главы 18 - 30

Глава восемнадцатая.

Белые шапки гор так и оставались на горизонте, за многие дни пути создавалась иллюзия, что они приближаются, но на самом деле были все так же далеки. Мы едем уже несколько часов без привала. Не перестаю удивляться тому, как ориентируются коты, двигаясь по пересеченной местности. Вожак ненадолго останавливается, вертит ушами, слушает лес, громко вдыхает воздух, широко раздувая ноздри, опускает голову и нюхает землю, траву и, сделав для себя выводы относительно нужного направления, двигается дальше.

Природа окружающая нас, стала меняться — широкая и спокойная река, вдоль которой мы двигались, сузилась. Иногда, из воды выпрыгивали приличного размера рыбины, и сверкнув на солнце крупной чешуей плюхались в теплую воду. Подножия невысоких гор отступили, долина расширилась и мы продолжили путь сквозь густые заросли. Не то, чтобы джунгли, но деревья вокруг цепляются огромными, роскошными зелеными кронами, с которых свисают толстенные вьюны... или лианы? Вожак часто обходил непролазный и плотный кустарник с красивыми и мелкими цветками, от которых распространялся приятный аромат. Я мысленно сформулировал вопрос и обратился с ним к вожаку, тот в ответ лишь фыркнул, передав мне эмоцию брезгливости и опасности одновременно.

Стали появляться топкие места, с островками поросшими камышом и низким стелющимся кустарником, что означало, что мы снова приближаемся к заболоченной местности. Пару раз мы спугивали с таких островков больших птиц с длинными шеями как у цапель, правда, они были больше похожи на птеродактилей — нет перьев и перепончатые крылья. Разной живности вокруг тоже хватало, я выхватывал из общего шума леса, реки и гуляющего в ветвях ветра, возню и шорохи местный обитателей — здесь и кроличье семейство, и бобры прудят небольшой ручей, и испуганная косуля, длинными прыжками устремилась в лес, почуяв крупного хищника. Места поистине сказочные и фантастические, рожденные пеплом и теплом, идущим из-под земли и которые в любой момент могут быть уничтожены извержением спящей кальдеры. Незаметно вышли на широкую тропу, которая вскоре превратилась в достаточно хоженую дорогу. А потом на этой дороге можно было разглядеть толстые доски, почерневшие от времени и превратившиеся в камень, подобно мостовой.

Мой взгляд скользнул почему-то явно рукотворному — над верхушками деревьев, примерно в километре... что же это напоминает? Точно! Словно перевернутая вверх дном сломленная корзина, только вместо соломы толстые жерди, вплетенные по кругу меж бревен-стоек. Это самая настоящая сторожевая вышка, и раз ее построили, то в этом была необходимость, вон и пара наблюдателей... Протяжно и громко протрубили в рог, что смахнуло с меня настроение созерцания и заставило собраться. Я положил руку на холку вожаку и он остановился, приятно все-таки, когда тебя понимают без слов. Следом подъехала Дарина...

— Боязно мне что-то, — сказала она и поправила перевязь на поясе.

— Не волнуйся, я не чувствую опасности. Что, поехали?

Дарина кивнула и вожак, повинуясь моему желанию, двинуться дальше по окаменевшим доскам, над которыми с двух сторон нависали кроны деревьев. Внутри этого 'тоннеля' было мало света, и оттого, что вечерние сумерки уже надвигались и от плотной растительности. Я посмотрел вниз и понял, что окаменелого настила не видно, более того не видно даже моих стоп. По тоннелю стелился густой туман. Так мы ехали еще некоторое время, внезапно туман рассеялся, стало светлее. От удивления я даже рот открыл, а Дарина восхищенно ахнула...

Перед нами было поселение. Заболоченная долина, десятки больших строений на сваях, уходящих в топкую землю, купольные крыши, деревянные настилы-дороги, столбы с зажженными факелами. Вдалеке видны пара проток, лодки и... остатки старых каменных стен, позеленевших от мха.

