение. Его не смущает, что в прошлый раз он излагал другие версии. Может быть, успевает забыть, все-таки он очень редко мне снится. Мне хочется узнать, что он думает — у меня тысячи вопросов — но он дает бессодержательные ответы, и я просыпаюсь, сжимая кулаки. Он может сказать лишь то, что я и так подсознательно знаю, а знаю я очень мало. Пока он был жив, он не удостаивал меня беседой — я был не тем человеком. Сейчас со мной готов часами откровенничать кто угодно, от ушедших в несознанку преступников до нашего премьера. Только на мертвого Снейпа это по-прежнему не распространяется.

— Снова сон, да? — спрашивает Джинни. — Это все из-за того, что Джеймс едет в Хогвартс.

Мне очень хочется поверить ее звонкому голосу, зеленым глазам над бронзовой россыпью веснушек. Раньше она говорила, причина в том, что меня мучает гипертрофированная совесть, а еще — что я просто не умею проигрывать. Каждый раз что-нибудь новое, как на допросе с Обливиэйтом, — человек забывает, что говорил, и можно строить беседу заново. Пока я работал в Аврорате, участвовал в таких. После них чувствуешь себя хуже, чем подследственный — он-то ничего не помнит, а у тебя едет крыша.

Джинни об этом не в курсе. Я с ней не спорю. Я знаю, что все версии — ложь так же твердо, как то, что Снейп мертв.

На платформе 9 ¾ сутолока — слезы, улыбки, выкрики, гудки паровоза. Я волоку клетку с совой, чемодан и Альбуса, который все время норовит отстать. Джеймс, как путевый, степенно ведет за руку 7-летнюю Луну, а Джинни следит, чтобы мы все не потерялись.

— Живописно, да? — говорю я Джеймсу, обводя взглядом пеструю толпу. — Не хочешь это нарисовать?

— Хорошо, как скажешь, — отвечает он.

Он неплохо рисует, правда с таким видом, как будто делает одолжение. Впрочем, он все делает с таким видом.

Давно я не видел столько наших в одном месте. Меня окликают новые чиновники и старые друзья. Пожимаю руки, обнимаюсь со своим крестником Тедди Люпином, приветственно машу тем, кому ко мне уже не пробиться. Джорджа, Флер и Рона с Гермионой Джинни берет на себя. Малышка Роза, ровесница Джеймса, так задирает нос перед кузенами, что мне становится смешно.

Наконец родители вспоминают о своих чадах и о том, что посадка заканчивается. Вокруг меня образуется пустое пространство. Я оглядываюсь. Джинни обнимает стоящих по бокам от нее Альбуса и Луну. Кто помог занести чемодан, остается загадкой. Джеймс смотрит на нас сверху в открытое окно — он занял купе, ближайшее к тому месту, где мы стоим. Надеюсь, клетка с совой там же. Бросаю взгляд в сторону паровоза и вдруг вижу... я, прикусив губу, сощуриваю глаза и вижу то, чего быть никак не может. На фоне белых клубов пара и ярких пятен, спиной ко мне, стремительно идет вдоль состава человек в черном. Мимолетный резкий поворот головы, теперь он ко мне в профиль, но черты лица я все равно разглядеть не могу — нас разделяет ярдов 20. Через секунду его заслоняют очередные взволнованные родители. Отступаю на два шага в сторону и снова оглядываю толпу. Его уже нет, значит, сел в поезд.

Хочется сорваться с места, задержать экспресс, поставить всех на уши. Вместо этого я ободряюще подмигиваю Джеймсу:

— Только Гриффиндор!

— Всенепременно, папа!

Звучит искренне. Не как обычно.

Стою. Поезд трогается и набирает ход. Джеймс что-то кричит, высунувшись едва ли не по пояс. Луна машет в воздухе обоими ладошками и подпрыгивает, чтобы ее было лучше видно. Сажаю ее себе на плечо.