— Как красиво! — прервала наше немое удивление Дарина, — а где люди-то?

Действительно, в видимой близости не было видно жителей этого прекрасного городка, но я ощущал на себе взгляды тысяч глаз.

— Должно быть, местные жители опасаются наших друзей, — я погладил меж ушей вожака и добавил, — давай-ка спешимся.

'Не уходите далеко, и не надо нападать на тех, кто здесь живет' — попросил я вожака, на что тот утробно рыкнул, обошел меня, прижимаясь боком к моему плечу, а потом за три прыжка скрылся в лесу, другие коты последовали его примеру.

— Ну, пойдем знакомиться, — я взвалил на себя наши пожитки.

— Пошли, — согласно кивнула Дарина и закинула себе за спину ранец.

Эти гигантские купольные строения на сваях были от десятка до тридцати метров в диметре. Меж свай к настилам над болотом петляли лестницы, разной формы, ширины и крутизны, по ним начали спускаться люди, и словно ручьи, стекаясь в одну реку, они все направились навстречу нам, по широкому настилу центральной улицы, если ее можно так назвать.

— Их так много, — Дарина остановилась.

Я взял ее за руку, мы прошли еще немного и встали недалеко от ближайшего дома. Я только сейчас, разглядел, что мужчины, женщины и дети, каждый, что-то несет в руках — глиняный сосуд, плетеную корзинку или медное блюдо. Людской гомон затих, когда до нас оставалось несколько шагов, все остановились. Я сбросил на мостки свою ношу, и также как и тот человек в лесу, поднял руку, развернув ее ладонью к людям...

— Мир вашим домам и вашим детям, — громко сказал я, затем опустил руку, приложил ее к груди и коротко, практически 'по-японски' поклонился, то же самое сделала и Дарина.

— Бэли... Бэли... Бели... — сначала тихо начали произносить люди, потом, громче и больше, имя из пророчества подхватили все. На узких 'балкончиках' из досок, опоясывающих каждое строение, стали появляться еще люди, они, то же выкрикивали — Бэли. Я начал испытывать неловкость, из-за чрезмерного внимания к своей персоне, хотелось как-то это остановить, и слава Богам, вперед вышел совершенно седой старец в сопровождении того самого человека из леса. Он развернулся к ликующим и заставил их успокоиться и замолчать, воздев руки к небу. Затем, он уверенным шагом направился ко мне... Высокий, жилистый, лицо исчерчено глубокими морщинами. Серые одежды из рогожи, широкий пояс, на котором висит множество различных штуковин непонятного для меня предназначения, через плечо лямка бесформенной торбы, расшитой затейливым узором вперемешку с рисунками черепов... вероятно вождь или местный шаман, или кто тут у них за главного...

— Разреши моему народу утвердиться в верности пророчества? — старик, не моргая, смотрел на меня, буквально сверлил глазами.

— Разрешаю, но как...

Старик не дал мне договорить, он указал на мое плечо костлявым пальцем.

— Что у тебя там? Покажи моему народу...

Вот так и задумаешься... о Богах, судьбе и прочих вселенских силах, имеющими власть над человеком, силах, что способны швырять его из мира в мир, предварительно нанеся свои знаки и отметки на теле и в сознании того или иного индивида, сложив пазлы событий настоящего, прошлого и будущего в некое пророчество или легенду...

Я пожал плечами и вздохнул, уже покоряясь свой судьбе. Расстегнул жилет, рубаху и высвободив руку из рукава продемонстрировал армейскую татуировку — на фоне Андреевского флага 'улыбался' череп в берете.

— Он отмечен Черным Богом! — развернувшись к толпе, выкрикнул старик, снова воздел руки к небу и еще громче выкрикнул, — Бэли!

* * *

Северный тракт.

На пути к гарнизону у Чистого озера двигался небольшой отряд всадников. Ехали медленно, лошади устали, метель надула глубокие снежные переметы через дорогу. Воевода Тарин поднял ворот кафтана и натянул поглубже шапку. Он все никак не мог успокоиться и уже в который раз прокручивал в голове последний разговор с князем, и что еще сильнее выводило Тарина из себя, это происходило в присутствии Скади...

— ... поезжай Тарин, в гарнизонах много новобранцев, которые еще не сталкивались с дикими племенами из-за болот.

— Мой князь, но у Чистого озера находится наместник Стак и бывший председатель Суда Хранителей.

— У них своя задача, — сидя у большого камина, Скади отвлеклась от чтения старого свитка из архива библиотеки Хранителей.

— По мне, так охрана северных границ, это общая задача, — не глядя на императрицу ответил Тарин и к потрескиванию поленьев в огне, добавился хруст сжимаемых кулаков.

— Мой князь, наш воевода слишком много рассуждает, вместо того, чтобы выполнять приказы, — хмыкнула Скади и сделала вид, что погрузилась в изучение старого манускрипта.

— До вечера ты покинешь Городище, а через четыре дня я жду посыльного из гарнизона! — Талес ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— Слушаюсь княже, — Тарин развернулся, направился к двери и в сердцах толкнул ее.

Было из-за чего свирепеть воеводе — с того момента как в дружину влились иноземные всадники, Тарин оказался не особо востребован. Князь перестал с ним советоваться, в старой крепости караул полностью был заменен на иноземцев, еще бы, эти облаченные в доспехи выродки, оказывается, могут видеть в темноте... Последнюю неделю Тарин лишь выезжал проверять разъезды и ратную школу в форту.

— Пррр, — Тарин натянул поводья и привстал в стременах, — гарнизон за тем лесом, езжайте без меня, а я сверну, заеду к старому другу на заимку, проверю, спокойно ли вокруг.

— Слушаюсь воевода, — молодой дружинник кивнул, и возглавив отряд повел его дальше.

— Как же так... — Тарин, потрясенный тем, во что превратилась заимка Ласа, стоял посреди пепелища.

Ветер намел сугробы на останки обгоревших бревен и укрыл их снегом, но запах гари был кругом. Воевода заметил на снегу вереницу следов и направился к каменному фундаменту того, что когда-то было домом для всего Рода. Из-под обгоревших досок выскочили три серых хищника и, оскалившись, окружили незваного гостя, помешавшего трапезе. Тарин обнажил клинок и сделал решительный выпад в сторону одного из волков, но серые ретировались и убежали по своим же следам в сторону леса, решив не связываться с человеком, а Тарин присел у образовавшейся в завале норы, заглянул в нее и тут же отпрянул, сделав шаг назад. Его лицо помрачнело застыло каменной злобой, а острие клинка в руке мелко задрожало.

— Стой где стоишь! — раздался голос позади.

Тарин медленно повернулся и увидел кое-как одетого парня, он стоял в десяти шагах, натянув тетиву охотничьего лука с длинной стрелой...

— Тарин! — парень крикнул так громко, что вороны сорвались с веток деревьев окружавших заимку.

Это был Гас, младший брат главы Рода. Он добежал до воеводы, но эмоции переполнили его, и он рухнул в ноги Тарину. Стоя на коленях в снегу, он тряс воеводу за край кафтана впав в истерику...

— За что Тарин? Чем провинился наш Род перед богами? Ни млада ни стара не пожалели!

Тарин опустился на колени рядом с Гасом, крепко обнял и прижал к себе, некогда здоровенного детину, а теперь сломленного горем, поседевшего и постаревшего на полжизни человека...

Через два часа Тарин отпаивал Гаса горячим вином в одной из палаток северного гарнизона. Согревшись, и немного отойдя душой, Гас стал рассказывать...

— ... я из многодворца возвращался, что по Кривой протоке вверх, трав там целебных для дочурки, кровинушки своей выменял. А как в нашу протоку перешел, слышу, Лас крикнул что-то, а потом сверкнуло и грохнуло, и еще, и еще. Налег на весло, высматриваю, да куда там — трава да кусты вон какие по берегу-то, — Гас провел ладонью над головой, отпил еще из кружки и утерев рукавом некогда черные как уголь, а теперь седые усы и бороду, продолжил, — сумерки уже были, но разглядел...