Джинни берет меня под локоть и сочувственно шепчет:

— Показалось? — Она всегда все обо мне замечает, да и зрение у нее прекрасное.

На какое-то мгновение меня захлестывает изнутри волна визжащего стаккато. "Мне не показалось!!!"

— Да, — отвечаю я совершенно спокойно, потому что уже принял решение и обсуждать не собираюсь.

Хогвартс,

Помоне Стебль

Дорогая Помона! Поздравляю с началом нового учебного года. Надеюсь, Джеймс не будет доставлять вам много хлопот. Кстати, до меня дошел слух, будто в школе учится студент, похожий на Северуса Снейпа. Вы ведь помните его и наверняка знаете всех учеников, за исключением разве что первоклашек. Это правда?

Искренне ваш ГП

Лондон, Косой пер., Министерство финансов,

Гарри Поттеру

Приветствую, Гарри! Ужасно рада твоему письму. За Джеймса не беспокойся, присмотрим. Ты, наверное, уже знаешь, что его распределили в Гриффиндор, Анжелина просто счастлива. Роза Уизли тоже попала к ней. Своим вопросом ты меня удивил. Конечно, я прекрасно помню профессора Снейпа, ведь мы проработали вместе 9 лет, но уверяю тебя, никого похожего на него в Хогвартсе нет, я бы безусловно заметила. Увы, увы! Надери от меня сплетникам уши. Будет что-то новое — сообщу.

Помона

"Никого похожего на него в Хогвартсе нет". Цифры и аргументы, теснившиеся в голове, пока я вносил последние правки в завтрашний доклад о завершающем этапе денежной реформы, улетучились, теперь там похоронным звоном раздавалась фраза из письма мадам Стебль. Уснуть, стоя на перроне, я не мог. Остается единственное объяснение: мне настолько не хватает Снейпа, что я готов видеть его в ком угодно.

<> <> <>

Подумать только, эта наглая колбаса Уизли решила, что я должен таскать ее багаж, поднимать то, что она уронила и выслушивать историю покупки ее мантий! И все только потому что меня угораздило родиться ее родственником. Правда когда мы с ребятами ее высмеяли и выставили из купе, она бодренько сама все подняла заклятием левитации. Джек и Вик сказали, что тоже так умеют, но я думаю, врут. Даже я бы два предмета сразу не удержал, а им, наверное, еще и палочками никто не давал пользоваться. Папа, когда меня учил, говорил, что детям это запрещено. Ничего, на первом же уроке станет ясно. Зато с ними здорово обсуждать метлы. Мне свою отец брать не разрешил, думаю, к Рождеству сломается и вышлет. Может даже новую купит. Надеюсь, Racing Broom к тому времени успеет выпустить разрекламированную Nimbus Vintage. Если нет, попрошу себе мантию, а метла подождет до дня рождения.

Все, с кем я успел пообщаться в вагоне, хотят попасть в Гриффиндор. Причина у нас общая — там учился мой отец. Ну разве не смешно? Если это правда, что Шляпа прислушивается к мнению учеников, тетя Анжелина скоро станет фактическим директором. Наверно, миссис Джонс это не очень понравится.

Затарился у разносчицы конфетами и со всеми поделился, из-за этого полпути чувствовал себя идиотом. Сидел, как филантроп среди попрошаек. Ребята пытались выведать подробности о последней магической войне. Посоветовал им жить сегодняшним днем. Сказал, что если они хотят говорить на эту тему, им лучше поискать кого-нибудь другого, потому что меня от нее тошнит.

Пока все, включая Вика и мою чванливую кузину, трепетали до икоты от одного только слова "распределение", мне пришла в голову замечательная идея подменить Шляпу. Представляю, какие у них будут лица, когда она начнет слать кого в Шармбатон, кого — домой, кого — еще куда подальше.

Жаль, что в этом году осуществить подмену уже не получится. Ну ничего, спешить мне некуда. Как любит говорить папе наш премьер-министр, действовать надо медленно и неожиданно. Пусть будет первым пунктом в годовом плане.