Тарин играя желваками на скулах молча слушал, смотрел на застеленное соломой дно палатки, кроме них внутри никого не было, только хруст шагов караульного за стеной из жердей и шкур. Гас отпил еще и придвинулся к Тарину.

— Это был Никитин, — понизив голос, продолжал он свой рассказ, — я видел, как он прыгнул в лодку, за ним гнались, Никитин в руках держал что-то и оно снова громом и огнем разразилось, а тот, что в доспехе был сразу и пал замертво! Потом опять гром, и другой пал... те, что гнались стали прятаться, а Никитин ушел протокой...

— А ты? — Тарин поднял глаза на Гаса.

— Осрамил я себя страхом и прощения мне не будет от предков, — Гас сник, замолчал, его перепачканное сажей лицо стало еще чернее и осунулось.

— Продолжай!

— Я не мог пошевелиться, глядя на то, как все горит... слышал, как они все кричат, но будто прирос к земле...

— А те люди, что напали на заимку?

— Уехали верхом, по лесной дороге... Кричали не долго, когда огонь стих, я не решался сначала, а потом подошел... Лас еще живой был, успел сказать, что эти наемники и иноземцы искали Никитина, Дарину и Чернаву. Когда брат испустил дух, я его тоже предал огню, лук вот нашел, собрал немногое и подался протокой к озеру. Там у устья протоки еще бой был, только убиенных наемников и нашел. Лесом пришел к дому Чернавы, а там...

— Что?

— Там те, кто на нашу заимку напал и еще больше наемников и всадники иноземные. Из сил я выбился, думал, отлежусь, а потом все стрелы, что в колчане есть и выпущу, да бой последний приму, искуплю позор свой. Не сдюжил, уснул... а проснулся оттого что у них там встревожилось все, бегали, кричали, в погоню отправились по озеру... Никитин уплыл к болотам, я слышал как тот, что в одеяниях Хранителя его имя выкрикивал. А из погони вернулись не все, испуганные, ругались... Думал, схоронюсь до утра, да пущу всем кровь, чуть ближе подобрался, а на меня иноземец из-за дерева и как увидел-то?

— Зрячи они во тьме, — вздохнул Тарин.

— Вот как значит, — удивился Гас, — я же два раза мечом его хватил, а тот отбил и как рубанет! Сук мою трусливую душу спас, иноземец размахнулся шибко да не глянул, что дерево рядом... он подмогу крикнул, а я побежал, что сил было... Старая охотничья сторожка, недалеко от нашей заимки есть, там и жил... каждый день приходил прощения просить у Рода. На тебя подумал — разорять пришел, а это ты...

Гас замолчал, вздохнул, опустил голову и снова тихо зарыдал.

— Ложись, выспись, — Тарин похлопал Гаса по плечу и подтолкнул к одному из топчанов покрытых соломой и шкурами, — чаянье на завтра оставим.

Глава девятнадцатая.

Северные границы княжества.

На следующий день, Тарин сам возглавил утренний разъезд. Воевода и Гас в сопровождении пятерых дружинников отправились лесной дорогой к Чистому озеру. Подъехали к распахнутым воротам заимки кузнеца Вараса, где встретили троих наемников, двое хозяйничали в доме, а один вроде как караулил, прохаживаясь у мостков, столбы которых сковал крепкий лед.

— Вы не заблудились? — крикнул Тарин и придержал лошадь, когда карауливший наемник увидел въехавших на двор всадников и свистнул.

Из дома вышли двое, заметно, что рубаки опытные, но стыда в глазах нет, да и вид разбойный.

— Надо чего? — тот, что был из них старшим, подбоченился стоя на крыльце.

— Не видишь, с кем говоришь? — один из дружинников спешился и многозначительно поправил перевязь, — тебя воевода княжеский спрашивает!