За это время надо найти кого-то, кто изготовит поддельную шляпу. Дядя Джордж отпадает. Сам он наверняка был бы рад поучаствовать в такой смешной затее, но ведь он женат на тете Анжелине, а судя по моим родителям, муж и жена — одна сатана.

Плыть на лодках было здорово, но вот замок мне не понравился, мрачный и скучный. Распределение прошло так быстро, что я и испугаться толком не успел. Шляпа была на редкость не оригинальна.

— О, Мерлин, это же сын знаменитого Гарри Поттера!

Я тоже решил не выпендриваться и ответил:

— К вашим услугам.

— Гриффиндор! — завопила Шляпа, видимо, польстившись на сомнительную любезность. Меньше всего мое поведение в тот момент было храбрым. В зале однако поднялся радостный рев.

Большинство распределилось в Хаффлпаф и Ровенкло. Несчастные жертвы Шляпы при этом чуть не плакали, а я смотрел на них и предвкушал, что тут будет в следующем сентябре. Увы, единственный, кто выглядел похожим на человека, носил фамилию Малфой. Внук знаменитого пожирателя держался на удивление неплохо. Вышел спокойно, на вопль Шляпы "Слизерин!" улыбнулся вскользь и ушел к своему столу. Надо будет присмотреться к этому недобитому аристократу.

Речь директрисы была впечатляющей. Я бы ее законспектировал, но не хотел привлекать к себе внимание, пришлось полагаться на память. Миссис Джонс перечислила все, чего нельзя делать, и назвала тех, кто следит за соблюдением каждого из запретов. Может быть, она это специально? Иначе как-то слишком просто получается: нейтрализовал — и вперед. Папа говорил, что для этого даже есть специальное слово... предикация... профанация... вот же я дебил. Ведь знал. Ладно, там видно будет.

Мой годовой план стремительно набирал пункты.

В гостиной Гриффиндора я стал развлекать любопытных историями из жизни родителей. Давно бы уже пошел спать, если бы не благородная цель — отвлекать девчонок от Розы. К полуночи даже самые стойкие поттероманы устали меня слушать (никто из них не подумал, каково мне!), но вечер получил эффектное завершение — в окно стала ломиться отцовская сова. Я забрал у нее письмо и велел всем оставить меня одного. В этом замке кроме туалетной кабинки и уединиться-то негде. Вот что писал мне родитель:

"Дорогой Джеймс, поздравляю с зачислением в Гриффиндор! Постарайся не разочаровать своего декана. Кроме того, у меня есть для тебя задание. Пожалуйста, выясни, не привлекая к себе внимание, как зовут одного студента. Он учится в Слизерине курсе на пятом. Высокий, худощавый, волосы черные до лопаток, брови черные, глаза карие или черные. Будь аккуратен. Не забудь перемешать угли после того как сожжешь письмо. Удачи. ГП".

<> <> <>

Ненавижу цифры. Ненавижу банки. Ненавижу индексы. Ненавижу гоблинов.

— Джинни!!!

Она приближается легкой походкой, улыбается. Наверное, недавно проснулась. За окном рассвет, мокрый сад, птицы поют. Я смотрю на нее совершенно беспомощно.

— Кровь тюльпанов, 2 порции, — говорит она. Под ее взглядом я дважды опрокидываю в себя флакон с зельем, слизываю капли с дозатора. Она подкатывает мое кресло к дивану и бесцеремонно трясет за спинку.

— Теперь спать! Вытряхивайся живо. Через час разбужу.

Проваливаясь в глубокий сон, чувствую, как ее пальцы массируют спину.

Когда я просыпаюсь под действием заклинания, в кресле, стоящем все так же впритык к дивану, сидит Невилл. Сюрприз.

— Да забей на их ультиматум, — говорит он. — Ну увеличат они инфляционные ожидания своими ставками, и что? Инфляция на первое время неизбежна, ты это сам прекрасно понимаешь. Так что тебя беспокоит?

— Во-первых, фунт подскочит.

— Боишься, что придут магглы и всех нас купят? Я тут навел справки у нашего главного маггловеда, за последние 300 лет с курсом фунта что только ни происходило. Это никого никогда не интересовало. Но если ты считаешь, что здесь кроется опасность, давай прямо сейчас вернем обмен под государственный контроль, пока это единичные случаи.

— Я боюсь, что инфляция распространится только на бумажные деньги и не коснется золотого галеона. Обмен валют мы можем взять под контроль, но движение золота не можем. Магическое золото инвестируется в маггловские предприятия, приумножается и возвращается в подвалы Селвинов и Малфоев.

Невилл сидит, полностью заполнив и подмяв собой мягкое кожаное кресло, в начищенных до блеска туфлях и безупречном костюме. На темной ткани блестящей каплей крови знак — стилизованное изображение феникса. Невилл смотрит одновременно сочувственно и жестко и улыбается совершенно непробиваемо. Наш вечно заикающийся, вечно стесняющийся Невилл. Я как-то пропустил момент, когда его дородная неуклюжесть приобрела вид монументальности.

— Золото этим миром никогда править не будет, — заявляет он. — Что характерно, так считаю не только я, но и некоторые последователи Фламеля. Не слышал безумную историю про баржу с маггловским аллюминием?

— Нет.

— Очень хорошо. Просто имей в виду, что золота у нас достаточно. Можно сказать, открытое месторождение.

— Что ж ты молчал?!!

— А чего я буду хвастаться, — отвечает он скромно.

"Эх, Снейпа на тебя тебя нет!" — думаю я и понимаю, что эту мысль лучше не озвучивать. Ну ничего себе, интересно, баржа — это сколько тонн? Десять? Сто? Или превращенный металл будет соответствовать объему, а не весу? Наверное, именно от Снейпа Невилл задним числом научился в напряженных ситуациях не мельтешить и действовать в собственном ритме. Потому что на зельеварении, когда он суетился — из страха и лучших побуждений, — всегда случалось что-нибудь ужасное. Удивительно, но все, чему научил нас Северус, не имело никакого отношения к тому, что он преподавал. У него был педагогический антиталант. Учителем он работал только для прикрытия и, может, потому что податься было некуда.

— Что тебя еще беспокоит?

— Теперь почти ничего.

— Почти?

— Я не знаю, что еще замышляют гоблины...

— Так озадачь Кингсли.

— ...И их стремление превратить новые деньги в просто бумажки с моим автографом меня угнетает. С Нового года официально в ходу только они, у нас мало времени. Я боюсь, что мы вылетим в трубу.

— "Вылетим в трубу", — повторяет он за мной и хохочет. — Ты же сам твердил: ценность денег определяется тем, насколько нам удастся наладить магическое производство. А за производство у нас кто отвечает? Правильно, Артур и Рэм Руст. Когда Джинни сказала, что ты места себе не находишь, я сперва заглянул к ним по каминной сети, чтобы удостовериться, что все в порядке. Послушал их храп, и он меня убедил лучше любых слов. Все, до встречи в девять. "Вылетим в трубу"!

Он сжимает в руке волшебную палочку и вдруг, рассыпая малиновые искры, уменьшается до размеров галеона. Так и не меняя сидячего положения, несколько раз кувыркается в воздухе и вылетает в окно. В комнате все еще звучит его хрипловатый смех.

Я встаю с дивана, сгребаю листы с расчетами, над которыми бился всю ночь, и швыряю в камин. В форточку, над которой я когда-нибудь повешу табличку "Отсюда 5 сентября 2016 года с хохотом вылетел первый премьер-министр магической Британии", заскакивает сова. Я торопливо отвязываю послание.

"Привет, пап! Я все узнал. Никого подходящего под твое описание в Слизерине нет..."

Хорошее настроение, подаренное мне Невиллом, остается где-то в другой жизни.